Под сенью мглы. Глава 10

10.
Я бродил по мирам, которым нет имен. Я спускался в скалящиеся каменными венцами курганы. Я видел заточенные в мертвый огонь корабли. Проходил среди насаженных на копья голов, и тошнотворно-сладкий запах разложения окутывал меня. Белокаменные храмы окружали меня своей чернотой. Армады призрачных огней скользили по застывшим вздыбленным водам. Меня окружали руины, где даже чахлая зелень не сглаживает суровость древних остовов, а ветер играет, не смея развеять, кучками пепла.
Я грезил, блуждая во мгле.
Вдали я различил нагромождения камней, чем-то напоминающие приземистые корявые здания. От меня их отделяла тихая река, медленно и величаво несущая желтовато-серые воды. Над ней клубился туман, приникавший к мутной поверхности. На другом берегу стояло несколько указателей, но я не смог прочитать надписи. Одна из стрелок указывала в сторону каменных нагромождений, другая – к зданию с двускатной крышей, поддерживаемой изящными колоннами. На ступенях дворца дремало огромное мохнатое существо. Вдоль рек вилась дорога, вскоре сворачивая и начиная круто взбираться к дому.
Моста не было, лишь там, где бледная тропа, по которой я шел, исчезала под водой, плавало у берега несколько скрепленных скобами досок.
Туман от реки начал сгущаться, растекаясь по земле. Я увязал в нем, а белая пелена поднималась все выше, в то время как илистый берег стал медленно оседать. В отдалении, навевая дремоту, мерно капала вода, да еще иногда доносился до меня шепот множества голосов.
Они звали. Громады зданий неожиданно придвинулись, нависая над водой мрачными глыбами. Рассеянный свет переливался между ними, сливаясь со сгущающимся туманом, в котором тонули дворцы и колоннады.
Чем настойчивее становился шепот, чем явственней звучали отдельные голоса, тем больше меня сковывал ужас. На том берегу реки возникло клубящееся нечто, темное, неумолимое. Оно неумолимо притягивало меня. Я уже готов был уступить, сделать роковой шаг навстречу небытию, когда одинокий голос не приказал мне вернуться.
Тогда я уснул так крепко, как не спал еще никогда, и шепот призрачных голосов не тревожил меня.

***
Пробуждение было мгновенным, подобным безжалостной ледяной молнии. На миг я ясно осознал себя лежащим на каменной плите, от которой исходил, проникая в самые кости и раздирая тело, холод. Это ощущение вспыхнуло и угасло, и я погрузился в странный полусон, сковавший меня. Смутно проносились воспоминания, клубились и таяли в тенях неясные видения. Я ничего не чувствовал, не задерживался ни на одном из них.
Не знаю, когда это прекратилось. Мне очень не хотелось открывать глаза. Вновь уснуть. Забыть обо всем…
- С возвращением, - произнес чей-то голос. Очень знакомый голос.
Я попытался прогнать его, эхом блуждающего в глубине моего черепа, но не смог. Я открыл глаза. Сначала я ничего не видел, потом где-то вдали забрезжил свет, обрисовавший склонившуюся надо мной фигуру в капюшоне. Я глубоко вздохнул, ожидая резкой боли, но не почувствовал ее. Повернул голову – тоже ничего не произошло, разве что мир немного раскачивался, как после нескольких кубков хорошего вина.
- Ты здоров.
- Чью жизнь ты отдал мне? – спросил я.
- Не важно, – по лицу Даэркара скользнула полупризрачная улыбка.
Я взглянул в окно, где птица, застывшая над вздыбленными водами, так и не взмахнула крыльями. Она напоминала великолепный рисунок на темно-синем полотне неба, когда художнику удалось уловить самый миг движения и запечатлеть его столь живо, что, кажется, стоит отвернуться, и птица умчится прочь.
- Здесь время течет быстрее, чем в остальном мире, - пояснил Даэркар. – Тот день, когда вы с Фламой расстались, еще не закончился, и войска даже не прибыли в Башню.
- Сколько же времени прошло для меня?
- Немного, но здесь его измерить не просто, а я никогда не придавал ему значения. Но для тебя даже секунда могла стать роковой – ты все дальше уходил в смерть.
- Спасибо, - произнес я и, чуть помедлив, добавил: - Отец.
- Значит, ты догадался. Когда?
- Во время поединка с мейкханом.
Даэркар кивнул, словно я лишь подтвердил его догадки.
- Почему ты не сказал мне?
Я ожидал услышать краткий и не терпящий возражений ответ, немало вариантов которого успел вообразить за эти секунды, но получил не его.
