Президент часть 1

            ДУБКОВ    СВИСТУШИНСКИЙ   

               ЮРИЙ    АЛЕКСАНДРОВИЧ

   ПРЕЗИДЕНТ
               
                Антинаучная фантазия

               Маленькое вступление
     Нет, как хотите, но я другой такой страны не знаю!
Огромнейшая территория, невпроворот леса, угля, нефти, газа, всяческой руды, золота, а военные на голодном пайке, без горючего.
    Гигантские электростанции миллиардами свои киловатты выплёскивают, а целые города без тепла и света маются.
    По улицам чуть не каждый десятый в краповом комбинезоне с автоматом ходит, а в подъездах режут, машины взрывают, в парках насилуют.
      Дельцы миллиардами ворочают, дворцов себе понастроили, а учителя и шахтёры без зарплаты сидят.
       И не понять мне, старому: где прокуратура, а где мафия, кто вор в законе, а кто «народный избранник» и, почему заводы, выпускающие лучшие в мире самолёты, производят худшие в мире автомобили?
     И от комиссии по борьбе с коррупцией ни слуху, ни духу, и ТОТ, кто за все эти безобразия в ответе, не торопится повторить подвиг Анны Карениной!
      И вечер, вроде, предновогодний, а на душе погано.
А тут ещё жена жирной индейки с капустой нажарила.
 Мне её бы «Гжелкой» запивать, а я, сдуру, на «Клинское» налег. Ну и отяжелел весь организм. Сморило меня. Даже знаменитого: «Я ухожу!» не дождался. Прямо за столом уснул. И такой, понимаете, сон приснился: -Вера Павловна господина Чернышевского, - отдыхает!
      Сон этот я в деталях запомнил.
      Хотите –нет, хотите, -верьте!

                За столом, в кресле.

             Сон, конечно, но всё так явственно. Так конкретно…
Проснулся я, вроде бы, как обычно, минут 15 девятого. Сходил быстренько, куда полагается, оделся и отправился выгуливать собаку.
 Через полчасика вернулся, сел завтракать. Вдруг, звонок в дверь. Кто бы это мог быть?
      К нам, практически, никто не ходит. Сосед снизу? Вряд, ли!  Он, если и заходит иногда, харчи животным передать, так в середине дня, а, кроме, вообще, некому... Пошел открывать.
     Ба! Какие люди! –Коля Дегтярный. Он-то с чего бы:  ведь у нас  с ним всегда бывает предварительная договорённость о наших взаимных визитах.
Коля Дегтярный, мой молодой друг и дальний родственник. Работает  "шестеркой" где-то в верхах, то ли при Думе, то ли в Прокуратуре. Парень, однако, пробивной: у  него полно друзей и в Генштабе, и на Огарева. Среди его друзей, между прочим, есть люди в очень серьезных чинах!
       -Ну, заходи, заходи, дорогой, раздевайся!
       -Некогда, дядя Юра, срочно одевайтесь, надо идти...
      -Куда? Не пори горячку, кофейку попьём, потом всё расскажешь…
-Срочно одевайтесь, я Вам говорю!!
-Да куда? Объясни!!
-Юрий Александрович, время теряем, ТАКОЕ упустить можем!
-Да ты толком-то можешь рассказать?
-Ну, что Вы зациклились, всё - по дороге! Некогда, Юрий Александрович, НЕКОГДА!
-Да я почти одет. Так пойдет?
-Пойдёт, времени нет прихорашиваться, галстук только наденьте!
Я нацепил галстук с постоянно завязанным узлом прямо на домашнюю рубашку далеко не первой свежести, хотел, было, свитер натянуть, Николай останавливает меня:
  -Наденьте пиджак с орденом!
  -Да зачем? Куда ты меня тянешь?
  -Юрий Александрович, время идёт, ВРЕМЯ. Опоздаем, Вы никогда себе этого не простите!
               И с этими словами он выскакивает из квартиры.
Наспех  одев   свой    “орденский”   пиджак,  который  я надеваю, когда хожу в поликлинику или в ЖЭК, куртку, шапку, не дожевав кусок хлеба, я выбежал за ним. Жена только успела крикнуть вдогонку:
       -Позвони мне оттуда, куда приедете!
Николай   нетерпеливо   перебирал    ногами,    стоя на лестничной площадке. Лифт он  уже вызвал.
     -Быстрее, быстрее...
-Да что ты погоняешь меня? Куда едем-то, хоть, скажи?
-Всё узнаете, всё узнаете...
