Внутренние дела Храма

“  Храм  –  это  основа  общества.  Храм  –  это  основа  жизни.  Храм  –  охраняет  нас  от  жутких  тварей  из  преисподней,  воины  Храма  жертвуют  ради  нас  своими  жизнями,  жрецы  Храма  проводят  над  книгами  дни  и  ночи,  отыскивая  хоть  малейший  способ  избавить  мир  от  скверны.  Мы  –  простые  люди  Неополиса  –  должны  боготворить  их  и  молиться  на  них,  ибо  только  из-за  них  наш  город  не  рухнул  в  пучину  всеобщего  хаоса  и  смерти  ”.
Табличка  с  этой  надписью  валялась  в  луже,  и  люди  шли  по  ней,  совершенно  не  обращая  внимания  на  этот  кусок  металла  у  них  под  ногами.  С  неба  накрапывал  противный  мелкий  дождик.  Чёрная  громада  Храма  высилась  в  центре  города,  убивая  всех  своих  недоброжелателей  размахом  и  скрытой  мощью,  но  люди  Неополиса  уже  настолько  привыкли  к  ней,  что  перестали  замечать.
Вороной  жеребец  вместе  с  всадником  вылетел  из-за  угла  жилого  здания  и  на  полном  скаку  понёсся  по  улице,  заставляя  горожан  в  страхе  шарахаться  в  разные  стороны.  Выбивая  из  камней  мостовой  жёлтые  искры,  жеребец  резко  остановился  и  замер  перед  титанической  лестницей  ведущей  в  Храм.
Наездник  соскочил  с  коня  и  бегом  направился  по  ней  верх.  Чёрные  доспехи  скрывали  тело  и  лицо  храмовника.  Несколько  прохожих  проводили  его  взглядами  и  вновь  занялись  своими  делами,  кто-то  торговал  грубой  одеждой,  кто-то  предлагал  разбавленное  вино,  некоторые  отдавали  последние  крохи  скудной  растительности,  выращенной  на  маленьких  земельных  наделах.  Парочка  личностей  сомнительного  происхождения  и  рода  занятий  юркнули  в  темноту  подворотни,  опасаясь  храмовника,  но  тот  явно  спешил  и  до  них  ему  не  было  дела.
Перескакивая  через  две,  а  порой  и  три  ступеньки  прибывший  влетел  на  самый  верх  лестницы  и  приблизился  к  дверям  Храма.  Обсидиановые  горгульи  повернули  к  нему  свои  противные  морды,  оживая.
–  У  меня  срочное  сообщение! – рявкнул  храмовник.
Каменные  существа,  не  переглядываясь,  покачали  головами.
–  Идёт  служба,  во  имя  ЕЁ,  мы  не  можем  пустить  тебя, – синхронно  ответили  стражи  Храма.
–  Чудовища  из  преисподней  берут  штурмом  северную  крепость,  сил  не  хватает,  мы  просим  прислать  нам  подмогу!
–  Подожди  окончание  службы.
–  Я  не  могу  ждать,  мои  братья  не  выстоят!
–  Очень  жаль,  но  службу  нельзя  прерывать.
–  Да  кому  нужна  будет  ваша  служба,  если  крепость  падёт?!
Горгульи  смерили  прибывшего  безразличными  взглядами  и  замерли  на  своих  местах,  оставляя  последний  вопрос  без  ответа.  Храмовник  замешкался,  а  потом  махнул  рукой,  делая  вид,  что  собирается  уходить,  но  вместо  этого  резко  рванулся  вперёд.  Обсидиановые  лапы  ринулись  к  нему,  но  было  слишком  поздно,  и  солдат  Храма  ворвался  в  него,  как  какой-то  грабитель.  Видевшие  это  жители  Неополиса,  остолбенело  замерли,  и  поспешили  разойтись  от  греха  подальше.
Тяжёлые  латные  ботинки  храмовника  застучали  по  каменному  полу.  Он  вбежал  в  главный  зал  и  замер,  ошеломлённо.  Десятки  жрецов  стояли,  преклонив  колени,  перед  юной  девушкой  в  простом  чёрном  платье.  Верховный  жрец  как  раз  собирался  начать  речь,  но  взгляд  фигуры  в  центре  молящихся  метнулся  от  него  и  остановился  на  дерзком  храмовнике.
По  толпе  жрецов  прошёл  ропот,  но  рыцарь  не  слышал  этого.  Чёрные  глаза  девушки  пожирали  его  душу,  и  хотя  на  голове  у  него  был  шлем,  он  чувствовал  холодящий  душу  взгляд  этих  жутких  чёрных  бездн,  заглядывающий  казалось  в  самую  глубину  его  сущности.
–  Как  ты  посмел,  жалкий… – начал  было  верховный  жрец,  но  тут  девушка,  стоящая  перед  ним  пропала,  просто  растворившись  в  воздухе.
–  Прошу  извинить  мне  моё  появление,  но  северная  крепость  в  большой  опасности,  нельзя  медлить  иначе  она  падёт, – скороговоркой  выпалил  храмовник,  понимая,  что  иного  случая  сказать  у  него,  похоже,  уже  не  представится.
Огненный  шар  спорхнул  с  кончика  жезла  верховного  жреца  и  ударил  посланника  прямо  в  грудь,  в  чёрный  доспех.  Прибывший  взмыл  в  воздух  и,  ударившись  о  стену  позади  себя,  покачнулся  на  ногах,  рухнув  лицом  на  плиты  Храма…


Просыпание  для  Ксиона  началось  с  совсем  не  ласкового  удара  ногой  в  жутко  ноющие  рёбра.  Сжав  зубы,  чтобы  не  взвыть  от  боли  он  открыл  глаза.
–  Очнулся,  дурак? – ворчливо  поинтересовался  старческий  голос.
–  Что? – храмовник  сконцентрировал  взгляд  на  стоящем  перед  ним  жреце.
Лицо  старика  было  ему  смутно  знакомо,  только  память  отказывалась  сказать,  где  он  его  раньше  видел.
На  очнувшемся  больше  не  было  доспех  храмовника,  он  так  и  лежал  в  одних  кожаных  штанах  на  холодном  полу,  кое-как  застеленном  соломой.
–  Помнишь  хоть,  как  совершил  самую  большую  в  своей  жизни  глупость? – поинтересовался  жрец  с  неким  оттенком  сострадания.
–  Крепость…  как  северная  крепость? – мгновенно  вспомнил  юноша  и  попытался  сесть.
Тело  слушалось  из  рук  вон  плохо.
–  Выстояла,  никуда  не  делась,  но  тебе  больше  не  должно  быть  до  неё  дела.
–  Почему?
–  Ты  больше  не  находишься  в  её  гарнизоне.
–  Не  понимаю…
–  Ещё  бы.  Куда  тебе  понять,  что  ты  сорвал  служение  и  вызов  ЕЁ???  Удивляюсь  еще,  как  тебя  до  сих  пор  не  казнили,  впрочем,  это-то  понятно,  сперва  будут  пытки,  святотатец  не  должен  умереть  легко.
–  Так  это  была  ОНА? – смертельно  побледнел  храмовник,  даже  не  задумываясь  о  своей  не  завидной  участи.
–  А  ты  думал  кто?  Женщинам  не  разрешено  присутствовать  на  служении.
–  ОНА… – ошарашено  повторил  Ксион.
–  Дурень,  не  об  этом  тебе  надо  сейчас  думать,  а  о  том,  как  избежать  участи  заживо  распятого.
–  А  разве  можно  распять  мертвеца? – удивился  юноша,  медленно  переваривая  услышанное  и  всё  ещё  пытаясь  отойти  от  шока.
–  Как  пить  дать  дурак, – покачал  головой  жрец  и,  махнув  на  храмовника  рукой,  направился  к  двери. – Но  не  думай,  что  у  тебя  будет  второй  шанс.
–  Что? – юноша  смог  таки  сесть.
–  Я  говорю,  молись.
–  Нет,  вы  говорили  про  шанс…
–  А-а,  значит  ты  не  такой  тупой,  каким  прикидываешься.  Я  же  говорил,  что  у  тебя  только  один  шанс  избежать  участи  заживо  распятого.
–  Какой?
–  Вот  это  уже  другой  разговор,  такой  –  я  понимаю.  Для  начала  тебе  надо  просто  согласиться  следовать  моим  инструкциям  и  ничего  больше.
–  Инструкциям?
–  Да!  И  не  переспрашивай  ты  каждое  слово!  В  конце  концов,  я  могу  решить,  что  мне  не  зачем  тратить  на  тебя  время! – не  выдержал  старик.
–  Хорошо.
–  Что  хорошо?  Это значит,  что  ты  готов  сотрудничать?
–  Да.
–  Умное  решение, – похвалил  жрец  и,  толкнув  дверь  рукой,  вышел  из  камеры,  её  тут  же  закрыли  за  ним,  звякнули  ключи  в  замке,  скрипнул  сдвигаемый  засов,  и  Ксион  остался  в  камере  совсем  один  на  ужасно  холодном,  выложенном  соломой  полу.


В  следующий  раз  камера  открылась  лишь  через  несколько  часов.  Храмовник,  а,  точнее  сказать,  бывший  храмовник  поднял  взгляд  на  дверь.  В  проёме  стоял  верховный  жрец,  а  за  ним  виднелись  двое  палачей.
–  Наконец-то  ты  получишь  по  заслугам,  жалкий  червь! – с  порога  заявил  жрец  противным  голосом.
–  Погодите,  я  не  собирался  срывать  обряд,  я  просто  выполнял  приказ… – начал  оправдываться  юноша,  но  его  перебили,  недослушав:
–  Взять  его!
–  Я  не… – палачи  двинулись  к  нему.
Ксион,  как  мог,  попытался  сопротивляться,  но  это  не  принесло  желаемого  результата,  его  скрутили  и  выволокли  из  камеры  в  коридор,  тёмный  коридор  подземелья  Храма.
Осознав,  что  все  попытки  вырваться  ни  к  чему  не  приведут,  юноша  просто  отдался  на  волю  судьбы    и  стал  смотреть,  куда  его  всё-таки  тащат.
Впрочем,  догадаться  куда  –  не  составляло  особого  труда,  разумеется,  в  пыточную.  Стиснув  зубы,  бывший  храмовник  стал  ждать.  Вот  один  коридор,  вот  второй…  сейчас  будет  заворот…
Его  проволокли  мимо  пыточной.
–  Куда…
–  Заткнись, – пасмурным  тоном  велел  жрец.
–  Но…
Ксион  смолк  от  удара  по  лицу.  Потом  поднял  взгляд  на  жреца,  но  ничего  больше  не  произнёс.  Его  проволокли  в  какую-то  не  знакомую  ему  подземную  часть  Храма  и  втащили  в  маленькую  комнату.  Потом  палачи  бросили  его  на  пол  и  отошли.
–  В  чём  дело?
–  Скоро  узнаешь, – пообещал  жрец  и  вышел  из  комнаты,  следом  за  ним  покинули  помещение  и  двое  верзил.
Юноша  замер  на  полу  и  огляделся.  Маленькая,  тёмная  комната  с  единственным  украшением  –  троном.  А  потом  до  него  вдруг  дошло,  что  всё  это  значит.  Казнить  его  будут  не  на  кресте,  нет,  казнить  его  будет  ОНА!


Долгое  время  Ксион  просто  сидел  на  полу,  затравленно  оглядываясь  по  сторонам,  но  ничего  не  происходило.  Набравшись,  наконец,  сил  и  мужества  юноша  встал  на  ноги  и  попробовал  походить  по  комнате.  Из  этой  затеи  вышло  не  очень  многое,  так  как  после  попадания  в  него  огненного  шара  болело  всё  тело,  болело  столь  сильно,  что  иногда  отказывалось  слушаться.  Пошатываясь,  храмовник  прислонился  к  стене  и  стал  ждать.
Шло  время,  но  комната  по-прежнему  была  пуста.  Не  понимая,  чего  от  него  хотят,  юноша  прошёлся  по  периметру  и  застыл  у  самого  трона,  внимательно  осмотрел  орнамент  спинки  и  неожиданно,  почти  в  упор,  столкнулся  своим  взглядом  с  другим,  заполненным  тьмой.
Ошарашено  моргнув,  Ксион  отшатнулся  и  рухнул  на  колени,  склоняя  голову  перед  НЕЙ.  Сейчас  она  пришла  в  том  же  виде,  что  и  тогда  в  главном  зале  Храма  –  молодая,  красивая  девушка.
–  Моя  госпожа,  простите  дерзкого  слугу  своего…
–  У  тебя  будет  возможность  доказать  то,  что  ты  достоин  прощения, – послышался  произнесённый  ровным,  холодным  голосом  ответ.
–  Всё  что  угодно…
–  Разумеется,  а  сейчас  встань.
С  трудом,  но  всё  же  Ксион  встал,  опуская  глаза  к  полу  под  ногами,  всем  телом  ощущая  взгляд.  В  тишине  прошла  минута,  потом  ещё  одна  и  ещё…
Юноша  ждал.  Он  старался  ни  о  чём  не  думать,  но  мысли  сами  не  давали  ему  покоя,  преследуя  его  в  какие  бы  дебри  сознания  он  не  забирался.
–  Держи.
–  Что… – чисто  механическим  движением  Ксион  поймал  брошенную  ему  ЕЙ  чёрную  жемчужину.
–  Храни  этот  мой  подарок и  никому  не  показывай.  Ты  понял  меня?
–  Да,  госпожа, – храмовник  низко  поклонился,  а  когда  распрямился,  в  комнате  уже  никого  не  было.
Почти  сразу  же  скрипнула  дверь.  Юноша  сжал жемчужину  в  руке  и  обернулся  к  выходу,  там  стояло  двое  мужчин  в  чёрных,  остроконечных  капюшонах  –  палачи.  Молча  один  из  них  указал  Ксиону  на  выход.


