Верная маурита столбова татьяна

Действующие лица

МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА –––––––––– женщина более чем средних лет
НИНА –––––––––––––––––––––––––––– женщина средних лет
ВАЛЯ –––––––––––––––––––––––––––– женщина менее чем средних лет
ГЛЕБ ––––––––––––––––––––––––––––– молодой человек одних лет с Валей
МИТЯ –––––––––––––––––––––––––––– тоже молодой человек
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ –––––––––––––– муж Мауриты Васильевны



Действие происходит в небольшой старой квартире, скорее в Москве.


I


День. В комнате, где мебель сплошь годов пятидесятых, за столом сидят Маурита Васильевна и Леонид Петрович. Она пьет чай и явно этим наслаждается, он играет сам с собой в шашки. Долгое молчание прерывается появлением Нины.

НИНА (устало). Так и сидите с утра?

Родители, мельком взглянув на нее, продолжают заниматься своим делом. Впрочем, молчание Мауриты Васильевны вполне доброжелательно – она не отвечает потому, что наслаждение слишком велико.

Я уж отработала до обеда, в магазин сходила…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (удивленно). Что ж это? Так прямо и в магазин сходила?
НИНА. Папа, не начинай.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. То есть как это «не начинай»? Какой из тебя работник, если ты в обед по магазинам гуляешь? Первое, второе и компот на третье – вот что тебя должно волновать в обеденный перерыв! А с голодной с тебя толку нет.
НИНА. Я не голодна.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Не голодна – значит, сыта. А коли сыта – значит, ты обедала. А коли ты обедала, а потом по магазинам пошла, а потом домой – значит, ты на работу опоздала. Ну вот и скажи мне, какой из тебя работник?

Он доволен собой. Ответ дочери вряд ли его волнует, потому что он снова обращается к своим шашкам и, похоже, забывает обо всем.

НИНА. Мама, как ты полагаешь, Вальке подойдет то платье, розовое?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Которое я к твоей свадьбе шила? Нет, не подойдет.
НИНА. Почему?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Потому что ты в ее возрасте на два размера тоньше была.
НИНА. Подумаешь! У них сейчас модно, чтоб отовсюду торчало.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА Смотря что торчало.

Входит Валя.

ВАЛЯ. Не смотря что, бабуля, а смотря как.

С этими словами она выпячивает сначала верхние достоинства своей фигуры, а потом и нижние. Леонид Петрович в негодовании выходит. Все трое смеются.

НИНА. Валюша, а кого ты пригласила?
ВАЛЯ. Да так…
НИНА. Ну как это «так»? Я же стол делаю – мне нужно знать, сколько гостей у тебя будет.
ВАЛЯ. Вот и спрашивай: «Сколько гостей у тебя будет?»
НИНА (в растерянности). А я как спросила?
ВАЛЯ. А ты спросила: «Валюша, кого ты пригласила?»
НИНА. (с интонациями отца). Что ж это? Я – мать, и не могу спросить, кто придет к моей дочери на день рожденья?
ВАЛЯ. Ой, мама, да никто не придет. Глеб только.
НИНА. Как? Один Глеб? Что ж это?

Она поворачивается к матери, ища у нее поддержки.

МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Меньше народа – больше кислорода.
ВАЛЯ. Ой, бабуля, что за детсадовский жаргон?
НИНА. Не груби бабушке. Ладно, я на работу. Мама, не разберешь сумку?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (ворчливо) Разберу, разберу… Нинулька!
НИНА (в дверях). А?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА Мороженое купишь?
НИНА (со вздохом). Я золотоискатель что ли? Откуда деньги-то? (без паузы) Куплю.

Как только она исчезает в дверях, Валя бросается к шкафу, достает платье и прикладывает его к себе.

ВАЛЯ. Ну? Как тебе?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (после долгого раздумья). Это майка что ли?
ВАЛЯ. Ба, Ну какая майка? Платье! Почти что от Кардена! (быстро напяливает его и кружится) Как думаешь, удивлю я сегодня Глеба?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (убежденно) Удивишь!
ВАЛЯ. А маму?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА Удивишь!
ВАЛЯ. А дедушку?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА Удивишь! Еще как удивишь!

Она проворно соскакивает со стула и начинает кружиться вместе с Валей, при том обе напевают разные мелодии, но не замечают этого. Их пенье плавно перетекает в музыку, звучащую из магнитофона.

II



Вечер. Принаряженные по средствам хозяева готовятся к приему гостей, или, судя по обещанию Вали, одного гостя. Впрочем, на их праздничном настроении не отражается количество приглашенных – все веселы и довольны, даже Леонид Петрович.

НИНА. (между прочим). Валюша, ты уверена, что это платье прилично?
ВАЛЯ. Ма-ама!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Какое платье? Это платье? Я думал, это майка… Всё жду, что ты поверх наденешь…
ВАЛЯ. Де-едушка!
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (бодро). Шикарное платье от Кардена! Ты ничего не понимаешь, Леонид.
ВАЛЯ. Бабушка!

Бросается к ней в объятья.

НИНА. Валя, не тряси бабушку! Помоги накрыть на стол. Не тряси бабушку, говорю!
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Меня так просто не растрясешь! Я еще крепкий дуб!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Дубиха…
ВАЛЯ. Дубесса!
НИНА (раздраженно). Тогда уж дубина… Мама! Валя! Ну помогите же кто-нибудь!

Все трое кидаются ей помогать и в результате только мешают.

Уйдите! Уйдите все! Я сама!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (смотрит на настенные часы). Пропустили! Без четверти шесть! Валя уже родилась!

Все горячо поздравляют Валю.

МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. А теперь подарки!

Дарят подарки, которым Валя шумно, но несколько притворно радуется.