Оказывается, у подъезда нас ждал газик. Я не смог определить его принадлежность, но точно было видно, что казённый. Мы залезли на заднее сиденье, и водитель дал такой газ, что мне сделалось нехорошо. В пути я не заговаривал с Колей, мне впору было держаться покрепче, чтоб не свалиться на поворотах да и, потом, я знал, что выспрашивать его сейчас бесполезно: он ни за что,  просто так, не разрушит созданный им ореол таинственности.
    Ехали мы минут 10, самое большее, никаких светофоров, никаких пробок: водитель знал своё дело и, чувствовалось, что  на ГАИ - он чихал!
   Машина остановилась на задворках Дома Союзов и Коля увлёк меня в  совсем не парадного вида дверь. Почти бегом, по какой-то черной лестнице мы поднялись с ним на второй этаж. Там оказался широкий коридор, высоченные потолки и какие-то люди в краповых комбинезонах с автоматами.
    -Куда ты меня, старого, приволок? Что это ещё за авантюра? - полушепотом спросил я его.
   -Молчите, через минуту всё узнаете.
И с этими словами он вталкивает меня в большую комнату, где за круглым столом сидело человек двадцать, не меньше. Два охранника, стоявшие у дверей этой комнаты, не спросили у него ни пропуска, ни пароля, только один из них буркнул:
    -Что так долго? Они уже психовать начали.
“Они”, как я догадался, это люди, сидящие вокруг стола.
   -Наконец-то! Ну ты иди, Коля, мы тут без тебя разберёмся!
     Голос показался мне знакомым, но узнать  сразу говорящего я не смог: мы вошли в эту комнату из темного коридора, а он стоял, как раз, против окна.
Я мог только любоваться его силуэтом. Николай вышел.
    За столом началось оживление, наклонясь друг к другу сидящие стали оживлённо переговариваться.
Чувствую, говорят обо мне. Один из них обратился ко мне:
      -Да Вы садитесь. Вас ведь Юрий Александрович зовут?
Я заметил, что назвал он меня по имени, предварительно заглянув в бумажку, которая лежала перед ним. Обратившийся ко мне, также сидел против света, глаза мои ещё не успели адаптироваться, я не видел его лица, а голос, знакомый до боли голос. Неужели?! Да это же голос Пермякова!
    Я сел на свободное место и основательно насторожился:
 -“Ничего себе, - думаю, - выдал Коля шуточку! Эк, куда завёз!”
    -Да, Юрий Александрович, - ответил я Пермякову.
 Теперь я видел: это, точно, был он!
    -А сколько Вам лет, Юрий Александрович? –продолжал он меня расспрашивать. 
   -Мне-то? В июле 75 исполнится.
   -Се-е-емьдесят п-я-ять, -растягивая слова произнёс он, и, обращаясь к сидящим, сказал:
-Господа! 75, это нам не подходит!
Тут один из присутствующих, перекрикивая Пермякова,  возразил:
   -А я вам говорю -подходит! Однозначно, подходит. Подумаешь, год рождения! Переправим на десять лет и порядок!
      - Вольф Владимирович! Вы думайте, прежде, чем говорить: ведь Юрий Александрович у нас Участник и Инвалид Отечественной войны! Он, что ж, по-вашему, с восьми лет воевал? Так ведь, Юрий Александрович?
- Да, вроде так…
- Ну и пусть будет Участник, мы сделаем его сыном полка! Однозначно!
Пермяков не стал спорить, и снова обратился ко мне:
  -А какие Ваши политические взгляды, Юрий Александрович? Вы были членом Коммунистической Партии?
       Весь этот балаган мне уже перестал нравиться.
Я был зол на Николая, за то, что он меня сюда затащил и на себя за то, что так легко позволил ему себя уговорить. И вот теперь, вместо того, чтобы, сидя за компьютером, предаваться сладким воспоминаниям, описывая свои любовные похождения, сижу перед этой непонятной мне,  весьма странной по своему составу комиссией, и жду, когда меня отсюда  вытурят, без “Спасиба”.
