Среда, футбол и ещё что-то...

Да, понедельник день тяжелый. Чувствуется! Что, я тоже? Да ладно тебе ....
А вот мой день - это среда. Долго, правда, объяснять как это случилось. Но произошло и что тут поделаешь... Среда, она всегда неправильная, не такая как другие дни. Раньше она никогда не ассоциировалась у меня с серединой недели. Не было такого ощущения, а вот теперь, когда неделя начинается в воскресение (европа же), то на среду кааак раз серединка выпадает! Что ни говори, а что-то в этом есть. Жил так с ощущением чего-то необычного в среде, избранности и некоторой необъяснимой торжественности даже, и на те... Все оказалось просто - середина недели. "Просто как все гениальное" - это не тот случай. Гениальностью здесь и не пахнет. "Пришел поручик Ржевский и все опошлил" - лучше и не скажешь! Середина недели ... и все тут! Нееет! У нас другая хфеилосохфеия! У нас понедельник начинается в субботу. Воскресение, стал-быть, отсутствует напрочь. Нету его! Вот тут у среды совсем другой статус. Это такой промежуточный итог недели! В клубах сигаретного дыма, в спорах и семинарах! В глубоком вздохе перед последним рывком до субботы, в отрезвлении после запойных ночных бдений на благо процветания естесственных наук!
Так и повелось... На том и стоим! Так что, Анна Борисовна, или как вас там, впрочем, какая разница -  я тоже устал. Мне хорошо ...
Вроде бы ничего особенного и не сотворил сегодня, прогресса очевидного в делах не наблюдалось, а это, наверное, и давит. Да и не наверное, а точно. День простояли, нам бы еще ночь продержаться. А там и опять среда забрезжит, опять кровь взыграет! Труба зовет! Ни дня без подвига!
Впрочем, Вы, Анна Борисовна, о футболе просили... Что, нет? Не Анна ....? А кто же тогда? Ладно ... Понял ... Иди сюда. Что-ж, врать не буду - наивысшие мои достижения по части футбола - это знакомство с Владимиром Костиным, игроком дубля Пахтакора. Вы и не слышали небось о такой команде из Ташкента? Разбились они в авиакатастрофе где-то годах в 80-х и с тех пор почти сразу пропали, не смогли сколотить новую команду. Ну да что это я? Так вот этот самый Владимир, в некотором смысле "коллега по несчастью", продолжает поражать своей незабвенной любовью (иначе и не скажешь!) к футболу. Следит за всем, что и где играется. Ведет календари игр вплоть до 2-й лиги России! Нет более святого, чем узнать свежие результаты матчей. А чемпионаты мира - это просто праздник! Не видел я более счастливого человека в эти мгновения, складывающиеся в месяц футбольной феерии. Все по боку! Как же, футбол! И надо сказать, жив до сих пор, чертяга! Домашние его так и не перевоспитали! Силен! Завидую! Глядя на такое вот неординарное поведение приятеля и мне захотелось приобщиться посеръезнее к футболу.