После  этого  визита  маленькой  комнатки  провинившегося  храмовника  вновь  посадили  в  камеру.  Ксион  сидел  и  смотрел  на  чёрную  жемчужину  у  себя  в  руке.  Что  хотела  сказать  ОНА  этим  жестом?  Может,  ОНА  хотела  выказать  им  расположение  к  юноше,  но  тогда  почему  его  вновь  заключили  в  эту  камеру?  Может,  ОНА  хотела  его  о  чём-то  попросить,  но  что  он  может  дать  ЕЙ?
Терзаясь  непониманьем,  всего  происходящего,  Ксион  лежал  на  колючей  соломе  и  смотрел  в  потолок  своей  камеры.  Верховный  жрец  явно  полагал,  что  с  ним  будет  покончено  после  этой  встречи,  но  нет…  И,  если  ОНА  не  тронула  его,  то  почему  его  не  казнили  те  два  палача  приставленных  к  его  персоне?  И  что  вообще  требуется  от  него?  Что  и  кому?
Старик-жрец  говорил,  что  его  не  распнут,  если  он  будет  его  слушать,  так  может  это  всё  его  афёра?  Но  тогда  что  делала  ОНА?  И  зачем  он  нужен  старику?
Ксион  находил  сотни  вопросов  и  не  одного  вразумительного  ответа.  В  темноте  и  тишине  он  предался  воспоминаниям.  Первое  что  приходило  в  голову  это  ОНА.  В  сознании  возникали  шелковистые,  тёмные  волосы,  ниспадающие  по  плечам,  тьма  в  глазницах  зрачков,  хрупкая  и  такая  реальная  фигурка…
Что-то  в  НЕЙ  было  не  то…  присутствовала  какая-то  слабость…  Едва  стоило  неудачному  храмовнику  так  подумать,  как  его  осенило.  В  НЕЙ  действительно  угадывалась  слабость,  но  вот  вопрос  в  чём  она  заключалась  и  почему  ЕЁ  выбор  пал  на  него,  презираемого  как  святотатец?  Ответов  не  было,  но  ЕЁ  образ  не  покидал  Ксиона.  ОНА  была  так  реальна,  словно  до  НЕЁ  можно  было  дотронуться,  словно  ОНА  уже  не  ОНА,  не  ТА,  что  основала  Храм.
Парень  перевернулся,  стараясь  устроиться  удобнее,  и  вспомнил  ЕЁ  голос.  Совсем  человеческий,  если  не  считать  полного  отсутствия  эмоций.  Холодный  и  расчётливый,  но  вот  вопрос  –  на  чём  строился  этот  расчёт,  и  как  он  в  него  входил?
Задумчиво  юноша  раз  за  разом  вглядывался  в  крохотный  чёрный  камешек,  данный  ему.  Что-то  в  этой  жемчужине  не  давало  ему  покоя,  может  то,  что  её  трогала  ОНА?
Скрипнул  засов  и  Ксион  от  греха  подальше  спрятал  жемчужину  за  щеку,  затолкав  её  подальше  в  специальный,  секретный  “карман”.  Открылась  дверь,  и  в  камеру  вошёл  тот  старик.  Палачи  его  пустили  словно  верховного  жреца,  не  спросив  и  слова.
–  Ну  как,  видел  ЕЁ? – с  порога  спросил  морщинистый  жрец.
–  Да.
–  И?
–  Что  и?
–  Мы  же  договорились,  ты  мне  помогаешь,  а  я  тебе,  забыл?
–  Нет,  но  вы  так  и  не  сказали,  что  вам  нужно.
–  Начнём  с  того,  что  мне  нужно  знать,  что  ОНА  у  тебя  спросила? – тяжело  вздохнул  жрец,  словно  ему  только  и  приходится  делать,  что  объяснять  всё  и  всем.
–  Ничего.  ОНА  сказала,  что  у  меня  будет  возможность  доказать,  что  я  достоин  прощения.
–  И  всё?
–  Нет,  ОНА  смотрела  на  меня,  внимательно  смотрела,  но  я  не  понял  её  взгляда,  а  ОНА  не  пожелала  рассказать,  что  он  значил.
–  Ничего, – поморщившись,  отмахнулся  жрец, – в  своё  время  ОНА  тоже  смотрела  так  на  меня.
–  И  что  произошло?
–  Ничего,  но  в  любом  случае  тебя  это  не  касается.
–  Ясно,  но  как  мне  выбраться  отсюда?
–  Ты  не  на  косом  кресте,  так  что  тебе  ещё  надо? – с  издевкой  поинтересовался  старик.
–  Ну,  хотелось  бы…
–  Мало  ли  что  и  кому  хотелось  бы, – усмехнулся  жрец  и  развернулся  к  двери, – завтра  узнаешь.
–  Что  узнаю? – юноша  хотел  расспросить  этого  старца,  но  тот,  не  обратив  на  него  внимания,  вышел  из  камеры,  оставив  храмовника  наедине  со  своими  и  без  того  не  весёлыми  мыслями.


Пришло  утро,  и  дверь  камеры  открылась  вновь.  Никто  не  предлагал  Ксиону  еды  за  всё  его  суточное  пребывание  в  неволе,  а  сам  рыцарь  и  не  спрашивал,  считая  это  маловажным,  по  сравнению  со  всем  остальным.
В  камеру  вошло  трое:  два  палача  и  молодая  послушница-служанка  в  простом  до  пола  платье.  Последняя  приблизилась  к  юноше  и  произнесла:
–  Мне  приказано  привести  вас  в  порядок  перед  церемонией,  следуйте  за  мной.
–  Какой  церемонией? – спросил  Ксион,  поднимаясь  на  ноги.
–  Церемонией  посвящения,  насколько  я  знаю.
–  Посвящения?
–  Есть  люди,  которые  расскажут  всё  лучше  меня.
–  Хорошо, – легко  согласился  храмовник,  так  как  больше  ему,  похоже,  ничего  и  не  оставалось.
Девушка  кивнула,  не  ожидая  иной  реакции,  и  быстро  направилась  из  комнаты,  юноша  как  мог,  побрёл  следом,  всё  ещё  сильно  болело  каждая  частичка  тела.  Палачи  пристроились  по  бокам  от  него,  по-видимому,  призывая  его  всем  своим  видом  не  делать  глупости.
Ксион  собственно  и  не  собирал  их  совершать.  Он  просто  шёл  за  служанкой,  постепенно  выбираясь  из  подземелья  Храма  в  жилые  помещения,  там  девушка  стала  петлять  по  одной  ей  ведомой  дорожке  и  вскоре  привела  юношу  в  маленькую  комнату.  На  деревянном  чучеле  был  надет  парадный  чёрный  костюм-кафтан  с  серебристыми  рунами.  Возле  чучела  стояли  два  стула,  на  одном  из  которых  сидел  уже  знакомый  Ксиону  старый  жрец.
–  Мастер  Тук, – вежливо  произнесла  девушка,  кланяясь.
–  Да,  Триона,  я  всё  знаю,  можешь  начинать,  а  вы  подождите  за  дверью, – жрец  махнул  палачам  рукой  и  те  покорно  вышли.
Наконец-то  Ксион  вспомнил,  что  за  жрец  был  перед  ним.  Он  был  главой  тайного  ордена  имени  ЕЁ,  но  это  знание,  похоже,  лишь  прибавило  ему  новых  вопросов.
–  Снимите,  пожалуйста,  одежду, – попросила  служанка  и  юноша  подчинился,  не  находя  причин  оставаться  в  порядком  грязных  и  надоевших  ему  за  последнее  время  штанах.
Триона  быстро  разоблачила  чучело  и  облачила  в  чёрную  одежду  Ксиона.  Затем  девушка  стала  наносить  ему  на  лицо  ровные  полоски  маленькой  кисточкой,  вырисовывая  какой-то  узор.
–  Это  ваша  затея? – решился  задать  вопрос  юноша  мастеру  Тук.
–  Да.  И  это  единственный  способ  для  тебя  избежать  креста.  Тебе  предстоит  стать  ЕЁ  жрецом,  минуя  стадию  послушника.
–  Для  этого  мне  придётся  отречься  от  меча?
–  Отнюдь,  ты  же  знаешь,  что  есть  орден  имени  ЕЁ?
–  Да  и  вы  в  нём  главный,  вы  принимали  молодых  людей  в  храмовники…
–  Узнал, – пробормотал  жрец,  усмехнувшись, – ну  надо  же!  Постарел  я,  поди?
–  Да.
–  Честность,  куда  уж  без  неё.  Итак,  вкратце  введу  тебя  в  курс  дела.  Храм  не  так  един,  как  кажется  со  стороны.  В  нём  уже  давно  идёт  борьба  за  власть.
–  Мастер, – предостерегающе  взмолилась  Триона.
–  Знаю,  знаю, – отмахнулся  от  неё  жрец, – старший  жрец  хочет  избавиться  от  моего  ордена,  а  инквизиторы  или  палачи,  хотят  избавиться  от  магов  и  нас  в  равной  мере.  Все  три  данные  группы  контролируют  лишь  часть  Храма,  иначе  уже  давно  бы  всё  кончилось.  Простые  храмовники-солдаты,  такие  как  ты,  ничего  не  знают,  и  им  и  не  надо  знать.
–  А  ОНА?
–  А  что  ОНА?  Какое  ЕЙ  дело?
–  Но  ведь  Храм…
–  ЕЁ  детище  и  он  живёт  во  имя  ЕЁ,  запомни  мои  слова.  Это  девиз  нашего  ордена.  А  теперь  вернёмся  к  делам  нынешним.  Церемония  посвящения…
В  комнату  без  стука  вошёл  старший  жрец  Храма,  и  Тук  мгновенно  переключился  уже  совсем  на  другую  тему  как  ни  в  чём  небывало:
–  После  чего  ОНА  решит…  а  это  ты  Саин,  не  ожидал  тебя  здесь  увидеть.
–  Я  тоже  не  ожидал  увидеть  тут  тебя.
–  Решил  рассказать  новичку,  каким  будет  для  него  выбор.
–  Он  узнает  это  во  время  церемонии,  ты  же  знаешь  правила.
–  Да,  конечно,  я  и  не  подумал  разглашать  секреты.
–  Думаю,  нам  лучше  поговорить  наедине,  а  он  пусть  хорошо  подготовится.  Ведь  если  он  сделает  неправильный  выбор,  он  умрёт,  ты,  разумеется,  предупредил  его  об  этом?
–  Несомненно,  но  обстоятельства  для  него  сложились  так,  что  он  не  может  отказаться, – не  моргнув  и  глазом,  ответил  Тук,  вставая  и  направляясь  к  двери,  там  он  на  секунду  замешкался  и,  обернувшись,  пожелал. – Удачного  выбора.
Ксион  хотел  спросить  какого,  но  передумал  и,  подождав  пока  оба  жреца  выйдут,  спросил  у  девушки:
–  О  каком  выборе  они  говорили?
–  Понятия  не  имею, – пожала  плечами  Триона. – Женщин  не  допускают  к  секретам  Храма.


Полностью  подготовленный  внешне,  но  никак  не внутренне  Ксион  стоял  посередине  большого  зала  Храма  и  нерешительно  оглядывался,  ожидая,  что  произойдёт.  Ничего  не  сказав,  его  провели  в  этот  зал  двое  палачей  и  оставили  в  одиночестве.
Какой  выбор  и  какое  испытание  ему  предстояли,  он  не  знал.  Никто  не  готовил  его  к  службе  в  самом  Храме.  Его  учили  драться  с  чудовищами  преисподней  за  Храм,  но  что  делать  внутри Храма?  Если  конечно  он  всё-таки  сделает  правильный  выбор,  но  вот  из  чего  выбирать?
Юноша  ждал,  похоже,  именно  это  и  являлось  главным  умением  храмовника  внутри  Храма.  Уметь  ждать,  уметь  тянуть  время.  Только  это  у  них  хорошо  и  получалось.
Чёрная  одежда  удобно  сидела  на  его  теле,  два  косых  креста  расположились  на  щеках,  на  лбу  была  выведена  семиконечная  звезда.  Оставалось  только  удивляться,  как  Триона  умудрилась  нанести  эту  геометрическую  фигуру  на  глаз,  сделав  все  углы  идеально  ровными.
Краска  постепенно  высохла,  стягивая  кожу,  но  храмовник  старался  не  думать  об  этом.  Спрашивать  что-либо  у  пустоты  в  этот  зале  было  глупо,  может,  стоило  только  помолиться?
Ксион  задумался  над  этим  предложением,  и  тогда  что-то  начало  происходить.  Сперва  он  увидел  движение  прямо  перед  собой,  а  потом  из  темноты  буквально  возникла  фигура  в  плаще,  она  махнула  застывшему  парню  рукой  и  стала  удаляться.
Покорно  Ксион  двинулся  следом,  без  меча  он  чувствовал  себя  неуютно.  Всё-таки  старая  выучка  давала  о  себе  знать.  “Никогда  не  расставайся  с  мечём,  если  идёшь  в  опасное  место” – учили  его  наставники.
В  тринадцать  лет  он  начал  тренироваться,  в  шестнадцать  поступил  в  храмовники  и  уже  целых  шесть  лет  был  одним  из  защитников  северной  крепости  на  горном  перевале.  Бастион  защищал  Неополис  от  нашествия  тварей  из  преисподней.  Теперь  всё  это  куда-то  исчезло.  Теперь  у  него  не  было  пути  назад,  не  было  права  отказаться.
Фигура  подвела  его  к  арочному  входу  и  остановилась,  указав  укутанной  в  чёрную  ткань  рукой  на  тьму,  играющую  там.  Юноша  плотнее  сжал  зубы  и  шагнул  прямо  туда,  шагнул  в  неизвестность,  а  пасть  арки  захлопнулась  за  ним.


