Русский рок-н-ролл жив!

  В 8 номере газеты «Октябрьский мост» мое внимание обратила на себя статья известного череповецкого барда А. Широглазова об Александре Башлачеве. Заинтересовала она меня, прежде всего, по двум обстоятельствам.
  Во-первых, за сложную тему рассуждения о русском рок - искусстве взялся человек, который по своему мироощущению, образу жизни, форме самореализации от этого самого рока весьма и весьма далек. Мир Широглазова гораздо камернее и уже мира рок – музыки, рок – поэзии. Если утрировать его, то этот мир можно описать тремя – четырьмя словами: лес, речка, гитара, комары. Да разве еще присовокупить к этому «джентльменскому набору» российской авторской песни еще каких-нибудь млеющих от своей утонченности в компании «лесных братьев» слегка подвыпивших потрепанных жизнью сорокалетних девиц, называющих себя «королевами поэзии» и требующих по этому поводу к себе особого отношения.
  Во – вторых, неприятно задело, что никогда не игравший, не понимавший и не понимающий рок артист иного жанра довольно легкомысленно и с чувством глубокого корпоративного превосходства «прошелся» по рок – поэзии и конкретным представителям рок – движения, не забыв, кроме того, лягнув «конкурента» лишний раз подчеркнуть все очевидные для него, но большей частью мнимые преимущества своего музыкального направления, т.е. так называемого жанра авторской песни.
  Не будем голословными и приведем конкретные примеры некорректных выпадов А. Широглазова, прокомментировав их с нашей точки зрения.
  Весьма спорным, например, представляется утверждение Широглазова о том, что русский рок с самого своего рождения «был лишь героической попыткой свести воедино импортный рок и отечественную авторскую песню». И далее – «Особенно это стало очевидно в середине 80-х годов, когда все стало постепенно становится на свои места: художники снова вернулись в свои мастерские, философы получили места на кафедрах, поэты прорвались в толстые журналы. Те же, кто остался, оказались не в состоянии противопоставить свое «творчество» ни зарубежному року, ни авторской песне.  «Русский рок-н-ролл» как самостоятельный жанр прекратил свое существование. Именно в это время в него вошел Александр Башлачев».
  Рок, несомненно, пришел  к нам с Запада. Но, хотя бы потому, что он пришел к нам из мира буржуазного, капиталистического и лег на благодатную почву совсем иного состояния общества и умов, он, уже только благодаря этому обстоятельству, не мог стать обычным слепком с уже пройденным кем-то колеи. Да, он был протестом, образом жизни радикальной части молодежи советского общества. Так же против своих отцов и лицемерных буржуазных нравов протестовала западная молодежь. Но, кроме того, русский рок, в отличие от западного, и особенно от т.н. авторской песни, был еще реальным действием на сцене и вне ее.  Иногда «корявой», но попыткой самостоятельных духовных поисков, новых видений мира, новых откровений, лежащих по ту сторону окружавшей этих еще мальчишек, серой и малоподвижной советской действительности, в восьмидесятые годы уже прочно превратившуюся в пародию на самое себя. И по каким это критериям наш оппонент вдруг определил, что Башлачев пришел в рок – движение уже на его исходе. Насколько мне помниться в одной из своих песен начала 80-х годов Башлачев утверждал, что звезде русского рока еще придется взойти над миром. Как я понимаю, в этих его словах в «снятом» виде была закодирована серьезнейшая для поколения Башлачева задача утверждения русского рока не только в советском, но и западном мире. Так что из этих слов уже следует понимать, что настоящее рок – движение в России с приход Башлачева в сообщество людей еще даже не осознававшим свое предназначение только началось, а когда оно закончилось – это вообще сказать невозможно. Тот же рок – балет на музыку Шевчука «Я получил эту роль» для меня верное свидетельство, что «рок-н-ролл еще жив».
  Как психолог, будучи чуток к различного рода душевным движениям личности, я считаю, что Башлачев, ставя для себя и своего нового окружения (да уж такого ли нового для выпускника Свердловского журфака!) задачу утверждения русского рока в мире, знал о чем говорил, брал на себя, в связи именно с этими словами, повышенную ответственность за его судьбу, и видимо, начитавшись тех же Клюева, Рубцова и Прасолова видел куда надо идти. Русская поэзия потомков северных крестьян и была для Александра тем важнейшим ресурсом, наиболее значительным «ноу-хау», опираясь на который он и рассчитывал наяву реализовать свою программу, свою «голубую мечту».