НИНА. Ну где же твой гость?
ВАЛЯ (беспечно). А-а-а, явится!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. (назидательно). А вот я к твоей бабушке на свидание никогда не опаздывал.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (небрежно). Потому что ты на час раньше приходил.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Что доказывает еще раз мою пунктуальность.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Что доказывает еще раз твое занудство, Леонид. О чем ты говоришь в день рождения внучки?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. О пунктуальности.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Кому сейчас нужна твоя пунктуальность?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (указывая на Валю). Ей и нужна. И мне тоже – я хочу есть и не намерен ждать какого-то мальчишку…
ВАЛЯ. Как это “какого-то мальчишку”? Он не мальчишка, а Глеб.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А Сталина звали Иосифом!
ВАЛЯ. При чем тут Сталин?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. При том, что у каждого есть имя, и наличие его не означает…
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Леонид, прекрати.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Что за аргумент – “он не мальчишка, а Глеб”? Вот если бы Валя сказала “он не мальчишка, а взрослый и умный человек”, я бы промолчал, а…
ВАЛЯ. Ты ни за что бы не промолчал.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ты хочешь сказать, что я никогда не молчу?
ВАЛЯ. Когда спишь только.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Когда он спит, он тоже не молчит.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (растерянно). А что ж я делаю?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. То же, что и я – храпишь.
ВАЛЯ (саркастически). Ха! Ха! Ха!

Все удивленно смотрят на нее.

НИНА (устало). О, Господи… садитесь за стол – выпьем пока по рюмочке…
ВАЛЯ (воинственно). До Глеба?
НИНА. По рюмочке только, а потом подождем.

Недовольные друг другом все рассаживаются. Леонид Петрович разливает вино.

НИНА. За тебя, дочура.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (угрюмо). Счастья и здоровья желаю.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. Любви!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (морщась). Какой любви, Мара? Ей двадцать лет и она всего-то на третьем курсе института. Какая тут может быть любовь?
ВАЛЯ (надувшись). Обыкновенная любовь!
НИНА (как бы про себя). Она что, бывает обыкновенной?
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (Леониду Петровичу). А на каком курсе института может быть любовь?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. На последнем.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. А мы с тобой на каком поженились?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (быстро). На третьем, но тогда время было другое.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА. На третьем? Тогда ты прав, Леонид, Валюше надо подождать…
ВАЛЯ. Ха! Ха! Ха!
НИНА (Вале). Это мы уже слышали. (Маурите Васильевне) Мама, а с тобой-то что сегодня? Я тебя не узнаю.
МАУРИТА ВАСИЛЬЕВНА (задумчиво). Да?
НИНА. Да.

Все замолкают – ненадолго.

ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Какая досада.
НИНА. Что, папа?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Очень хочется есть.
НИНА. Так ешь, папа. В самом деле, что же ждать? Вон уж седьмой час.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (благодарно). Спасибо, Ниночка. Я, пожалуй, и впрямь возьму колбаски…

Звонок в дверь; все замирают на миг, Леонид Петрович с протянутой рукой тоже; Валя бежит открывать дверь.

НИНА (тихо). Папа, убери руку…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (так же тихо). А колбаска?
НИНА. Две минуты подождешь.


III


Валя с букетом и тортом торжественно входит в комнату в сопровождении двух молодых людей. Оба высоки и симпатичны. Но если первый, которого она приобнимает, весьма приятен и только, то второй – нечто особенное, и это заметно сразу. Он пока молчит, но и в молчании его есть смысл (неясно, правда, какой). Маурита Васильевна при его появлении преображается.

ВАЛЯ (прижимаясь к плечу первого). Это Глеб. А это (тянет за рукав второго) – Митя.
НИНА (приветливо). Проходите, мальчики.
ВАЛЯ (скороговоркой знакомит). Мама-бабушка-дедушка.
НИНА (укоризненно смотри на нее и поправляет). Я – Нина Леонидовна, Валина мама. А это Маурита Васильевна и Леонид Петрович.
ВАЛЯ (торопливо заканчивает за нее). Бабушка-дедушка. (Всем) Ну, всё, всё. Давайте уже пировать!

Она кидается к магнитофону и делает звук громче, так что теперь всем приходится говорить как в тамбуре скорого поезда.

Но сначала танцы! Танцы!

Хватает Глеба за руку, но между ними встает Нина.

НИНА. Танцы потом. Глеб, Митя, садитесь за стол. Папа, ты налил мальчикам вина?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (живо). Сию секунду!
НИНА (встает с рюмкой в руке – ее поза и выражение лица не вызывают сомнения в том, что сейчас будет произнесен тост). Ровно двадцать лет назад, в такой же ясный мартовский денек как сегодня, появилась на свет наша Валечка. Было это в роддоме…
ВАЛЯ. Мама! Ясно, что не в степи!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. И в степи рожали, бывало…
ВАЛЯ. Дедушка, при чем тут степь?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Степь? Да ни при чем… Ты же первая начала, Валюша.
НИНА. О, Господи…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Прости, Ниночка. Продолжай. Ну? Что там было, в роддоме-то?
НИНА (уничтожающе). Там родилась Валя, папа.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ах да, конечно… А к чему ты вдруг это вспомнила?
ВАЛЯ. К моему дню рождения, дедушка. И не притворяйся, пожалуйста, склеротиком. Ты прекрасно знаешь, что мама говорит тост. Мам, ну что там с роддомом-то?
НИНА. Я всего лишь хотела назвать его номер…
ВАЛЯ (с притворным интересом). Да-а? И какой же его номер?
НИНА. Восьмой. Там двадцать лет назад ты появилась на свет…

Она делает героические усилия, чтобы продолжить тост, но он уже безнадежно испорчен.

Сейчас эти двадцать лет кажутся мгновением (Леонид Петрович пытается что-то добавить, но Нина убивает его взглядом и он, только вякнув, умолкает), но за это мгновение из милой девочки ты превратилась в большого и умного человека (Леонид Петрович все-таки фыркает). И сегодня – сегодня я желаю тебе любви – настоящей, здоровья – крепкого, дела – интересного. Я…
ВАЛЯ. Спасибо, мамулечка!

Все быстро выпивают; Леонид Петрович добирается наконец до колбаски.

Ну? Теперь танцы?
НИНА. Дай мальчикам покушать, Валюша. Глеб, рыбный салат рядом с вами! Митя! А рядом с вами… Рядом с вами тоже рыбный салат… Странно… Но я вам сейчас положу селедку под шубой, или “оливье”…
ГЛЕБ (бодро). Большое спасибо, Нина Леонидовна, мы уже ели.
НИНА. Когда?!
ГЛЕБ. Да вот только из столовки.
НИНА. Не может быть!
ГЛЕБ. Отчего ж?
ВАЛЯ. Танцы! Танцы!
ГЛЕБ (снисходительно). Танцы так танцы.

