Конец света

Позавчера вечером случился конец света. В шесть часов с минутами. Я едва успел переступить порог своей квартирки, поставить на пол пакет с продуктами, купленными в «Магните», и нащупать строптивый выключатель.
По улице шли люди, спеша с надоевшей любимой работы в уютные гнезда, с лязгом проносились переполненные автобусы. Солнце уже скрылось на треть за горизонтом, и в небесах заняла свое законное место маленькая спутница Земли.
Я щелкнул выключателем. Зажглась лампочка в коридоре. А за окном погасли Солнце, Луна и все звезды. На некоторое время я оцепенел, осознавая весь ужас ситуации, мелькнула дурацкая мысль о проклятом выключателе. Стряхнув с себя столбняк, я отыскал в кладовке давно заброшенный туда телескоп, ключ от чердака нашелся тоже на редкость быстро. Я просидел на крыше полчаса. Ничего. Ни одного пятнышка света. Поначалу я еще пытался по памяти найти расположение какой-нибудь особенно яркой звезды, но к двадцатой минуте проведенной на хорошо промерзшей крыше старой хрущевки я уже вращал окуляром куда ни попадя в надежде наткнуться на самую завалящую, но все же сияющую звездочку. Еще через десять минут я успокоился, прогнал панику и осознал, что телескоп нужен помощнее. Если вообще нужен. Чердак запирать я не стал.
Поразмыслив немного в относительной тишине темной прихожей, я понял, что мне действительно нужно – Библия, Коран и еще что-нибудь из того, где излагаются сценарии Судного Дня. Модем радостно запищал во славу протокола айпи. Обшарив все поисковики, я нашел пару страничек веселых металлистов-сатанистов и две блеклого вида секты. Так далеко не продвинешься. Заглянув напоследок, в разом потерявшие интересность чаты, я отключился. Потом снова подключился в счет оплаты за телефон, улыбнувшись – а после нас хоть потоп. Открыл страничку с новостями и, после долгих раздумий, включил телевизор. Новости были неутешительные.
Президенты и монархи в один голос заявляли, что для паники пока нет причин, все население обеспечено продуктами и электроэнергией. Невесть как проснувшиеся в политиках пророки пророчили скорый Суд над грешниками, а в главных грешников уже тыкали пальцем на улицах. В основном грешниками являлись некультурные соседские дети и их нерадивые родители, враждебные политические партии и их приверженцы, цыгане, нацисты, евреи, негры, расисты, арабы, международные террористы, американцы-эксплуататоры.… Впрочем, суровым Указующим Перстом тыкали во всех, кто не успевал спрятаться с глаз долой. Даже детским фильмам старика Уолли Диснея досталось. Тут же объявилось полтора десятка иисусов-дубль-два-с-последователями: одни размахивали плакатами гринписа, другие ругали макдоналдьс, третьи – обжирались в этом самом макдональдсе, объявив его последним святым местом на планете, четвертые давали публичные интервью под градом цветом и тухлых яиц, пятые – жгли библиотеки и школы вместе с их обитателями, шестые и седьмые – сажали на кол грешников и приносили в жертву младенцев. Все остальные носились гурьбой по улицам, разрываясь между «восстановлением имущественной справедливости» (мародерством) и «поиском еретиков» (устранением несогласных). Главы крупнейших Мировых Конфессий выступали с публичными телеобращениями, пообещав миру молиться во Спасение и посоветовав миру заняться тем же. Мир, однако, продолжил заниматься более насущными делами. Забытые было конфликты, вспыхнули с новой силой. Израиль не оставил камня на камне от палестинского государства. Камбоджийцы и Таиландцы с упоением убивали друг друга. Россия устроила глобальную зачистку в Чечне, истребив все «подозрительное» население. США, действуя по принципу «ни себе - ни людям» устроил Ираку бомбовый дождь, и как грибы на каждом шагу возникли фонтаны горящей нефти. Китай прибрал к рукам весь Гималайский хребет, тут же отправив туда лучших ученых искать пути выхода из кризиса, вдруг Шамбалу отыщут?
