Непрощенье

               

                Рассказ.


Кот Джигит, греясь под весенним, ласковым солнышком, развалился на дороге, прямо в пыли. Он только что вывалялся в ней, чтобы прогнать блох, донимавших неприятными укусами и, непринуждённо помахивая хвостом, поглядывал по сторонам, реагируя на любой резкий звук чуткими ушами.
Приближающуюся машину заметил издалека и, когда до неё осталось со-всем немного, неспешно поднялся, зная, что его никто не обидит.
Вот уже несколько лет местные водители притормаживали перед Джигитом, когда он перебегал дорогу или просто сидел на ней. Он был любимцем села, но не из-за того, что прекрасный охотник, лихо уничтожавший крыс и мы-шей, просто в своё время, когда ещё был котёнком, хозяин приучил его кататься на багажнике велосипеда, смастерив для этого специальную подушку. Затем, решив усложнить обучение, приучил ездить на спине огромной, кавказской овчарки по кличке Дружок.
Поначалу соседи ругались на хозяина, мол издеваешься над котом, муча-ешь, но потом, когда Джигит, а именно из-за этого он получил такую странную кличку, перестал жалобно мяукать и, более того, начал сам запрыгивать на багажник и спину собаки, успокоились.
Джигит стал достопримечательностью села. Частенько приезжие, увидев его на багажнике, удивлённо показывали пальцами, но самой потрясающей для них сценой было, когда кот появлялся перед взорами верхом на собаке, вцепившийся когтями в её шерсть, вздыбивший, словно перед дракой, хвост и грозно и торжественно сверкающий зелёными глазами…
Машина приближалась, пыля по набитой, просохшей дороге.
Джигит отряхнулся и неспешно побежал в сторону дома. Он вполне ус-певал уйти с пути мчащегося «жигулёнка», но водитель, кто знает, что взбрело ему в голову, вдруг прибавил в скорости и направил автомобиль прямо на, не ожидавшего такого поворота событий, кота. Он протаранил часть штакетника и настиг…
-Мяв! – Раздалось предсмертное из-под колеса и водитель, новый житель села, недавно поселившийся в полученном по наследству доме, радостно и пьяно воскликнул:
-Есть!
Вывернув обратно он проехал дальше и свернул в свой проулок.
-Лёнька! – Раздался громкий стук в дверь дома хозяина Джигита.
-Чего тебе? – Высунулся в окно Лёнька, непонимающе глядя на встревоженную старуху-соседку.
-Лёнька! Там Вовка Перхун твово кота задавил! – Запыханно проговорила она и указала рукой в сторону случившегося.
-Как задавил?! – Опешил Лёнька. – Да ты в своём уме?
-Правда, правда! – Зачастила старуха. – Сама видела. Он ещё забор твой сшиб.
И тут, словно в подтверждение её слов, завыл Дружок.
Оставив недопитым стакан с чаем, Лёнька выскочил на улицу и через мгновение был на месте трагедии. Его глазам предстала страшная картина, Джигит лежал у проломленного забора, вмятый в дёрн проехавшим по нему колесом. Ему чуть-чуть не хватило добежать до спасительного огорода. Он да-же успел просунуть голову в дыру под досками, но коварный человек не оста-вил шансов, нагнав за мгновение до жизни.
Глаза Джигита застыли в немом ужасе боли, а открытый рот в последнем, предсмертном крике.