    Памятуя о том, что, теперь, вроде, за слова не сажают, я обнаглел и выдал им:
    -Нет, уважаемые господа, в  этой шайке я никогда не состоял, а  политические взгляды мои такие:
    -Я считаю, что вор должен сидеть в тюрьме, как учит нас Гусь Иван Александрович,
  -Что Россия не должна иметь в своём составе субъектов федерации, образованных по национальному признаку, а должна быть поделена на Губернии только лишь по признаку территориальному, как учит нас Вольф Владимирович,
      -В стране не должно быть иной диктатуры, кроме диктатуры закона, как учит нас Путеев Владимир Владимирович, 
     -Должна быть частная собственность на землю, как учит нас Новоявленский Алексей Григорьевич,
  -Все лица, до сих пор отбывающие наказание за, так называемые, экономические преступления, совершенные ещё в Советский период, то есть люди, которые умеют нормально вести хозяйство, должны быть немедленно выпущены из тюрем, как учит нас Гений Максимович,
    -Смертная казнь должна быть упразднена, как предписывают нам Международные соглашения, НО,  инструкции правоохранительных органов, дающие право при побеге заключенного  применять оружие, должны соблюдаться неукоснительно.
    -Тогда у нас в стране не будет такого положения, что мы хотим, как лучше, а получаем, как всегда, как учит нас Блекфейсов Степан Викторович...
       Не успел я договорить, как Жиринский, а я уже почти всех разглядел и успел узнать в этой милой компании, закричал в своей обычной манере вести дискуссию:
-Хватит, нечего зря время терять, он нам подходит, наш человек, однозначно!
Пермяков, он, видимо, был старшим, пытался его урезонить:
- Вольф Владимирович! Дело серьёзное, спешить не надо...
-Как не надо спешить? Через четыре дня выборы, а у нас нет кандидата! Этого берем, однозначно!
            Тут уж  влез в разговор я:
  -Простите, господа хорошие, куда это вы брать меня собираетесь? А меня вы спросили?
Опять заговорил Пермяков:
-Видите ли, Юрий Александрович, тут сложилась такая ситуация, у нас, собственно, уже всё решено, но, понимаете, наша конституция предполагает пост ПРЕЗИДЕНТА, и нам нужен человек совершенно новый.
Все наши уже порядком примелькались, они не пройдут, а с другой стороны к этой кормуш... простите, к ВЛАСТИ подпускать кого-либо постороннего опасно, так как возможна диктатура,  откат назад, что-то вроде ТЕРМИДОРА и мы, посоветовавшись... Ну, словом Блямс Карен Беглянович попросил Колю, не знает ли он подходящего человека, тем более, вы, кажется, разок встречались с ним в Прокуратуре?
Я перебиваю Пермякова:
    -Если я вас правильно понял, вам нужен ФУНТ?
    -Ну, зачем же так примитивно понимать ситуацию! У вас будут все привилегии, вы будете представительствовать от России во всём Мире, ваша семья...
   -А семью укокошат,  по-тихому...
-Ну, мы идем с вами по кругу, так разговор не получится!
Сидящие за столом  молча выслушали этот наш, с Пермяковым короткий диалог и вдруг их, как прорвало:
      НОВОЯВЛЕНСКИЙ: Этот человек не годится в Президенты, он в скрытой форме поддерживает смертную казнь, когда он придет к власти ...
     ГУСЬ: Что ты мелешь, Новоявленский, да кто его допустит до власти?
    ПЕРМЯКОВ: Господа, господа, не забывайте, что наше совещание носит, так сказать, несколько, э-ээ,  конфиденциальный характер, прошу вас, осторожнее, не торопитесь ставить точки над “И”.
     ЖИРИНСКИЙ: Да чего там миндальничать! Я и так вижу: правильный дед. Программу ему напишем, речь составим, анкету подправим, возраст уменьшим на 10 лет. Кстати, дедуля, а как твоя фамилия?
  Я представился. 
   ЖИРИНСКИЙ: О, нет, не пойдёт, слишком вычурно. Это я, как сын юриста говорю! Нужна простая русская фамилия!
СТЕШИН: Вы где родились, Юрий Александрович?
Я: - Я -то? В Москве.
СТЕШИН: Ну вот и будете - Москвин!
ЖИРИНСКИЙ: Москвин не пойдет! Артист такой был Москвин, он похабные стихи записывал на кассеты. Ассоциации могут быть нездоровые. И, потом, у меня друг есть Москвин. Он еврей. Нет, Москвин не пойдет! Дедуля, а на какой улице ты родился?
Я: В Масловском тупике. Был такой возле Савеловского вокзала. Сейчас на этом месте типография комбината “Правда”.
ЖИРИНСКИЙ: Нет, нет не пойдет, “Правда” нам не нужна! А тупик, тупик это хорошо!
КУЧЕРЕНКО: Господа, Масловский тупик. Фамилия Маслов, прекрасная русская фамилия.
ЖИРИНСКИЙ: А как быть с дикцией? Ему придется перед народом выступать, а он половину букв не выговаривает!
