Перекресток

 Старый парк. Он только что упал прямо с неба к ногам двух мужчин, стоявших у ворот, поддавшись силе осеннего ветра. Обсыпаный золотом, как девка мишурой, кряхтел под острыми взглядами невольных зрителей.
 Двое мужчин приняли приглашение и вошли в ворота. Почему-то пахнуло морем и рыбой.
 - Слышишь этот звук, Борис?
 - Что это?
 - Это плачут русалки.
 - Они топят мое сердце, Марат.
 - Море чужих слез как болото - засасывает и не отпускает.

 Они шли по дорожке, вымощенной серой плиткой, утонувшей в золоте. Навстречу степенно проплывали обнаженные деревья, делающие неловкие попытки прикрыть свою наготу ветвями; проплывали скамейки, как необитаемые островки в океане людского тепла и светлой памяти.
 - Присядем, Марат.
 - Присядем.
 - Мне сегодня приснился сон...
 - Тебе удалось поспать?
 - Да, я впустил змея.
 - Змей требует все больших доз яда в кровь в обмен на туман.
 - Да, он хитер и жаден. От яда меня тошнило, потом я уснул.
 - Ты запомнил сон?
 - Нет, я забыл, как это делать.

 Некоторое время спустя они встали со скамейки и пошли дальше вглубь парка. Стемнело и в свете Земли стали видны насекомые, выползающие каждую ночь и шепчущие что-то безголовым детям человечества.
 - Я стал слышать звезды, Борис.
 - Тот бред, что они шепчут, вводя безголовых в транс?
 - Нет, я не влюблен. Я слышу их жизнь. Они, как маленькие светлячки, как жучки, ползают по небосводу, шелестя атрофированными хвостами.
 - Что они говорят?
 - Говорят, что мне пора.
 - Наши пути расходятся, Марат. Меня зовет змей, тебя - светлячки.
 - Да. Знаешь, у меня чешется спина.
 Марат снял плащ, затем пиджак и рубашку - одежду он бросил на землю - согнулся и расправил крылья. Оттолкнувшись и попав в объятья ветра, он расправил свои крылья и сделав круг над Борисом, взлетел ввысь, обронив на прощанье щепотку сухой травы.
 - Звездой больше, - медленно сплюнул слова Борис. Слова разбежались, как мыши, - Теперь моя очередь.
 Мокрая одежда сложилась карточным домиком и из-под нее зазвенел ручей, рванувший на зов русалок к морю.