Дуэль

Был жуткий мороз. Снега было по колено. Мрачный Пушкин вышел из кареты и осмотрелся. Тяжелыми шагами он еле-еле продвигался вперед. В его голове было тихо, но на самом деле у Черной Речки его уже поджидала толпа людей. Легко, почти летя, репортеры, журналисты и папарацци окружили Пушкина. Ему задавали множество вопросов, но он, суровый и бледный, никого не слышал, а лишь думал о том, что будет дальше.
Тем временем на место прибыли автобусы и грузовики; оттуда посыпались милиционеры. Они быстро разогнали стадо репортеров и оцепили местность. Пушкин опять же ничего этого не заметил, смотря на идущего к нему Дантеса. Но стая репортеров не оставляла их ни на минуту наедине. Вертолеты висели над их головами; иногда с камерами оттуда высовывались маленькие люди, ведя прямой репортаж с места событий. Правда, они ежеминутно подвергались обстрелам милиции, и многие из них падали в Черную Речку.
Наконец, дуэлянты отсчитали шаги и встали друг против друга. Первым должен был стрелять Дантес. Он уже вставил патроны в свою снайперскую винтовку и нацелился на врага, но тут секундант Дантеса Д’Аршиак засуетился и стал копаться в карманах. Это заметил Данзас, секундант Пушкина. На всякий случай он приготовился вытащить из-за спины гранатомет.
Вдруг тишину нарушил бешеный крик. Это был Жак Ширак, приехавший поболеть за соплеменника. В обеих руках он держал французские флажки, и довольное его лицо было разукрашено в защитную национальную расцветку. Он громко кричал и топал ногами.
Дантес не заметил присутствия Ширака и нажал на курок. Винтовка не сработала.
— Это обман! — закричал Данзас и бросился вперед, вытаскивая из-за спины гранатомет.
Д’Аршиак вытащил из кармана гранату и незамедлительно её кинул в Пушкина. Как ни странно, он попал: у Александра Сергеевича оторвало взрывом правую руку. Рука, описав красивую кривую, взмыла над верхушками деревьев и опустилась на голову Ширака. Президент Франции сильно удивился и, держа в руках оторванную руку, покатился кубарем в Черную Речку.
Данзас тем временем пустил в Дантеса противотанковую ракету, но она изменила направление и разорвала на мелкогеометрические кусочки секунданта француза. Что же касается Дантеса, то у него лишь обгорела одежда, волосы, усы, борода, брови и ресницы. Дрожа от холода, побежал в карету; вскоре он уже был дома.
Данзас побежал к Пушкину. Тот, корчась в мучениях, медленно скатывался в Черную Речку. Данзас бы его, наверное, не догнал, и тогда бы Пушкин утонул, проглоченный алчно дрожащими волнами Черной Речки, но все положение спас сучок дерева, за который Пушкин зацепился ноздрей: это помешало его дальнейшему падению в Черную (с красным оттенком) Речку. Данзас быстро швырнул умирающего в такси и доставил его домой.
Там их поджидало уже много народу. Здесь были и ненавистные репортеры, и милиционеры, но уже не в качестве охраны, а в качестве соболезнующих; коммунисты, декабристы, демократы, анархисты, панки и другие лицейские друзья Пушкина. Все они горько его оплакивали. На следующее утро поэт умер.