Наливает себе вина, быстро выпивает и идет танцевать с Валей. Вдвоем они демонстрируют немалую прыть и прыгучесть. Все, кроме Мауриты Васильевны, смотрят на них, она – на Митю.

НИНА. А вы, Митя, почему не танцуете?
МИТЯ. Уже танцую.

Встает, с места включаясь в танец. Он не столь энергичен, как его друзья, но движения его более уверены и точны. Маурита Васильевна следует за ним, тоже подплясывая по мере возможности.

МАУРИТА. Здравствуй…
МИТЯ (весело). Здравствуйте, Маурита Васильевна!
МАУРИТА. Как странно ты меня называешь…
МИТЯ. Странно? Почему?

Маурита пожимает плечами, как бы не находясь,что ответить.

А попробуйте так!

Он хватает ее за руку и поворачивает – то есть показывает замысловатое па.

МАУРИТА. Неплохо!
МИТЯ. Еще бы!

Танцуют, постепенно перегоняя темп Вали и Глеба. Наконец их танец становится чем-то вроде ритуальной пляски дикарей – оба предельно собраны, энергичны и точны.

МАУРИТА (весело). А где ты был все это время?
МИТЯ. Это какое же время?
МАУРИТА. Да вот это – все сорок с лишком лет.
МИТЯ (смеется). Мало ли забот у студента!
МАУРИТА (игриво). А все-таки?
МИТЯ. Гулял! Пил! Любил!
МАУРИТА (несколько растерянно). Это кого же… любил?
МИТЯ. Да-а… там одну…

Маурита прерывает танец и идет к своему месту. Теперь уже растерян Митя.

Маурита Васильевна… (идет за ней) Что я такого сказал?

Глеб и Валя продолжают танцевать, но их танец кажется механическим после зажигательного умопомрачительного выступления Мити и Мауриты.

ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Марочка, не выпьешь?
МАУРИТА (мрачно). Выпью.
НИНА. Никогда не видела, мама, чтоб ты танцевала…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ну вот еще. А как мы с ней вальсировали в прошлом году?
НИНА. В позапрошлом. Но это не то.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Сегодня было не то, а прошлом году – именно то, что надо.
НИНА. В позапрошлом.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (обиженно). Зачем ты выставляешь меня склеротиком, Нинушка?
НИНА. Чего выставлять-то?.. Валя! Глеб! Следующий тост!
ВАЛЯ (возвращаясь к столу, весело). Ура! Тост!
ГЛЕБ (иронически) Ура-а! Тост!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (многообещающе). Вот сейчас я встану и скажу тост! Любимая внученька моя! В присутствии всех присутствующих я хочу тебе пожелать…
НИНА. Папа, ты не на партсобрании.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (презрительно). Вспомнила! Конечно, я не на упомянутом тобой партсобрании, а…
ВАЛЯ. Дедушка, не тяни резину.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ва-а-аля! Как ты могла произнести такое ужасное словосочетание! Разве этому учили тебя мы с бабушкой?
ВАЛЯ. А чему вы меня учили?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (с пафосом). Быть человеком с большой буквы!
ВАЛЯ. А сейчас я человек с маленькой буквы?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (дипломатично). Да, пока с маленькой.
ВАЛЯ. Это в день рождения?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Прости, конечно, с большой.
НИНА. Что с большой?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Буквы.
НИНА. Папа, какой еще буквы? Говори, пожалуйста, тост. Что ты тянешь резину?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ни-и-ина! Как ты могла произнести такое ужасное словосочетание? Разве этому учили тебя мы с мамой?
НИНА. А чему вы меня учили?
ВАЛЯ. Дедушка, не начинай. Мама просто отвлеклась и не слышала, о чем мы тут с тобой трепались.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Как это “трепались”? Что это за слово?
ВАЛЯ. Ты будешь говорить тост или нет?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Буду.
ВАЛЯ. Ну говори.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Любимая внученька моя! В присутствии всех присутствующих я хочу пожелать тебе счастья и здоровья! Ура!
НИНА. И это все?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А что еще надо?
НИНА. К чему было столько трепаться…

Леонид Петрович возмущен, но пока он ищет слова для укора, все пьют и идут танцевать – на это раз спокойный медленный танец. Митя приглашает Мауриту.

МИТЯ. А что я такого сказал?
МАУРИТА. Как ее зовут?
МИТЯ. Кого?
МАУРИТА. Ту… которую ты…
МИТЯ. А. Марина.
МАУРИТА. Ты и сейчас ее…
МИТЯ (быстро). Нет.

Маурита, развеселившись, кружится, заставляя Митю следовать за ней в быстром, не по музыке, ритме.

МАУРИТА. А помнишь, как мы с тобой танцевали на катке? Я все падала, а ты сердился – говорил, что по сравнению со мной и кенгуру покажется Галиной Улановой!
МИТЯ (смеется). Я так говорил? Не помню.
МАУРИТА. А как мы в Витебск на неделю ездили?
МИТЯ. Не помню!
МАУРИТА. А как в кино целовались?
МИТЯ. Не помню!

Музыка становится громче, а свет, напротив, тише.


IV


Следующий день после праздника. Все усталы; Маурита сидит на подоконнике, бездумно глядя на улицу; Нина прибирает в комнате; Валя забавляется с магнитофоном, меняя кассеты; Леонид Петрович опять играет в шашки.

НИНА. Валя, перестань терзать магнитофон.
ВАЛЯ. Где я его терзаю?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Не груби матери.
ВАЛЯ. Ну начинается! Как день рождения прошел – так опять тюрьма.
НИНА. Да какая тюрьма, Валюша? Ну, что за глупости? Видела ты настоящую тюрьму?
ВАЛЯ (отмахивается). А-а! Ну вас всех!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Как это “ну вас всех”? Это что еще такое? Мара, скажи ей хоть ты!
ВАЛЯ. А бабушке сейчас всё – всё равно. Она в Митьку влюбилась.

Леонид Петрович и Нина задыхаются от возмущения, сама же Маурита не реагирует.

НИНА. Да как ты можешь? Валя! Валя! Что ты говоришь?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. И после этого ты рассчитываешь быть человеком с большой буквы?
ВАЛЯ. Ничего я не рассчитываю. Сам будь человеком с большой буквы, если тебе это так нравится. А я правду сказала. Бабушка влюбилась в Митьку, и всё тут.
НИНА. Выйди немедленно из комнаты!
ВАЛЯ. Пожалуйста!