   ПЕРМЯКОВ: Ну вы, Вольф Владимирович, всегда преувеличиваете: не половину букв, а только букву “эль”. Моему внуку, он тоже букву “эль” не выговаривал, удалили недавно аденоиды и, представьте, заговорил, как Цицерон!
ЖИРИНСКИЙ: Хорошо. Согласен. Сделаем операцию. Только без наркоза!
В это время в комнату вбежали двое и, наклонясь к Пермякову что-то горячо зашептали. Пермяков, слушая их,  явно менялся в лице. Затем он встал:
    -Господа, ситуация резко изменилась не в нашу пользу.
Наши оппоненты...
НОВОЯВЛЕНСКИЙ: Гений Максимович, может быть Юрию Александровичу лучше, пока, выйти?
ПЕРМЯКОВ: Да нет уж. Теперь пусть остаётся, а если что...
ЖИРИНСКИЙ: А если что, -автомобильная катастрофа! Однозначно!
ПЕРМЯКОВ: Впрочем, Юрий Александрович, время -деньги, мы потом с вами договорим, а сейчас вас отвезут в нашу клинику, это недалеко..
Пермяков сделал жест рукой, ко мне подошли два здоровых лба в черных, с иголочки, костюмах и знаками попросили следовать за ними. Я только лишь и успел, оглянувшись, бросить Пермякову:
    -Что? Повели “без наркоза” делать?
Пермяков усмехнулся:
  -Ну, что вы, Юрий Александрович! У нас прекрасные врачи! Вы, что, шуток Вольфа Владимировича не понимаете?
   Меня повели по какому-то другому коридору. Вывели на улицу и, не успел я сориентироваться, как меня не очень вежливо затолкнули в огромную машину, стекла в которой были затемнены.
“ Ну, Коля, грудь твою больно, ну, паразит, - думал я между тем, как наша машина не взирая на светофоры мчалась в неизвестном мне направлении, -затащил ты меня, друг, в авантюру! Выдам я тебе, когда встретимся!”
Машина остановилась перед большим застеклённым вестибюлем огромного здания, действительно, похожего на медицинское учреждение.  Нас ждали. Меня взяли под руки, повели к лифту.
-Что вы собираетесь делать со мной? Это насилие!
Я попытался высвободиться, но не тут-то было: сопровождающие меня лица туго знали своё дело!
Привели в кабинет. Чисто, врач в халате. Мужчина приятной наружности, лет 35- 40. Камерой пыток не пахнет. Я, всё же продолжал мандражить.
      -Ну что вы так? Успокойтесь, пожалуйста? Откройте рот, скажите “А”. Так, хорошо! Ладушки, -пропел доктор, - а сейчас мы...
    Что «сейчас», и что “мы” я так и не успел сообразить: сзади мне накинули на голову маску и комната поплыла в сторону.
Я оказался на каком-то, явно заморском,  пляже. Рядом со мной  эффектно изогнувшись,   в очень смелом “бикини” и без лифчика  возлежала на топчане хорошенькая блондинка лет 30ти. Мой взор, однако, был направлен не на неё: на рейде, метрах в двухстах от пляжа болталась на лёгкой волне моя яхта. И я ревниво смотрел, как к ней приближается какая-то, незнакомая мне моторная лодка.
Я привстал,  жестом пригласил к себе прогуливающегося тут же на пляже полицейского, указал ему на моторку:
         -По-моему, замышляется преступление!
         -А уже всё кончено! -сказал полицейский.
         -Что кончено?
         -Операция закончена. Можете хоть в опере выступать! -сказал мне полицейский, почему-то превратившийся во врача.
Я сидел в кресле в том самом кабинете, куда меня доставили.
-Рекомендую не есть горячей пищи в течение 4х часов. Можете идти!
…Снова та же машина, только привезли меня в какое-то другое место. Гостиница -не гостиница, похоже на пансионат. Привели в прилично обставленную комнату. Со мной остался один из сопровождающих:
    -Раздевайтесь, будьте, как дома!
   -Куда вы привезли меня? Могу я, хоть по телефону жене позвонить?
-Скажите нам номер, мы сами сообщим вашей супруге, что с вами все в порядке.
    -Да, что это за произвол такой, в самом деле?!
Пока я пытался возмущаться, из-за стенки, где, по всей вероятности, была такая же комната, доносились крики. Я прислушался и узнал голос Коли. Видно, скандал там уже заканчивался, так как я расслышал лишь последнюю фразу, выкрикнутую моим другом:
     -Не я кровью харкать буду, а вы все у меня кровью умоетесь!