Пёс Дружок, жалобно скуля, сидел рядом. Он был другом Джигита. Когда-то, несколько лет назад, хозяин принёс их домой в один день и поселил в старой, почерневшей от времени, кривобокой корзине.
Росли вместе, ели из одной миски. Нередко, даже по прошествии лет, можно было наблюдать, как Дружок весёлым лаем приглашал друга на трапезу к своей миске. А когда тот появлялся и, полный достоинства, подняв хвост в знак дружелюбия, шествовал к столу, радостно бегал вокруг.
Джигит никогда не торопился в еде. Он часто останавливался, чтобы соблазнительно облизнуться, осматривался, снова начинал есть. Дружок терпели-во ждал и, когда друг насыщался и начинал процедуру умывания, с жадностью набрасывался на оставшееся.
Играли в свои, только им понятные игры, вместе спали. Порой в зимние, морозные дни Джигита можно было найти в будке Дружка, который своим теплом не давал другу замёрзнуть.
Вместе дрессировались хозяином, который ради смеха, а может для собственного удовольствия, обучил их некоторым цирковым номерам.
Оба любили хозяина. Иногда вместе сопровождали его на небольшие расстояния – пёс бегом, кот верхом. Джигит знал, чувствовал свою, только ему известную границу и, когда хозяин пересекал её, спрыгивал со спины Дружка и поворачивал домой. Дружок тут же останавливался и вопросительно смотрел на хозяина. Если тот не звал за собой, то оставлял его и вёз друга обратно.
Дружба кота и собаки умиляла. Ни одна собака не смела тронуть Джигита – на пути неизменно вставал рычащий дружок. Ни один пёс не трогал Дружка, ибо тот был неимоверно силён, но возможно, случись у него схватка с другим псом, Джигит пришёл бы на помощь другу…




Дружок попытался лизнуть Джигита, отбежал, снова вернулся, остановился, и преданно посмотрел в глаза хозяину, словно ожидая от него каких-то действий.
В груди у Лёньки заколотилось:
-Джигита?!…Машиной?!… Гад!…
Дружок вновь жалобно заскулил, залаял, напоминая о себе, и хозяин, глянув на него, подумал:
«Загрызёт ведь Перхуна, как пить дать загрызёт».
-К ноге! – Дал команду и пёс послушно уселся рядом.
Когда отвёли к будке и пристегнули цепь протяжно, скорбно завыл. Словно слёзы прозвучали в этом звуке, но животные не умеют плакать, люди умеют…
Лёнька смахнул набежавшую слезу и бережно, словно боясь причинить боль, поднял Джигита с земли.
-Похоронить надо… в саду. – Глухо проронил он прибежавшим жене и детям и понёс кота под сень яблонь.
Отнёс, вернулся, взял Дружка на поводок и направился к Перхуну.
-Ну чё тебе? – Надменно, дыхнув перегаром, спросил Перхун.
-Ты зачем кота задавил? – Сдерживая гнев, стараясь быть спокойным и приказав собаке сидеть, спросил Лёнька.
-Я ж не нарочно. Он сам попал.
-Что?! Не нарочно?! Да ты у меня пол забора завалил, чтоб догнать и задавить!
-Ну и что?! Ну и задавил! Ну и завалил! Захотелось мне так, понял?! – Вдруг нагло заявил Перхун, насмешливо глядя на, слабосильного против него, Лёньку. – И ничего ты мне не сделаешь! Может драться полезешь?…
Он сделал угрожающий шаг вперёд и Дружок, до этого смирно сидевший возле ноги хозяина, с бешеным лаем рванулся вперёд.
Лёнька вцепился в поводок и с огромным трудом удержал его.
Перхун, моментально оценив обстановку, и поняв, что она не в его пользу, заскочил за калитку.
-И кобеля твоего задавлю! – Донеслось оттуда. – Пусть только на дороге появится!
Дружок вырвался из рук хозяина и в яростном порыве попытался пере-прыгнуть крепкий, досчатый забор. Не получалось. И он, продолжая заливаться грозным лаем, остановился.
-Дружок! Назад! –Попытался укротить пса Ленька и когда тот нехотя подчинился, в сердцах, с болью и злостью, крикнул. – Ты больше никогда не выедешь отсюда на своей машине! Никогда! Ты понял?!
-Ха, ха, ха! – Раздалось из-за забора. – Испугал! Придурок! Ха, ха, ха!…
-Пойдём отсюда, Дружок. – Приказал собаке Лёнька. – Всё равно мы сейчас ничего не сделаем.
Дружок, понуро опустив голову и хвост, поплёлся за хозяином. Потом рванулся было обратно к приоткрывшейся калитке.
Лёнька кое-как сдержал его и погладил по голове:
-Не надо, Дружок, мы ему по-другому отомстим. Он всю жизнь будет помнить Джигита.
Перхун крикнул вдогонку ещё что-то обидное, но Лёнька не ответил: «Пусть орёт, икнётся ему потом».
Дома, всей семьёй: он, жена, сын и дочь, похоронили  кота. Детские слёзы ещё больше разозлили Лёньку, теперь уже окончательно решившего отомстить, не оставлять дело так.
Он спустил Дружка с цепи и тот, словно переживая огромное горе, вновь жалобно заскулил и улёгся возле свежего холмика.
-Ты смотри, как переживает. – Покачал головой хозяин.
-А ты что, не переживаешь? – Глянула на него жена. – Лично мне очень жалко.
-И мне жалко, но что теперь поделаешь, не вернёшь…, но я это дело так не оставлю, попомнит…
-Может не надо, Лёнь. – Ненавязчиво попросила жена. – Пусть бог его судит за содеянное.
-Что о? Бог? Ну уж нет! Пусть он, гад, здесь ещё почувствует, до суда божьего! Пусть поймёт…
Жена не ответила, только кивнула головой, как бы благославляя на месть, и повела плачущих детей домой.
За окном стемнело.
Подумав, что-то прикинув в уме, Лёнька достал две доски, густо набил в них гвоздей и, взяв лопату, отправился к дому обидчика.
Ворота гаража Перхуна выходили в длинный, узкий проулок, по которому  могла проехать только одна машина. Он воспользовался этим и в двух местах, там, где чётко просматривалась колея, закопал изготовленные ежи. Притоптал развороченную землю. Подумал. Сходил домой ещё раз и, смастерив новую пару ежей, закопал на выезде из проулка.
-Хоть на один да наедешь. – Злобно проговорил он в сторону дома Перхуна. – Не может быть чтоб не наехал.