Берет магнитофон и уходит. Долгое молчание.

ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Распустили…
НИНА (с досадой). Папа, кто распустил? Нормальная девчонка… Они все такие сейчас. Наша хоть не пьет и не курит…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Лучше бы она курила, чем оскорбляла родную бабушку!
НИНА. Это оскорбление?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А что ж еще? Сказать старухе… То есть, прости меня, Марочка… Сказать пожилой женщине, что она влюбилась в мальчишку! Это не оскорбление?
НИНА. Он не мальчишка, а Митя.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ай-яй-яй, Нина…
НИНА. Да ладно, папа.
ВАЛЯ (заглядывает в комнату). Бабушка! Глеб звонил! Говорит, сегодня они придут с Митькой!
МАУРИТА (встрепенулась). А? Что? Когда?
ВАЛЯ. Не знаю, когда. Может, сейчас, а может, к вечеру.

Исчезает за дверью. Леонид Петрович и Нина недоуменно молчат.

МАУРИТА. Ниночка, что она сказала? Когда они придут?
НИНА. Она не знает – днем или вечером… А что, мама, тебя это так волнует?
МАУРИТА. Меня? Нисколько.
НИНА. А в чем дело тогда?
МАУРИТА. А в чем дело? Я не знаю, в чем дело…
НИНА. Мама, посмотри мне в глаза и ответь: зачем тебе сдался этот мальчишка?
МАУРИТА (в искреннем недоумении). Какой мальчишка, Нина?
НИНА. Этот… Митя…
МАУРИТА. А-а-а…
НИНА. Что “а-а-а”? Что такое “а-а-а”? Ты можешь мне ответить по-человечески?
МАУРИТА. Да, конечно.
НИНА. Ну?
МАУРИТА. Что “ну”?
НИНА. Зачем тебе сдался этот мальчишка?
МАУРИТА. И мама мне то же говорила.
НИНА. Какая мама?
МАУРИТА. Бабушка твоя.
НИНА. Господи, мамочка, что ты несешь? Откуда же бабушка могла знать про этого…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (гневно). Не смей так разговаривать с матерью!
НИНА. А ты, папа, не встревай.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Молчать! Вон из комнаты!

Нина бросает тряпку, которой вытирала пыль, и выходит.

Марочка… Не слушай ее… Ты моя милая…
МАУРИТА. Оставь, Леонид.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Да, конечно…

Он смущенно смолкает, отворачивается к окну. Теперь они смотрят на улицу вместе.

Может, уедем куда-нибудь? А, Марочка? Пожалуйста…
МАУРИТА. Оставь, Леонид…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Да, конечно…

Резкий звонок в дверь выводит обоих из оцепенения. Маурита в страшном волнении. Леонид Петрович вне себя от незнакомых до сих пор чувств, но оба не двигаются с места.

ВАЛЯ (вбегая в комнату). Бабушка! Митька пришел!
МАУРИТА (в совершенной растерянности). Да?

Входит Митя, за ним Глеб.

ГЛЕБ. А вот и мы! Не помешаем?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нет, что вы! Проходите, мальчики! Валя, со вчерашнего вино осталось?
ВАЛЯ. Немножко.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Волоки немножко.
ВАЛЯ (удивленно). “Волоки”?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (смущенно). Прости, Валюша… А впрочем… Волоки!
ВАЛЯ. Волоку, дедушка!

Убегает.

ГЛЕБ. Мы, собственно, зашли за Валей…Хотим в киноху сходить.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. В киноху? А что такое… А, в киноху! Понял, понял. Я, признаться, сначала-то подумал – в синагогу…
ВАЛЯ (входит с полупустой бутылкой). Какая связь? Дедушка, не начинай.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Да я не начинаю, Валюша… Мне и правда сначала показалось… Ну да ладно.
ГЛЕБ. По глотку – и вперед!
ВАЛЯ. Я первая!
ГЛЕБ. Так и быть, я – второй.
МИТЯ. А вы, Маурита Васильевна?
МАУРИТА (испуганно). Что?
МИТЯ. Вы пойдете с нами в кино?
ВАЛЯ. Ты ее приглашаешь?
МИТЯ (задумчиво). Да…
ВАЛЯ. Ба, ну как?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Марочка, сварить кофейку?

Маурита не отвечает.

ВАЛЯ. Дедушка, не начинай.
МИТЯ. Маурита Васильевна, собирайтесь!
ГЛЕБ. Дмитрюха, ну что ты выдумал?
ВАЛЯ. Ба, давай скорее!
МИТЯ. У нас только две минуты.
ГЛЕБ. Может, в следующий раз?
ВАЛЯ (враждебно). А почему ж не в этот?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. И все-таки, Марочка, я сварю кофейку…
ВАЛЯ. Дедушка, не начинай!
МИТЯ. Маурита Васильевна!..
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Марочка…
МАУРИТА. Я готова.
ВАЛЯ. Ура-а! Ну, побежали тогда!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Марочка, а кофейку?..

Не отвечая ему, все быстро уходят.

НИНА (заходит в комнату). Папа, а где мама?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Да, Ниночка…
НИНА. Папа, что с тобой? Я спрашиваю, где мама?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А-а-а… Кажется, в булочную пошла…
НИНА. Не понимаю, зачем? Хлеба в доме полно… О, Господи…

Долго молчат.

Папа, я не верю этому…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А?.. Чему?
НИНА. Тому… Что Валька сказала…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А что она сказала? Опять глупости какие-нибудь?
НИНА. Да, папа…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ну и пусть ее. Молодая еще…
НИНА. Да, папа…


V



Митя и Маурита возле подъезда.