Теперь  Ксион  стоял  на  большой  плите  увитой  затейливой  резьбой.  Стоял,  но  вокруг  не  было  ничего, совершенно…
–  Мир  лишь  иллюзия,  отрекись  от  него.
–  Что? – переспросил  юноша,  удивляясь,  как  глухо  и  скрипуче  звучит  сейчас  его  голос.
–  Отрекись  от  мира,  ибо  он  ничто, – вновь  прозвучали  монотонные  слова  неизвестного.
Храмовник  покрутился  вокруг  своей  оси  несколько  раз  и  шагнул  к  краю  плиты.  Пощупал  ногой   тьму.  Мгновенно  возникла  вся  дорожка.
–  Правильное  решение, – произнёс  его  инструктор  и  смолк.
Юноша  понял,  что  говорить  с  этим  невидимкой  было  бесполезно,  он  произносил  лишь  то,  что  должен  был  и  не  более.
Неторопливо  перемещаясь  по  дорожке,  Ксион  оглядывался  вокруг,  стремясь  увидеть  хоть  что-то  кроме  камня  под  ногами,  но  у  него  ничего  не  выходило.
Наконец  петляя,  дорожка  вывела  юношу  к  тёмному,  монолитному  храму,  висящему  над  клубящейся  тьмой.  Но  моста  к  нему  не  было…
–  И  что  мне  делать  теперь?
–  Мир  лишь  иллюзия,  отрекись  от  него, – вновь  произнёс  голос.
Помня  о  предыдущем  испытании,  Ксион  протянул  ногу  и  пощупал  ею  воздух.  Невидимого  моста  не  было.
–  Интересно, – пробормотал  храмовник,  наклоняясь  и  вытягивая  руку  вдоль  края  плиты,  на  которой  стоял.
Глубже  также  ничего  не  оказалось.  Юноша  протянул  руку  вперёд,  думая,  что  тут  просто  маленькая  пропасть,  а  дальше  невидимый  мост,  но  нет.  Рука  вновь  ни  к  чему  не  прикоснулась.
–  Страх  тоже  лишь  иллюзия,  потому  что  он  –  реальность, – произнёс  голос,  и  дорожка  позади  Ксиона  стала  стремительно  пропадать,  тая.
Храмовник  замешкался  лишь  на  секунду:
–  Ну,  раз  страх  всего  лишь  иллюзия…
Ксион  шагнул  в  пропасть  туда,  где  должен  был  быть  мост  и  не  упал.
–  Правильное решение, – безлично  произнёс  ведущий  его  голос.
Юноша  глубоко  вздохнул  и  пошёл  вперёд,  прямо  по  пустоте  к  Храму.  Теперь  не  оставалось  сомнения,  что  это  действительно  Храм,  именно  тот  Храм,  что  стоит  сейчас  в  Неополисе.
Каменная  лестница  вела  его  вверх  до  самых  створок  ворот.  Те  же  горгульи  сидели  на  каменных  пьедесталах  только  сейчас  они  не  двинулись  с  места,  позволяя  Ксиону  войти  внутрь.
Храмовник  прошёл  по  уже  знакомому  коридору  и  неожиданно  заметил  отличие.  В  прошлый  раз,  когда  он  спешно  бежал  к  центральному  залу,  где  проходила  служба,  этой  ниши  в  стене  не  было.
Юноша  остановился  и  заглянул  в  неё,  просто  посмотрел  в  тьму  и  мрак  отступил…  Перед  ним  была  комната.  Комната  полная  еды,  всевозможных  деликатесов…  Парень  отступил  и  пошёл  дальше,  на  ходу  замечая  вторую  нишу.  Подойдя  ближе,  он  увидел  другую  комнату.  В  ней  была  черноволосая,  обнажённая  девушка,  она  сидела  к  нему  спиной  и  волосы,  шелковистой  волной,  ниспадали  у  неё  по  плечам,  вдоль  спины.  Словно  почувствовав  его  взгляд,  девушка  обернулась  через  плечо.  В  тусклом  свете  вбитого  в  стену  факела  блеснула  её  нереальная  красота.
–  Это  просто  соблазны  реального  мира, – пробубнил  Ксион  и,  оторвав  взгляд  от  красавицы,  направился  дальше.
Казалось,  кто-то  услышал  его  слова.  Больше  не  было  ниш,  был  просто  коридор.  Просто  пустой  и  знакомый  коридор.
Юноша  шёл  по  нему  до  самых  створок  церемониального  зала,  главного  зала  всего  Храма,  зала  в  котором  ОНА  являет  себя  жрецам.
У  входа  проходящий  испытание  храмовник  замер,  мысленно  помолившись,  и  решительно  толкнул  дверь.
Неожиданный  скрип  давно  не  смазываемых  петель  заставил  его  вздрогнуть,  но  замешательство  продлилось  недолго,  зал  был  вовсе  не  таким,  каким  его  видел  Ксион  в  реальности.
В  самом  центре  кверху,  поднималась  лестничная  пирамида,  на  самой  макушку  которой,  был  установлен  трон,  а  на  троне  сидела  ОНА.  Молодой  рыцарь  мог,  был  поклясться,  что  ОНА  –  не  иллюзия.  Он  поклонился.
–  Моя  госпожа.
–  Выбор, – произнёс  голос,  ведущий  Ксиона  до  этого  места,  и  вокруг  трона  разом  возникло  семь  сверкающих  тёмно-фиолетовым  овальных  порталов.
Мысли  юноши  смешались,  чтобы  стать  послушником  ему  придётся  выбрать  портал.  Но  какой?
–  Один  портал  ведёт  к  жреческой  власти, – монотонно  начал  объяснять  голос. – Второй  ведёт  к  служению  ордену  имени  ЕЁ.  Третий  открывает  дорогу  в  ряды  служителей  чистоты.  Ещё  три  ведут  в  армию  храмовников,  но  для  тебя  они  сейчас  дорога  туда  же  куда  и  седьмой.
–  Куда? – напряжённым  голосом  спросил  Ксион.
–  В  пустоту, – впервые  ответил  на  его  вопрос  голос  и  постановил, – Выбор.
Юноша  поднял  взгляд  на  НЕЁ.  Девушка  смотрела  именно  на  него.  Причём  смотрела  не  просто  так,  в  невозмутимых,  залитых  чернотой  глазах  поблескивали  какие-то  искорки.
Жемчужина!  Ни  с  того  ни  с  сего,  понял  Ксион.  И  нащупал  языком  чёрный  камешек,  вольготно  расположившийся  за  щекой.  ОНА  помогала  ему,  но  зачем?  И  почему  если  ОНА  хотела  его  освобождения  ОНА  просто  не  велела  освободить  его?
Юноша  подошёл  к  первому  порталу  и  всмотрелся  в  него,  жемчужина  кольнула  язык.  Он  перешёл  ко  второму  порталу,  и  история  повторилась.  Третий  и  четвёртый  портал  принесли  те  же  результаты.  Ксион  подошёл  к  пятому  овальному  провалу,  находящемуся  как  раз  напротив  ЕЁ  лица.  Жемчужина  замерла.
–  Мой  выбор, – произнёс  парень  и  шагнул  в  арку.


Он  снова  стоял  в  том  зале,  откуда  начинал  испытание-церемонию,  только  сейчас  зал  не  был  пуст,  в  нём  были  десятки  и  даже  сотни  жрецов,  палачей  и  рыцарей  ЕЁ  имени.
–  Выбор? – послышался  чей-то  вопрос.
–  Рыцарь  имени  ЕЁ, – отозвался  Ксион,  точно  зная,  что  должен  ответить  именно  это.
По толпе  жрецов  пронёсся  единый  вздох,  вздох  удивления.  Откуда  он  узнал?  Как  он  это  определил?
–  Правильно, – произнёс  Тук. – Теперь  ты  один  из  нас,  это  был  единственно  правильный  вариант.  Ты – рыцарь  имени  ЕЁ.
–  Поздравляю, – скрипнув  зубами,  произнёс  верховный  жрец  Саин,  явно  недовольный  подобным  окончанием  церемонии  и  направился  прочь  из  зала.
–  Я – рыцарь  имени  ЕЁ? – всё  ещё  не  веря,  переспросил  юноша  у  старика,  вставшего  рядом.
–  Ты  посвящённый  в  это  звание,  это  не  верхний  титул,  но теперь  ты  стал  одним  из  нас,  ты  один  из  нас  и  никто  не  сможет  тебе  ничего  сделать.
–  Что?  Что  мне  делать  теперь?
–  Идём,  поговорим  в  более  спокойной  обстановке, – велел  мастер  Тук  и  направился  к  выходу  из  зала.
Ксион  пошёл  следом,  принимая  поздравления,  сыплющиеся  на  него  со  всех  сторон.
Старик  вывел  его  из  зала  и  направился  дальше  по  коридору.  Юноша  послушно  последовал  следом.
–  Теперь  вы  мой…  начальник?
–  Можно  сказать  и  так, – кивнул  старик.
–  Что  я  должен…
–  Сперва  я  кое-что  тебе  покажу, – прервал  новообращённого  мастер  Тук.
Ксион  кивнул,  оглядываясь.  У  стен  порой  находились  уши.
Молча,  шагая  по  коридору,  старик  довёл  рыцаря  до  неприметной  двери  и  толкнул её, заходя  в  маленькую  комнату.  В  комнате  была  кровать,  трехногий  стол,  два  стула  и  сундук.  Прямо  на  стене  висели  два  меча,  один  длинный,  другой  короткий,  пояс,  лёгкая  чёрная  кольчуга.
–  Это  теперь  твоё,  также  как  и  служанка,  но  с  ней  ты  уже  успел  познакомиться.
–  Триона?
–  Да.
–  Не  обижай  её  она  хорошая  девушка,  но  это  не  важно.
–  Тут  мы  можем  поговорить? – спросил  Ксион.
–  Да.  Начну  с  начала.  Ты  теперь  стал  рыцарь  имени  ЕЁ  и  тебе  запрещается  покидать  Храм  без  специального  на  то  соизволения.
–  А  мой  конь? – неожиданно  вспомнил  юноша.
–  Его  отправили  в  конюшни  Храма,  но  о  нём  тебе,  скорее  всего,  придётся  забыть.
–  Но…
–  Слушай  и  не  перебивай.  Теперь,  когда  ты  стал  частью  Храма,  Саин  не  может  напрямую  причинить  тебе  вреда,  но  это  не  значит,  что  он  не  сделает  этого  по-другому.  Его  очень  задело  то,  что  ты  ворвался  и  сорвал  его  церемонию.
–  Что  же  мне  делать?
–  Пока  ничего.  Привыкай.
–  А  как  вы  узнали,  что  я  пройду  испытание?
–  Это  всего-навсего  церемония  посвящения, – пожал  плечами  старик, – я  хотел  объяснить  тебе,  как  сделать  правильный  выбор,  но  ты  справился  и  без  меня.  Кстати,  как  ты  сделал  правильный  выбор?
–  Я  вошёл  в  портал  напротив  ЕЁ  лица.
–  Хм…  логично.  Портал  инквизиторов  у  НЕЁ  за  спиной,  портал  жрецов  дальний  от  НЕЁ.  Другие  были  бы  для  тебя  смертельными.
–  Я  предполагаю,  что,  скорее  всего,  и  жреческий  выход  был  бы  для  меня  ошибочным?
–  Да,  также  как  и  инквизиторский,  ты  не  подходишь  для  них,  и  тебя  бы  просто  удалили.
–  Не  завидная  участь.
–  Да,  очень  незавидная.  Ну  а  сейчас  я  оставлю  тебя,  у  меня  и  своих  дел  хватает, – пробормотал  старик-жрец  и  покинул  комнату.


