Берл нская любовь

 1.
Асфальт пахнет дождем. Я несу этот дождь в себе. Утро началось с прожженных джинс (кстати, моих любимых). Реки вышли из берегов – Весна… Я выхожу из себя – злость. Это Весна в Берлине. Дальше…
 2.
The next day
Дат не помню (прости). Еще больше, чем шоколад она любила фотографироваться, фотографировать и рассматривать фотоснимки (еще запах Берлина). Иногда мы просматривали их вместе. Особенно мне нравились снимки с утренними туманами, углами комнат и мостами. Кстати, фотографий мостов у нее была целая коллекция (мосты Питера, Лондона и другие случайные).
Ей же больше нравились лица, – часами рассматривала. От непонимания данной процедуры я спрашивала у нее о том, что она там видит.
- Что я вижу? А что ты видишь в своих мостах?
- Ну, детство…
- А в утренних туманах?
- Love story.
- Примитивно ты видишь. Очень…
- А ты-то, что все-таки видишь?
- Я вижу.… Знаешь, – это не объяснить. Чувствовать и видеть можно, а объяснить нет…
Подозреваю, что ни черта она, по сути, там не видела. Наверное, просто искала в них какие-то смыслы. Короче говоря, то, чего у нее не было в реальной жизни. Так я думаю.
Знаю только, что кроме извечного пожирания шоколада и просмотра фотоснимков, она еще иногда ходила на работу и в солярий. Три раза в неделю встречалась то ли с летчиком, то ли с военным. Раньше еще любила кого-то, кажется…
Впрочем, эта тема была для нее закрыта и никогда не обсуждалась. По вечерам просила что-нибудь почитать вслух. Я читала.… Все же кормила она меня иногда, причем всегда угадывала, что я люблю особенно. Такой вот был обмен любезностями.

Теперь о лете
Летом она всегда без предупреждения куда-то уезжала. Просто наступало первое июня и все. Первого августа появлялась снова. Обязательно с охапками новых фотоснимков. Лишь по ним и можно было судить о том, где она пропадала. Правда весьма смутно. Все больше догадками.
Странно было. Очень. Только вот этим августом она совершенно забросила свои картинки и увлеклась живописью. Рисовала ужасно – абстракция какая-то, но что-то в них было. Покупал их кто-то. Еще она стала молчалива и начала курить, а когда мы прощались, просила звонить. Каждый день без десяти двенадцать. Я звонила. Иногда нет. Тогда она сама звонила мне и, помолчав, вешала трубку. Бывало, были слышны всхлипывания.
Я же этим августом увлеклась бросанием дротиков в стену. Еще сделала вот такой вот фотоснимок. Она назвала его «Весна в Берлине».
… Загребая ботинками холодные камни действительности, прорывая пальцами новые дырки в и без того потрепанных весною джинс. Идешь навстречу по раскаленному железу крыши, измеряя навскидку интеллект весны. Ты дразнишь меня дерзостью своей походки и бессюжетностью чувств. Идешь и куришь теплоту приближающихся вечерних сумерок. Я не люблю лирики, но искренность она как небо – сразу бросается в глаза. Идешь…

 3.
The evening
Звонок в дверь оторвал меня от фото. В этот вечер она пришла сама. Впервые пришла ко мне домой. От этого я как-то… Сентиментальна она была очень. Вот. За окном изящно блевал дождь.
- Чаю хочешь?
- Нет.
- Или кофе, хочешь?
- Нет. Нет.
… - Люблю смотреть на асфальт после дождя. Людей мало, тихо, воздух чистый… - сказала она, убирая мольберт в угол комнаты. – Еще горы люблю. Зиму ненавижу.
- Она тебя тоже. – Неожиданно вырвалось у меня.
- Я знаю. – Странно спокойно отреагировала она. – Меня вообще никто не любит.
- Ну почему, зря ты так…
- Потому и точка.
Несколько минут мы сидели молча. Еще свет отключили.
- Свечей нет.
- Ничего. Так хорошо.
Еще несколько минут сидели молча. Свет снова включили.
- Он тебя любит. – Снова надорвала тишину я.
- Свет что ли?
- Нет. Не свет.
На этот раз она ничего не ответила и снова придвинула к себе мольберт. Далее было только молчание.

 4.
Morning
- Ну, я пошла?
- Ага. Дверь там сама захлопнешь, ладно?
- Угу.
Сижу на кухне, качаюсь на табуретке и пью любимый жасминовый час. Блуждая взглядом, наткнулась на забытый ею мольберт. Заглянула.
«Спасибо!» – по-русски на весь холст, а через два дня она умерла от передоzы.
Когда мне сообщили об этом, то я стояла на балконе, и зачем-то думала о нем.
Скатав ком печали, я вернулась в квартиру, и со злостью бросила его в мольберт.
Не-
По-
Па-
Ла.
 Январь 2003г.