МИТЯ. Что про фильм скажешь?
МАУРИТА. Не знаю… Я, вроде бы, не видела его.
МИТЯ. Конечно. Ты ж на меня смотрела все два часа.
МАУРИТА. А на кого мне надо было смотреть?
МИТЯ. На артистов, которые историю играли.
МАУРИТА. Да ну их…
МИТЯ. Никогда со мной такого не было…
МАУРИТА (просияв). Правда?
МИТЯ. Я не об этом.
МАУРИТА. А о чем?
МИТЯ. О тебе…
МАУРИТА. И я о тебе.
МИТЯ. Да не об этом, сказал же…
МАУРИТА. А о чем?
МИТЯ. Да ладно…
МАУРИТА. Митя, какой странный ты…
МИТЯ. Я? Отчего?
МАУРИТА. Ты как будто и не помнишь меня?
МИТЯ. А я и не помню.
МАУРИТА. Ну как же? Моя мама у тебя литературу преподавала… То есть ты у нее лучшим учеником был… А потом к нам домой пришел, помнишь?
МИТЯ. Нет.
МАУРИТА. Ну как же? Я в пятом классе училась, ты – в шестом… Потом я в шестом, а ты в седьмом… Потом… Ну вспомни же, Митенька… Ты же обещал, что будешь помнить меня всю жизнь!..
МИТЯ (неуверенно). Я, кажется, помню…
МАУРИТА. Вот и хорошо. Вот и хорошо. А то ты меня все по имени-отчеству величаешь – как-то странно это слышать.
МИТЯ. А раньше как… величал?
МАУРИТА (удивленно). Машей. Опять не помнишь?
МИТЯ. Помню…
МАУРИТА. Знаешь, когда ты так внезапно исчез, я даже заболела. Моя мама даже в больницу меня отвезла… Там доктор говорит, мол, с вашей девочкой все в порядке, а я… О, Господи… Ну с чего ты тогда решил, что я влюбилась в того артиста? Он и не артист был вовсе. Так, самодеятельный исполнитель…
МИТЯ. Куда я исчез?
МАУРИТА. Ты и этого не помнишь? В армию, куда ж еще… Не должен был идти, а пошел…
МИТЯ. Почему я не должен?
МАУРИТА. У тебя ж на левой руке двух пальцев нет.
МИТЯ (тайком смотрит на свою руку). Да?
МАУРИТА. Ты с трамвая упал, когда тебе восемь лет было. Ох, Митенька, и что мне с тобой делать? Ничего-то ты не помнишь…
МИТЯ. Я все помню.
МАУРИТА. Тогда назови меня по имени.
МИТЯ. Маша…
МАУРИТА. Митя…
МИТЯ (отпрянув от нее). А почему я не вернулся к тебе?
МАУРИТА. Из армии? Ох… Так мне тогда нехорошо было… Думала, вот и все, вот и кончилась жизнь… Письмо пришло, что ты погиб трагически. Мама твоя, Евгения Алексеевна, говорила, что ты, мол, утонул…
МИТЯ (фыркает). С чего бы я утонул? Я плаваю как рыба.
МАУРИТА. Вот и я ей то же твержу, а она…
МИТЯ (мрачно). Что она?
МАУРИТА. Плачет… А я так думаю – что ж плакать зря? Ты не живешь больше – и я не живу больше… Просто мы с тобой по разные стороны не живем больше, вот и все… Да Бог с ним со всем, мой Митенька. Главное, что ты наконец здесь, со мной…
МИТЯ. Ты же вышла замуж.
МАУРИТА. Да… Так странно получилось…
МИТЯ (раздраженно). У тебя все странно получается.
МАУРИТА. Да… Так странно, правда?
МИТЯ. Когда все это было?
МАУРИТА. Сорок с хвостиком прошло.
МИТЯ. Пойдем, я провожу тебя домой.
МАУРИТА. Уже? Я думала, мы еще пройдемся…
МИТЯ. Хватит, прошлись…
МАУРИТА. Ты сердишься на меня? Ты всегда на меня сердился… Я такая неловкая… Все из рук валится… Тебе не стыдно со мной?
МИТЯ. Еще чего!
МАУРИТА. А Валька с Глебом говорят сейчас: «Где там Маша с Митей? Так поздно уже!» А мы здесь. Смешно, правда?
МИТЯ. Смешно…

Уводит ее за руку; она смеется.


VI


Нина как обычно хлопочет на кухне. Входят Валя с Глебом.

НИНА. Привет, как погода?
ГЛЕБ. Более-менее.
ВАЛЯ. Мам, можно кофе?
НИНА. Конечно. Сварить или растворимым обойдетесь?
ГЛЕБ. Обожаю растворимый.
ВАЛЯ. Я тоже.
НИНА. Так ставь чайник, Валюша. У меня руки в тесте. Пирожков подождете?
ГЛЕБ. Спасибо.
ВАЛЯ. Что «спасибо»? Подождем или нет?
ГЛЕБ. Мы же в парк собирались.
ВАЛЯ. Мама, мы предпочитаем парк. Хотя пирожки можно потом поесть, после парка. Глеб?
ГЛЕБ. Посмотрим.
НИНА. Как в институте дела?
ВАЛЯ. Идут потихоньку.
НИНА. Двоек не набрали еще?
ВАЛЯ. Мам, ну какие двойки, когда сессия только в июне? Успеем…
ГЛЕБ. Ну уж нет, я пятерки люблю.
ВАЛЯ. Я тоже пятерки люблю. Только все равно не получу ни одной. Я на данный момент вообще к экзаменам не готова. На самый простой вопрос не отвечу.
НИНА. Не понимаю, ты с гордостью, что ли, это говоришь?
ВАЛЯ. Не с гордостью, а с горечью.
ГЛЕБ. Ничего, посидишь перед сессией в библиотеке пару недель…
ВАЛЯ. Ты шутишь?
ГЛЕБ. Почему? Я всегда так делаю.
ВАЛЯ. Зубрилка!
ГЛЕБ. Двоечница!
ВАЛЯ. Я видела, как ты глазки строил Малютиной! Знаешь, что она на экзаменах любого завалить может, и боишься!
НИНА. И правильно боится. А что, действительно такая строгая?
ГЛЕБ. Малютина? О-о! Как коршун парит над аудиторией, шпаргалки высматривает…
НИНА. Ну и не надо шпаргалок. Уж лучше выучить, чем опозориться…
ВАЛЯ. Попробуй выучи… Там вот такой кирпич (показывает руками), и каждая страница – вопрос в билете. А рисунков! А графиков!
НИНА. Терпение и труд все перетрут.
ВАЛЯ. Мам, ты иногда ну вылитый дедушка.
НИНА. Ладно уж, наливай кофе…
ВАЛЯ. Кстати, вчера бабушка была замечена в компании подозрительного молодого человека…
НИНА. Кем замечена?
ВАЛЯ. Одним сыщиком с Петровки.
НИНА. Я с ним знакома?
ВАЛЯ. Да. Это я.
ГЛЕБ. Тебе и в самом деле на юридический надо было идти. Представляете, Нина Леонидовна, она из этой ерунды целую детективную историю придумала.
ВАЛЯ. Из какой ерунды?
ГЛЕБ. Из этой… блажи твоей бабушки.
ВАЛЯ. Что? Что ты сказал?
ГЛЕБ. Что есть, то и сказал.
ВАЛЯ. Повтори!
НИНА. Валя, не петушись.
ГЛЕБ. Петушиться может только петух, а Валя – курица, поэтому…
ВАЛЯ. Сам ты курица! Гусь! Дятел! Баран!
НИНА. Валя, перестань.
ГЛЕБ. И дятел и баран одновременно… Как интересно.
ВАЛЯ. И курица, и гусь, и…
НИНА. Валя!
ГЛЕБ. Я не обижаюсь.
ВАЛЯ. И напрасно.
НИНА. Всё, помиритесь. Ну?