Дверь  открылась  сразу,  едва  ушёл  мастер  Тук,  и  в  комнату  оказалась  Триона.  Она  поклонилась  Ксиону  и  замерла  перед  ним  в  ожидании.  Юноша  стоял  посередине  комнаты  и  задумчиво  смотрел  на  неё.
–  Почему  ты? – наконец,  спросил  он.
–  Я  одна  из  немногих  послушниц  готовых  к  служению, – ответила  девушка,  поднимая  голову.
Молодой  храмовник  присмотрелся  к  ней.  Триона  была  красива,  но  не  бросающейся  в  глаза  красотой.  Коричневатые,  как  и  у  него,  волосы  пушистой  волной  ниспадали  на  плечи.  Большие  тёмные  глаза  очаровывали  своей  глубиной.  Правильный  чуть  вытянутый  овал  лица  притягивал  взгляд.  Бархатистая  кожа  словно  манила  прикоснуться  к  ней.
–  А  ты  хотела  этого…  назначения?
–  Конечно,  служить  жрецу  Храма  это  большая  честь.
–  Я  –  рыцарь  имени  ЕЁ, – поправил  Ксион.
Девушка  подняла  взгляд  и  терпеливо  объяснила:
–  Все  служители  Храма  делятся  на  три  категории: воины,  жрецы  и  послушники.  Я  –  служанка,  послушница.  Вы  –  жрец  ордена  имени ЕЁ.  Мастер  Тук  –  старший  жрец  ордена  имени  ЕЁ.
–  А…  ясно,  а  что  входит  в  твои  обязанности?
–  Всё  что  вы  прикажите.
–  Хорошо,  тогда  расскажи  мне,  что  тут  происходит, – Ксион  сел  на  стул  и  пригласил  Триону  сесть  на  другой.
Та  села  и  начала  просвещать  новообращённого:
–  Храм  состоит  из  трёх  ветвей  власти  и  послушников,  прислуживающих  всем.  Первая  и  считающаяся  главной  ветвь  –  священники,  маги,  они  проводят  ритуалы  и  церемонии.  В  последнее  время  их  лидер  мастер  Саин  начал  активно  забирать  власть  у  других  двух  ветвей.  У  рыцарей  ордена  имени  ЕЁ  во  главе  с  мастером  Туком  и  инквизиторов-палачей,  у  которых  нет  одного  явного  лидера.  Мастер  Тук  и  все  рыцари,  охраняют  ЕЁ…
–  От  чего?  ЕЁ  же  нельзя  ранить, – перебил  Ксион.
–  Охраняют  ЕЁ  дух, – не  выказывая  никаких  чувств,  пояснила  девушка  и  продолжила. – Инквизиторы  стремятся  избавиться  от  тех  и  других,  полагая,  что  жрецы  забыли  свою  миссию  и  в  их  рядах  нужна  чистка,  в  тоже  время,  считая,  что  и  рыцари  ордена  так  же  забыли  свою  истинную  простоту,  к  какой  должны  стремиться,  и  их  ряды  так  же  следует  избавить  от  скверны.
–  И  что  же  получается?
–  Храм  на  краю  пропасти  и  скоро  возможно  вспыхнет  открытая  междоусобица.
–  Но  ведь  Храм  един…
–  Так  сказано,  но  не  так  есть  на  самом  деле.
–  Если  Храм  распадётся,  мир  погибнет  окончательно.
–  Возможно  будет  и  так,  но  храмовники-солдаты  пойдут  за  тем  за  кем  скажут  в  Храме,  и  тогда  междоусобица  Храма  никак  на  них  не  отразится,  они  продолжат  биться  с  тварями  из бездны,  словно  ничего  не  произошло.
–  Но  жители…
–  Им  совершенно  не  обязательно  сообщать,  что  с  Храмом  что-либо  происходит.  Благо  Храм  достаточно  закрыт  для  посетителей,  никто  ничего  не  узнает,  если  не  произойдёт  чего-то  более…  опасного.
–  Опасного?
–  Да, храмовники-солдаты  и  простые  люди  почти  ничего  не  знают  о  внутренних  делах  Храма.
–  И  как  ты  думаешь,  это  опасное  и  непредвиденное  может  произойти?
–  Для  него  есть  все  предпосылки.
–  И  что  же  можно  сделать?
–  Ничего, –  ответила  Триона  и  замолчала.
Повисшую  тишину  прервал  Ксион,  неожиданным  даже  для  него  замечанием.
–  Ты  красива.
–  Внешняя  красота  ничто  по  сравнению  с  внутренней, – отозвалась  девушка,  опуская  взгляд  в  стол  и  смущаясь.
–  Да,  наверное…  я  пойду,  осмотрюсь.
–  Как  пожелаете, – Триона  встала  и  поклонилась.
–  Можешь  не  кланяться  мне…
–  Хорошо, – кивнула  послушница.
Юноша  подцепил  со  стены  пояс  с  мечом  и  длинным  кинжалом,  выполненным  в  стиле  меча,  и  вышел  из  комнаты,  оставляя  кольчугу  висеть  на  стене.


Новообращённый  рыцарь  покинул  комнату  и,  выбравшись  в  коридор,  осмотрелся.  Поблизости  никого  не  было.  Запоминая  дорогу,  он  пошёл  по  коридору  направо  и  вышел  к  развилке.  С  одной  стороны  была  арка,  ведущая  в  небольшой  зал,  где  жрецы  что-то  пели,  стоя  на  коленях  и  вознося  руки  вверх,  с  другой  был  пустой  коридор,  с  третьей  такая  же  комнатка,  как  и  первая,  уставленная  свечками.
Ксион  зашёл  в  неё  и  внимательно  присмотрелся  к  облупившемуся  изображению  на  стене.  Это  была  ОНА.  Поискав  глазами,  юноша  нашёл  незажженную  свечку  в  ящике  у  стены  и,  запалив  её  от  одной  из  уже  горящих,  поставил  рядом  с  другими  восковыми  изделиями.
–  Спасибо,  за  спасение, – прошептал  храмовник.
Жемчужина,  так  и  не  вынутая  из-за  щеки,  завибрировала,  но  это  длилось  всего  мгновение.  Подивившись  этому,  Ксион  встал  с  колен  и  развернулся  к  выходу,  встречаясь  взглядом  с  палачом,  в  остроконечной  шляпе,  закрывающей  лицо  и  шею.
–  Извините, – пробормотал  юноша,  не  привыкший  ещё  к  тому,  что  теперь  равен  им,  и,  обойдя  инквизитора,  вышел  в  коридор,  направляясь  дальше.
Шагая  вперёд,  он  не  мог  понять,  откуда  взялись  десятки  новых  ответвлений  не  виденных  им  ранее.  Словно  какой-то  умелец  мастерски  маскировал  их  от  взглядов  непосвящённых,  а  теперь,  когда  он  стал  одним  из  них,  не  виденное  доселе  его  взгляду  стало  доступно
Юноша  сворачивал  в  один  коридор  за  другим,  находя  везде  одно  и  тоже:  комнаты  и  малые  залы.  Словно  весь  Храм  только  и  состоял  из  этого,  словно  не  было  ничего  кроме  этого.
Всё  вокруг  было  посвящено  ЕЙ,  всё  вокруг  было  пропитано  духом  Храма,  всё  было  едино,  всё…  кроме  людей.  Храмовники,  принадлежащие  к  разным  ветвям  Храма,  смотрели  друг  на  друга  с  затаённым  недоверием,  а  порой  и  ненавистью.  Не  затуманенным  предрассудками  взглядом  Ксион  видел  их  насквозь,  так  как  они  даже  не  стремились  скрывать  свою  неприязнь  от  кого-либо.  Что-то  назревало,  причём  это  что-то,  как  и  говорила  Триона,  было  очень  нехорошим
Терзаемый  плохими  предчувствиями  и  гонимый  неприязнью  повисшей  в  воздухе  Храма  молодой  рыцарь  ордена  решил  вернуться  в  свою  комнату.  Девушка  никуда  не  делась.  Как  ни  в  чём  не  бывало,  она  занималась  самыми  бытовыми  делами  –  прибирала  комнату.
–  Вы  уже  вернулись?
–  Да.
В  этот  момент  ударил  гонг,  Ксион  насторожился,  но  послушница  не  выказывая  ни  малейшего  страха  перед  этим  звуком,  тут  же  пояснила:
–  Собрание  в  общем  зале  для  приёма  пищи.


Зал,  в  котором  собралось  почти  три  сотни  храмовников,  был  вторым  по  размеру  во  всём  Храме,  после  главного  церемониального,  и  был  выполнен  в  форме  треугольника  с  тремя  арками-входами.
Триона  подвела  своего  господина  к  тому,  где  был  изображён  меч,  и  произнесла:
–  Дальше  мне  нельзя  тут  обедают  только  храмовники.
–  Понятно, – кивнул  юноша,  внимательно  изучая  внутреннее  помещение  зала.
Скамьи  также  стояли  треугольниками.  Начиная  с  очень  коротких  в  центре  и  заканчивая  очень  длинными  по  краям.  Они  символизировали  иерархические  ступеньки,  на  которых  находился  тот  или  иной  храмовник.  Все  присутствующие  сидели  лицами  к  стене,  и  спинами  к  другим  ветвям  Храма,  символизируя,  что  они  безбоязненно  подставляют  свою  спину.
Тук  и  Саин  сидели  спина  к  спине,   третья  же  скамья  в  центре  зала  пустовала.  Ксион  прошёл  и  сел  за  самую  ближнюю  к  стене  скамью.  Перед  ним  уже  стояла  тарелка  с  дымящейся  похлёбкой.  Искоса  юноша  глянул  на  своих  соседей  и  стал  есть,  опоздавших  тут,  судя  по  всему,  не  ждали.  Все  приходили  по  звуку  гонга  и  начинали  есть,  уже  приготовленную  и  расставленную  пищу.  А  после  трапезы  также  свободно  уходили  по  своим  делам.
Ксиону  всё  это  было  безразлично,  он  привык  питаться,  когда  придётся  и  чем  придётся,  а  порой  получалось  так,  что  пока  в  метре  от  него  его  приятели  бились  с  монстрами,  он  ел,  потом  сменял  их  и  ели  они.  Битвы  с  тварями  из  преисподней  никогда  не  отличались  скоротечностью.  Чудища  приходили  большими  группами  и  нападали  часов  по  двенадцать  кряду,  пока  из  них  не  оставалось  в  живых  никого.
После  обедни  юноша  встал  и  направился  на  выход.  Что  ему  было  делать,  он  не знал  и  поэтому  вновь  занялся  изучением  Храма,  раз  за  разом  обходя  одновременно  такие  похожие  и  такие  различные  комнаты  и  залы.
Одни  части  Храма  изобиловали  дверьми,  а  другие  напротив  представляли  собой,  чуть  ли  не  проходной  двор.  Навстречу  юноше  попадались  и  другие  храмовники,  а  так  же  послушники  и  послушницы.  Разница  между  полноправными  членами  Храма  и  слугами  была  колоссальна.  На  последних  не  обращали  внимания,  хотя  те  кланялись  каждому  встреченному  храмовнику.
Привыкший  к  равенству  в  рядах  солдат  Храма  Ксион  смотрел  на  это  с  каким-то  странным  смешенным  чувством.  Нет,  он,  конечно,  знал  об  этом  и  до  того  как  попал  сюда,  но  он  никогда  не  задумывался  над  тем,  что  толкает  людей  стремиться  в  послушники,  а  особенно,  что  толкало  девушек  поступать  в  Храм,  где  у  них  фактически  не  было  никакой  возможности  для  продвижения  наверх.  Изучая  место  своего  нового  дома,  юноша  отмечал,  что  и  пожилых  людей  в Храме  почти  не  было,  а  старик  Тук  был  редким  исключением.


