Письма к дочери

                Посвящается дню Святого Валентина
                1.
Когда я нашла эту пачку писем, я не собиралась их читать. Меня с детства приучили, что письма, не подписанные лично тебе, - это чужие письма, а чужие письма читать нельзя. Но сегодня было два обстоятельства, которые в корне меняли все. Во-первых, эти письма вообще не были подписаны, во-вторых, мое настроение было настолько поганым, а я чувствовала себя таким ничтожеством, что падать в своих глазах было уже некуда. Я вытащила из конверта письмо, лежавшее сверху, и принялась читать.

Письмо первое
«Здравствуй, милая. Надеюсь, когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет. Иначе, как было бы глупо нам встречаться, говорить друг другу привычные слова, после того, как мы обе знаем, что знаем. Я всегда мечтала рассказать тебе обо всем этом, но совершенно не представляла, как это можно сделать по-другому.  Ты хорошая девочка, ты поймешь меня, ведь все, что я хочу – это, чтобы ты была счастливой».

Я достала сигарету и вышла покурить. Возвращаться и читать дальше не хотелось, но преступление было в самом разгаре его свершения и требовало своего продолжения.

«Я расскажу тебе о мужчинах, которые были в моей жизни. Если тебе скажут, что это не главное, - не верь. Это единственное, о чем я вспоминаю сейчас и хочу тебе рассказать.
Мой первый мужчина, даже язык не поворачивается назвать его так, мальчик, юный, влюбленный, очень милый мальчик… Саша, так его звали. Нам было по семнадцать. Мне во многом были забавны его ухаживания. Он был из хорошей семьи, читал очень правильные книжки и даже ухаживал как-то по-книжному. Знаешь, сейчас я думаю, а что было бы, если бы было не так, как случилось. Он стал большим человеком, у него двое детей, а ведь это могли быть наши с ним дети. Ты могла бы быть его дочерью. И наша жизнь сложилась бы совсем по-другому.  Но тогда он не был мне так интересен. Я и встречалась то с ним, потому что у девушки в семнадцать лет должен быть молодой человек. Мы ходили в кино, в кафе. Он угощал меня мороженным, а я смотрела на него и думала о том, чего в нем нет. Наверно я обманывала его, играла в любовь, которой не было. Саша, милый Саша… Я сделала ему очень больно. Может быть, за этот грех я и платила всю оставшуюся жизнь. Наш разрыв был для него полной неожиданностью. У меня появился мужчина, старше его, знающий, что хочет женщина. Именно об этом я и сказала Саше в мороженице, где мы сидели последний раз. О том, что я стала женщиной, и что он меня абсолютно не интересует. Он почти что плакал, он просил меня остаться с ним, был готов простить мне все, он так унижался! Я сказала ему, что ты делаешь, веди себя как мужчина! Жестокая, противная девчонка»

Господи, какая чушь! – подумала я, и тут мне стало нестерпимо стыдно. Я замела все следы преступления и быстро вышла прочь.

                2.
Влад не звонил уже неделю. Что за дурацкая манера у мужчин исчезать вот так вот, ни за что, ни просто. Неужели так сложно набрать номер и сказать: «Я умер» или «Прости, но все кончено». Я шла по улице и была настолько внешне спокойная, что идущие навстречу прохожие расступались, бросая на меня тревожные взгляды, точно в каждом из них сидел Влад и боялся произнести хотя бы слово. «Все, сколько можно продолжать эти бессмысленные отношения – подумала я – все к черту, больше ничего не будет». В этот момент зазвонил телефон. Влад. Ну что же ты, дурочка, не отвечай, так просто все закончить. Но одно дело решить, а другое – сделать.
- Привет.
- Привет, ты где?
- Я иду на работу.
- Сможем завтра встретиться?
- Вечером, после семи.
- Я перезвоню вечером. Пока, малыш.
«Черт! Черт! Черт!» – я не переставала чертыхаться, а сердце колотилось как бешеная белка, пытавшаяся пробить лбом клетку ребер.
Вечером он не перезвонил.

                3.
Согнутый вчетверо тетрадный листок был покрыт ровными строчками мягкого женского подчерка. Я читала быстро, содержание буквально вливалось в меня тонким ядом пережитого.