Оба молчат. Нина тихо выходит из кухни. Валя и Глеб смотрят друг на друга. Свет гаснет.



VII


Улица, вечер. За витриной видны огни игровых автоматов. Из дверей вываливаются Митя с Мауритой, оба очень довольные. Митя подбрасывает вверх свою вязаную шапочку, ловит ее и кидает Маурите. Она, хохоча, в свою очередь бросает шапочку ему. Так они некоторое время забавляются.

МИТЯ. А неплохо сыграли, да?
МАУРИТА. Просто отлично сыграли. Половина моей пенсии как с куста!
МИТЯ. «Как с куста» – это когда ты теряешь. А когда выигрываешь – это «привалило».
МАУРИТА. Вот нам привалило!
МИТЯ. И не говори. Я даже не ожидал.
МАУРИТА. Почему ты не ожидал? Сам всегда говорил, что мне удивительно везет. Помнишь, я у шулера в карты выиграла? Целых пятьдесят рублей!
МИТЯ. Он тебе, наверное, симпатизировал…
МАУРИТА. А лотерейный билет? Мы сложили все копейки, которые были у нас с тобой в карманах, и купили лотерейный билет. Ты еще сказал: «Маша, у тебя рука счастливая, возьми ты». И я взяла. И мы выиграли пятнадцать рублей! Невероятное везение!
МИТЯ (с иронией). Да уж, действительно… А ты, я смотрю, любишь играть.
МАУРИТА. Ты только теперь это заметил? Конечно, я люблю играть. И ты любишь. Именно ты всегда был инициатором покупки лотерейных билетов.
МИТЯ. Неужели?
МАУРИТА. Да. Но выиграть нам удалось лишь однажды. Те самые пятнадцать рублей. Ах, Митя, ты опять все забыл?
МИТЯ (вдруг раздраженно). Перестань! Мы же договорились – не будем вспоминать! Все прошло! Сейчас все иначе! Вот ты, и вот я, что еще надо? Зачем путать сюда то, что было сорок лет назад?
МАУРИТА. Не сердись, я не буду.
МИТЯ (все еще в раздражении). Я и так плохо понимаю, что происходит, а тут еще ты со своими бесконечными «Помнишь? Помнишь?»
МАУРИТА. Я не буду.
МИТЯ. И не надо
МАУРИТА. Не буду.

Минута молчания – «странная», как определила бы Маурита.

МИТЯ (внезапно). Посмотри на меня.

Маурита пристально в него всматривается.

Не так! Я ж не музейный экспонат!
МАУРИТА. А как?
МИТЯ. Как обычно смотришь… На меня…

Она смотрит на него совсем иначе.

Что ты видишь?
МАУРИТА (зачарованно). Тебя…
МИТЯ. Меня – какого?
МАУРИТА (с тихой улыбкой). Тебя – прекрасного, удивительного…
МИТЯ. Нет! Опять не то… Как же мне объяснить тебе? Я боюсь, понимаешь, я боюсь, мы с тобой уже за тем пределом, который… Черт возьми, я говорю как герой-любовник из старой пьесы… Ну да ладно, так ты скорей поймешь… Маша, я устал. Мне трудно быть тем, кого ты…
МАУРИТА. Что?
МИТЯ. Нет, ничего. (Принужденно смеется). Что я болтаю? Все хорошо. Ведь так?
МАУРИТА. Конечно, Митенька.
МИТЯ. Все просто здорово, да?
МАУРИТА. Да, просто здорово!
МИТЯ. И ничего странного, правда?
МАУРИТА (смеется). Совершенно ничего странного!
МИТЯ. И мы прокутим сейчас весь наш выигрыш?
МАУРИТА. До копейки!

Он хватает ее за руки и кружит. Оба смеются; им действительно хорошо.



VIII

Вечер. Телевизор включен, но звук очень тихий. Все с мрачными лицами читают, только Валя по-прежнему возится с магнитофоном.

НИНА. И долго мы так будем молчать?
ВАЛЯ. А что?
НИНА. А ничего. Выходной день, а мы с утра молчим как индюки.
ВАЛЯ. Кто тебе сказал, что индюки молчат?
НИНА. Не придирайся к словам.
ВАЛЯ. А к чему придираться?
НИНА. Отстань, говорю!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Девочки, не ссорьтесь.
ВАЛЯ. Очень надо.
НИНА. Ну вот и молчи.
ВАЛЯ. Сама только что жаловалась, что все молчат!
НИНА. Отстань!
ВАЛЯ. А что это вы оба с бабушкой не разговариваете?
НИНА. Кто с ней не разговаривает? Мама, кто с тобой не разговаривает?
ВАЛЯ. Никто с ней не разговаривает. Даже я.
НИНА. А тебе-то что?
ВАЛЯ. Бабуля, я тоже считаю, что ты не права.
НИНА. И в чем же она не права?
ВАЛЯ. В Митьке.
НИНА. А не твое собачье дело!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нина! Не смей так говорить с девочкой!
НИНА (зло усмехаясь). Девочка-то… Ого-го!
ВАЛЯ (огрызается). Сама ты ого-го!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Валя! Не смей так говорить с мамой!
ВАЛЯ. Дедушка, не начинай!
МАУРИТА (недоуменно, словно только проснувшись). Что вы кричите?
НИНА. И ты еще спрашиваешь, мама?
МАУРИТА. Спрашиваю, а что?
НИНА. Что ты прицепилась к этому мальчишке?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нина!
ВАЛЯ. Я за маму! Что ты, бабушка, прицепилась к Митьке? Ну, погуляла, и хватит. Он же моложе тебя лет на сорок!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Валя!
МАУРИТА. Да, конечно…
НИНА. Мама, ты опять в прострации. Что означает твое «да, конечно»?
МАУРИТА. Да, конечно…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Оставьте ее в покое!
ВАЛЯ. А у тебя гордости нет, дедушка. Ты – не человек с большой буквы! Вот так! Она на твоих глазах с другим валандается, а тебе хоть бы хны!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. В твоем выступлении я усматриваю выпад…
ВАЛЯ. А-а… Усматривай что хочешь. Горький сказал: «Человек – это звучит гордо»! Но он не тебя имел в виду!
НИНА. Валя, убирайся отсюда к чертовой матери.
ВАЛЯ. Ну и тьфу на вас!

