ДВВ. Цветы для Виктории Паша Рютов

Он знал, что ему уже не вернуться.
   Впервые он зашел так далеко, и вот - потерял ориентацию. Еще мгновение назад он ощущал бешеные толчки крови в висках, которые использовал, как вехи на пути, но сейчас они исчезли. Он сделал усилие, чтобы рвануться вверх, к поверхности, но не успел его завершить. Время исчезало с устрашающей скоростью, тем быстрее, чем больше он старался вспомнить из своего прошлого. А потом он повис в сияющей желтизне, бестелесный, вечный и всеобъемлющий. Он не помнил, что читал об этом состоянии, смертельном для всякого медиума. Расслабление было настолько полным, покой - настолько нерушимым, прошлое настолько прочно отсутствовало в этом сиянии... Он поплыл сквозь сияние, не предпринимая для этого никаких усилий и не осознавая ничего.
   Где-то там, внизу, его тренированное для подобных опытов тело предпринимало отчаянные попытки вернуть его. И в этом состоял его последний шанс, хотя ему и не было больше дела ни до каких шансов.
***
   Смеркалось, и полупустая аудитория погружалась в себя, отрекаясь от темнеющего неба. Вика слушала вполуха, рука сама собой рисовала в конспекте какие-то линии и завитки. Одна из линий напомнила ей изгиб локона волос, падающего на плечо, и Вика дорисовала к нему лицо. Лицо получилось какое-то слишком правильное, игрушечное. "Барби" - подумала Вика. Такие лица украшали все ее конспекты, да и конспекты других девчонок на курсе.
   Внезапно у нее в сумочке запищал пэйджер. Все обернулись. Вика густо покраснела - при ее почти прозрачной коже она всегда краснела очень густо, за что ребята так любили рассказывать ей скабрезные анекдоты - и потянулась к сумочке. Что за чертовщина? У нее же никогда не было пэйджера! Она обвела взглядом остальных студентов. Никто на нее не смотрел, но в аудитории, такой доселе сумрачной и сонной, что-то изменилось, как будто света добавили: все цвета стали необычно яркими. Она знала, что надо делать. Схватив сумочку, она выскочила из класса, на ходу запахивая пальто. Подруга потом соберет конспекты.
   Поймать машину оказалось делом непростым. При виде одинокой голосующей девушки машины только прибавляли ход. Подкатил какой-то кавказец на "копейке" и сразу поинтересовался, почем. Вика опять покраснела и с силой толкнула от себя дверцу.
   Вокруг плясали яркие огни, фары машин отливали всеми цветами от фиолетового до оранжевого, светофоры на перекрестке окрашивали зимний пейзаж фантастическими красками. Вика подняла голову. Разноцветные звезды ехидно подмигивали ей с ночного неба.
   Наконец послышался визг тормозов, и приятный мужской голос спросил, куда ехать. Она с благодарностью откинулась на спинку сиденья.
   Кода замка в подъезде она не помнила, но какая-то сердобольная бабулька придержала ей дверь. Вика ткнулась к лифту, убедилась, что тот безнадежно мертв, и взлетела по лестнице на четвертый этаж. Хорошо, что Андрей недавно оставил ей ключ от своей квартиры. Непослушные пальцы попытались выронить его, но Вика всем телом запихнула ключ в замочную скважину и повернула.
***
   Нашему телу чуждо понятия времени, как чуждо оно, скажем, воробьям, собакам или лошадям. Если пес, увидев вас, ни с того ни с сего зарычит глухо и злобно, конь прянет гривой, отворачиваясь, или воробей вдруг, нисколько не пугаясь, сядет на кусочек хлеба, который вы держите в пальцах, вовсе необязательно, что они вспомнили что-то из их прошлого. Возможно, они увидели нечто в вашем будущем. Только разуму, с его логической интерпретацией действительности, дорога в будущее закрыта.