Бесцельно  бродя  по  бесконечным  коридорам  Ксион,  наконец,  вышел  к  своей  комнате.  Хотя  в  Храме  было  круглосуточное  освещение,  при  помощи  каких-то  магических  шаров  и  обычных  факелов,  каким-то  внутренним  чувством  времени  юноша  знал,  что  сейчас  наступило  вечер.  В  отличие  от  храмовников-солдат  никто  не  призывал  жрецов  ко  сну  и  Ксион  был  уверен,  что  далеко  не  все  ложатся  спать.  Основные  церемонии  уже  прошли,  но  многие  оставались  для  проведения  небольших,  чуть  ли  не  частных  ритуальных  служений.
Триона  была  в  комнате.  Сейчас  она  приводила  в  порядок  чёрную  кольчугу  молодого  рыцаря,  умелыми  движениями  маленькой  тряпочки  и  какого-то  камушка  приводя  её  в  рабочее  и  одновременно  красивое  состояние.  При  виде  своего  господина  она  привстала  с  кровати  и  чуть  поклонилась.  Видимо  надлежащее  обучение  не  разрешало  ей  полностью  проигнорировать  его  появление:
–  Здравствуйте.
–  Здравствуй,  что  ты  делаешь? – юноша,  конечно,  и  сам  прекрасно  видел,  что,  но  его  интересовал  ответ  послушницы.
–  Чищу  ваши  доспехи, – незамедлительно  отозвалась  девушка,  ни  на  секунду  не  останавливая  своих  быстрых  движений.
–  Да  они  и  так  хороши.  Не  стоит  утруждать  себя.
–  Как  прикажите, – Триона  встала,  с  необычайной  лёгкостью  поднимая  кольчугу  и  вешая  её  на  стену. – Вам  что-нибудь  ещё  нужно?
–  Нет,  я  вообще-то  собирался  лечь  спать.
Девушка  кивнула  и  осталась  стоять  на  месте,  смотря  в  пол,  словно  и  не  собираясь  уходить.
–  Можешь  идти  к  себе, – произнёс  Ксион,  полагая,  что  она  ждёт  прямого  приказа.
И  тут  то  Триона  ошарашила  его:
–  У  слуг  находящихся  в  подчинении  храмовников  нет  собственных  или  общих  комнат.  Мы  спим  рядом  с  нашими  руководителями  и  удовлетворяем  все  их  желания  в  меру  своих  сил.
–  То  есть?
–  Если  вам  это  не  нравится,  я  буду  спать  на  полу, – произнесла  девушка,  неправильно  толкуя  восклицание  Ксиона.
–  Все  желания… – пробормотал  юноша,  краснея.
–  Да, – невозмутимо  ответила  послушница  и  мягко  улыбнулась.
Ксион  посмотрел  на  каменный  и,  несомненно,  холодный  пол.
–  Лучше  я  буду  спать  на  полу.
–  Я  не  могу  этого  позволить.  “ Слуга  не  может  обладать  большим,  чем  его  господин ” – процитировала  девушка  и  добавила, – Не  волнуйтесь  за  меня,  я  проходила  специальные  подготовки,  со  мной  ничего  не  случится.
–  Нет…  спи  на  кровати… – вынужден  был  приказать  храмовник,  выбирая  из  двух  решений  более  соответствующее  своей  совести.
–  Как  скажете, – произнесла  Триона,  притушив  свет  магического  камня,  и  развернулась  к  кровати,  распуская  завязку  своего  одеяния.
Ксион  так  и  остался  стоять  посередине  комнаты,  наблюдая,  как  полностью  обнажённая  девушка  влезает  под  одеяло  и  отодвигается  к  стене,  освобождая  место  для  него.
“  Мир  лишь  иллюзия,  мир  лишь  иллюзия,  отринь  мир,  отрекись  от  своей  плоти.  Мир  лишь  иллюзия… ” –  эти  слова  отречения  вспоминались  сейчас  с  громадным  трудом.
В  голове  юноши  возникло  испытание,  предложенное  Храмом.  К  чему  оно,  если  тут  каждому  жрецу  дают  в  подчинение  такую  вот  служанку?  Зачем?  И  тут  его  осенило  –  это  ведь  проверка,  просто  проверка  на  пригодность.  Сможет  ли  он  устоять  перед  реальным  соблазном.  Но  всё  равно  это  казалось  странным…  к  чему  это  испытание,  если  его  даже  не  заставляли  принять  обед  целомудрия?  Он  просто  воин,  солдат,  просто…
Стараясь  не  замечать  не  до  конца  прикрывшейся  одеялом  послушницы,  Ксион  стал  скидывать  одежду  пока  не  остался  только  в  одних  чёрным  штанах.  Снимать  их  он  всё  же  не  решился,  и,  оставшись,  как  был,  сел  на  кровать.
–  Помассировать  вам  плечи?
–  Нет, – быстро  отказался  юноша  и  лёг,  закрывая  глаза  и  пытаясь  не  думать,  отрешиться  от  своей  плоти.
Горячее  тело  прижалось  к  нему,  и  Ксион  вздрогнул.
–  Вам  неприятно?  Я  отодвинусь.
–  Это  проверка? – решился  спросить  юноша,  открывая  глаза.
–  Какая  проверка?
–  Это  проверка,  ведь  так?
–  Я  не  понимаю  о  чём  вы,  господин… – произнесла  Триона,  явно  озадаченная  подобным  умозаключением  рыцаря  ордена  имени  ЕЁ,  и  на  всякий  случай  отодвинулась  к  стене. – Прошу  извинить  меня  за  мой  поступок  и  наказать.
–  Спи, – велел  юноша  хмуро,  для  него  лучшим  сейчас  было  бы  признание  того,  что  это  очередное  испытание.
–  Как  прикажете, – произнесла  девушка,  прижимаясь  к  стене  и  стараясь  ни  прикасаться  к  Ксиону.
А  храмовник  лежал  и  думал.  Что  же  это  вокруг  него  происходит?


Проснувшись,  Ксион  почувствовал,  что  под  одеялом  он  лежит  один.  Открыв  глаза,  он  осмотрел  комнату.  Триона  сидела  на  стуле  и,  держа  в руках  тёмную  накидку,  вышивала  на  ней  серебристой  ниткой  меч  в  круге  –  знак  ордена  рыцарей  имени  ЕЁ.
–  Доброе  утро.
–  Здравствуйте, –  отвлекаюсь  от  своего  занятия,  вежливо  произнесла  девушка. – Прошу  извинить  меня  за  вчерашнее,  я  поступила  не  корректно,  идя  на  поводу  у  своих  желаний,  я  прошу  наказания.
–  Его  не  будет.
–  Тогда  я  спрошу  наказания  у  мастера  Тука, – словно  самой  себе  произнесла  Триона.
–  Зачем? – Удивился  юноша.
–  Этого  требует  от  меня  устав  Храма.  “ Провинившийся  слуга  должен  быть  наказан ”.
–  Ладно…  ты  хочешь  наказания?
–  Да.
–  Вышей  на  моём  плаще  знак  ордена.
–  Это  моя  работа,  это  не  может  быть  наказанием.  Я  всё  же  буду  вынуждена  обратиться  к  мастеру  Туку.
–  Что  входит  в  наказания?
–  Все  физические  воздействия,  совершённые  по  отношению  ко  мне  мною  или  другим  исполнителем.
–  Хорошо, – Ксион  напряжённо  думал,  одеваясь,  а  потом  в  голове  мелькнула  несколько  нестандартная  мысль, –  Встань.
Триона  отложила  накидку  и  встала.  Решительным  шагом  юноша  приблизился  к  ней,  притянул  к  себе  и  поцеловал  в  мягкие,  податливые  губы,  потом  отпустил.
–  Этого  достаточно? – спросил  он,  отпуская  девушку.
–  Ну… – замялась  она.
–  Что  ещё?
–  “ Во  время  наказания  слуга  не  должен  получать  удовольствия ” – процитировала  Триона.
Юноша  не  смог  сдержать  стона.  Покачав  головой,  он  пробормотал:
–  Идиотский  устав, – и  добавил  уже  громче. – Ты  получила  наказание,  поняла?
–  Да, – покорно  согласилась  послушница.
Ударил  гонг.
–  Завтрак?
–  Да.
–  Хорошо.
Храмовник  направился  из  комнаты  с  безразличным  выражением  на  лице,  но  его  мысли,  раз  за  разом,  возвращались  и  прокручивали  состоявшийся  поцелуй.


Закончив  трапезу,  Ксион  бросил  на  мастера  Тука  короткий  взгляд.  Старик  не  обратил,  казалось  бы,  на  него  внимания,  но  всё  же  в  его  глазах  мелькнуло  что-то,  и  юный  рыцарь  решил  задержаться  в  зале  на  всякий  случай.
Наконец,  старый  жрец  поднялся  и  направился  к  выходу.  Участники  ордена,  жречества  и  инквизиции  заходили  и  выходили  в  зал  через  разные  проходы,  символизируя  тем,  единство  Храма  и,  тем  не  менее,  не  схожесть  всех  этих  ветвей  Храма  друг  с  другом.  «У  нас  одна  цель,  но  пути  разные».
–  Идём, – тронув  Ксиона  за  плечо,  произнёс  мастер  Тук,  направляясь  из  зала.
Юноша  встал  и  последовал  следом.  Покинув  зал,  они  направились  по  коридору.  Вокруг  шли  другие рыцари  имени  ЕЁ.  Юноша  предположил,  что,  все  они  идут  на  молитву  или  ещё  за  чем-то  подобным.
Мастер  Тук  первым  вошёл  в  небольшой  церемониальный  зал  только  для  ордена.  За  ним  в  зал  проникли,  и  другие  храмовники.  После  этого  они  стали  опускаться  на  колени.  У  дальней  стены  стояла  обсидиановая  статуя  ЕЁ.
Ксион  последовал  примеру,  упав  на  колени,  и  сложил  руки  в  молитвенном  жесте,  прислушиваясь  к  молящимся  рядом  с  ним.  Они  произносили  совершенно  разные  слова,  тихо  рассказывая  ЕЙ  о  своих  бедах  и  проблемах.  Это  походило  на  какую-то  общую  исповедь.
–  Я  запутался, – начал  юноша  негромко, – ТЫ  смутила  мои  мысли,  и  теперь  они  не  могут  прийти  в  порядок.  Я  не  понимаю,  что  происходит  вокруг,  и  никто,  похоже,  не  собирается  мне  объяснять.  Вокруг  происходит  много  странного.  Жрецы  хмуро  смотрят  на  орден,  орден  на  них,  а  инквизиторы на  всех.  Я  не  вижу  равенства,  о  котором  мне  всегда  говорили,  к  которому  меня  призывали.  Я  не  знаю,  что  мне  делать,  я  рассеян,  помоги  мне…
Жемчужина,  уже  привычно  укрывшаяся  в  тайнике  за  щекой,  меж  складками  кожи,  призывно  завибрировала,  и  юноша  услышал  тихий шёпот,  ЕЁ  шёпот:
–  Храм  должен  быть  единым…  любой  ценой.
Молодой  рыцарь  замер,  огляделся  по  сторонам,  но  этот  голос,  похоже,  слышал  только  он.


После  окончания  молитвы  храмовники  стали  расходиться,  а  мастер  Тук  обернулся  и  подозвал  Ксиона  к  себе.  Подождав  пока  они  останутся  в  зале  одни,  старик  произнёс:
–  Пришло  время.
–  Что  за  время,  мастер? – парень  инстинктивно  перенял  обращение  Трионы.
–  Время  действовать.
–  Действовать?
–  Да,  и  прекрати  переспрашивать,  я  же  тебя  предупреждал.
–  Да,  мастер.
–  ОНА  поведала  мне  о  начале, – отстранённо  возвестил  Тук.
–  Что  ОНА  сказала? – вздрогнул  Ксион. – Храм  должен  быть  единым?  Любой  ценой?
–  Откуда  ты  узнал? – удивился  старик.
–  ОНА  сказала  мне  это,  когда  я  поведал  ей  о  своих  наблюдениях.
–  Да,  раз  она  обращается  к  простым  рыцарям,  время  действительно  пришло, – согласился  жрец,  и  его  глаза  сверкнули  фанатичным  огнём. – Ты  избран.  Ты  избран  ЕЮ.
–  Для  чего?
–  Ты  должен  убить  его.  Я  не  хотел  этого  делать,  но  иного  выхода  нет.
–  Саина?
–  Да.  Храм  должен  быть  един,  его  должны  возглавить  мы  –  орден.  Ты  сделаешь  как  надо?
–  Да, – согласился  Ксион,  понимая,  что  отказ  будет  равносилен  самоубийству.
–  Вот  и  хорошо.
–  Но  как  мне  это  сделать?
–  Это  просто.  Раз  в  неделю  Саин  молиться  в  одиночестве,  а  завтра  как  раз  будет  такой  день.  Он  всегда  приходит  в  одну  и  ту  же  маленькую  комнатку.  Вместе  с  ним  придут  два  стражника,  но  с  ЕЁ  помощью  ты  обманешь  их.
–  Но…
–  Во  благое  дело, – прервал  мастер  Тук.
–  Хорошо.
–  Идём.  Я  покажу  тебе  ту  комнатку,  где  всё  решиться  и  не  беспокойся.  Ты  впишешь  своё  имя  в  историю  Храма,  если  свершишь,  сей  угодный  ЕЙ  поступок,  впишешь  при  любом  исходе  для  тебя.
Ксион  кивнул.  Слова  старика  ясно  говорили:  если  ты  убьёшь  Саина,  твоя  смерть  уже  не  будет  иметь  значения,  главное  выполни  возложенную  на  тебя  миссию.  Только  юноше  как-то  не  очень  хотелось  умирать.