Затем, я услышал стук падающего стула, и всё смолкло. Я сказал своему сопровождающему:
-Там мой товарищ, я хочу с ним увидеться!
-Нельзя, поймите: я на службе.
-А надолго эта тюрьма?
-Ну, какая же это тюрьма! Вы ещё тюрьму не видели!
Я понял, что разговоры  с ЭТИМ бесполезны и стал ждать, что будет.
Ждать пришлось недолго: в комнату вошел запыхавшийся Кучеренко, сел на диван, жестом пригласил меня сесть рядом и начал вводить в курс дела. Как я понял, не всего ИХ дела, а только в ту его часть,  где мне предстояло сыграть какую-то, судя по спешке и общей тревоге, весьма  важную роль.
     Чем мог быть им полезен 75 летний старик, семимильными шагами приближающийся к полному маразму, было непонятно.
      -Видите ли, Юрий Александрович! -начал вкрадчиво Кучеренко. Парень он умный, говорить умеет.
     И он развернул передо мной такую пакостную картину происходящего, что я, видавший виды…
Впрочем, разговор наш был  СЕКРЕТНЫЙ и, поэтому,-молчок!
Однако, я сразу же поставил вопрос перед Кучеренко, чтоб никаких “тюремных” мер ни ко мне, ни к Николаю, они не применяли:
-Вы, братцы, с ума посходили на радостях: там же семья, дети, его жена, небось, с ума сходит!  А моя жена? Что это такое, разговор через переводчика?
-Не беспокойтесь, Юрий Александрович! Маленькая
недоработочка. Исправим. И, потом, это только до выборов, а там всё станет на свои места…
-А там вы нас к стенке, чтоб не вякали лишнего?
-Ну что Вы, ведь не 37 год!
В комнату зашел охранник. “- Вам звонок,” -сказал он, обращаясь к Кучеренко. Тот, извинившись, выскочил из комнаты. Буквально через минуту он появился снова:
     -Ну вот, Юрий Александрович, всё складывается, как нельзя лучше!
    -Что “лучше”?
    -Поедемте, поедемте, скоро всё узнаете!
           …Снова большая черная машина, снова несёмся через весь город неизвестно куда. Вышли. Каменный мешок:  вокруг каре шестиэтажных зданий сталинской постройки. Где это, не могу сообразить. Опять черный ход, узкая лестница, куча охранников и в форме, и в штатском. Кучеренко ввел меня в небольшую комнату, где крутилось несколько мужчин и женщин в белых халатах,  и приторно пахло косметикой. “Надеюсь, кастрировать не будут?” -подумал я.
      Меня усадили в кресло и сразу же со всех сторон на меня налетели парикмахеры и гримёры. Шустрые мальчики аппаратуру устанавливают, пробуют светильники, тряпки -экраны развешивают.
     Чувствую: готовится телепередача.
Снова Кучеренко появился. На сей раз с Ястреб -Женским.
     -Вот он, наш Спаситель! –сказал он Ястреб -Женскому, указывая на меня Вы его поднатаскайте тут, передача через час, а я займусь с технарями.
Ястреб-Женский потёр руку об руку и начал меня “натаскивать”:
     -Ну, с, Юрий Александрович, главное – спокойствие! Выступление Ваше у меня записано. Вот, взгляните, шрифт крупный, слов заковыристых нет. Вы его с разбега прочтете! Спешить не надо, солидно, так, читайте. Попробуйте, пока, про себя!
     Он протянул мне несколько листов, я принял их, высунув левую руку из-под простыни, в которую был завернут. Взглянул на заголовок: “Обращение ко всем гражданам России”.
Ну, думаю, влип окончательно. Колька, сволочь, не прощу по гроб жизни! И уже не церемонясь, обращаюсь к Кучеренко:
       -Слушайте, Владелен! Как там с моим Колей разобрались?
      -Не волнуйтесь, Юрий Александрович! Колиной семье сообщили, что с ним всё в порядке, а у квартиры охрану поставили. И Вашу жену успокоили: она дома, с собакой гуляет охранник.
Ну, дела! Я не успевал удивляться. Между тем в комнату вошли человек восемь мужчин. Одинакового со мной роста, все загримированы под меня. Одного из них держал под руку генерал Гусь, который тут же пробасил:
   -Я беру себе вот этого, он больше всех похож!
Кучеренко со смехом добавляет:
   -Любого берите, Иван Александрович, все, как близнецы!