   В мягкой желтизне что-то начинало меняться. Он видел, как где-то впереди заблестел новый свет, белый, с легкой голубизной и вкраплениями мягкого золота. Если желтоватое сияние было чем-то сродни жидкости, то свет впереди казался твердым, монолитным. Он потянулся к этому свету. Поле магического зрения сузилось до маленького кружка, в котором ничего не осталось, кроме голубого сияния.
***
   В комнате был порядок, дотлевали две ароматические палочки, воткнутые в какое-то подобие маски из хлебного мякиша. Андрей лежал на диване. Он не дышал. Вика хлопала его по щекам, тормошила за плечи, при этом голова его безвольно болталась из стороны в сторону. Бегала на кухню за водой, искала телефон, диктовала в трубку адрес. Так и не смогла вспомнить кода замка в подъезде. Положив трубку, опустилась на колени рядом с Андреем. Прикоснулась губами к его безнадежно бумажным губам. Вдруг ей почудилось, что он издал легкий стон. Вика снова стала трясти его, тормошить, крича: "Не уходи, держись! Не засыпай, говори со мной!" Его голова немного качнулась из стороны в сторону.
   Где-то в сияющем тумане появился какой-то раздражающий фактор. На него пока можно было не обращать внимания, но сам факт этого "пока" здесь, вне мира, оказывался диссонансом. То, что когда-то было Андреем, раздраженно попыталось сосредоточить внимание на этом факторе. Что-то накатывалось на него цветными волнами, и если бы он мог осознавать происходящее, он понял бы, что это отчаяние, чье-то чужое отчаяние. Её отчаяние. Он медленно поплыл к источнику возмущения.
   Врач из неотложки скривил губы, потрогав тонкими подвижными ноздрями воздух в комнате. Буркнул что-то вроде "Еще один обколовшийся". Проверил пульс, заглянул под веко, послал за носилками. "Стойте, я с вами!" - крикнула Вика. "Куда ж ты денешься..." - проворчал санитар.
***
   Миг пробуждения был бесконечно мучительным. Мир как будто стартовал с места, но не сразу, а постепенно набирая обороты. Неяркий, в общем-то, свет резал глаза. Бросились в мозг звуки, такие дисгармоничные, что он почувствовал резкую боль. Потом боль локализовалась в локтевых сгибах, куда вели иглы капельниц. Грудь стягивали прилепленные датчики и электроды. Когда все постепенно пришло в норму, он внезапно осознал, где находится и что с ним случилось. Но так и не понял, кого благодарить за свое спасение.
***
   Видимо, она задремала в приемном покое. Когда открыла глаза, увидела сестру в белом халате, ласково трогающую ее за плечо. "Все в порядке, врач применил электрошок". - "Простите?" - Вика не помнила, как здесь оказалась. "Паренек, говорю, давешний, очнулся. Все с ним в порядке. Вы же его ждете?" - "Простите, но это, наверно, какая-то ошибка", - Вика подхватила сумочку и выскочила в серую одноцветную ночь.
***
   Они познакомились только через два года, в январе. Сразу почувствовали тягу друг к другу. Андрей был необычен. Вике очень нравилось, что в его присутствии мир наполнялся для нее изумительно яркими красками и звуками. Кружилась зима, кружился снег, кружились дни вокруг, наполненные восхитительным чувством. В день всех влюбленных Вика, придя домой, обнаружила свою комнату усыпанной цветами. Здесь были розы, пушистые жестковатые хризантемы, гирлянды гвоздик, невозможные, неземные лилии с вечно влажными лепестками, гладиолусы, ирисы и много-много других цветов, названий которых она не знала. Вика присела на пороге и долго сидела так, прислонив голову к косяку и улыбаясь.
***
   Производя необходимые приготовления, Андрей подумал, что когда-то уже проделывал все это. Внезапно он вспомнил - уход, потерю ориентации, болезненное и чудесное возвращение... Но сейчас страха не было. Он понял, почему в тот раз сбился с дороги. Ведь тогда он не знал еще, кому предназначаются цветы.