По самым освещенным улицам с регулярностью летних морозов шествовали милицейские патрули. У ларьков и магазинов выстроились очереди за вино-водочной продукцией. Люди спешили отметить веселый праздник конца света. Тут же успевшие принять должную дозу устраивали пьяные избиения грешников. В какой-то момент толпу вдруг удивила несправедливость взимания платы за алкоголь. К полуночи сожгли «Магнит», как порождение развратных американцев, дескать, супермаркеты – это рассадник порока. Из магазина вынесли все, что можно было вынести, и радостно плясали вокруг сваленных в кучку тележек. А я, как обитатель «первого этажа, окна на улицу», в который раз порадовался, что у меня такие крепкие стальные решетки и дверь.
И так по всему миру. Каждые полчаса очередная более-менее многочисленная толпа психов захватывала себе кусок земли, гордо именуя его «своим» государством. Мир распадался примерно на шесть миллиардов враз озверевших, отупевших, ожесточившихся кусочков.
В полпятого «утра» правительства ввели в города войска. Военные прошли по всем улицам, разгоняя темень мощными лучами прожекторов. На бреющем полете прошли вертолеты. Мобилизованы были все резервисты, во всех странах объявлено военное положение, в надежде хоть как-то восстановить порядок и стабильность. Порядок восстановили. Алкоголь запретили. Военных расставили на каждом перекрестке. Ввели комендантский час.
Порядка хватило на несколько часов. Ровно через сутки человечество лишилось электричества. Электростанции работали, покоренные атомы расщеплялись в реакторах, усмиренные реки и воздушные потоки вертели лопасти, послушные турбины вращались с бешеной скоростью, вырабатывая десятки тысяч мегаватт энергии, которая передавалась на десятки тысяч километров. Чтобы потеряться где-то на пути к потребителю. Лампочки гасли в случайном порядке, одна за другой. Просто переставали работать вопреки всем законам физики, вед ток и напряжение никуда не исчезали. В моем доме света первыми лишились соседи по лестничной клетке. Там раньше был наркоманский притон, но в связи с последними событиями держатели лишились клиентов, все умерли от передоза в первый же день, а заодно и сырья, так как поставщики предпочли сами употребить продукт. За какой-то час полпланеты погрузилось во тьму. Погасло уличное освещение. На моей улице свет горел только у меня и на втором этаже в доме на другой стороне улицы. Я попытался погасить его от греха подальше, строптивый выключатель мерзко щелкнул, а лампочка продолжала гореть. Я выкрутил ее и разбил. На конце тонюсенькой вольфрамовой спиральки сияло маленькое солнце. Я осторожно коснулся его пальцем – оно едва теплое на ощупь, мягкое, почти живое. Спрятав «солнышко» в карман, я плотно занавесил окна и вернулся к компьютеру с одной мыслью – если сейчас кого-то встречу в чате – обязательно спрошу про «солнышко». Нашел. Спросил. Ответили. Много людей. Почти также многолюдно, как и обычно, хотя в чате большинство первый раз. И у всех карманные «солнышки».
На улице люди совсем обезумели. Тьма вселила в сердца страх, парализовала разум и превратила людей в ужасных кровожадных зверей. Военные принялись бесчинствовать похлеще недавних пьяных неврастеников. Потому что были относительно трезвые и лучше вооруженные. Если подойти к окну и прислушаться – можно услышать, как невдалеке кого-то насилуют, как ломают двери, переворачивают и поджигают машины,  услышать в отдалении автоматные очереди. Я иногда так и делаю. Подхожу и слушаю. Дня через три, когда кончатся запасы еды в магазинах, можно будет услышать чавканье и хруст, каннибалы будут есть друг дружку.
