Метро

Последний отблеск дневного, «поверхностного» света – и вы – в Недрах. В недрах другого, особого мира, где все свое собственное, неповторимое, где иные законы существования, где иной свет, иной воздух, иное движение … Другая реальность, по сути дела.
Яркое освещение на станции сменяется тусклым светом уносящихся вдаль огоньков тоннеля; стучат колеса. Мерный перестук их задает новый ритм – спокойный, размеренный. Под него хорошо думать, хорошо мечтать. Или читать. Или просто оглядываться по сторонам и размышлять об окружающих людях. Вроде – те же, что и «наверху», а вот – особенные. Озабоченные, напряженные; неприхотливо беседующие или мусолящие газету, или, как и вы, – просто оглядывающиеся по сторонам.
Это – частичка Иного, сказка. То, что казалось прежде фантастикой, неправдоподобием. На Альбионе – уже почти сорок лет как построили, в Европе и Америке вовсю разговоры идут; у нас – тоже – словесные баталии. Любое большое дело у нас дружно обсуждается – не только «мужами градскими», но и из их «Думы» проникает наружу, подхватывается и разворачивается публикой … В 1901-м – не вышло: больно уж фантастичным показался тогда проект. В 10-е годы – война вмешалась, всё перепутав; затем – разорение всеобщее – и до фантастики ли … Наконец, в 1935-м – запустили, поехали! Хоть и не у нас первых, хоть и предприятие – «знакомое понаслышке», а все же лучше «один раз увидеть». И, вписавшись в общий строй мыслей, владевший тогда умами – оно создало впечатление чуда. А ведь свое, домодельное. И мы можем! И действительно – событие огромного значения, внутреннего смысла даже: человек – на воде, на воздухе, теперь вот – и под землей тоже … В этом – даже своя философия. И не одно десятилетие спустя продолжали собираться толпы народу на открытие новых станций. А ведь было на что посмотреть!
О метро написаны теперь целые библиотеки, о московском – в особенности много. Строительство, устройство, убранство станций, история, технические характеристики … Отдельно, особняком стоит пресловутое «Метро-2», или метро «стратегическое», засекреченное. Здесь уж порой сложно отличить действительное от домыслов.
И растворились в бескрайнем море литературы записки простых «метро-странников» – таких, как мы с вами. Не о «впечатлениях об открытии новых станций» даже; не возмущенный рокот общественности об искривлениях природного или архитектурного ландшафта города – хотя и это безмерно важно; не о том, что в пределах МКАД метро есть лучший способ передвижения … Простых «заметок пассажира» как-то недостает. Или прочитываются они небрежно, без должного внимания, отправляясь затем в мусорную корзину.
А ведь метро – в особенности московское – своя история, своя мифология. Мифология всегда слагается вокруг любой значимой сферы жизни человеческой, а тут ведь – таинственное жерло …
Не знаю, для кого как, а для меня в метрополитене есть свои особенные, излюбленные станции. Первым сознательным впечатлением была, наверно, «Маяковская». Лет девяти отроду серьезно сломал руку; провалялся несколько недель в знаменитой Филатовской детской больнице. После выписки неоднократно продолжал ездить в больницу на консультации – в сопровождении родителей. Они-то и надоумили меня на интересное: иногда, оказывается, идя по перрону станции метро, можно не только «смотреть под ноги внимательно» (хотя это – в первую очередь), но, замедлив шаг, поднять голову наверх – к живописным мозаикам. Парящие в воздухе причудливые планеры и дирижабли, вид салюта, кремлевских башен, парашюта, заблудившегося в небе, были не только красивы. Они были как-то воздушны, прозрачны, уносили ввысь детское воображение …
Еще – «Кропоткинская». Это – в первую очередь широкий перрон, людей – немного: расселись по лавочкам или неспешно бредут; медленно вплывает на станцию сине-зеленый поезд … Люди – наши, приветливые, отзывчивые; неспешный шорох вокруг. Наверху – сердце нашей культуры, и  вниз она тоже проникла: строгая и мягкая вместе. Устремленные ввысь колонны-многогранники, приглушенный желтый свет … Уют какой-то, тепло почти домашнее. Кстати, – архитектор Душкин – тот же, что и у «Маяковской».
На «Ленинских горах» как-то побывал в детстве (помню довольно смазанно) – и ужаснулся. В первую очередь – высотой станции «над уровнем моря», а потом – необъятными просторами, открывшимися вокруг. Любоваться ими: Лужниками, Воробьевыми горами, утопающими в деревьях, центральным стадионом, Университетом, высящимся за Москвой-рекой, наверно, более «сподручно» в зрелом возрасте. Или, взобравшись на Горы, смотреть на Москву – и видеть необъятность своего города, любоваться им; или ужасаться ему – эдакой громадине – подобно иноземцу Наполеону … Но тогда, в детстве, – мало того, что ничего не понял, так еще и перепугался не на шутку.
«Охотный ряд» – вечная толчея. ГУМы, ЦУМы, театры, «Метрополи», бесконечная вереница машин снаружи и людей – внутри, под землей. Здесь, опершись на притолоку у перехода с «Театральной» – что «в центре зала», – часто ожидал встречи с друзьями. Занятия, следовавшие за ней, часто весьма походили одно на другое, но вот само ожидание внутри московского подземелья, предвкушение чего-то, казалось, – хоть чуточку – нового и необычного – здесь как-то особенно, интригующе даже. Представляю, как томятся молодые влюбленные в ожидании своих суженых в недрах подземки … Самому почти не доводилось – просто по той причине, что моя «половина» всегда проживала недалеко от моего собственного дома. Еще, предположим, – «Китай-город». В нем было прежде много обаяния, но сейчас чаще – это встреча с будничной рутиной, хотя и чреватой определенными находками …
Здесь прерываюсь. Московское метро – все-таки бездна самого разнообразного, а я хотел выхватить из нее лишь краешек. Но наполнив подобными отрывками информационные пространства, возможно, мы немного обогатим, раскрасим нашу действительность? Ту, с которой сталкиваемся ежедневно, но не напишем о ней и нескольких строчек …

4 февраля 2003 г.