река

Утро... С трудом открываю глаза. Боже, как я хочу спать. Проклятый будильник, заткнись! Я ненавижу тебя и твой поганый писк, молчать! Глаза режет, они закрываются, хоть я и делаю отчаянные попытки открыть их... О-О-О... ***во, дочего хуево. Одеяло, подушка... подыхаю...Жизнь - говно. 6.30 - надо вставать, труд - путь к свободе. Еще десять минут, только десять минут...6.50 А-А-А... Во рту будто коты насрали... Опускаю ноги на холодный пол... Сажусь. Сижу... Рядом на кровати валяется очередная ****ь. Ее щека судорожно дергается, она грязная как и все. Я задушил бы тебя, сука, но мерзко дотрагиваться... Ты грязна, грязна как проезжая часть сырым февральским утром на пересеченнии Среднего и восьмой, как плавки трехнедельной свежести, как хозяйственное мыло... Я ненавижу тебя и таких как ты, я чищу зубы.
     Кухня. Открываю холодильник. Опять ни ***, ни хуя нет пожрать. Сажусь за стол, закуриваю. Пепел валится на грязную скатерть, прожженную окурками моих друзей. Кипит чайник...

     Лезу через дорогу. Почти раком. Не старайся, брюки все равно засрешь. Засрешь и будешь чистить. Я опаздываю уже на десять минут... Еб твою мать! Всю жизнь так... встаешь в полседьмого, прешься куда-то, опаздываешь. Целый день не жрамши, приходишь домой вечером грязный и потный, горячей воды нет как всегда... по дороге нажрешься в жало, гулять не охота уже. Охота срать и спать. Спать чтоб завтра опять вставать в полседьмого и переться в ****я.
     Идиотская ситуация... Стоишь у двери, лекция идет давно. Что делать? Войти?.. или пойти пива выпить? С одной стороны "учиться, учиться и еще раз учиться", с другой... с другой ***ни хватает, вы понимаете. Вечная дилема - быть или не быть, или если конкретнее применительно к ситуации - пить или не пить... Нет! Хватит! Месяц уже в жало употребляю, спиться можно так. Вхожу. СМЕХ... Этот идиотский дебильный смех. Дебильный смех дебилов. Презрительный взгяд лекаря. Лечи, сука, не пялься, итак блевать тянет... Я ненавижу этот зал и эту сволочь которая в ней, эту тупую дебильную массу с непонятными взглядами, непонятным смехом, непонятной жизнью. Я ненавижу и я улыбаюсь, я улыбаюсь и ненавижу. Я сажусь. Сажусь в самый конец. Не люблю когда пялятся в спину, сверлят и лыбятся. Пусть лучше оглядываются, пусть у них болит шея...

     Зачем? Зачем я вошел сюда, зачем я распял себя, зачем я родился? Грязная, серая стена, покрытая гнойными перезревшими прыщами, стена, вернее жирная целюллитная жопа. Чья то непролазная и глухая задница. С потолка капает кровь, человеческая кровь. Ее много, она повсюду. Плохие мысли, плохие образы, плохие воспоминания. Какая она, эта кровь? чистая и невинная кровь маленьких детей? Или наша, грязная, насыщенная грехами и помыслами, вичинфекцией... отравленная сознанием и замутненная чувством собственного достоинства? Нет - это красная, красная кровь, соленая на вкус и липкая на ощупь, кровь которая у всех одинаковая. Под ногами шелестят засохшие крашенные волосы, обломки зубов и огрызки ногтей, сброшенная змеиная чешуя. В прихожей темно и холодно, в воздухе запах крови. Где ты, где ты моя далекая и любимая, с кем ты?.. моя или чужая???...ГДЕ ТЫ?! Когда я видел тебя последний раз, когда последний раз я смотрел в твои светлые, любимые глаза, когда последний раз я слышал твой нежный голос, теплый и далекий как детство, когда последний раз я был счастлив? Когда? Где? Зачем и почему?...
                И КАКОГО ***?

Они не знают, что такое боль
Они не знают, что такое смерть
Они не знают что такое страх
Стоять одному среди червивых стен
             Майор их передушит всех подряд, он идиот
             Он гремит сапогами, но упал в гололед
                И мы -  лед под ногами майора!
Они смеются легко у них живые глаза
Они беззащитны, им нравится жить
Они все вместе - так было всегда
Они последние кто помнит что такое свет
              А у нас не осталось ничего - мы мрем
              И все что мы можем - это быть лишь льдом
                И мы - лед под ногами майора!
Когда я с ними я перестаю умирать
У них открытые руки и цветные слова
Они дышат травой, им на все плевать
А майор идет их уничтожать
              Никто из них не примет нас, никто не поймет
              Но майор подскользнется, майор упадет
                Ведь мы лед под ногами майора!
                ((Е. Летов))
КАКОГО ***? Какого хуя эти суки так галдят - они мешают мне спать. Какого хуя я опять проспал эту ****ую лекцию? Какого хуя я проснулся в полседьмого и тащился в ебеня?

     Ты любишь? Ты сомневаешься? Ты хочешь? Я скажу где выход. Говорят, любовь спасет мир. Говорят, евреев спасет холокост. Много чего говорят...
     Темное подвальное помещение, мерцание разноцветных огоньков новогодних гирлянд, густой табачный дым, сизым облаком зависший под неровным желтым потолком. Грязный кафельный пол, полосатые обои, акварели с видами СПб. Играет шансон, дымится сигарета. Из темноты сверкает зелеными глазами пушистая беременная кошка. Я один здесь и мне не хорошо и не плохо, мне ***во...

