Исповедь уродливой луны-2. день идиота в космосе и на земле 3. з

Зелень. Зеленый. Зеленоватый. Темно-зеленый. Изумруд. Смарагд. Все это – моей голове. Иногда думаешь: как так получилось, что голова человеческая при столь малых габаритах вмещает столько ассоциаций, комплексов, да просто мыслей. Вот и теперь я вдруг понял, чего я хочуот этой жизни: зелени. Зелени во всех ее проявлениях: гармонии, мая, чистоты. Спокойствия, но спокойствия буйного, бунтарства. Да! Да! Дайте мне бунт! Русский бунт, неистовый и беспощадный смо всеми его проявлениями, кроме смерти: отмирания клеток. Этого я не хочу: смерть меня не пугает, нет. Меня пугает отсутствие людей, которые мне дороги если это смерть знакомой мне личности и то, что кто-либо может быть лишен жизни против своей и Господа Бога воли.
Я проснулся. Я позавтракал. Я ушел. Я поцеловал ее. Я проводил ее. Я пришел. Я уснул. Я проснулся…
А иногда бывает и так: Хоть какое-то разнообразие. Но у меня бывает желание поломать это, разрубить, как канат. Пойти вспять, разбить все стекла, написать плохой роман и умереть молодым у нее в объятиях от передозировки смеси героина и алкоголя. Но СДЕЛАТЬ ЭТО! Ереступить черту и вызвать на дуэль сатану, как это сделал один мой знакомый. И мне будет все равно, погибну ли я, но это будет так, КАК Я ХОЧУ. На вопрос, чего я хочу в этой жизни я отвечаю: трех вещей: чтоб была она, гармония и творчество. А все это вместе будет БУНТОМ.
Так думал пациент психиатрической больницы, лежа на железной кровати и бешенно хохоча в три часа ночи. Руки его были связаны узлом, а голова отрезана. Я испугался и закричал, проснувшись от крика в ухо одновременно с моим криком.
БУ-ляляляляляляля
РА-ляляляляляляля
ТИ-ляляляляляляля
НО-ляляляляляляля
БУ-РА-ТИ-НО!
Я опяь душевнобольной. Моя огромная кровать смята, а я лежу наискосок с телефонной трубкой в руке. Она похожа на птицу. В которой теплится частичка ЕЕ.
А еще я ее люблю. Я это точно знаю. Это диагноз и то, что напишут после вскрытия моего разбухшего и посиневшего склизкого тела, того, что перепрыгнуло через парапет у Красного моста на Мойке или Львиного мостика на Канаве.
Канава Канва
Каны канавы
Канары канав
Нары не канары
Канва не канава
Каны КАНдалы
Канавы на Канарах.
И еще раз двадцать. Вставать трудно. Но можно. И идти по улице, когда эта чертова сумка све время сваливается тоже можно. И идти по эскалатору в вечном поиске жевачки среди мелочи, использованых носовых платков и ключей. И ехать в синем вагончике по кривой, кажущейся прямой. И ждать чего-то. И жить.
Я ее вижу. И прыгаю. А Крысюк рыгает мне прямо в ухо. И шутит про Петра Мамонова. И мы хором орем:
- ФОРМУЛА! ГДЕ ФОРМУЛА!
Этим заклинанием мы гипнотизируем узкоглазых людей.
А я Ее люблю. Мы живем в космосе. У нас есть своя планета, недостигнутая и недостижимая никому, кроме нас. Мы подпускаем к ней только избранных.
Всем легко. И мне иногда тоже легко. И Ей легко до невыносимости. Все легко нажираются и бдюют. А я не блюю и Она не блюет. МЫ готовимся к встрече с Одином. Он нам даст грин-карту на постоянное политическое убежище от этого мира на нашей планете. Я ее как раз заполняю и отправляю. Это не Кин-Дза-Дза и не Капекс. Это – Планета. И там будет гармония. Это будет зеленая планета.