Часть первая. Анкета

Какими незаметными бывают мгновения в нашей жизни, когда мы бездумно, невзначай, делаем неверный шаг и ломаем себе всю жизнь. Мне и в голову не приходило в тот яркий январский день 1947 г., каким роковым он для меня окажется. (Тем более, ведь мне было неведомо, что «Аннушка уже пролила масло», что в феврале 1943 г. уже был создан научный центр во главе с И.Курчатовым по созданию атомного оружия, который в то время назывался лаборатория № 2 Академии наук СССР, и что 20 августа 1945 г. был создан специальный комитет, под началом самого Сталина, в который входили Берия Л.П., Маленков и другие «большие» люди.)
Наоборот, этот день мне казался очень удачным! Я только что сдала «мадам Герсон» очередную порцию «таузенд ворте», то есть зачет по немецкому языку. Как всегда, в этот день в нашем Институте связи г. Москвы по ул. Авиамоторной, д. 109-а в аудиториях шли занятия, хотя нам уже выдали темы дипломных проектов. Мне достался «Генератор УВЧ для медицинских целей (для диатермии)».
До окончания института было еще больше года, и мы жили обычной студенческой жизнью, не особенно задумываясь о превратностях судьбы в будущем, но каждый надеялся осуществить свою мечту. По-прежнему в нашем общежитии до поздней ночи надрывались радиолы (недаром же мы учились на факультете радио и телевидения).
С 3-го курса на наш поток вернулись отвоевавшие фронтовики и среди них такие известные коротковолновики — любители, как Слава Лаппо, Юрий Прозоровский, Дмитрий Горбань, Нахман Завельский... И жизнь наша стала намного веселей и интереснее.
Для нас были доступны любые московские театры, а по субботам и праздничным дням в фойе института или в спортзале гремели танцы. Темные уголки у окон в конце коридоров, на студенческой «фене» называемые «прижималками», всегда были заняты влюбленными. Разумеется, все радости жизни чередовались с зубрежками, со страхами перед зачетами, экзаменами или защитой курсовых проектов. Иногда приходилось просиживать за книгами всю ночь.
Я помню эти серо-дымные московские рассветы, дым московских труб, видный из окна шестого этажа общежития, звонки первых трамваев... Какое прекрасное время! А главное, жизнь в любимой Москве, где даже если просто побродишь по улице Горького, то кажешься себе значительной, как эта улица, и счастливой. И будущее тогда казалось ярким и интересным, как праздничная иллюминация на центральном телеграфе, которую мы, студенты, так любили смотреть.
Итак, в январский день 1947 года (числа не помню) нас, несколько студентов: меня, Валерия Сорокина, Нину Фирсову, Лиду Бадаеву, Аркадия Савельева и других — пригласили в отдел кадров института, где замдекана Докторович представил нас какому-то военному, который назвался «майором Киселевым». По прошествии стольких лет, сейчас, я с трудом его припоминаю (что-то стандартное: невысокий рост, серые глаза цвета осенней реки, как будто бы заполненные каким-то застывшим жиром). Строго глядя на нас этими глазами, он сказал: «Если кто из вас согласен и хочет работать в средней полосе России и при этом получать хороший оклад, заполните эти анкеты».
Если бы знать хоть капельку истины о том, что я делаю?! Представлять бы себе, что это значит, — я бы, наверное, не заполнила эту анкету. Откуда же мне было знать, что эмиссары Л. Берия и Г. Маленкова формировали первый в стране коллектив для работы на атомном производстве, а майор Киселев и был таким «эмиссаром». Но что я, истинное дитя своего времени, да еще красивая девчонка, что я знала в ту пору? Тем более, что мой отчим погиб на фронте в первые дни войны. Нас у матери было шестеро, я — старшая. Ведь для того меня и отпустили учиться в институт, чтобы я была опорой семьи. И я заполнила эту огромную строгую анкету в 3-х экземплярах, соблазненная «хорошим окладом» и средней полосой. А ведь некоторые из вызванных моих однокурсников оказались мудрее — не заполнили анкету и всю жизнь благополучно прожили в Москве. Но я очень скоро забыла и о заполненной анкете, и о майоре Киселеве. Крутились, летели роем студенческие дни.
После блестящей защиты дипломного проекта меня распределили на Московский завод электромедицинской аппаратуры (завод ЭМА). Вскоре мне должны были предоставить заводское общежитие. И прежде чем отправиться с победой домой, в Йошкар-Олу, на каникулы, я решила осуществить свою заветную мечту — поступить в Писательский институт имени Горького на вечерний факультет. У меня было несколько публикаций в йошкар-олинской газете, которые редактировал писатель П.Бирюков, а также одно стихотворение, напечатанное в Литературной газете (с помощью К.Суманова).
Еще в 1947 г. в литературном салоне Ирины Бурштын я познакомилась с Константином Симоновым, и он меня снабдил рекомендацией для поступления в институт.
Я уже прошла все собеседования и готовилась к экзаменам, находясь с разрешения коменданта, Евгении Львовны Соловей, в своем родном общежитии на Авиамоторной, д. 109-а, в своей родной 626. И вдруг в комнате, вместе с Евгенией Львовной, нарисовался майор Киселев, о существовании которого я совсем забыла. Поздоровавшись, он строго спросил:
— Вы почему не едете домой?
— Поступаю в институт имени Горького, на заочное отделение. Вот поступлю или провалюсь, тогда и поеду.
— Никаких институтов, пока не освоите свою новую специальность! Вам надо явиться на работу 12 августа к 10 часам утра по этому адресу.
И он протянул мне бумажку, добавив: «Бумажку не терять, никому не называть адрес.
— Вы все поняли?
— Как же так, — горячась, возразила я, — ведь меня распределили на Московский завод ЭМА. И мое непосредственное начальство на заводе не возражает против моего поступления в институт.
— А Вы не забыли, что Вы сотрудник спецпредприятия? Разве мы с Вами не договорились при заполнении анкеты? Мы отбираем самых лучших по профессиям и биографиям. У Вас хорошая биография и нужная нам специальность. Никаких институтов! С заводом ЭМА я улажу сам. Немедленно домой! Начальство пока у Вас -я и дисциплина военная! Иначе у вас будут большие неприятности.
Я скисла, но спорить не решилась и только спросила:
— А что за предприятие и где оно находится?
— Не подгоняйте события, — оборвал он, — все узнаете в августе, а сейчас домой...
Пришлось забрать документы из института имени Горького, с надеждой, что поступлю туда после трех лет отработки обязательного стажа молодого специалиста. Но ошибка оказалась непоправимой, — мне так и не удалось осуществить свою мечту — поступить в литературный институт. А ведь не только мне, но и многим другим будущим «маяковцам», приказы или заполненные анкеты исказили жизненные пути, закрыли дороги к мечте.