  То, что счастья достижения он для себя так и не испытал, для меня еще ни о чем не говорит. Русский рок состоялся! И беда Башлачева состояла может быть только в том, что за горой бутылок и бесконечным рядом своих собутыльников, составлявших творческо – бытовой фон поэта того времени, для самого себя этого успеха своего предприятия он так и не осознал. Оказался подслеповат в социальном плане. А вот когда он ушел прежняя рокерская атмосфера и эпоха «бури и натиска» действительно подошла к концу и закончилась уже нелепой смертью в 1990 году первого и последнего в России «рок – идола»  Виктора Цоя, заснувшего за рулем от бесконечного чувства хронической усталости и перенапряжения всех психофизиологических возможностей собственного организма.
  Смерть же Цоя, на наш взгляд, отнюдь не стала сигналом о том, что все кончилось и пора зарабатывать на своей прошлой славе. Она действительно стала сигналом рок – движению о том, что от состояния плохо объяснимой даже самому себе тотальной вражды с обществом, надо, хотя бы в целях элементарного биологического самосохранения переходить на более зрелые с ним отношения. Не правду подразумевает Широглазов. Шевчук и Гребенщиков вовсе не стали предателями своей мятежной молодости. Они как были рокерами, так ими и остались, окунувшись в традиционную культуру и попытавшись осознать свое место в мире уже на более серьезной основе - найти с этим обществом какой-либо компромисс. Или г-ну Широглазову для свидетельства чистоты искренности эксперимента и этих людей  нужны среди рокеров новые трупы?
  Мне также весьма не понравилось то, что г-н Широглазов приписывает направлению авторской песни какой-то мнимый интеллектуализм по сравнению с рок-искусством и рок-движением.  Можно, как это делает А. Широглазов, тыкать в лицо Кинчеву и Ревякину их малообразованностью и заумью, а Гребенщикова осуждать за якобы неудачные «русские эксперименты». Но были ли и остаются эти люди глупее так называемых представителей авторской песни, это для меня очень большой вопрос. Да, наверное, Гребенщиков похуже разбирается в различных философских и религиозных системах, чем какой-нибудь поэт – бард, окопавшийся на кафедре философии. Но простите – для первого это поиск пути, а для второго лишь жалкая и поверхностная рутина своей опостылевшей профессии. Интеллект должен дополняться глубиной настоящих эмоций, решительного действия, поступка. Кто такие были, есть и остаются все т.н. российские барды, это нам хорошо известно. Если, например, взять и вспомнить совсем недавний случай, когда прошелыга шоу – бизнеса (сам себя, кстати, за такового не считающий) Александр Шульгин в два хода, по детски обыграл на правовом поле т.н. интеллектуала и кумира любителей авторской песни Олега Митяева. Где, спрашивается, был хваленный бардовский интеллект автора «Как здорово, что всем мы здесь сегодня собрались», когда Шульгин «прессовал» и «трамбовал» его по первое число, утверждая, что авторские права последнего уже не его права, а права детей Шульгина? Пиво пил?! А можно ли представить подобную ситуацию с Юрием Шевчуком или тем же Гребенщиковым? Напомню, что и В. Высоцкий, которого представители авторского песни все время пытались затащить в свои ряды, от них систематический нос воротил и не принимал «за своих».
  Что касается трагической смерти Башлачева, то еще раз повторюсь, то не есть свидетельство деградации рок-н-ролла, якобы предательства светлых идеалов юности. То есть знак перехода русского рок-н-ролла к новому качеству, в новое состояние. Не находите же вы странным то обстоятельство, что ребенок, в детстве желающий стать космонавтом в зрелом возрасте начал работать на АО «Северсталь» токарем. От юности и отрочества человек, организация, общество, государства, цивилизации переходят к зрелости, а потом к старости и т.д. Да, Башлачев этот переход не совершил, не захотел, не сумел и стал легендой, частью мифологии ранней юности и отрочества русского рока. Но рокеры, со своей рокерской экстремальной (социальной, духовной) философией остались. Они стали тоньше, мудрее, но также «не вешают соплей на лапы елок», как и в годы мятежной юности. Да и сопливые и не способные к поступку представители авторской песни изо всех сил пытаются изображать, что де с годами они превратились в настоящих мужчин. Русский рок-н-ролл жив,  просто он стал мудрее. И настолько мудрее, что даже бард Широглазов глядел – глядел вокруг, да так и ничего не заметил! По содержанию текста следует, что он чуть ли не признал в Башлачеве своего, но «перепутавшего номер». Мол, чего было Башлачеву делать вместе с этими «дегенератами». Однако же вот, случилось так, что в эпоху расцвета авторской песни, пришедшей тоже, кстати, на 80-е годы, Башлачев почему-то этим направлением совсем не интересовался. Почему? У меня есть своя версия. Просто ему более собственных стихов, был важен дух того направления, к которому он всею душой прикипал и прикипел. В авторской же песне такого понятия как дух нет по определению. Откуда ему быть, если там собираются одни меланхолики.