Ромашка

“Чьи б ни целовала губы
Я в любовный час,
Черной полночью кому бы
Страшно не клялась...”

Мой хороший, мой милый... Мой солнечный...
Слезы теплыми солеными ручейками текли по ее щекам. Она уже давно забыла, как это  - плакать. И тут на тебе – разревелась.
- Что ты делаешь со мной?
- Кажется... я просто люблю тебя, моя ромашка.
- Любишь... – задумчиво.
- Люблю.
Он прижал ее к себе. Она вздрагивала. Хрупкие плечики. Темные волосы. Стрижка под мальчика. Огромные черные глаза – два ночных неба – на бледном лице. Полупрозрачные дрожащие губы. Тонкие пальчики.
Мой черноглазый эльф!  Как же ты все это время жила одна? Моя маленькая, тебя же так легко обидеть! А ты даже не скажешь ничего в ответ,  только погрустнеют два твоих ночных неба...
Ее волосы пахли осенним лесом.

Мой славный. Я ждала тебя всю жизнь. Каждый день,  каждый вечер, каждую ночь, когда я грустила без тебя и о тебе, я проживу заново – с тобой. Каждый день. Каждый вечер. Каждую ночь. Мой родной.

Слезы смазали все вокруг в одно разноцветное пятно. Фотография выпала из рук. На оборотной стороне: Новороссийск, июнь,1940 год.
- Леша, забери у бабушки фотографию. Опять рыдания начались. Господи, что ж с ней делать-то...

Я не прощу себе, не прощу, не прощу!!! Я должна найти его, должна ему все рассказать, объяснить... Он должен знать... У меня есть его адрес, я пойду к нему, он все поймет....

- Бабушка! Его давно нет. Бабушка! Послушай, моя хорошая! Его давно нет...
Детские руки обняли бабушкины плечи.
Бабушка уронила заплаканное лицо в ладони.

Кажется... я просто люблю тебя, моя ромашка...