Два дня из жизни Александра Георгиевича Зубова. Часть II

- Не нравится мне этот Зубов, товарищ генерал. Не верю я ему. Контра недобитая! – Мокроусов налил кипяток в кружку и нервно отпил.

Мокроусов только что прибыл в Армянск из Симферополя и немедленно проследовал на КП оперативной армейской группы. Здесь в эти предрассветные часы 26 сентября 1941 года кипела работа. Командующий, генерал Батов, ждал обещанных штабом армии подкреплений из Симферополя. Подкреплений не было. Две недели назад наши войска впервые вошли в соприкосновение с частями 11 немецкой армии. С тех пор на перешейках шли непрерывные бои. Однако, 24 сентября Манштейн развернул свои главные силы и перешел в решительное наступление. Основную тяжесть удара приняла на себя 156 стрелковая дивизия, защищавшая Перекопский вал. Двое суток жестоких сражений вымотали людей, потери были огромны. Более половины командиров погибли в бою. В этих условиях на командных должностях оказывались люди, способные владеть собой в роковую минуту и руководить другими. Так, в эту ночь Зубов принял командование 2 ротой добровольцев 361 полка.

- Не горячись, Алексей Васильевич, - Батов поморщился, - что-то я тебя не понимаю. Когда ты начинал набирать ополченцев в июле, и я отправил Зубова к тебе, ты, вроде, обрадовался – встретил его как старого товарища.
- Не знал я его тогда, Павел Иванович!
- Ты это брось, Алексей Васильевич! Тебе мало славных дел на Арагонском фронте? Ты Зубова лучше меня знаешь по десятой интербригаде!
- Я думал, что знал его, но тут выяснились обстоятельства... – Мокроусов понизил голос.

Накануне в Симферополе Мокроусова вызвал к себе майор из особого отдела штаба армии для беседы. Темой беседы был Зубов. “Вы кого это к себе в отряд набираете?” – майор начал без предисловий. Мокроусов ответил, что он имеет дело с проверенными людьми, многих из которых он знает еще по гражданской войне. “Зубова тоже по гражданской войне знаете?” – майор становился все более агрессивным. Мокроусов объяснил, что познакомился с Зубовым в Испании в 1937 году, где они вместе воевали против фалангистов. Тогда майор вынул из стола пухлую папку с личным делом Зубова и принялся зачитывать отдельные пикантные факты биографии последнего: из дворян, враг Советской власти, участник белого движения, эмигрант, член военных обществ “бывших галлиполийцев” и “первопоходников”, активный деятель РОВСа, и еще, и еще. Майор чеканил каждое слово и бросал на собеседника такие взгляды, от которых Мокроусову становилось не по себе. Он попытался возразить, сказав, что Зубов понял свои заблуждения, раскаялся и доказал это, сражаясь в рядах республиканцев в Испании. Майор прервал его: “Такие не раскаиваются! А вам, Алексей Васильевич, настоятельно советую быть более разборчивым. У вас безупречная репутация. Мы вам верим. А такие факты бросают тень... сами понимаете...”

- Я не знал, что в Испанию он попал с группой Скоблина (*), - задумчиво протянул Батов, - впрочем, какая разница? Я его вчера в деле видел, этого достаточно.
- Товарищ генерал, с таким прошлым... Да таких судить надо!
- Ты сбавь обороты, товарищ Мокроусов! – в голосе Батова появилась суровость, - кого ты судить собрался? А кто воевать будет? Вот выиграем войну, тогда суди... Если будет кого.
Он потер лоб и уже спокойнее продолжал:
- У всех свое прошлое. Надо человеку дать шанс. Тем более, - Батов усмехнулся, - что у него есть опыт оборонительных боев на перешейках, а у нас командиров не хватает...
Их прервали. Батову доложили, что в Будановке обнаружился полк 172 дивизии – подходило пополнение, и командующий поспешил вернуться к делам.

Немецкие самолеты появились в пять утра. Рев и грохот прервали ночную тишину. С Перекопа сметалось все живое. Бомбы обрушились на Армянск и Щемиловку. В это же время открыла огонь немецкая артиллерия. Люди окапывались, пытались укрыться телами убитых товарищей. Зубов лежал, вжавшись в землю, и нашептывал:
- ...Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли...
Гудели вражеские самолеты, рвались бомбы, шквальный огонь не давал поднять голову, смерть и ужас царили вокруг, но Зубов слышал только святую молитву и чувствовал какую-то благодатную силу в созвучии этих простых слов, придававших ему внутреннюю уверенность и спокойствие.
В семь часов утра артподготовка прекратилась, и на Перекоп двинулись немецкие танки с многочисленной пехотой.
- Приготовиться к бою! – скомандовал Зубов.
Утро выдалось тяжелое. Немцы навалились всей массой, и яростно атаковали Перекопский вал. В начале одиннадцатого им удалось прорвать западный участок обороны 361 полка. В пробитую брешь хлынула немецкая пехота и танки, быстро распространяясь в направлении Армянска. Командование дивизии бросило часть сил в контратаку. Был там и Зубов со своей ротой. Они вели напряженный бой на старом кладбище на северо-западной окраине Армянска. Кладбище несколько раз переходило из рук в руки. Отступали, затем яростно атаковали, затем снова отступали. Дрались за каждый дом, за каждый глиняный забор.
К середине дня подошли подкрепления, два полка 172 дивизии. Это несколько облегчило положение, но войска медленно отходили под мощным напором врага. Немцы стремились захватить Армянск и с боями продвигались от улицы к улице. Стемнело. Зубов приказал своей роте занять огневую позицию и окопаться. Бойцы залегли во рву и приготовили пулеметы. Город был охвачен огнем. В полосе света пожара показалась голова немецкой колонны. Покачиваясь, с автоматами наперевес, они шли прямо на Зубова с его людьми. Они были совсем близко, уже можно было различить их речь, когда Зубов крикнул:
- Пулеметы! По колонне врага длинными очередями – огонь!
Бой продолжался допоздна, когда пришел приказ отходить к Пятиозерью. Почти вся рота полегла в неравной схватке. Зубов получил ранение в плечо и был дважды контужен, но остался в строю и ночью отступил с уцелевшими бойцами на Юшуньские позиции. В этот день смерть обошла его стороной.

Александр Георгиевич Зубов погиб через полтора месяца в бою под Керчью прикрывая отступление 51ой армии. И осталась после него вот эта история, да
безымянный погост на крутом берегу над цветной черноморской волной.

----------
(*) Скоблин Николай Владимирович - генерал, активный учасник Белого движения, в эмиграции члена Русского Общевоинского союза (РОВСа), завербован советской разведкой, участвовал в похищении председателя РОВСа генерала Миллера, скрываясь от французской полиции, бежал в Испанию, где погиб при невыясненных обстоятельствах в 1937 году. Был женат на Надежде Плевицкой.