  -Ну, я пошел! -и, обращаясь уже к моему двойнику, которого он продолжал держать под руку, Гусь буркнул:
-Смотри у меня, подгадишь, не в драм театре работать будешь, а на зоне  сортиры чистить!
  Я, снова спрашиваю одновременно, и  Кучеренко и  Ястреб -Женского:
   -Да что это за балаган такой происходит? Зачем столько двойников  понаделали?
Ястреб-Женский, переглянувшись с Кучеренко спросил:
-Пожалуй, внесём ясность? Всё равно никуда они не денутся! –и, уже ко мне:
  -Да успокойтесь Вы, Христа ради! Никакой не балаган, просто, - досрочные, экстренные выборы.
Вы у нас, –КАНДИДАТ от Правых Сил. Особым решением ЦЕНТРАЛЬНОЙ ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ КОМИССИИ выборы ПРЕЗИДЕНТА назначены на ближайшее воскресенье. Сегодня у нас четверг. Уже в субботу агитация запрещена. По закону.  Остаётся полтора дня. Пока конкуренты наши телятся, мы сразу в восьми регионах встречу с массами проведем.
  Вот, выступление Ваше сейчас запишем в “прямом эфире”, инициативная группа с этими актёрами разъедется по регионам с плёнкой и, пока ЛЕВЫЕ хватятся, мы уже на коне!
-Это что ж, выходит Я- кандидат в Президенты?!
 -Вы, Вы, Юрий Александрович! Так что, извините, придется, пока, потерпеть некоторые неудобства: Вы с нами побудете, а гражданин, Дегтярный Николай, уж очень он не в меру активен! - взаперти посидит!
       -Значит, я –ФУНТ от Правых Сил?
      -Ну, не совсем Фунт, но где-то, что-то вроде этого…
Наш разговор перебил гримёр, который все это время колдовал над моим лицом:
  -Клиент готов! –провозгласил он, артистически сдергивая с меня простыню.
  -Ну вот и отлично, -снова обратился ко мне Ястреб-Женский, - не будем зря время терять. Вы ознакомились с текстом?
 -Я пробежал слегка, но я далеко не со всем согласен, что вы тут понаписали!
 -Юрий Александрович! Ну что мы, в детский сад играем?
      Он кивнул одному из “гримёров” в белом халате, тот мгновенно подскочил ко мне и, не успел я ничего сообразить, как почувствовал легкий укол в “ниже спины”. Приятная теплота сразу разлилась по всему телу.
Я почувствовал необыкновенный прилив сил. Мне сразу стало море по колено:
      -Где микрофон? –И тут, прямо перед собой, сквозь свет софитов я увидел объектив телекамеры…
      Никогда, ни на одном из своих потешных, домашних юбилеев я не выступал так убедительно, с таким необыкновенным апломбом. Я жестикулировал не хуже САМОГО Адольфа! Я ни разу не запнулся, не  сбился с текста, от былой моей гнусавости не осталось и следа.
   Я чувствовал,  будь в  тексте, который я читал,  какие-нибудь выражения по латыни, или, скажем, цитаты из Черчилля по-английски, то даже и эти слова я произнес бы не хуже Цицерона…
Читая эту бумажку, я так увлекся качеством подачи материала, что совершенно не соображал, о чём же это я говорил.
     Последнее, что я увидел, когда терял сознание, заканчивая эту тронную речь, - обалдевшие от неожиданного успеха восхищенные  лица Кучеренко и Ястреб-Женского...
     Очнулся я в комнате гостиничного типа. В кресле, возле дивана, на котором я приходил в себя, дремал санитар, крепкий мужик в белом распахнутом халате. Из кармана его брюк, почти вывалившись, торчал пистолет.
      Я потянулся и, привстав на один локоть, пальцем другой руки показал “санитару” на его карман:
    -Поправь, потеряешь!
Он встрепенулся, вскочил, залебезил:
    -О, Вы проснулись? Нам надо ехать в штаб.
    -В какой ещё штаб? Помыться -пописать я имею право?
   -Конечно, конечно! Вон там душ, туалет. Хотите, завтрак закажу? У них тут быстро!
   - Какой ещё завтрак? У кого это у них? А который час?
   -Не хотите? - Тогда поедем!
Голова болела, есть не хотелось совершенно. Я только зашел в туалет. Облегчился, умыл лицо.
   -Ладно, поехали, никакого завтрака не надо.
