Снежный домовой

"Ух, ты! Четкие сосульки! Правда, сегодня потеплело. Небось, попадают все". Не успела я этого подумать, как с крыши начал сползать смачный пласт спрессованного снега. Я бы успела отойти, но судьба элегантно подставила мне подножку - я поскользнулась и, сделав не очень изящное па, приземлилась на лед. Сверху меня накрыло сугробом.
Очнулась я от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо.
- Эй, девка-джан, ты жива?
"Армянин". Я открыла глаза. "Глюк". Передо мой стояло что-то, сплошь заросшее белыми волосами. "Мамочки". Я закрыла глаза.
- Ну, и чего разлеглась? А ну, вставай!
Пришлось окончательно очнуться:
- Вы кто?
- Снежный человек, кто же еще?
"Ну, да. Как я сразу не догадалась".
- А почему такой маленький? - рост моего собеседника был метр с кепкой, не более. - А, я поняла. Ты, наверно, потерялся и ищешь своих маму и папу?
Снежный человек усмехнулся и сказал:
- Понятливая моя…Может, пригласишь на чашку чая, красавица, бедного скитальца, потерявшего свою путеводную звезду?
- Ты где этого понабрался? Ладно, пошли. Адрес-то свой хотя бы знаешь?
- Если ты не против, то я хотел бы жить у тебя.
- Э… Можно пару вопросов?
- Угу.
- Ты не ребенок?
- Угу.
- Шерсть настоящая?
- Угу?
- Ты на самом деле снежный человек?
- Угу.
- А ты другие слова кроме "угу" знаешь?
- Угу.
- Понятно. Тогда пошли. Как зовут-то тебя, снежный человек?
- Федор.
- Очень приятно. Катя.
Я всё ждала, что вот-вот проснусь, но сон не спешил заканчиваться. Голова побаливала, а встречные образы моего подсознания как-то нездорово на нас смотрели и даже показывали пальцами. Я начинала понимать, что не сплю.
Когда мы пришли в гостинку, которую я снимала за сотку баксов, снежный человек первым делом тщательно вытер о коврик ноги и стал хозяйски осматривать квартиру.
- Да, маловаты хоромы. У предков твоих было попросторнее.
- Ты знаешь моих родителей?
- Я сказал "предков".
- А…
- Ставь самовар. За трапезой я тебе все и поведаю. Ничего утаивать не стану. Мамой клянусь.

- Я хранил ваш род с самого начала. Он пошел от Мара, Грозы мамонтов. Сначала нас, хранителей рода, считали богами, приносили жертвенные подарки, молили о чем-то, благодарили за заботу. Затем, когда Перуна, Велеса, Стрибога и иже с ними свергли, нас стали считать духами дома, или попросту домовыми.
- Ты же сказал, что ты снежный человек.
- А ты дальше слушай. Больше всего я любил свой последний дом, дом твоего прадеда в Михайловке. Еще до прихода зари, я начинал потихоньку будить избу - поглаживал стены, шебуршал в печи, перебирая остывшие угольки, затем шел в хлев готовить к приходу хозяйки Милку - чтобы она стояла смирно и хвостом не мотала. А молоко у нее было - сейчас такого и не бывает, сладкое, вкусное.
- Мама рассказывала историю про коня, которому кто-то хвост в косички заплетал. Это, случайно, не ты был?
- А кто же еще. Савраска был моим любимцем. Белоснежный, статный жеребец с синими, как небушко, глазами. Весь в меня. (При этих словах я чуть не поперхнулась чаем). Я расчесывал его деревянным гребешком - шерстинка к шерстинке, в общем, холил и лелеял. А вот Воронка не любил. Каждую ночь его по полям гонял. Мы с соседями-домовыми такие гонки устраивали - куда там Формуле-один! Под утро Воронок был весь в мыле. Как-то раз я на нем на Луну слетал. Бедный коняга с тех пор стал лунатиком. Как полнолуние, так он, не просыпаясь, выходил на двор, запрыгивал на крышу сарая и тихо ржал на луну. Мне его даже жалко иногда было.
- В конце концов, прадедушка продал Воронка цыгану. От греха подальше. Я слышала, домовые семьями живут, а ты женат?
- Нет. Отбил у меня невесту один рыжий. Потом моим лучшим другом стал, а вот полюбить я больше не смог. Так и живу бобылем. Ну, да ладно. Ты дальше-то слухай. Любил я вашу семью. У вас в роду уродов вообще мало было.
- Спасибо.
- Не за что, в этом не моя заслуга. Так вот. Когда началась революция, прадед твой, Катюша, от меня отрекся. Перестал величать и почитать, сказал, что я сказка и пережиток отсталого сознания.
- Да, передовой был у меня предок.
- А как с пережитком самогонку пил забыл, да?!
- Так он тебя, наверно, за черта принимал.
- А я в каком-то смысле черт и есть, нечистая сила то бишь. Обиделся я на такое обращение и ушел. Туда, куда уходят все домовые. Заплел последний раз Савраску, угостил Милку бутербродом с солью, покормил курей, поиграл в ладушки с одуванчиками, посидел перед дорогой на завалинке и пошел на Кавказ, в горы. Давно мечтал на Арарат поглядеть. Там я нашел других домовых, только люди нас не узнают и называют снежными человеками. Некоторые домовые озлобились - нападают на людей. Мне было всё равно. Я уединялся, собирал съедобные корешки, любовался закатами, частенько грабил деревенскую библиотеку и тихо зарастал шерстью.
У меня защипало в глазах и я поспешно уткнула их в кружку.
- А почему ты ушел оттуда?
- Я устал быть никому не нужным. Знаешь, пусть меня считают сказкой, но я хочу о ком-то заботиться. Иначе зачем я? Ведь люди такие беззащитные. Так что можешь считать меня глюком, не верить в меня, но с этого момента я хранитель твоего дома. Ты только кошку заведи, беленькую, люблю я кошаков, да и поиграть, если что, будет с кем.
- А почему ты выбрал меня?
- Привык я к вашему роду, а ты на данный момент самая уязвимая - живешь одна, без мужских рук.
- Никогда не думала, что мужские руки свалятся на меня с крыши в виде снежного человека.
- Это я от радости. А спать я буду в шкафу.
- Представляю - познакомлюсь я с парнем, приглашу его в гости: "Дорогой, догадайся, а кто это у меня в шкафу живет?"
- Да ты не переживай - я же почти всегда невидим. А сейчас вздремну чуток, умаялся за сегодня.
Федя устроился поудобнее на одежде, положил под голову ладони, счастливо улыбнулся и заснул.
- Спокойной ночи, снежный домовенок!