Письмо второе.
«Здравствуй, доченька. Как ты? Что ты делаешь там без меня? Я очень беспокоюсь за тебя. Почему-то мне кажется, что ты совершаешь те же ошибки, что и я. Наверно так оно и должно быть, но мне так хочется, чтобы ты прожила свою жизнь по-другому. Я молюсь об этом Господу каждый день, каждый час, каждую минуту.
Наверно поздно рассказывать тебе, как девушка становится женщиной. Но я расскажу. Она становится женщиной через боль, не физическую, нет! Через боль душевную. Так произошло со мной. Мне было так больно, горько, противно, когда он сказал мне, сейчас не время, ты сама виновата в том, что произошло. Я верила ему. Я представляла себя его женой с того первого раза, как мы были близки. Все было так просто, определенно и решено для меня. Идя рядом с ним, я гордо смотрела на окружающих, как будто говорила всем «Я его! Я его жена!». Наверно правы были наши матери, которые выходили замуж до того, как узнавали мужчину… Я ведь ждала его ребенка. Как он мог так со мной поступить! Через это все я прошла одна! Как на меня смотрели врачи, медсестры! Я готова была провалиться сквозь землю и там мне бы не было лучше… Никогда никому после я не рассказывала о том, что случилось.
Только когда тебя первый раз предают, ты становишься женщиной…»

Я читала и плакала. Тихие слезы ласково согревали щеки, прокладывая свой путь в никуда. Мне было так жалко ее, себя, весь этот дурацкий мир…

                4.
Я рассматривала бокал и слушала рассказ Влада о то, что случилось за те две недели, которые мы не виделись. Бокал был красивый, тонкий, высокий, дорогого чешского стекла. Вещь со вкусом. Как впрочем, и все остальное в доме Влада. Врет. Я поймала себя на том, что не верю ни одному его слову. Так зачем же я здесь? Сорвалась и полетела, как только пальчиком поманили. Дура! Зачем? Вопрос настолько занял все мои мысли, что я не заметила, как Влад меня что-то спрашивал.
- Ты меня не слушала?
- Нет. Я устала. Ты же знаешь, я с суток.
- Ну, так чего я здесь распинался?
- Я не знаю.
Влад обиделся и замолчал. Обычно в таких случаях я пыталась как-то поправить положение, начинала щебетать что-нибудь веселое или наигранно детски просить прощение. Но сегодня ничего такого делать не хотелось. Я сидела и смотрела на Влада, а он прятал глаза. Ну что ты сделаешь, милый? Давай, ты же мужчина, придумай что-нибудь! Мне даже начала нравиться и эта затянувшаяся пауза и растерянность Влада. Так, так, посмотрим… Уходить ему некуда, я у него дома, и вряд ли бы он меня выгнал. Может предложить сходить в клуб или что-то вроде этого? Вряд ли. Мы выпили, за руль он не сядет. А ехать как пассажир на чужой машине или, Боже упаси, на общественном транспорте он точно не захочет.
Пауза затягивалась уже неприлично долго, и я упивалась своей местью.
- Малыш, – буквально процеживая каждую букву сквозь зубы, начал Влад, – давай не будем начинать. Я сыт этим по горло. Моя бывшая, на работе, да все вокруг…
- Что начинать? – я понимала, что вспарываю себе живот наподобие японских самураев, но удержаться уже не могла.
- Все это! – зло проорал Влад
И тут я испугалась. Испугалась до смерти, что сейчас потеряю его.
- Милый, прости, прости меня! Я избалованная, маленькая дрянь! Эгоистка! Прости!
- Ну что ты, малыш – Влад успокаивал меня, явно пряча в смущении облегчение от разрешившийся в его пользу ситуации – Ну иди сюда, малыш, не надо, иди сюда…

                5.
Интересно. Сейчас я специально пришла сюда, чтобы прочитать письмо. Какая-то неведомая сила привела меня к нему, будто прочитай я это письмо позже и случится что-то непоправимое.

Письмо третье
«… после аборта я долго ни с кем не встречалась. Не верила больше никому. Да и внутри меня была такая опустошенность, вообще мало что хотелось в жизни. Постепенно жизненные силы стали возвращаться, и я позволила себе это. Мы работали вместе в КБ. Как-то незаметно наши отношения перерастали из служебных в дружеские, из дружеских в романтические, из романтических в семейные. Хоть мы и работали в разных отделах, но обедать всегда ходили вместе, вместе уходили с работы. Такой тихий семейный быт установился у нас почти сразу. Когда Павел сделал мне предложение, оно даже предложением то и не выглядело. Все произошло раньше, когда два одиноких человека встретились и понесли свое одиночество уже вместе. А сейчас предложение было просто очередным семейным решением. Он был хорошим человеком, тихим, спокойным. Тогда мне казалось – это самое лучшее, что можно выбрать. Никаких сильных эмоций, просто семья, как у всех. Наши семейные дни были так похожи друг на друга, что прошедшее сливалось как бы в один большой длинный день, который начинался со звонка будильника, а заканчивался его заводом. Я не была счастлива с Пашей, но и несчастлива не была.  Мне даже не было скучно, все время были какие-то дела, но пустота все больше и больше заполняла меня изнутри…»

И зачем я это читаю? Что такого я должна была узнать так срочно? Ладно, я, похоже, стала слишком злой. Кстати, надо все-таки поговорить с мамой. Я с ней, черт знает сколько, не общалась. Хотя о чем? Нам с мамой давно было не о чем говорить. Насколько я могу помнить, лет с семи.