Мы вышли на улицу, и я узнал тот газик, в котором Коля увез меня из дома. Сопровождающий посадил меня  на заднее сиденье, водитель дал газ и, как и в тот раз, через 10 минут мы уже поворачивали в переулок к задворкам Дома Союзов
Снова та же комната, куда я попал с самого начала этой истории. Народу за столом существенно меньше: Пермяков, Кучеренко, Немецкий, Фигдар, Яматаха-Хама и ещё две –три незнакомые мне физиономии.
    Пермяков растёкся в своей очаровательной улыбке:
     -А, Юрий Александрович! Ну, теперь, можно сказать, мы соучастни… Пардон, соратники: общее дело делаем! Святое дело, надо вам сказать!
   -То есть, вы, Гений Максимович, хотите сказать, что ответственность будет солидарная?   
     -Ну, к чему так мрачно? Выше голову! Дело выгорело на все 99,99%!
     -А за те 0,01%  нам с Колькой отдуваться?
   -Да не придется никому отдуваться: поймите, мы самая организованная, самая ударная группа в настоящей кампании. Наши знамёна развёрнуты по всей стране. Лично вы в это самое время выступаете на митингах в Ростове, Нижнем Новгороде, Петербурге, Самаре, Владивостоке, Красноярске, Новосибирске, Курске, Волгограде и Харькове. Вы что же это, самому себе не доверяете?
      -Что-то не понимаю, а в Харькове-то, зачем?
     -Это особый разговор: некоторые политические силы на Украине выразили готовность вернуться к состоянию 1922 года, помните историю, надеюсь?
     Так вот, братский украинский народ не желает ничего общего иметь с горсткой Львовских националистов…
    -Стойте! Вы что, ещё Гражданскую войну затеваете?
  -Да никакой войны! Побойтесь Вы Бога! Просто пошумят, пошумят на митингах. Референдум проведут, о воссоединении, о Крыме. На том дело и кончится.
А пока газетчики внимание народа отвлекают, мы спокойненько выборы проведём!  Нам с вами надо сесть рядышком. Обсудить кое-что.
  -Что обсуждать-то, у вас уж всё решено.
 -Не всё, далеко не всё! Тут у нас имеются очень горячие головы. Ну, мы сумели их уговорить на места съездить, Для верности. Иван Александрович, например, Вольф Владимирович, оба крайне радикально настроены. Алексей Григорьевич. Он Совершенно не одобряет Вашу кандидатуру!
  -Вы что, всерьёз? Какую ещё “мою кандидатуру?”
Я же Фунт! Только, вот СИДЕТЬ я совершенно не собираюсь! И дайте, пожалуйста, команду, чтоб и Кольку выпустили ,и соглядатаев из наших квартир убрали…
     -Нельзя этого сейчас делать, поймите! До выборов нельзя. А потом, если ничего не выйдет, -гуляйте на здоровье! Вы же на плакатах МАСЛОВ! Вашу настоящую фамилию никто не знает. А с Колей ещё проще, он, вообще, нигде не фигурирует! Возместим вам обоим, так сказать, моральный ущерб…
       -А как, кстати, вы оцениваете этот ущерб, Гений Максимович?
          -Ну, мне кажется, тысяч по 10 “зелёных” на брата вас устроят?
          -Лично меня, -да, а вот за Колю боюсь ответить: он человек семейный.
       -Ну, я думаю, что мы сумеем найти общий язык и с Колей!
    -Ну, а сейчас-то, хоть замените нам наш тюремный режим на “подписку о невыезде!”
      -Не могу, ну, поверьте мне: -не могу!
       На этом разговор и закончился. Никакими бумагами я, конечно, не занимался, отвели меня в другую комнату. Видимо, это  комната отдыха какой-то персоны из “бывших”: кровать, точнее, -кушетка с каким-то пледом, закуток с унитазом и умывальником, тумбочка с телефонами, телевизор с видаком  на ножках и ещё какие-то приборы,  назначение которых я не знал. 
 Первое, что я сделал, когда охранник вышел из комнаты, не забыв запереть  дверь, схватился за телефон. Фига вот! -Выключен!
Я выругался, прошу пардона, -по матерному! Включил телик: -Работает! Я, аж, рот раскрыл: МОЁ выступление передают! Ба, какой я, оказывается, красивый! А какой умный! А речь-то, речь-то какая! Дикция, содержание! Где там  Собчаку до меня, или, скажем, этому, как его - Басилашвили. Да они  и в подмётки мне не годятся!
      Улегся на кушетку, на себя “в ящике” любуюсь.
    После «моего» выступления, другие ораторы говорили.