Что ж, сказано - сделано! В одночасье бросил курить. Полутора - двух часовые игры в футбол во время обеда дважды в неделю решительным образом дополнились эабегами после работы по окрестному бездорожью в неохваченные дни. Вот без улыбки вспомнить не получается. И вот почему. Работал со мной тогда некто Борух Пейсахович. На самом то деле Борис Николаевич, но прозвали его как одного преподавателя по квантовой механике. Тот в свою очередь под Борисом Николаевичем скрывал свое истинное лицо с изумительными зелеными глазами, неимоверно точно передавшиеся сыновьям, которые сейчас называются Боруховичами, видимо (хотя не проверял), и гордятся этим теперь уже не таясь. Борей я его ну никак назвать не мог, приятеля моего. Он постарше моего был. Серьезный такой. Здорооовый. Лысый. Выходец из Латгалии с неподкупной тягой к знаниям сорокалетний студент второго курса. Подбил я его на эти вылазки. Ну просто так пробежаться и в душ - не для меня. Не люблю рутины. Километро-часы утомляли. И придумал я тогда свою методику, даже теорию какую-то под это подвел. Суть заключалась в следущем: начинать бег надо практически без разогрева. Вышел и засеменил. Разогреешься в процессе - так надежнее, да и как это сделать правильно я не знал, а спросить как-то не у кого было. Все спортсмены кругом, сама понимаешь. Чем дольше бежишь, тем все быстрее. Трассу мы выбрали - километра три. Рассчитать силы правильно не удавалось. Последние метров пятьсот как стометровку брали на одном вздохе, но честно! Так мы с Борисом Николаевичем месяца три через день как часы грязь месили. Закончилось это вдруг и как теперь понимаю закономерно. В пятницу, после очередного стибл-чеса не в пример обыкновения я не подписался на выход на работу назавтра. Что-то какая-то слабость предательски проникала в подсознание, нашептывая - лучше в библиотеке спокойно послюнявить периодику. А то давненько не выбирался. Надо, надо... Ну и ладно. На следующее утро самым неожиданнейшим образом оказался в реанимации с внутренним кровотечением из невесть откуда взявшейся язвы и полном физическом истощении. Профессор в первой городской специально студентов своих приводил и с нравоучениями под общий хохот поведывал результат антинаучного подхода научных сотрудников. Надо сказать это шоу длилось достаточно долго. Ведь сначала меня откачали, гемоглобин в норму привели, затем подкормили, чтобы головку держать мог, а уж потом под нож, как хорошего хряка к рождеству. После операции очнулся в родной уже, можно сказать, реанимации. Лежу, отхожу от наркоза. Раадуюсь - живой как-никак. И тут слышу - койки через две слева охи и ахи, мат-перемат, смех и слезы - это Боре в легких гниль нашли в неимоверных количествах, и тоже в реанимацию... Колют теперь полуметровой иглой между ребер и мокроты эти откачивают. Мероприятие малоприятное, квалификация особая не нужна, ну вот и тренируются на нем практиканты разных мастей по очереди. У кого удачней выйдет. Рев стоит! От этого рева я и очнулся. Друга я узнал сразу. Напрягся и из последних сил прохрипел - Боря! Тот, несмотря на свою занятость и можно сказать увлеченность в проводимой над ним экзекуции - он ведь шкуроколам этим за каждый литр гноя литр коньяку пообещал! Как меня заслышал - как рявкнет - Игорь! Ты здесь!? Смел одной левой докторишек всех и в чем мать родила ко мне. Как его ни убеждали, что мол нету здесь никакого Игоря, глюки все от морфия и вообще, что коньяк жалко стало? Боря был неумолим и не успокоился пока не убедился, что я жив, что необходимые трубки куда надо воткнуты и куда надо все стекает, что температура в норме и очки на столике - не успокоился. И со словами - держись, друг, я с тобой! Грохнулся без памяти прямо на цементный пол, чем поверг в неимоверный испуг не только меня, но и всю присутствующую публику, коей на следующее утро неугомонный профессор напомнил, кто они на самом деле есть и что дружба в больших дозах делает с вполне нормальными с виду увлеченными естествомучителями. Последнее определение ему самому очень понравилось и подтверждение своего благожелательного настроения он распорядился Борю выслать в спецбольницу на Юглу, а меня передвинуть в другой конец реанимации поближе к бабонькам самоубийцам, за неимением лучшего глотавших уксус, и к постоянно фонтанирующему в беспамятстве слюной эпилептику. Встречу где-нибудь на узкой дорожке я этого очкарика, будет о чем поговорить! Ой будет!
Что, всё? Батюшки! Заболтался я с Вами, Анна Борисовна. ... Хорошо, хорошо, не Анна (а кто-же, блин). Подвинься ... Увлекся а уже половина второго. А завтра в 6.30 подъем и легким аллюром по стадиону круги накручивать. Отказаться никак не могу - обещал. А дал слово - держи, через немогу - держи! А то себя уважать перестану. Кстати, где у тебя полотенце? А телефон я свой забыл. Да, да, следовало ожидать... Не бойтесь, досаждать не буду. Я понял, что Вам это неприятно. А по сему... каждому овощу свое время...
А вот интересно, где я машину поставил?
Бррр... Холодно.