Мужская и женская логика

Две недели назад я сказала одному человеку, что люблю его. И не так уж важно, что это был самообман, и простую приязнь я приняла за Неё, большую и чистую…
Я сказала ему, что люблю его. Он посмотрел на меня удивленно, стряхнул пепел с кончика сигареты (о, эти сигареты! Настоящий «Данхилл», за это я его и уважала…). Я ждала, опершись руками на стол. Тогда он, видя мое серьезное лицо, прокашлялся и сказал, что я отличная девушка… комсомолка, спортсменка, и просто красавица… но никаких воздушных чувств у него ко мне нет.
Как ни странно, мое сердце не разорвалось. Нет, действительно – оно уцелело, хотя я две минуты прислушивалась, ждала хотя бы легкого треска в груди… Ничего.
- Почему ты меня не любишь? – мне показалось, что надо расплакаться, но я возмутилась. – Что во мне не так?
- Ну-у… Ты слишком маленького роста и не блондинка, - и он с мечтательным выражением лица пустился в детальные описания того, какие женщины ему нравятся.
На другой день я купила две упаковки осветлителя и предстала перед ним белокурой нимфой. Но он только рассеянно поздоровался и прошел мимо. Тогда я вспомнила, что он хотел нимфу не только белокурую, но и кудрявую.
Химическая завивка превратила меня в придурочную барашку, и как ни силилась я улыбаться, глядя на монстра в зеркале – ничего не выходило. Увы.
Но он и этого не заметил. В бешенстве я залила его стол чернилами, а назавтра явилась в остромодных туфельках на таких каблуках, что по высоте вполне могла сравняться с Эйфелевой башней. Он появился только к обеду. Я была обозлена скабрезными шуточками сослуживцев по поводу длины моих ног и моего роста, но все же вышла в коридор и попыталась продефилировать мимо него модельной походкой. Именно попыталась, потому что совершенно забыла о том, что шпильки имеют тенденцию скользить на мраморном полу.  Но он, казалось бы, не удивившись, странно вовремя подхватил меня и поставил на ноги.
- Сашенька, - терпеливо и наставительно сказал он. – Не мучай себя каблуками, если плохо умеешь на них ходить. А то расшибешься насмерть.
- Не расшибусь, - буркнула я. – И вообще – не твое дело.
Уже в кабинете я вспомнила, что он говорил о своем неравнодушии к загорелым дамам. Увы, на юге я не была года два, а про солярии мне кто-то внушил, что это вредно. Но я знала, что мне делать. Львиную долю аванса угрохала на автозагар. Намазалась вечером и легла спать счастливая.
Утром почему-то проснулась в оранжевой кровати. Хотя точно помнила, что вечером стелила белоснежное белье. В ванной меня ждал шок – из зеркала на меня смотрело белобрысо-кудрявое существо с оранжевым лицом, вернее, с оранжево-пятнистым… Такие же пятна были на руках, ногах, на всем теле!
«Аллергия! - подумала я. – Лишай, проказа, чума! Отправят в лепрозорий!»
Я позвонила на работу и страшным шепотом сказала, что не приду, что у меня страшная, жуткая болезнь... Потом набрала номер «Скорой» и попросила срочно машину.
- У меня сыпь по всему телу! Чума! – орала я в трубку на просьбу перечислить симптомы. – Умираю!
- Девушка, - с олимпийским спокойствием отозвалась врач. – Вы автозагаром не пользовались?
- Пользовалась… - растерянно пролепетала я, припоминая вчерашний вечер. – И что?
- А то, что намазывать автозагар надо ровно! – внезапно рявкнула докторша. – Нам такие истерички по тридцать раз на дню звонят!
Я положила трубку, и одновременно с этим прозвенел дверной звонок. Весело припевая оттого, что совершенно здорова, я распахнула дверь…
На пороге стоял он. В руках у него был пакет, в котором я угадала фрукты и соки, пластыри и почему-то клизму.
- Что с тобой, Саша? – спросил он с такой тревогой, что у меня закружилась голова.
- Я не больна, - поспешно заверила я его. – Это… автозагар неровно проявился… И я подумала, что у меня проказа…
Он помолчал и вдруг нервно рассмеялся, раскатисто, громко. Он смеялся, прислонившись к дверному косяку и сняв очки. А мне внезапно стало стыдно оттого, что я стою перед ним неумытая, непричесанная, в этих дурацких жирафовых пятнах.
А он все смеялся. Тогда я рассвирепела окончательно.
- Господи, Санечка, - сказал он, тяжело дыша после смеха. – Кто тебя надоумил намазаться атозагаром, так ужасно покраситься и надеть каблуки?
- Ах, кто надоумил? – завопила я. – Ты же и надоумил! Ты же любишь кудрявых блондинок! Высоких! Загорелых!
- Вот дурашка, - его взгляд потеплел. – Я люблю тебя. Только я был тебя недостоин… Вернее, я так думал… И сказал, чтобы ты перестала обо мне думать.
А я восприняла как руководство к действию.
- Но я тебя люблю, - повторил он, ставя на пол сумку с фруктами, пластырями и клизмой.
А у меня радостно застучало сердце.
…Что тут скажешь? Гадкий автозагар через неделю смылся, фрукты мы съели. Но я до сих пор не понимаю мужской логики. Ведь она сложнее, чем женская.