День  прошёл  достаточно  суматошно.  Ксион  посетил  тренировочный  зал  Храма,  оказавшийся  на  удивление  хорошо  оборудованным  и  возобновил  упражнения.  Юноша  был  в  прекрасной  физической  форме,  тело  успело  полностью  восстановиться  после  попадания  огненного  шара  и  слушалось  превосходно.
После  дня  посвящённого  упражнениям  юноша  чувствовал  себя  гораздо  лучше,  он  даже  умудрился  наполовину  выкинуть  из  головы  завтрашнее  задание.  Нет,  оно  было,  но  где-то  там,  очень  далеко.  Однако  сомнения  так  и  не  покинули  его.
Жрецы  не  смирятся  с  таким  оборотом  дел,  будет  кровь,  гораздо  больше  крови,  чем  от  убийства  одного  человека.  Если  орден  и  жрецы  утопят  друг  друга  в  крови  то  к  власти  придёт  инквизиция,  которая  в  принципе  не  может  существовать  отдельно  от  всего,  а  тогда  Храм  может  пасть.
Триона,  разумеется,  была  в  комнате.  Ксиона  даже немножко  заинтересовало,  покидает  ли  она  её  вообще?
–  Здравствуйте,  господин.
Юноша  поморщился.
–  Не  называй  меня  господином.
–  Тогда  как  мне  вас  называть? – безропотно  поинтересовалась  послушница.
–  Ксион,  просто  Ксион.  И  обращайся  ко  мне  на  ты.
–  “ Слуга  не  может  обращаться  со  своим  господином  как  с  ровней ” – процитировала  Триона,  в  который  уже  раз  и  тут  храмовник  не  выдержал.
–  Забудь  ты  этот  проклятый  устав! – вся  солдатская  выучка  полетела  к  чёрту.
–  Но…
–  Если  ты  моя  служанка,  то  будешь  делать,  как  я  говорю!  Ты  мне  с  этим  уставом  не  нужна!
–  Я…  я… – девушка  закрыла  рот,  смолкая  и  быстро  соображая,  что  к  чему,  на  её  лице  промелькнуло  несколько  различных  выражений,  а  потом  она  решительно  кивнула, – Хорошо,  я  буду  делать  то,  что  ты  пожелаешь.
–  Вот  и  отлично, – раздражение  Ксиона  куда-то  ушло,  столкнувшись  с  такой  невероятной  покорностью.
Он  сел  на  кровать  и  Триона  не  спрашивая  разрешения  села  рядом  заглядывая  в  его  глаза  со  смесью  тайной  боязни  и  ещё  какого-то  плохо  различимого  пока  чувства:
–  Я  могу  вам  чем-нибудь  помочь?
–  Не  знаю,  передо  мной  сейчас  стоит  трудный  выбор.
–  Какой?
Юноша  перевёл  взгляд  на  свою  собеседницу,  но  не  увидел  в  её  глазах  ни  намёка  на  тайный  умысел.
–  А могу  ли  я  тебе  доверять?
–  Я  вас…  тебя  не  предам.
–  Я  уже  и  не  знаю  чего  думать  и  чему  верить,  всё  вокруг  так  странно  и  все  вдруг  ни  с  того  ни  с  сего  оказываются  вовсе  не  теми  за  кого  себя  выдают.
–  Что  произошло?
–  Меня  пытаются  использовать.
–  Кто?
–  Тук.
–  Мастер  Тук  благородный  человек,  он  не  может  поступить…
–  Он  приказал  мне  убить  Саина.
Триона  замерла  с  открытым  ртом,  потом  задумалась  и,  наконец,  произнесла:
–  Раз  он  так  говорит,  значит,  это  правильно,  значит  по-другому  нельзя.
Ксион  странно  посмотрел  на  неё,  уловив  в  голосе  нечто  до  боли  знакомое,  а  потом  до  него  дошло.  Фанатизм.  Тот  же  фанатизм,  что  мелькал  в  голосе  мастера  Тука.  Может  она  его  шпионка?  Картинка  разом  сложилась.  Триона  слишком  хорошо  знала  Тука  для  служанки.  Другие  жрецы  не  обращают  на  слуг  внимания,  а  его  мастер  говорил  при  ней  о  том,  что  ей  не  положено  было  знать.  Конечно,  всё  можно  было  попробовать  списать  на  то,  что  он  её  просто  не  замечал,  но  многое  другое  говорило  в  обратную  сторону.
–  Что  с  вами?
–  Нет,  ничего.
–  Вы…  ты  так  странно  на  меня  посмотрел…
–  Завтра  у  меня  сложный  день,  мне  надо  выспаться.
–  Да,  конечно, – девушка  встала,  быстро  убавила  яркость  магического  камня  и  скинула  своё  одеяние.
Ксион  даже  не  посмотрел  на  мелькнувшее  буквально  в  десяти  сантиметрах  от  себя  нагое  тело.  Всё  вокруг  словно  настроилось  против  него.  Хотя  нет,  не  всё.  Юноша  нащупал  ЕЁ  дар  и  улыбнулся.  Он  не  знал,  что  делать,  но  он  готов  был  выполнить  ЕЁ  приказ.


Утром  Ксион  проснулся  первым.  Совершенно  неожиданно  для  себя  он  обнаружил,  что  Триона  во  сне  прижалась  к  нему.  Аромат  горячего  девичьего  тела  ударил  ему  в  нос,  он  повернул  голову  и  вспомнил.  Вспомнил  то  кто  она.  Даже  если  просто  шпион  нельзя  показывать  ей  этого,  но  и  нельзя  сближаться  с  ней.
Рыцарь  имени  ЕЁ  решительно  отстранился  от  мгновенно  проснувшейся  девушки.  Триона  села  на  кровати,  придерживая  рукой  одеяло,  и  посмотрела  на  него  таким  взглядом,  словно  знала  обо  всех  его  мыслях  и  сокровенных  желаньях.
–  Мой  господин…  Ксион…
–  Не  сейчас.
–  Я  хотела  сказать,  вернее  спросить.
–  Да?
–  Вы…  ну  как  бы  это…
–  Нет,  ты  мне  нравишься,  но  я  не  привык  к  такому, – безошибочно  угадав  вопрос,  ответил  юноша  и  встал,  быстро  одеваясь.
–  Но  это  совершенно  естественно,  я  же…
–  Поговорим  позже,  у  меня  нет  времени, – обрубил  разговор  юноша,  подпоясываясь  мечём  и  кинжалом.
–  Хорошо…  как  пожелаете.  Удачи  вам.
–  Угу, – буркнул  храмовник  и  выскользнул  из  комнаты,  прикрывая  за  собой  дверь.
В  коридоре  он  вздохнул  спокойнее  и  заспешил  по  уже  намеченному  маршруту.  Всё  складывалось  как  нельзя  лучше.
По  словам  мастера  Тука  Саин  будет  молиться,  когда  большинство  храмовников  уйдут  к  завтраку.  Чем  меньше  свидетелей,  тем  лучше,  а  в  случае  чего  Триона  может  сказать,  что  он  всё  время  провёл  в  постели  с  ней.  И  она  так  скажет.  Мастер  Тук  не  будет  его  и,  соответственно,  себя  подставлять,  он  отдаст  такой  приказ,  конечно,  если  подозрения  Ксиона  верны.
Приближаясь  к  намеченному  месту,  юноша  замедлил  шаг  и  осмотрелся.  Вокруг  было  пусто,  с  одной  стороны  виднелся  обычный  коридор,  почти  сразу  же  заворачивающий  куда-то  за  угол,  с  другой  комната,  напоминающая  какую-то  толи  библиотеку,  толи  ещё  что  подобное.
Ксион  остановился  в  нерешительности,  раздумывая,  что  делать.  Потом  он  прошёл  вперёд  по  коридору  и  осторожно  выглянул  за  угол.  Двое  жрецов  стояли  так,  как  и  предсказывал  старший  рыцарь  ордена  имени  ЕЁ.
Юноша  подумал,  что  он  вообще  мог  сделать  и  тут  его  взгляд  натолкнулся  на  факел,  находящийся  в  стенной  скобе.  Глубоко  вздохнув,  он  вынул  его  и  подошёл  к  библиотеке,  ткнул  в  какой-то  гобелен,  висящий  на  стене,  и  быстро  отбежал  назад,  вставляя  факел  на  его  законное  место.
Спрятавшись  в  коридоре  напротив  библиотеки,  Ксион  стал  ждать,  рассчитывая  на  НЕЁ  и  на  удачу.  В  случае  чего  ему  придётся  крикнуть  самому,  но  огонь  должен  разгореться  при  любых  обстоятельствах.  И  он  должен  выполнить  задание  иначе  мастер  Тук  заподозрит  неладное  и,  скорее  всего,  избавится  от  него.  А  мёртвым  он  уже  никак  не  сможет  выполнить  ЕЁ  поручения.
Ему  повезло,  буквально  через  минуту  после  поджога  раздался  первый  женский  крик:
–  Библиотека  горит!
Мысленно  юноша  взмолился,  чтобы  жрецы  бросили  свой  пост,  ну  что  может  случиться  с  их  верховным  жрецом,  если  они  отойдут  за  угол  потушить  пожар?  Он  ведь  тоже  маг  и,  причём,  не  слабый,  он  сможет  за  себя  постоять  в  случае  чего.
Надежды  не  обманули  Ксиона,  по  коридору  зашуршали  мантии  жрецов-охранников.
–  Готовь  водную  струю!
–  Да!
Убийца  тихо  скользнул  из  своего  коридора  у  них  за  спинами  и  вот  он  уже  у  двери  маленькой  комнатушки,  в  которой  находилась  его  цель.


Метнувшись  из  тени,  Ксион  на  цыпочках  заскочил  в  комнату.  Теперь  главное  было  успеть  сделать  своё  дело  и  уйти,  не  подняв  шума.  Он  бесшумно  вынул  меч  и…
В  комнатке  его  ожидал  неприятный  сюрприз.  Саин  не  стоял  на  коленях  перед  алтарём,  он  стоял  у  противоположной  стены  и  смотрел  прямо  на  него,  подняв  правую  руку,  словно  для  броска.
Меч  в  руке  уже  не  казался  юноше  чем-то  существенным.  Но  верховный  жрец  не  стал  использовать  против  него  магию,  он  заговорил,  чем  не  мало  удивил  рыцаря  имени  ЕЁ.
–  Тебя  ведь  послал  мастер  Тук?  Наверняка  чтобы  убить  меня,  ведь  так?
Ксион  стоял  с  обнажённым  оружием  в  руках,  не  зная,  что  делать  и  отвечать,  а  жрец  тем  временем  заговорил  снова:
–  Впрочем,  можешь  не  отвечать,  я  знаю,  что  так.  И  у  меня  есть  к  тебе  встречное  предложение.  Ты  убиваешь  не  меня,  а  Тука  и  получаешь  его  место.
Саин  сделал  многозначительную  паузу,  наблюдая  за  реакцией  юноши.  Ксион  расслабил  до  боли  сжавшиеся  пальцы  и  верховный  жрец  продолжил.
–  Разумеется,  орден  имени  ЕЁ  будет  недоволен,  но  это  мелочи.  Получив  в  свои  руки  эту  власть,  мы  с  тобой  объединим  наши  усилия,  и  Храм  станет  нашим.
Жрец  снова  сделал  паузу.  Юноша  опустил  меч  к  полу.  Саин  улыбнулся  и  спросил.
–  Что  скажешь?
Ксион  медленно  убрал  никчемный  меч.  Он  помнил  огненный  шар.  Если  он  откажется,  его  просто  попросту  убьют,  и  никто  не  поможет,  даже  ОНА.
–  Я…  я  согласен.
–  Молодец,  я  знал,  что  ты  не  так  уж  плох,  раз  выжил,  после  того,  как  прорвался  в  Храм  и  сорвал  моё  служение.
–  Как  мне  убить  Тука? – юный  рыцарь  заставил  себя  говорить  ровным  голосом.
–  О,  это  будет  просто,  старик  выдохся,  он  уже  ничего  не  может.  Завтра  будет обычная,  рутинная  церемония,  на  которой  соберутся  все,  там  мы  инсценируем  мою  смерть,  будто  мне  подмешали  в  еду  яду.  Я  картинно  подниму  руки  и  начну  подать,  тогда  поднимется  суматоха,  и  во  время  неё  ты  его  и  убьёшь.
Жрец  говорил  с  такой  простотой  и  уверенность  в  победе,  словно  заранее  спланировал  будущее.
–  Хорошо, – пробормотал  Ксион,  но  уходить  сейчас  было  нельзя.  Саин  мог  бы  счесть  это  слишком  подозрительным. – Но  как  я  получу  место  Тука?
–  Я  поддержу  твою  кандидатуру  на  пост  старшего  жреца  ордена  имени  ЕЁ,  и  вопрос  будет  решён.  Недовольных,  конечно,  будет  много,  но  никто  и  не  пикнет,  так  как  я  стану  главным  в  Храме.
–  Хорошо, – вновь  кивнул  парень.
Жрец  противно  улыбнулся.
–  Люблю  заключать  сделки,  а  сейчас  иди,  пока  не  вернулись  мои  тупоголовые  стражи.
–  А  если  Тук…
–  Скажи,  что  не  смог  ко  мне  приблизиться.  Соври  что-нибудь.
–  Да, – Ксион  попятился  спиной  к  выходу  и  покинул  комнату.
В  коридоре  он  быстро  прошёл  несколько  шагов  в  противоположном  от  горящей  библиотеки  направлении  и  стал  выбираться  из  бесконечного  лабиринта  Храма.
Уже  шагая  вдали  от  злополучной  комнаты,  он  стал  напряжённо  раздумывая.  Ни  Туку,  ни  Саину  не  нужен  был  Храм,  как  таковой,  им  нужна  была  только  власть,  а  он  попался,  как  песчинка  в  эти  жернова  политики.  Что  ему  было  делать?
Крутиться  и  стараться  всеми  силами  выполнить  ЕЁ  волю.  Он  сделает  всё  для  НЕЁ.
Неожиданная  мысль  заставила  храмовника  сбиться  с  шага.  Он  огляделся,  словно  боясь,  что  его  мысли  можно  было  услышать,  а  потом  развернулся  и  быстро  пошёл  совсем  в  другую  сторону.