Уходит, но в дверях оборачивается.

Бабушка, и на тебя тоже тьфу. Ты обманула мои надежды.
НИНА. Интересно, и какие же надежды ты возлагала на бабушку? Что она в космос полетит? Или в армию добровольцем вступит?
ВАЛЯ. Мамулечка, сарказм тебе не идет.
НИНА. Уйди вон.

Наконец Валя уходит.

ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Как так можно? Как так можно?
НИНА. Папа, не начинай.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Вы обидели сейчас всех – всего за пять минут.
НИНА. За десять. Папа, не начинай.
МАУРИТА. Что случилось?
НИНА. Мама, дело зашло слишком далеко. Вот уже три дня ты ежевечерне встречаешься с этим… с Митей. Я не знаю, чем вы занимаетесь, но обязана предупредить тебя: страна кишит извращенцами.
МАУРИТА (в ужасе). Да что ты говоришь? Неужели?
НИНА. Ты уверена, что твой… мальчик не из их числа?
МАУРИТА. Ми-итя? Да ну что ты, Ниночка. Он… Да он не может… Да он безусловно не такой.
НИНА. А чего он тогда с тобой валандается? Зачем ему старуха, когда молодых вокруг полно? Он симпатичный, неглупый…
МАУРИТА. Он очень умный!
НИНА. При чем тут его умственные способности? Я не понимаю, почему он с тобой валандается?
МАУРИТА. Что это за слово?
НИНА. Неважно. Ответь: ты хоть понимаешь сама, что ему от тебя нужно?
МАУРИТА (горделиво). А как же!
НИНА. Этого не может быть.
МАУРИТА. Почему?
НИНА. Ты для этого слишком… Ну, ты прости меня, мама, но твой возраст все-таки уже не позволяет… То есть может и позволяет, но… Но лучше бы ты делала это с папой…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ни-ина!
НИНА. Да что Нина-то? В этой истории ты больше всех виноват. С чего бы мама, порядочная женщина, потащилась за этим мальчишкой, если б ты… О, Господи, не знаю, как и сказать…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. А ты не говори.
НИНА. Ну что? Что? Что ему от мамы надо? Папа, ты можешь мне объяснить?
МАУРИТА. Он не может. А я – могу.
НИНА. Ну-ну?
МАУРИТА. Мы всегда любили друг друга.
НИНА. Что-о-о?
МАУРИТА. Прости, Ниночка, но твоим папой должен был быть он.
НИНА. Кто?
МАУРИТА. Митя.
НИНА. Папа, что делать?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Оставь маму в покое, дочка.
МАУРИТА. Мы познакомились очень давно, когда я училась в пятом классе, а он в шестом. Он был лучшим учеником моей мамы. Она всегда им гордилась… Мы дружили… Долго… А потом… Я познакомилась с одним самодеятельным исполнителем...
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. С Арнольдом?
МАУРИТА. Да. Ты его тоже помнишь? Так вот Арнольд был старше Мити на семнадцать лет, и… А впрочем, какая разница… Я ходила с ним в театр, в филармонию… Только и всего. Но Митя подумал иначе.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. И я тогда подумал иначе.
МАУРИТА. Ты был позже. Подожди, пожалуйста. Так вот, Митя увидел меня с Арнольдом у входа в театр… Кажется, мы целовались… Нет, вряд ли. У Арнольда всегда были мокрые губы и мне не нравилось с ним целоваться.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (пораженно). Но ты все же целовалась?
МАУРИТА. Да нет, я же говорю – вряд ли.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Откуда же ты знала, что у него всегда были мокрые губы?
МАУРИТА. Что ж, у меня глаз нет?
НИНА (мрачно). И что дальше?
МАУРИТА. Митя ушел в армию.
НИНА. Ну? И дальше?
МАУРИТА. А дальше ничего не было. Пришло письмо, что он утонул. Я полгода лежала в больнице, там встретила Леонида.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Я работал электриком. Мара мне очень нравилась. Такая нежная, прозрачная… Хотя она тогда совсем не разговаривала…
НИНА. Что значит «не разговаривала»?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ну, речь отнялась.
НИНА. О, Господи…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ (Маурите). Но я о Мите тогда ничего не знал, Марочка. Только об Арнольде – потому что раньше видел тебя с ним на улице. А о Мите – совсем ничего. Ты же не могла мне сказать…
МАУРИТА. Я сказала тебе.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Потом. Когда Нина родилась уже.
МАУРИТА. Прости меня, Леонид.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ну что ты, родная, ты ни в чем не виновата. Это я с грешком.
НИНА. Еще новость. С каким?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Не был чуток. Не смог распознать.
МАУРИТА. Тогда?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Да… Мне все время казалось, что ты меня полюбишь. Ну, может не сейчас, после… Через год… Я же не знал про Митю… Я только про Арнольда знал, но это мне было все равно. А про Митю… Я не знал про Митю. Нет, я не знал… (кричит) Господи, я же не знал про Митю!
НИНА. Папа, что ты несешь? Митя умер давно!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Как же умер, если вот он приходил… Позавчера… И в день рождения Валечки…

Плачет. Нина в ужасе и растерянности.

