О! Боже мой!

«… О, Боже мой! Как же я ненавижу их! Ненавижу оттого, что мне даже не дали права знать, кто они.. где они… и почему я здесь торчу уже добрых 7 лет… и это место уже не первое для меня, сколько таких уже было? Приезжали тут с камерами недавно и спрашивали, любите ли вы Их, или ненавидите? Господи, какая тут может быть любовь, если я даже Их никогда не видела, а у них, наверное, и мыслей не возникало, чтобы посмотреть на меня! Чувствую себя полнейшим дерьмом, которое вот уже 15 лет плавает в маленькой проруби, и все плюют в эту прорубь, проходят мимо, не замечают! А я не могу высунуться и сказать, что вот она я, я здесь... заберите меня отсюда! Да, это то дерьмо, в котором тонешь все больше и самому не выбраться, потому что не ты сам виноват, что попал сюда! Виноваты Они, просто в том, что не захотели, чтобы я была рядом, чтобы я улыбалась им,… а во мне сейчас кроме ненависти нет ничего, они не научили меня любить, любить не только себя, но и других людей, и вряд ли я когда-то смогу любить кого-то больше, чем мои мечты! Но я всем назло… всем назло…», тут дверь скрипнула и Соня плюхнулась на кровать, чтобы не стать вновь замеченной, сидящей, уставившись в окно… Она лежала с открытыми глазами и видела из -  под краешка одеяла большую комнату, где кроме ее кровати стояло еще три таких же, она видела, как ангельски сопит белобрысая Наташка, которая только и мечтает о карьере фотомодели, полненькую Надьку ей не было видно, так как ее кровать находилась у самой двери, а рядом с ней находилась кроватка, на которой, улыбавшись, сладко спала Мила, которую завтра должны были забрать в новую семью, и Соня искренне радовалась, радовалась тому, что от нее забирают ее маленькую, самую близкую «сестренку». Дверь опять закрылась. Проверка закончена… Соня не стала доводить свои мысли до конца, потому что уже заучила их наизусть… и все, что накопилось у нее в душе, она выливала сама себе, как единственному другу. Друг… она не знала сути этого слова, так как тут, в детдоме, из которого она выйдет в самостоятельную жизнь через три года, как только ей стукнет 18, только все называются братьями и сестрами, к ним нет доверия. Нет надежды уже обрести друга, неговоря уже о семье, о любящих родителях или  хотя бы об опекунах, которые могут нормально одеть, так как эта пятнадцатилетняя девчонка уже слишком взрослая для тех мам, которые приходят сюда и сюсюкаются с «мелюзгой», таких как она здесь называют «переростками». Таким «переросткам» уже ничего не светят, они кинутые и забытые, которые доживают свою жизнь тут и мало, кому потом повезет на «свободе». Она мечтала о друге, с которым можно поделится всем, всем, всем, рассказать, что с ней происходило, что случалось, чего она хочет добиться и о чем мечтает! Дети в детдоме взрослеют гораздо раньше, чем обычные домашние. Соня знала, что таких, как она тут добрая половина, так как всех малолеток, или, иными словами, «всю мелюзгу», а это дети в основном до 7 лет, забирают и они надолго не задерживаются,… а ей не повезло, ее перевели сюда уже 8-летней девочкой, и когда приходили новые чьи-то будущие родители, ее даже никому не показывали.  Да ладно, все есть, как есть…будет, как будет, Соньке уже все равно! Ей просто скучно в этой жизни… и пока она такая маленькая, сама она не может ничего сделать, а помощи ждать уже не от кого, значит осталось ждать ухода… только ухода отсюда, или уйти самой, но потом поймают и притащат снова сюда…
«… О, Боже мой! Как я ненавижу Вас! Ненавижу оттого, что вы меня тут бросили, бросили одну в этом огромном городе, кому я теперь нужна? Зачем вы это сделали?…», - так думала симпатичная темноволосая девушка, сидя в огромной темной гостиной, и смотря красными от слез глазами на тумбочку, на которой горела свеча в большом красном стакане напротив рамки с фотографией, где улыбались счастливые мужчина с женщиной – родители этой девушки, погибшие три месяца назад в автокатастрофе. Это был шок для Саши, она так их любила… так любила. Несмотря на свои 24 года, она была уже состоявшейся личностью, которая вполне могла себя обеспечить. Она так много времени проводила со своими родителями, она боготворила их настолько, что вот уже третий месяц не могла найти себе места! А помочь было некому! Всех подруг, вернее бывших