К «утру» второго Судного Дня в холодильнике кончились продукты. Я долго стоял в темной прихожей, пока мои глаза привыкали к полной темноте, хорошо смазанный замок входной двери открылся и закрылся бесшумно. Закутанное в обрезок полотенца, карманное «солнышко», теплым комочком лежало в ладони. Бесшумно преодолев пустую лестничную клетку, я осторожно выглянул на улицу. Никого. В воздухе висела странная тишина. Звуки сирен и автоматных очередей, чьих-то довольных и предсмертных криков неожиданно исчезли, и миром овладела Тишина. Было что-то мистическое в этой Тишине, она пугала и давила гораздо больше, чем какофония смерти. Неслышно ступая по асфальту, усеянному битым стеклом, я обогнул здание и вдоль стены пробрался к углу дома. Улица была пустынна. Справа кварталы окутывала полная тьма. Слева  метрах в пятистах горела перевернутая машина, вокруг нее сновали причудливые тени, неразличимые с такого расстояния. Минут тридцать я прижимался к стене, всматриваясь в темноту, потом медленно пересек улицу и слился с обгоревшей стеной «Магнита». Внутрь я пробрался через разбитое окно на фасаде. Медленно пробираясь вдоль стен по коридорам здания, я добрался до морозильников, установленных в подвале. Большая сверкающая металлом дверь. Из такой же стали, что и моя входная. Только вместо замка – громадная задвижка, которая издала тихий металлический скрежет при открывании. С этой секунды я действовал быстро. Открыть дверь, нырнуть в холод, схватить ближайшую коробку с замороженными продуктами - выкинуть в коридор, дверь и щеколду – на место, коробку в руки, бежать - вверх по ступеням, дверь, еще одна, длинный коридор, в конце – еще одна лестница, второй этаж. В холле второго этажа я застываю как вкопанный. Прямо у входа откуда-то сверху свисают ноги, с них капает, в нос ударяет плотный тошнотворный запах. Я тяну из кармана «солнышко». Свет такой яркий, что освещает весь этаж, отбрасывая длинные густые тени. На полу в совершенном хаосе застыли обрывки упаковок, куски мебели и стендов, гниющие скопления нечистот и испорченных продуктов. Над всем этим висят шесть трупов, с энтузиазмом и смекалкой подвешенные к креплению подвесных потолков. Все в форме «Магнита», под каждым – кровавая лужа, в луже -  внутренние органы. Кто-то поскальзывается на ступеньке, я срываюсь с места, сломя голову лечу по загаженному холлу. Позади, громко матерясь, кто-то очень тяжелый с шумом прокладывает путь через холл. Со стороны второй лестницы слышен шум бегущих людей, я поворачиваю к окнам фасада. Прикрываясь коробкой, вылетаю в окно. Падение с высоты второго этажа – не очень приятно. Асфальт твердый. Но я падаю не на асфальт, а прямо в безликую массу, именуемую толпой, прорывая в ней брешь. Вскакиваю, хватаю коробку и, толкая перед собой, как таран, бегу через улицу. На углу здания я спотыкаюсь, коробка улетает вправо, кто-то наступает мне на руку. Снова тяну карманное «солнышко» из кармана, толпа стонет от яркой вспышки света. Хватаю коробку и бегу к дому. За угол, подъезд, лестничная клетка, дверь, замок, ключ, закрыть, все засовы и задвижки. В дверь тарабанит, кажется, сотня рук. Требуют отдать им «свет». Я молчу. Через полчаса все стихает, они ушли.
Я сижу в темноте прихожей. На руках – лаптоп. Одна за другой сменяются шесть тысяч мптришек. Сейчас играет “yesterday”, а следующая будет “Eleanor Rigby”. Я держу руку в кармане, сжимаю «солнышко». Я думаю. Боже, почему я? Почему в моей квартире мутировала эта дурацкая лампочка? Мелькнула безумная мысль – выйти к тем несчастным снаружи и попытаться втолковать, что они еще Люди. А что, если они меня распнут на фонарном столбе? Долго ли я еще смогу сидеть здесь? Почему мне приходят в голову такие дурацкие мысли? Боже, я не просился на роль мессии! Смогу ли я? Какие страшные глаза у тех людей снаружи!…
Битлы еще пели об одиноких людях, когда чуть слышно лязгнул замок, проворачивая ключ в своем жерле, и я медленно открыл бронированную стокилограммовую дверь…