О том, что реформы не движутся, что коррупция пролезла в самые верхние эшелоны власти, преступность душит страну...Ну, словом, о том, о чём последние 10 лет твердят. Потом пошло сплошное “Лебединое озеро”.
    Я выключил телик, воткнул видак. Кассета там уже стояла. Пошла крутая порнуха. “Ого, -подумал я, -здоровый, однако, вкус был у владельца этого “будуара”!  Лежу. Лежу в ботинках, чего стесняться –КАЗЁННОЕ! Открывается дверь. Без стука входит охранник:
        -Обедать будете?
       -Давай, пошли!
       -Никуда идти не надо, я сейчас принесу.
Ушел. Опять дверь, подлец, запереть не забыл. Я надеялся, что будут ходить туда-сюда, забудут запереть. Нет, не забывают! Минут через пять является с подносом. Харч нормальный: суп гороховый, тефтели с макаронами, компот, хлеба два кусочка. Поел, и что-то разморило меня. Улёгся я снова на кушетку и  провалился в глубокий сон…
     Спал я не иначе, как суток двое. По мочевому пузырю догадался. Еле дополз до унитаза. Ну, думаю, гады: вот куда у них наркотики идут! Вызвал охрану: мне сказали, какую надо кнопку нажимать. Спросил пожрать:
    - Только, чтоб без этого!
    -Ну что вы, сегодня вам никак нельзя: сегодня такой день!
   “Свистовой” принес завтрак: творог со сметаной, бутерброды с колбасой и сыром, чашка кофе.
      Сначала я раздумывал, куда, скорей всего, они могли бы всунуть наркотики, а потом, махнул рукой: захотят, так и отравят, захотят, так и убьют! Съел весь завтрак, тем более, что проголодался основательно. Воткнул телик: сплошной триумф по всем программам: “Наш Маслов!”, “С Масловым к новым победам!”
     Не сразу сообразил, кто такой этот Маслов: башка смурная от наркотиков. Потом, гляжу -моя рожа на экране в натуральную величину! Стал играть пультом, по всем программам Я, любимый!
    То я  омоновцев героических поздравляю, то ребенка в детсадике на руки беру.
    А вот, что это? Да это ж я ткачиху взасос целую! Нет, мужики, так не договаривались! Омон с ребенком можете оставить себе, а уж, чтоб совсем человека радостей жизни лишить?!...
 Вскоре вошли Кучеренко с Ястреб-Женским. В сопровождении, естественно. Оба сияют, накинулись на меня с поздравлениями:
       -Юрий Александрович! Вы не представляете какой триумф! В первом туре и 75%! Такого на президентских выборах не знает ИСТОРИЯ!
      -Ну, уж, и не знает! А Лужин на предыдущих мэрских выборах, за 90% выскочил!
     -Так то, - МЭР города, а ВЫ,- Президент страны!
     -Ну, так и кончайте пичкать Президента наркотиками!
         -Какие наркотики? Юрий Александрович! Сейчас нам на ИННАГУРАЦИЮ нужно поспеть, а там всё закрутится!!!
      Не успел Ястреб-Женский произнести  эту фразу, как  один из сопровождающих без предупреждения сзади воткнул мне в ягодицу шприц. “Вот сволочи, -подумал я, -хоть штаны бы снимали, ведь инфекцию занесут!”
    И опять мне сделалось хорошо, и захотелось плыть прямо по воздуху и целовать ту ткачиху, которую вместо меня мой двойник тискал.
     А дальше, всё, как в дыму,  какой-то огромный зал, какие-то люди, их много, много и они аплодировали какому-то Маслову, а потом оркестр играл гимн и выступал Лужин, что-то про роль Москвы, как Столицы России, про Крым, про флот, и про третье кольцо. После Лужина пару минут  что-то прогнусавил Владыко, затем Ястреб-Женский подложил мне под руку толстую книгу,  я прочитал по бумажке двухминутную речь и под звуки оркестра и гром аплодисментов строевым шагом удалился со сцены.
   За кулисами меня уже встречали моя жена, и Коля, который тут же мне стал что-то быстро -быстро нашептывать,  чтоб я чего-то там не подписывал и разные пермяковы, жиринские, яматахи-хамы,  титовы, гуси, все закружились, зачем-то  встали на потолок и с диким криком: -Маслова на мыло!!!  Улетели, растворясь в дымке Московского неба...
      И чувствую, сквозь сон, волокут меня куда-то. Похоже. Жена с подругой на кушетку затащить меня пытаются. И вновь, как провалился…