Вернулся  в  свою  комнату  он  ближе  к  обеду.  Триона  подняла  на  него  вопрошающий  взгляд,  но  ничего  не  спросила.
–  Плохо, – произнёс  Ксион,  садясь  на  кровать  и  откидываясь  спиной  на  каменную  стену.
–  Что  произошло?
–  Всё  провалилось,  он  ждал  меня,  вернее  не  меня.  Он  просто  знал,  что  кто-то  придёт.  Знал  и  едва  не  убил  меня.  Хорошо,  что  я  прятался  в  тени.
–  Он  не  видел  твоего  лица?  Точно? – по-настоящему  забеспокоилась  девушка.
–  Не  видел.  Он  смотрел  от  света,  в  тень…  нет,  не  должен  был.
–  Это  хорошо.
–  Да,  но  он  остался  жив,  я  не  выполнил  задания  мастера  Тука.
–  Главное  ты  тоже  жив  и  можешь  повторить  попытку.
–  Да…  я  думаю  завтра…
–  Во  время  церемонии?
–  Да,  это  подходящее  время  и  место,  никто  не  ожидает  такого.
–  Но  это  же  безумие.
–  Я  знаю,  но  выбора  у  меня  нет.  И  ещё,  если  тебя  спросят,  почему  меня  не  было  в  столовой  за  утренней  трапезой…
–  Ты  был  со  мной.  Мы  занимались  любовью, – мгновенно  отреагировала  Триона.
–  Да,  именно  так, – кивнул  Ксион.
–  Что-нибудь  ещё?
–  Нет,  думаю,  такого  оправдания  будет  достаточно.
–  Скорее  всего, – согласилась  девушка.
Задумчиво  рыцарь  имени  ЕЁ  посмотрел  на  свою  собеседницу  и  спросил:
–  Почему  я  так  тебе  доверяю?  Ты  ведь  можешь  меня  предать?
–  Я  уже  говорила,  что  не  предам  вас  и  повторю  это  ещё раз.  Я  ненавижу  жрецов  также  как  рыцари  имени  ЕЁ.
–  Почему  я  должен  тебе  верить?
–  Убейте  меня,  если  не  верите, – послушница  приблизилась  к  юноше  и  встала  перед  ним  на  колени,  подставляя  нежную  шею  под  неотвратимый  удар  смерти.
–  Я  не  буду  тебя  убивать,  иначе  мне  придётся  придумывать  новое  объяснение,  где  я  был,  к  тому  же  я…  похоже,  верю  тебе.  А  спрашиваю  сейчас  лишь  потому,  что  хочу  знать,  почему  ты  ненавидишь  жрецов?
Ксион  явно  стал  успокаиваться  и  внутренне,  и  внешне.  Заметив  это,  Триона  встала  с  коленей  и  подсела  к  нему,  устремляя  свой  взгляд  в  пустоту,  потом  медленно  заговорила,  вспоминая:
–  Я  попала  в  Храм,  когда  мне  было  всего  четырнадцать  лет.  Год  я  училась  на  послушницу,  а  потом…  потом  произошло  то,  чего  я  тогда  боялась  больше  всего  на  свете.  Трое  жрецов  “пригласили”  меня  к  себе  в  комнату…  я  не  могла  отказать,  не  имела  права…  после  той  ночи  они  “приглашали”  меня  раз  за  разом…  я  потеряла  счёт  этому…  я  жила  как  в  кошмаре…  а  потом  мастер  Тук  взял  меня  под  свою  опеку…  и  он  опекает  меня  вот  уже  два  года  не  требуя  ничего  взамен.
–  Ясно, – медленно  кивнул  Ксион,  задумываясь.
Может,  он  ошибся,  посчитав  её  шпионкой?  По  крайней  мере,  ни  один  нормальный  шпион  так  открыто  не  указал  бы  на  своего  руководителя.


Встреча  с  мастером  Туком  произошла  в  уже  знакомом  молитвенном  зале.  На  этот  раз  Ксион  не  стал  делиться  своими  главными  опасениями  и  думами  вслух, он  просто  рассказал  ЕЙ,  что  не  знает,  как  быть  с  Трионой  толи  окончательно  оттолкнуть  её,  толи  приласкать?  Он  даже  не  заметил,  что  остался  в  зале  один  на  один  со  старым  жрецом,  пока  тот  не  тронул  его  за  плечо.
–  Ну  что  ты  натворил  на  этот  раз? – ворчливо  и  явно  недовольно  спросил  мастер  Тук.
–  Мы  можем  здесь  открыто  говорить?
–  Да,  нас  не  могут  подслушать  ни  так,  ни  магией.  А  теперь  отвечай  на  мой  вопрос.
–  Я  не  справился.
–  Это-то  я  заметил,  но  меня  интересует  другое.  Как  ты  не  справился?  Совсем  не  справился?  Провалился?  Рассказывай,  как  всё  было, – потребовал  старик.
–  Я  устроил  пожар,  чтобы  отвлечь  охранников  Саина.  Потом  скользнул  в  комнату,  но  меня  уже  ждали.
–  Поскольку  ты  ещё  жив  и  на  свободе  он  не  видел,  кто  на  него  напал?
–  Не  видел,  я  стоял  в  тени.
–  Хоть  это  утешает,  но  теперь  у  нас  появилась  новая  проблема,  как  его  убить,  он  будет  втрое  осторожнее,  также  как  и  его  охрана.
–  Не  беспокойтесь,  мастер,  я  всё  сделаю  наилучшим  образом.  Подумав,  я  решил:  раз  у  меня  не  получилось  наедине,  я  попробую  в  толпе,  такого  он  точно  не  ожидает.
–  Ты  собираешься  убить  его  во  время  завтрашней  церемонии? – воскликнул  старый  жрец,  удивлённо.
–  Да.  Вы  против?
–  Это  равносильно  самоубийству!
–  Ну  и  что?  Это  надо  сделать.
–  Ладно,  выбора  у  нас  нет, – неохотно  признал  мастер  Тук. – Но  если  ты  попадёшься  живым  и  не  убьёшь  его…
–  Я  понимаю,  я  ничего  не  скажу  и  не  попадусь  живым.
–  Ладно.  Нет  времени  для  более  изощрённого  плана.  Жрецы  могут  начать  действовать  в  любой  момент.
–  Мы  тоже  не  будем  мешкать, – кивнул  Ксион,  и  добавил  совершенно  искренне. – За  единый  Храм.
–  За  единый  Храм, – повторил  мастер  Тук.


После  разговора  со  старым  жрецом,  одержимым  фанатичным  безумием  Ксион  не  стал  возвращаться  к  себе.  Он  пошёл  по  закоулкам  Храма,  разглядывая  странные  ритуалы,  торжественные,  но  пустые  церемонии,  тот  облик  Храма,  который  он  не  мог  видеть,  а  потом  совершенно  неожиданно  обнаружил  себя  перед  той  самой  комнатой,  в  которой  он  во  второй  раз  встретил  ЕЁ.
Рыцарь  остановился  и  всё  же,  решившись,  толкнул  деревянную  дверь.  Небольшой  зал  был  пуст,  также  как  и  трон.  Юноша  приблизился  к  каменному  сиденью,  предназначенному,  только  для  НЕЁ  и  посмотрел  на  затейливую  резьбу.
В  голове  роились  сотни  вопросов,  сотни  вопросов  без  ответов.  Наверняка  ОНА  могла  дать  на  них  ответы,  но  станет  ли  ОНА  говорить  с  простым  рыцарем  имени  ЕЁ?
–  Моя  госпожа, – тихо  позвал  Ксион,  словно  боясь,  что  ОНА  откликнется.
И  тут  произошло  нечто  неожиданное.  На  троне  всего  в  шаге  от  него  резко  сгустилась  тьма  и  появилась  ОНА:
–  Да?
Юноша  упал  на  колени,  временно  теряя  голос  то  ли  от  неожиданности,  то  ли  от  осознания  ЕЁ  присутствия  рядом.
–  Ты  хотел  меня  о  чём-то  спросить?
–  Извините,  я  не  хотел  отвлекать…
–  Времени  у  меня  достаточно.  Итак? – девушка  с  непроницаемой  тьмой  в  глазах  посмотрела  на  Ксиона,  а  потом  наклонилась  и,  протянув  руку,  дотронулась  до  его  волос.
–  Госпожа,  мои  проблемы  мелочны…
–  Нет,  твои  проблемы  отнюдь  не  мелочны.  От  тебя  зависит,  будет  ли  Храм  един.
–  Я  приложу  все  усилия.  Я  погибну,  если  потребуется, – горячо  заверил  юноша.
–  Я  знаю…  встань.
Храмовник  поднялся.  Теперь  он  смотрел  на  не  НЕЁ  чуть  сверху,  и  это  несколько  смутило  его.  Девушка  задумчиво  улыбнулась  и  встала  с  трона,  становясь  одного  с  ним  роста.
–  Помни,  мой  рыцарь,  решения  никогда  не  бывают  простыми.
–  Да,  госпожа.
–  А  теперь  прощай.  Храм  должен  быть  един.
–  Храм  должен  быть  един, – повторил  юноша,  и  ОНА  исчезла.
Ксион  постоял  перед  троном.  ОНА  не  просто  дотронулась  до  него  ОНА  ещё  и  улыбнулась,  пусть  может  и  не  ему,  но  улыбнулась.  Храмовник  вспомнил  лёгкую  улыбку,  играющую  у  НЕЁ  на  устах…
Ради  ещё  одного  подобного  мига  он  был  готов  совершить  всё  что  угодно.
“  Храм  будет  един!”


Вернулся  к  себе  Ксион  лишь  поздним  вечером,  благополучно  пропустив  трапезу.  Всю  вторую  половину  дня  он  провёл  в  томительно  тягостных  раздумьях  одновременно  и  обо  всём,  и  ни  о  чём.
Триона  подняла  взгляд  от  плащ-накидки  и  приветливо  улыбнулась  юноше.  Тот  кивнул  ей  и  сел  на  кровать.
–  Вы…  ты  уже  собираешься  спать?
–  Наверное,  но  если  хочешь,  заканчивай  работу,  мне  вовсе  не  мешает  свет, – ответил  храмовник.
Его  учили  засыпать  всегда,  когда  было  время.
Неуверенно  улыбнувшись,  послушница  всё-таки  отложила  вышивку  и,  встав  со  стула,  подошла  к  юноше.  Потупив  взгляд,  и  явно  краснея,  она  произнесла:
–  Я  должна  тебе  признаться.
–  В  чём? – храмовник  напрягся,  ожидая,  что  она  сознается  в  том,  что  шпионит  для  Тука,  но  Триона  сказала  совсем  другое:
–  Я  люблю  тебя.
–  Хм… – юноша  едва  не  подавился  воздухом,  не  ожидая  подобного.
–  Я  понимаю,  что  вы  думаете,  я  не  должна  была  этого  делать,  но…  я  не  знаю,  как  это  объяснить,  я  просто…
–  Не  оправдывайся, – прервал  её  Ксион,  и  девушка,  подняв  взгляд,  встретилась  своими  глазами  с  его.
–  Я,  наверное,  не  должна  была  этого  говорить…  простите, – послушница  отступила,  разворачиваясь  к  двери…
–  Не  уходи.
–  Почему? – Триона  смотрела  на  него  с  затаённой  надеждой.
Рыцарь  ордена  ЕЁ  молчал,  размышляя.  Признание  было  настолько  неожиданным  настолько  и  двухсторонним.  Не  в  состояние  разобраться  в  своих  чувствах  юноша  просто  поманил  послушницу  к  себе.
Девушка  быстро  подошла,  покорно  замирая  в  шаге  от  него.
–  Да?
–  Сядь,  пожалуйста, – попросил  Ксион,  она  села.
–  Понимаешь  в  чём  дело,  я  ещё  не  до  конца  разобрался  в  самом  себе.  Как  я  уже  говорил,  ты  мне  нравишься,  но…
–  Что? – упавшим  голосом  спросила  Триона.
–  Давай  поговорим  об  этом  завтра?  Когда  я  совершу  задуманное.
–  А  если  не  совершишь?  Что  если  тебя  убьют?  Я  ведь  так  и  не  узнаю…
–  Я  и  сам  ещё  не  знаю.
–  Но… – девушка  смолкла, – Может  тогда  мы…
–  Нет,  Триона, – решительно  заявил  юноша.
–  Почему?  Я  тебя  не  понимаю.  Ты  же  говоришь,  что  я  тебя  нравлюсь,  разве  этого  не  достаточно?
–  Говорю  и  не  отказываюсь  от  своих  слов,  но…  разве  тебе  самой  именно  этого  надо?
Девушка  замерла  с  открытым  ртом,  собираясь  произнести  да,  но  неожиданно  задумалась.  Она  хотела  любви,  но  не  такой,  она  хотела  нежности  и  ласки,  но  она  тоже  не  была  готова  к  этому.  Она  была  готова  отдаться  ему,  если  бы  он  захотел,  но  когда  права  выбора  дали  ей…
–  Нет,  не  сейчас, – произнесла  послушница, – Просто  я  хотела  доставить  тебе…
Юноша  притянул  её  к  себе  и  закрыл  её  уста  поцелуем.
–  Логика  не  всегда  важнее  чувств.
–  Да,  я  буду  помнить  твои  слова,  мы  ведь  поговорим  завтра?
–  После  церемонии, – кивнул  Ксион.