НИНА. Папа, да ведь мама же сказала только что – он утонул! Папа!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нет, я его тоже сейчас сразу узнал. У Марочки хранилась в шкатулке его маленькая фотография… Я видел… Я узнал…
НИНА. Он утонул!
МАУРИТА (недовольно). Значит, то была ошибка. Я и тогда не верила… Он плавал как рыба.
НИНА. Мама, опомнись… Папа… Прошло со-рок-лет! О, Господи, Боже…
ВАЛЯ (осторожно заходит в комнату). Простите… Я подслушивала… Бабушка, прости меня. И ты, дедушка…
НИНА. Валя, очень прошу тебя, выйди сейчас.
ВАЛЯ. Мама, я не могу… Бабушка, значит, это и в самом деле он вернулся?
МАУРИТА. Ну конечно, Валюша.
ВАЛЯ. Какое счастье… Какое же счастье!..
НИНА. Этого не может быть… Вы свихнулись все? Или вы меня разыгрываете?
МАУРИТА. Ну что ты, доченька.
НИНА. Мама, послушай меня еще раз внимательно. Хорошо? Спасибо. Митя утонул сорок лет назад. Так? Даже если бы тогда случилась ошибка и он к тебе действительно вернулся в Валин день рожденья, ему было бы уже не восемнадцать, как тогда, а… Прости, мама, шестьдесят.
МАУРИТА. Какую страшную цифру ты назвала сейчас, Ниночка.
НИНА. Тем не менее это твоя цифра, мама. Если ты забыла, то я тебе напомню. Прошло сорок лет, и тебе уже шестьдесят. Столько же должно было быть твоему Мите, если б он остался жив. Ясно?
МАУРИТА. Какая ты странная, Ниночка… Зачем же ему должно быть так много лет?
НИНА. Затем, что тебе так же много!
ВАЛЯ. Мама… Ты все же…
НИНА. Не учи меня!
ВАЛЯ. Бабушка, но теперь-то ты счастлива?
МАУРИТА (просто). Конечно, Валюша.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Мара, я должен сказать тебе…
МАУРИТА. Да, Леонид?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Я все обдумал… И я решился… Ты… Ты ведь теперь хочешь уйти от меня?
ВАЛЯ. Звонок!

Выбегает из комнаты.

МАУРИТА. Это он!
НИНА. Сейчас я сама с ним поговорю!
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нина! Не смей!
МАУРИТА. Это он!

Входит Митя, за ним немало смущенная Валя.

МИТЯ. Добрый день.
НИНА (зло). Добрый ли?
МИТЯ. Я бы хотел поговорить с Мауритой Васильевной. Наедине.
НИНА (с сарказмом). Да?
МИТЯ. Пожалуйста.
НИНА. Да?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нина!
МИТЯ. Маша, выйди тогда…

Маурита протягивает ему руки и встает.

НИНА. Ма-а-аша?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Нет-нет, оставайтесь тут, мы сами выйдем. Нина, за мной.
НИНА. Папа, и ты их оставишь вдвоем?
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Да, конечно. Идем же! Валя, тебя тоже касается.

Выходят.

МАУРИТА. Почему ты такой серьезный сегодня?
МИТЯ. Потому что пора с этим кончать.
МАУРИТА. С чем?
МИТЯ. Ты должна понять… Так не бывает…
МАУРИТА. Чего не бывает?
МИТЯ. Да этого… всего… Глупая игра какая-то. Посмотри на меня внимательнее. С чего ты вдруг взяла, что я и есть твой Митя? Ну, похож, и что? Ему б сейчас как тебе было, а мне… Мне всего-то двадцать.
МАУРИТА. И правильно. Тебе и не может быть больше.
МИТЯ. Да как не может? То есть, мне-то конечно не может, но ему… Боже, ну как с тобой разговаривать… Вот тебе моя рука – что ты видишь?
МАУРИТА (шепчет). Очень красивая рука…
МИТЯ. Спасибо. Но я не об этом. Сколько на ней пальцев?
МАУРИТА. Пять.
МИТЯ. Вот! А у того двух пальцев не хватало! Ты сама сказала, что он попал под трамвай, когда ему было восемь лет.
МАУРИТА. Ужасно… У-жас-но…
МИТЯ. Ну, поняла наконец?
МАУРИТА. В восемь лет лишиться двух пальцев на левой руке!
МИТЯ. Замолчи!
МАУРИТА. Ты меня не любишь?
МИТЯ (растерянно). Если б я знал…
МАУРИТА. И я тебя люблю.
МИТЯ. Маша…
МАУРИТА. Митя…
МИТЯ (спохватывается). Все не то. Не то! Я заигрался, прости меня, но… Пойми, мы не сможем быть вместе – никогда!
МАУРИТА. Почему?
МИТЯ (вдруг совсем спокойно). Я пошел. Это бесполезный разговор, Маша. Прости меня, но нам не нужно больше встречаться. Я этого не хочу.
МАУРИТА. Ты говоришь такие странные слова…
МИТЯ (идет к двери). Все.
МАУРИТА. Подожди…
МИТЯ. Ну что еще?
МАУРИТА. Ты и в самом деле хочешь уйти?
МИТЯ. Прощай же!
МАУРИТА. Ты не забудешь меня?

Он смотрит на нее. В его взгляде всё.

Митенька…

Митя отступает к двери.

Ты так и не простил мне Арнольда…

Митя резко поворачивается и выходит, хлопая дверью.

Ты так и не простил мне Арнольда… Ты так и не простил мне Арнольда…

Тихо заходит Леонид Петрович, за ним Нина с Валей.

НИНА. Мамочка…
ВАЛЯ. Бабушка…
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Марочка, ничего, ничего…
МАУРИТА. Он так и не простил мне Арнольда.
ВАЛЯ. Он ушел насовсем?
МАУРИТА. Я и не думала, что это бывает так просто… Уйти насовсем…
НИНА. А может, он еще вернется.
ВАЛЯ. Я его ненавижу.
ЛЕОНИД ПЕТРОВИЧ. Ну что ты, Валюша, зачем… Марочка, сварить все же кофейку? Ну ладно, ладно, я пойду, сварю.
НИНА. Постой, папа…

Подходит к нему, обнимает. Долго стоят не двигаясь, потом к ним тихо приближается Валя и обнимает обоих. Маурита Васильевна встает, делает к ним шаг…


Конец


© Copyright Столбова Татьяна, 2003