- Это случилось двадцать пять лет назад, - начал Даэркар. – Эдерийцы вели тогда войны с унландами. Пала Стена Этина. Огонь бушевал на развалинах Торреата. Орды унландов приближались к Тамлу, к самому сердцу Эдеры, и войска Лиалан Эримэ едва сдерживали их напор. Тогда я мог разбить эдерийцев одним ударом, но унландов надо было остановить, и я позволял сделать эту работу другому. Продолжение древней вражды, когда Пресветлый был ослаблен бесконечными боями, грозило полным разорением не только Эдеры, но и других стран. Я согласился на перемирие
Мы перенеслись в Лиалан Эримэ. Она стоит на вершине горы, покрытой лесом, и ветер беспрепятственно бродит по ее коридорам. Там свет ослепляет, дробясь в струях фонтанов, и растекается по коридорам.
Эдар чтит традиции. В его сияющем дворце был устроен роскошный пир, за которым должно было состояться подписание договора. Достаточно было бы и клятвы, потому что клятва Лордов нерушима, но Эдар сам избрал свою судьбу. Он сам своим летящим почерком начертал пару строк, позволяющих расторгнуть мир в начала, как он сказал тогда, «карательной войны». И я использовал его, предоставив Эдару принять вызов тогда, когда это будет возможно, а перед тем разобраться с Унландом.
Риана была всего лишь одной из прислужниц в Лиалан Эримэ, но не надо было уметь читать мысли, чтобы понять, что Эдар любит ее.
Нет смысла вдаваться в подробности, да они тебя и не касаются. Риана отправилась со мной в Башню Ночи, чтобы остаться здесь уже навсегда. Но эдерийцы были слишком измотаны, чтобы противостоять силам Эримэ, и советники убедили Эдара не начинать заведомо проигранной войны. 
Не думаю, что Эдар спокойно воспринял такой поворот событий, а сознание поражение кого угодно толкнет на месть. Узнай он о твоем существовании, оно подослал бы убийцу или хотя бы попытался переманить на свою сторону, а я совсем не хотел этого. Рассказать тебе – слишком рискованно, тем более, что скрыть твое происхождение было непросто, особенно после смерти Рианы. 
Каким-то образом Эдар узнал, что у нас с Рианой был ребенок. Думаю, здесь не обошлось без того хефни, что метнул в меня нож – сейчас он, конечно, мертв. Но Лорд Сияющей Башни забыл о своей мудрости и действовал поспешно. Думаю, более вероятным Эдару показалось, что я отошлю сына, чем отставлю в Башне. Примерно в то же время был вскрыт курган, где помимо золота и амулетов покоился и Элдарфер, черный меч короля гномов. Его возвращение после почти десяти тысяч лет небытия, вызывало немало слухов среди тех, кто его почувствовал, и Эдар сделал неверные выводы. Кстати, тот курган располагался на болте между Вайкром и Лесом Эллая. 
- Крокут, - пробормотал я.
- Который, судя по тому, что он им не воспользовался, даже не знал о существовании меча. А Эдар уже отправил, как я и полагал, своего убийцу: Родрэйк принадлежал к ордену Рыцарей-Хранителей, то есть хранителей древнего искусства преображать свет в нечто, подобное льду и стали. Весьма полезное умение. Крокут, поскольку некоторый дар у него был, почувствовал опасность. Он принял решение, которое лишь еще больше укрепило уверенность Эдара – обратиться к Оракулу Башни Ночи, двери которой легко распахнулись перед ним. Дальнейшее тебе известно.
- А Флама здесь причем? – спросил я, сам немного удивившись, что меня больше интересует подоплека нынешних событий, чем тот факт, что Лорд Тьмы является моим отцом. Это мало что меняет.
- Флама… - задумчиво произнес Даэркар. – Я один из немногих знал, что у Треча и Элиан была дочь, но думал, что она погибла во время падения Башни Факела. Оказалось, что я ошибался. То, что открыл Крокуту Оракул, явилось новостью и для меня. Если Крокут попытается противостоять Хранителю, то будет убит – на самом деле, так оно и случилось, - но на это способна дочь Треча.
- Так он что, с самого начала знал, кто она?
Даэркар кивнул.
- И понимал, что играть с огнем опасно, а ведь он почти полностью контролировал ее сознание. Так или иначе, как только я узнал, что девочка жива, я отправил тебя за ней.
- Почему меня, милорд?
- Ты же мой сын, - усмехнулся Даэркар, и я не мог понять, уходит он от ответа, удивляется тому, что я обратился к нему, как раньше или говорит правду.
На миг меня окутала темнота, а когда она рассеялась, комната была пуста. Я встал и подошел к окну, глядя на застывший гребень волны, и в этот миг птица сорвалась места, белой молнией вспоров бушующие воды.
Садилось солнце, и из-за гор медленно наползала ночь.