Церемония  была  общая,  на  неё  приходили  все  жрецы  Храма.  Каждый  из  жрецов  обязан  был  присутствовать  здесь.  Большой  церемониальный  зал,  на  самом  верхнем  уровне  Храма  представлял  собой  огромную  прямоугольную  комнату,  в  трёх  стенах  которой  было  по  три  входа,  расположенных  на  одинаковом  расстоянии  друг  от  друга.  От  всех  входов  вниз  спускались  широкие  ступеньки,  переходящие  в обычную  площадь.  Посередине  этой  площади  было  полуметровое  возвышение,  на  котором  уже  стоял  Саин.  Рядом  с  ним  был  пустой  трон.
Весь  огромный  зал  был  заполнен  храмовниками.  Они  стояли  так  плотно,  что  задевали  друг  друга.  Чёрные  накидки  закрывали  их  лица,  делая  ЕЁ  служителей  единой  массой.
Ксион  стоял  достаточно  близко  к  возвышенности,  и  готов  был  действовать  в  любой  момент.  Утром  он  освежил  свои  знания  в  тренировочном  зале  и  сейчас  плотно  сжимал  меч-кинжал  в  руке.
Волнение  было,  но  нервов  нет.  Рука  оставалась  сухой,  не  смотря,  на  опасность  ситуация.  По  бокам  от  Ксиона  стояли  двое  инквизиторов  в  масках.  Она  были  как  монолит,  отстраняя  собой  других  храмовников  от  рыцаря.
–  Братья-жрецы, – начал  Саин  видя, что храмовники перестали прибывать  в  зал. – Мы  собрались  сейчас  все  вместе,  чтобы  посвятить  себя  ЕЙ.  Мы  не  раз  и  не  два  собираемся  также  как  и  сейчас,  чтобы  доказать  ЕЙ  нашу  преданность.  Мы  все  вмести  –  Храм.  Храм  –  это  мы… – верховный  жрец  поднял  руки  к  потолку,  словно  обнимая  этим  жестом  всю  толпу  храмовников,  и  вдруг  дрогнул.
Ксион  не  стал  мешкать,  в  его  руке  блеснул  кинжал.  Юноша  замахнулся  и  бросил  его.  Оружие  сделало  несколько  оборотов  в  воздухе  и  вонзилось  в  грудь  Саину,  точно  в  сердце.
Жрец  изогнулся,  словно  ещё  продолжая  исполнять  своё  представление,  и  бездыханно  рухнул  на  пол.  Зал  замер  на  несколько  секунд  и  наполнился  криками.
Инквизиторы  в  отличие  от  всех  остальных  пришли  на  церемонию  подготовленными.  Когда  вчера  у  них  на  собрании  появился  молодой  рыцарь  имени  ЕЁ  и  сказал,  что  знает,  как  сделать  Храм  единым  они  послушали  его.  Они  всё  время  ждали  только  одного  –  храмовника,  способного  повести  их  во  имя  единения  Храма.
Перед  самой  церемонией  каждому  палачу  был  отдан  приказ:  убить  определённого  рыцаря  или  жреца,  наиболее  провинившегося  в  своих  преступлениях  перед  Храмом.  А  сейчас  они  просто  воплощали  в  жизнь  этот  план  своего  нового  главного  инквизитора.  Единство  должно  было  быть  рожденным  с  пролитой  кровью  неверных  и  болью  виновных.
Метнув  кинжал  в  Саина,  Ксион  бросился  сквозь  толпу  кровавой  резни  к  замершему  с  радостной  улыбкой  на  устах  Туку,  словно  желая  немедленно  доложить  о  совершённом.  Юный  рыцарь,  а  теперь  уже  и  новый  инквизитор  знал,  как  сделать  так,  чтобы  Храм  устоял.  Ради  этого  должны  были  погибнуть  десятки.  Пусть.  Главное  Храм  будет  нерушим.  Храм  был  основой  всего.
Продираясь  сквозь  толпу,  Ксион  оказался  перед  Туком.  Старик  посмотрел  на  него  такими  неестественно  добрыми  и  омерзительно  бессовестными  глазами  и  улыбнулся:
–  Отличная  работа,  парень,  я  знал,  что  ты…
Меч  Ксиона  вошёл  ему  в  живот  и  резко  двинулся  вверх  и  назад.  Тук  сбился  и  упал,  заливая  пол  своей  кровью.  Вывернув  меч  из  мёртвого  тела,  юноша  бросился  прочь  из  зала,  в  котором  уже  заканчивалась  кровавая  бойня.  В  живых  остались  только  инквизиторы,  и  пять  десятков  рыцарей  вперемешку  со  жрецами,  отобранные  для  нового,  чистого  служения  ЕЙ.


По  дороге  из  церемониального  зала  Ксион,  как  и  обещал,  зашёл  в  свою  комнату.  Триона  сидела  на  кровати  и  ждала,  ждала  его.  Юноша  посмотрел  на  неё,  всё  ещё  сжимая  в  руках  окровавленный  клинок,  и  отрицательно  покачал  головой.
–  Что  произошло? –  воскликнула  послушница  со  страхом  в  голосе.
–  Я  сделал  это, – отозвался  Ксион,  вытирая  оружие  о  свои  штаны  и  убирая  его  в  ножны.
–  Что  это?
–  Что  должен  был…
–  Ты…  ты  убил  его?
–  Их.
–  Их?  Их  обоих? – в  глазах  Трионы  вспыхнуло  понимание.
–  Да.
–  Почему? – девушка  встала  и  подошла  к  нему, заглядывая  в  глаза,  ища  ответ,  которого  боялась.
–  Только  инквизиторы  могли  сделать  Храм  единым,  а  Храм  должен  был  быть  единым.
–  Я  люблю  тебя, – словно  не  слыша  его,  начала  говорить  послушница. – Но  я  предана  мастеру  Туку,  предана  за  всё,  что  он  для  меня  сделал.  Как  мне  поступить?
–  Я  не  виню  тебя  за  то,  что  ты  шпионила  для  Тука.
–  Не  винишь…  единым… – прошептала  Триона  и  подняла  взгляд,  заглядывая  потерянными  глазами  в  глаза  своего  господина. – Что  ты  натворил? – в  голосе  её  скользнула  боль.
–  Все  играли  со  мной,  полагая,  что  я  сделаю  то,  как  они  желают,  но  я  сделал  по  иному,  я  пошёл  наперекор  всему,  во  что  раньше  верил,  но  не  наперекор  ЕЙ.
–  Она  не  реальна,  как  ты  не  поймёшь! – воскликнула  девушка.
–  О  нет,  ОНА  реальна.  Храм  учит  нас,  что  весь  мир  –  иллюзия,  так  почему  мы  называем  одну  иллюзию  реальностью,  а  другую  нет?
–  Не  делай  этого,  Ксион,  пожалуйста… – послушница  сдалась,  она  всхлипнула  и  бросилась  ему  на  шею. – Не  бросай  меня,  пожалуйста,  не  бросай.
–  Ты  никогда  не  была  моей,  чтобы  я  мог  тебя  бросить.  У  тебя  своя  жизнь,  у  меня  своя, – произнёс  юноша  то,  что  не  решился  произнести  вчера.
–  Но  я  хочу  провести  свою  жизнь  рядом  с  тобой.
–  Извини.
–  Нет!  Нет!  Ты  либо  будешь  моим,  либо  ничьим! – Ксион  почувствовал  движение  и  заметил  иголку  возле  своего  лица,  заметил,  но  не  дрогнул.
–  Ты  же  знаешь,  что  это  ничего  не  решит  и  ничего  не  вернёт  назад, – сказал  он  печально,  смотря  на  Триону,  застывшую  со  слезами  в  глазах.
–  Знаю, – девушка  выпустила  его,  отступила  и  поднесла  отравленную  иглу  к  своему  лицу. – Тогда  я  убью  себя.
–  Это  тоже  ничего  не  даст.  Ни  тебе,  ни  кому,  только  я  буду  сожалеть  о  том,  что  ты  убила  себя  из-за  меня.
–  Это  освободит  меня!  Зачем  мне  теперь  жить?!
–  Просто  ради  жизни.
–  Не  понимаю, – Триона  задрожала  и  с  отвращением  отбросила  иглу  на  пол,  потом  села  на  кровать  и  из  её  глаз  потекли  уже   не  сдерживаемые  слёзы. – Почему  ты  такой? – прошептала  она.
–  Какой? – юноша  подошёл  и  взял  её  за  подбородок,  заставляя  посмотреть  себе  в  глаза.
–  Такой, – беззвучно  произнесла  девушка,  вставая.
А  потом  она  неожиданно  бросилась  к  нему  на  грудь  и,  горячо  обнимая,  зашептала  на  ухо:
–  Зачем  тебе  ОНА?  Зачем?
–  Я  ЕЁ.  Просто  поверь.  Я  принадлежу  ЕЙ,  а  ОНА  мне.
–  Ты  наивный  дурак!  ОНА  не  принадлежит  никому! – воскликнула  Триона,  вновь  высвобождаясь  и  отступая  на  шаг.
–  ОНА  –  Храм,  я  –  часть  Храма,  я  –  часть  ЕЁ.  А  значит  и  ОНА  часть  меня.
Девушка  замотала  головой,  опуская  взгляд  и  отказываясь  верить,  а  потом,  вновь  подняла  глаза.  Она  посмотрела  на  Ксиона.  Губы  её  дрогнули,  и  послушница  тихо  прошептала:
–  Тогда  иди…  иди  к  НЕЙ,  я  не  буду  тебя  держать.
–  Хорошо.  Я  прослежу,  чтобы  инквизиторы  тебя  не  тронули, – просто  сказал  храмовник.
–  Спасибо, – тихо  произнесла  девушка  и  добавила. – А  я…  я  постараюсь  тебя  забыть.  Но  это  будет  очень  сложно…
–  Ты  сможешь, – кивнул  Ксион  и  стал  разворачиваться  к  двери.
–  Подожди!
–  Да?
Триона  быстро  подступила  к  нему  и  поцеловала  в  губы,  а  потом  также  стремительно  отступила.
–  Прощай.
–  Прощай, – юноша  развернулся  к  двери  и  покинул  комнату.


Храмовник  шёл  по  коридорам  никем  не  замечаемый.  Во  всеобщей  суматохе  наступившей  после  убийства  Тука  и  Саина  сложно  было  подметить  в  этом  человеке  виновника  всего  происходящего.  Ксион  же  спокойно  шёл,  спускаясь,  всё  ниже  и  ниже.
Дорогу  он  помнил  наизусть.
ОНА  уже  была  там,  в  этой  маленькой  “приёмной”.  Сидя  на  своём  троне,  ОНА  смотрела  в  пустоту  наполненными  тьмой  глазами  и  не  двигалась.
–  Моя  госпожа,  я  пришёл.
–  Я  знала,  что  ты  придёшь.
–  Я  не  мог  не  прийти,  Храм  теперь  един.
–  Да,  он  покачнулся,  но  устоял, – медленно  кивнула  девушка. – В  твоих  руках  было  всё,  даже  я.
–  Потому  я  и  сделал  то,  что  сделал.
–  Сделал, – кивнула  ОНА,  повторяя,  и  добавила. – А  теперь  верни  мне  моё.
Юноша  достал  надёжно  укрытую  в  тайнике  за  щекой  жемчужину  и  внимательно  посмотрел  на  неё,  затем  осторожно  вытер  о  свою  одежду  и  спросил:
–  Что  это?
ОНА  промолчала,  не  желая  отвечать,  и  тогда  Ксион  всё  понял.  Он  совсем  по-другому  посмотрел  на  чёрную  жемчужину  и  полу  утвердительно  спросил:
–  Это  твоя  жизнь?
–  В  каком  то  смысле, – признала  ОНА.
Юноша  подержал  несколько  секунд  самый  ценный  в  мире  камешек  –  сущность  –  и  протянул  его  ЕЙ.  ОНА  накрыла  жемчужину  своей  ладонью,  едва  уловимо  коснувшись  при  этом  Ксиона,  и  задержала  руку  в  этом  положении.
–  Зачем  ты  отдала  мне  её? – спросил  храмовник,  чувствуя  тепло  человеческой  и  такой  реальной  руки.
–  Чтобы  помочь  тебе…  потому  что  знала,  что  ты  поможешь  мне, – вновь  призналась  ОНА.
–  Ничто  в  этом  мире  не  бескорыстно?
–  Да,  ничто… – кивнула  ОНА  и  спросила. – Но  ты  ведь  не  обижен  на  меня  за  это?
–  Нет,  я  скорее  благодарен  ТЕБЕ.
–  За  что?
–  За  всё.  ТЫ  подарила  мне  знание,  ТЫ  подарила  мне  меня.
–  Я  не  могла  подарить  тебе  то,  что  ты  и  так  имел.
–  Моя  госпожа,  ТЫ  и  не  догадываешься  о  том,  что  даёшь  своим  храмовникам  взамен  за  их  верность.  ТЫ  даёшь  нам  всё.  ТЫ  и  только  ТЫ  даёшь  нам  смысл  жизни.  Пока  я  был  простым  солдатом  Храма,  я  не  мог  осознать  этого,  но  сейчас…  Всё  в  мире  встало  для  меня  на  свои  места.
–  Спасибо…  и  прощай, – произнесла  ОНА  задумчиво,  потом  улыбнулась  и  добавила. – Мы  ещё  увидимся  и  не  раз,  но  это  случится  позже.
–  Я  знаю,  госпожа.  Прощайте, – Ксион  поклонился,  прижав  правую  руку  к  сердцу.
–  Храм  должен  быть  единым, – сказала  ОНА  на  прощание,  начиная  растворяться  в  воздухе.
–  Храм  един, – не  поднимая  взгляда,  ответил  юноша.
Спустя  секунду  Ксион  распрямился.  В  комнате  кроме  него  никого  не  было.  Посмотрев  на  опустевший  трон,  храмовник  повернулся  к  двери  и  решительно  направился  назад.  Ему,  во  главе  инквизиторов,   ещё  многое  предстояло  сделать,  чтобы  хорошо  послужить  Храму,  чтобы  хорошо  послужить  ЕЙ.

(30.06.2002–03.07.2002)