Кровь льется мне на голову как из ведра, заливает глаза, пачкает одежду. Плечи и спина совсем мокрые, рубашка липнет к телу. Кровь залила все, ее уже по колено. Плачь смертный, ибо пришел судный день, и кровь Христова пролилась на тебя с почерневших небес. Она уже залила мир, смешалась с морями и реками, залила серую чешую городских крыш, разлилась по улицам и площадям, стекая в грязную клоаку канализации. Стало совсем темно. Темно и холодно. Кровь холодна и густа как у жаб - она течет с трупа. Бог умер - говорит Ницше... Дверь. На ней череп с костями. Вход закрыт. Но там плачут, просят пощады, бьются в истерике. Все тело пробивает озноб. Это клетка. Это мышеловка. Зачем я вошел сюда, зачем я распял себя, зачем я родился?
     Серая, потная мышь, раскорячившаяся в мышеловке. Я пришел сюда съесть свой кусочек сыра, специально приготовленный для меня. Но вместо сыра я глотаю собственную кровь, обильно льющуюся изнутри, из раздавленных внутренностей. И никакой сыр мне никогда уже не понадобится... Я буду съеден и переварен этой беременной кошкой, я умру чтоб стать средством выживания ее самой и потомства. И она будет жить и жрать мышей пока не сдохнет, и в ее гниющий труп отложат свои личинки жирные навозные мухи. Труп будет разлагаться и вонять, черви копошиться в нем, пока не сожрут. Они превратятся в таких же мух, будут садиться на говно и вонючую докторскую колбасу с человеческого стола, попадать в паутину и погибать мучительной смертью... И так будет вечно. В конце концов все бессмысленно. Это есть закон жизни, единственный и постоянный, все остальное - иллюзии... Можно сколько угодно побеждать смерть воспроизведением новых поколений себеподобных, все равно всем предстоит вечная смерть, такая же бессмысленная как и сама жизнь.
      Глупый, однообразный мир, лишенный гармонии и красок. Пыльные и громоздкие механизмы социальных структур, планы развития промышленности групп а) и б) на первую пятилетку, схемы двигателей внутреннего сгорания на серой канцелярской бумаге, дымящиеся трубы прогрессивной общественной мысли...
      Все напрасно, все бессмысленно, все некрасиво...
      Раздутые мелочи жизни, напыщенные фразы, пошлый гражданственный пафос добропорядочных буржуа, загаженные подъезды спальных районов...
      И я сам болтик в этой адской машине, часть урода Левиафана... Посмотрите на меня - я не человек, я дерьмо, дерьмо в виде человека...

Грязный и холодный тоннель... Под ногами какая-то непонятная жижа, от нее идет вонючий пар, должно быть это говно... Вспышка зажигалки и вновь темнота. Похоже здесь нет даже крыс.
      Что в конце этого непонятного и бессмысленного пути? И есть ли ему конец?.. И не все ли равно есть он или нет? - все одинаково бессмысленно, и к чему нужен этот смысл? Зачем я здесь - вот в чем вопрос. Незачем - ответ.
       И все мы так блуждаем в этом жутком лабиринте жизни... Счастливы слепые, глухие и сумасшедшие. Блуждаем в темноте пока не проваливаемся в могилу... "Рождаясь мы умираем." И стоит ли крутится в беличьем колесе обыденности, становиться тупыми животными на жирном пастбище, вести серую, тусклую жизнь в преддверии столь же серого будущего?

Оплавленный фильтр обжег пальцы. Официантка поднесла горшок горячей солянки. Кровавая солянка... Сколько в ней плоти, страданий, сметаны.
      Какие же сволочи, скоты, подонки! Эгоистичные гниды...
      Почему все так прогнило? Почему ничего не радует? Не потому ли что радость вообще неуместна, цинична и похабна? В таком случае давайте радоваться!
      Я попросил сто грамм, потом еще, потом еще...

Когда я вышел на улицу было уже темно... Вы знаете что такое выходить из душного прокуренного подвала на свежий воздух? От выпитого меня слегка качало. Я достал пачку Петра... Старый добрый Петр! Сколько раз твой крепкий дым ударял в мою горячую голову, притупляя чувства и замедляя мысли... В пачке еще десять штук. Я стоял рядом с фонарем, затягивал и выпускал густые клубы дыма, медленно растворявшиеся в холодном воздухе. Медленно кружился снег, пушистый и белый, попадая мне в лицо, в глаза. Я ловил его ртом. Я люблю когда падает снег, люблю когда в густом вечернем сумраке загорается и гаснет огонек сигареты, падает пепел...
      Зачем делить все на темное и светлое, плохое и хорошее, злое и доброе... Дуализм разрушает мир, мир в котором все едино, одинаково прекрасно и одинаково ужасно. Нет смысла разрушать, нет смысла строить - все сделает время.
      Я стоял и смотрел на кружащийся снег. Так смотрит бродяга на непреодолимую ширь реки вставшую на его случайном пути. А река все несет и несет мимо него свои мутные волны, щепки разбитых лодок, использованные презервативы, комья размокшей туалетной бумаги... А он все стоит и смотрит, и глаза его пусты... У каждого есть выбор: плыть или гнить на берегу, у каждого есть дурацкий выбор: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