                6.
Картинки из прошлого мелькали в моей голове так, словно память услужливо ставила в диаскоп нужные слайды.
Я стою на остановке. Холодное, мрачное утро. Останавливается машина. Не обращаю на нее внимание, жду маршрутку. Ко мне подходит водитель, предлагает подвезти. Отказываюсь. Никогда не езжу на машинах так. Если не могу заплатить. Спрашивает, какую маршрутку жду. Мне немного скучно, и я решаю ему ответить. Мы начинаем разговаривать. Подъезжает маршрутка. Он садится вместе со мной. Провожает меня до дома…
Я выбегаю на работу. Опаздываю. У подъезда стоит знакомая машина. Он встречает меня с цветами. Я не довольна. Разрешаю подвезти себя до работы. Цветы оставляю в машине. После работы - та же машина, но цветы уже другие, свежие. Забираю цветы с собой. Муж не удивлен. На работе мне часто дарят цветы…
Мы сидим в небольшом уютном ресторане и рассказываем друг другу о своей семейной жизни. Я – о своей настоящей, он – о своей прошлой. Почему мы не встретились раньше?…
День рождения мужа. Ищу подарок. Звонит Влад. Я наскоро покупаю мужу новый портмоне и бегу на встречу с ним. Первый раз у него дома. Времени мало. Наверно, я зря согласилась заехать…
Влад уезжает в Непал, в командировку. Я провожаю его. Так не хочется расставаться. Немного страшно. Я уже отвыкла жить без него. Целый месяц. Это очень много…
Развожусь с мужем. Влад тут ни причем. Хотя, если бы не он, наш брак агонизировал бы еще лет пять. Петр спокоен. Мы расстаемся «друзьями». Даже не пытаясь хоть как-то спасти наш брак. Досадная ошибка. Бывает…
Я теряю ребенка. Лица, события этого дня сливаются звоном в ушах. Больно. Больше ничего. Влад почти все время со мной. Больно…
Влад предлагает переехать жить к нему. Зачем? Я и так там практически живу. Не хочу. Я не уверена. Рано. Или поздно…

Неожиданно зазвенел будильник. Пора на работу. Ну что за ерунда. Я – врач, а сама с собой справиться не могу. Так еще немного и можно обращаться к друзьям-психиатрам. Да… Дошла до ручки. Надо и вправду зайти к Славке. Он был моим однокурсником, а сейчас уже психотерапевт с именем. Такая умница. Кандидат наук. Практик. Еще и две книжки выпустил. И все за семь лет после института. А я? Училась не хуже его, и… Нет, надо действительно зайти к Славке, пусть антидепрессант какой выпишет.

                7.
Не хочу я читать это письмо. Держу его в руках, а читать не хочу. Ну что там может быть такого, о чем я не знаю. Банальная, женская история. От таких историй тошнота подходит к самому горлу. Вот сейчас будет история про ее любовника. Ставлю сто к одному! Эх, поспорить бы с кем. И все же глаза опускаются вниз и въедаются в ровные строчки подчерка.

Письмо четвертое
«Доченька, здравствуй. Знаешь, так непросто начинать письма. К середине письма уже все пишется само собой, а в начале – сложно.
Я надеюсь, у тебя все хорошо. Береги себя, милая! Я вот никогда не думала о себе, а в итоге, что получилось… Ну да ладно, я продолжу.
Я тебе писала в прошлом письме, что Павел переменился ко мне после свадьбы. Он стал менее внимательным, менее чутким ко мне. Он все больше и больше уходил в себя. Потом у него тяжело заболела мама, и он уехал к ней, уволившись с работы. Я собиралась приехать туда в отпуск, но было еще целых семь месяцев до него. Мы писали друг другу письма. Он писал, что маме становится хуже, надо было сидеть с ней все время, а деньги быстро кончались. Я отправляла ему переводы. Половина моей зарплаты уходила на его мать. Приходилось жить в очень строгой экономии, и я практически никуда не ходила. За две недели до моего отпуска Валентина Федоровна умерла. Пришлось срочно брать недостающие недели за свой счет и ехать в деревню. Павел словно бы укорял меня в чем-то, хоть и не сказал ни слова упрека. Это проявлялось во всем его поведении, в том, как он говорил, как не слушал меня. Дом пришлось продать. Нужно было отдать долги, да и зачем нам теперь этот дом. Денег оставалось еще достаточно много, я предложила Павлу поехать отдохнуть куда-нибудь, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься. Он отказался, но настоял на том, чтобы я все-таки поехала отдыхать, убедив меня в том, что я это вполне заслужила. Мне повезло с билетами, скоро я уже ехала к Черному морю. Я злилась на Павла, на себя, что еду…»