подруг, она ликвидировала, она просто не нужна им теперь, впрочем, как и они ей, они все просто завистливые дуры! Со своим последним парнем она рассталась как раз перед смертью родителей… и вот она была совсем одна… дом - работа, работа - дом…  Она не могла больше реветь, слез уже не было… Как ей сейчас не хватало друга, который просто поймет ее, который не будет ей завидовать, который разделит с ней радость и горе, и которого потом не надо будет ликвидировать. Она, кажется, знала, где его можно найти… можно, но сложно, сложно влиться в доверие, и ей казалось, что потребуется еще очень много времени для того, чтобы наладить дружбу… Утром она решительно встала, не как обычно, сползая с кровати и с мыслями, что вот опять пришел новый пустой день. Это была суббота, она вылетела из своего, уже только своего и ничьего больше, коттеджа, села в машину, тоже теперь только свою, и поехала, прямо…Это был первый раз за последние три месяца, когда она села за руль. Мысль о том, куда ехать, Сашу не волновала. Она старалась думать о чем-то светлом.  «Только бы получилось, пожалуйста…» - единственная сейчас мысль. Глаза, такие же красные смотрели вперед, внимательно. Она завернула в переулок и уперлась в большой белый дом, похожий на старую школу, достала карту и стала искать то, что ей нужно было. Оказывается, она стояла прямо напротив того заведения, которое искала. Беззвучно закрыв машину, она вышла, красивая, деловая, целеустремленная и с улыбкой на лице, поднялась по лестнице и открыла тяжелую дверь, которую видимо редко открывали для той же цели, что и она!  Спросив у охраны, куда ей нужно пройти, Саша поднялась на второй этаж и зашла в открытую дверь кабинета директора Детского дома № 3. Приятный пожилой, кажется доброжелательный мужчина, в старом аккуратном костюмчике, пригласил ее к себе, и они долго разговаривали. Выходя из кабинета, она улыбалась. Сашу проводили в комнату № 431, где одиноко на кровати сидела Соня, как обычно уставившись в окно. Владимир Петрович, так звали милого старичка – директора, тихонько прикрыл дверь. И Они, обе, незнакомые, несчастные, одинокие и чертовски красивые, мечтающие о прекрасном, остались одни. Соня чувствовала дыхание Саши, а у Саши катились медленно слезы по щекам. Она не знала, с чего начать, а Соня боялась того, что ей скажут. Обе девушки неподвижно прислушивались к биению своих сердец, к всхлипыванию носов и капанию слез на пол. Сонька повернулась. Саша впервые увидела ее лицо, такое милое и в котором было уже столько страдания. А эти глаза, большие глаза, полные слез. Кто заставил страдать ее, зачем… почему. Сонька рассматривала Сашу и не могла понять, кто она и зачем сюда пришла. «У меня нет… нет…»,- начала Саша, но она боялась этих слов, так как еще до конца не осознала свою потерю. Соня с удивлением смотрела на то, как незнакомка пытается что-то сказать и не может. Она хотела ее понять, помочь,… но не решалась. «Я тоже одна», - еще одна попытка. «Одна?», -  удивилась девочка. «Да, как и ты». Соня усмехнулась от удивления и непонимания, с мыслью, да кто такая эта девушка, и как она может быть одна как я, как она может знать как я вообще? Тут до нее дошло. А Саша продолжила говорить. «У меня сейчас нет никого, и ничто меня не спасает, кроме моей работы, нет друзей, нет любимого человека. Ты, конечно, можешь и отказаться, но я… я хочу тебе предложить…». Молчание повисло в комнате. Соня не понимала, почему она уже за какие-то 10 минут прониклась к этой девушке, сидящей на бывшей кровати Милки, которую совсем недавно забрали, что между ними общего и что их может связывать. Но она знала одно, то, что повторяла каждую ночь, смотря на фонарь в окне, ей нечего терять! «Я согласна», - сказала тихо Соня, не дав Саше закончить. Саша улыбнулась, она была счастлива, она… она…
Для оформления документов не потребовалось много времени, уж очень Саша понравилась Владимиру Петровичу. Уже через несколько дней Сонька и Саша ехали в одной машине, в которой кричала музыка, смеялись и не помнили себя от счастья! Теперь они вдвоем, они не одиноки и они знают, что они лучше всех, ничто не разлучит их никогда. Они подруги, они сестры, пережившие одно горе, только они понимают друг друга до конца! Они единое целое и они счастливы… сейчас вместе и навсегда…