Я не заметила, как вошла Надя. Увидев ее, я дернулась, свернула листок, но было уже поздно. Надя заметила.
- Читаешь? – с ухмылкой спросила Надя.
- Да. – где уж тут было соврать – А ты читала?
- Да тут все уже перечитали – Надя улыбалась так, как будто читать эти письма входило в обязательную программу дежурства.
- А чьи это?
- Петровой из третьей.
Лучше бы я не спрашивала. Третья палата не была моей, но Петрову я помнила. Слишком пустой взгляд был у этой женщины, пустой и страшный. Она смотрела сквозь и в никуда.
- Надь, а чего письма то не отдаете? Что, дочка вообще не приходит?
- Да у нее нет детей. Спятила, просто. У нее года в тридцать два был выкидыш. На двадцать девятой неделе. А она считает, что девочка выжила.
- Бывает, - мне стало дурно – Надюш, я выйду, покурю.
- Ага, - Надя присела к телефону и начала набирать номер.
Я вышла из ординаторской в больничный коридор. Надо непременно выйти на улицу.

                8.
Я звонила Владу. Меня всю пробивала мелкая дрожь. Первый раз за все время нашего знакомства, я звонила ему сама.
- Малыш, привет – голос Влада звучал удивленно.
- Влад, ты сможешь меня сегодня забрать с работы – мой голос дрожал, казалось я сейчас заплачу.
- Что случилось, Свет, - Влад был серьезен, - давай я сейчас приеду.
- Нет. Сейчас не надо. Забери меня после работы.

                9.
Когда я вышла из больницы, Влад уже ждал меня. Он выглядел обеспокоенным. Увидев меня, он быстро подошел, приобнял меня за плечи и повел к машине.
- Я хочу выпить – я была твердо убеждена, что никогда так не хотелось мне выпить, как сейчас.
- Хорошо. Заедем куда-нибудь?
- Нет. Лучше у тебя.
- Хорошо – Влад не задавал никаких вопросов, и это было самым лучшим, что он мог сделать.
Я знала, чего стоило ему потерять рабочий день, но думать об этом не хотелось. Когда мы пришли домой, я забралась в душ, а Влад отправился на кухню…

                10.
- И, представляешь, у нее нет дочери – я смеялась.
Душ и два коктейля согрели меня. Я рассказывала историю с письмами Владу и то, что так испугало меня вначале, теперь казалось смешным.
- И все читают ее письма как историю болезни. Одна я, дура, даже не поинтересовалась, откуда они взялись, эти письма, и чьи они. – мне было смешно и горько одновременно.
Влад внимательно слушал меня. До сих пор он не сказал ни слова.
- Свет, мне очень жаль ее. Но не переживай так. Хорошо?
- О чем ты? Я не переживаю.
- Но я же вижу
- Господи! Влад! Ну что ты видишь?
- Вижу, как ты переживаешь из-за этого.
- Из-за этого! Разве? Из-за того, что какая-то женщина прожила свою жизнь впустую? Из-за этого переживать?! Влад, я – пьяная, но не дура же?
- Малыш, извини. Ты очень изменилась в последнее время.
- Я изменилась? Влад! По-моему это ты избегаешь меня! Сказал бы все прямо, думаешь, я не выдержу? Выдержу, не бойся. Я сильная.
- Я не избегаю тебя! Я просто не знаю, как себя вести с тобой. Ты становишься чужой. Не подпускаешь меня к себе. Я все время опасаюсь, как бы тебя не обидеть. Ты хочешь быть сильной, а я хочу, чтобы ты была слабая. Я не хочу тебя терять. Ты мне нужна.
Я молчала. Влад говорил быстро, как ребенок, который торопится объяснить что-то взрослым, пока они его еще слышат. Я молчала. Мне было нечего сказать.
- Не уходи! Ты меня слышишь? – Влад тряс меня за плечи – Не уходи в себя. Так я никогда не смогу помочь тебе, а ты – мне. Я же люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя  - сказала я спокойно – И еще мне нужно сказать тебе что-то важное.
- Что?
- Я очень хочу родить тебе ребенка.