Село гудело пересудами о случившемся. Люди знали и любили Джигита и, когда весть о том, что Перхун проколол все колёса на своём «Жигулёнке», поняли чьих рук это дело.
Кто-то осудил:
«Из-за кота? Стоит ли кот такого возмездия».
Но большинство поддержало:
«Стоит. Пусть Перхун знает, что можно делать, а что нельзя».
Проколов колёса Перхун в бешенстве кинулся к дому виновника.
-Чего тебе? – Вышел на разъярённый рёв недруга Лёнька.
-Я тебе морду набью! – Орал из-за забора Перхун, боясь войти во двор, так как там находился злой, вздыбивший шерсть, рвущийся отомстить за друга, Дружок.
Лёнька ожидал подобной реакции на акцию возмездия и спокойно предложил:
-Попробуй.
-Ну иди сюда!
-Ты прибежал бить мне морду, вот и зайди. – Он подошёл к забору и взял бесившегося пса за ошейник. – Смелее! Зайди и набей… Что, не получается? А может ты собаки боишься? Так и продолжай бояться, потому что если я его от-пущу, то от тебя одни обрывки останутся. Но я не буду этого делать, не хочу из-за тебя, козла, сидеть. И учти, из гаража ты больше не выедешь, а если выедешь, то не заедешь.
-Я в ментовку пойду! – Попробовал припугнуть Перхун, косясь на мечущуюся собаку.
-Иди. – Спокойствие Лёньки всё больше выводило Перхуна из себя.
-Да ты знаешь с кем связался?!… – Вновь заорал было он, но Лёнька, резким криком оборвал его монолог.
-Знаю! Со сволочью! И мне плевать кто ты есть, понял?! Я тебе сказал, что из гаража ты больше не выедешь! А теперь вали отсюда пока цел!
Не слушая, продолжавшего материться, Перхуна, он оттащил  Дружка от забора, взял валявшийся на крыльце поводок, пристегнул к ошейнику и направился к калитке.
Перхун испугался. Он вдруг понял, что Лёнька может не удержать бесившуюся собаку и, продолжая ругаться, правда уже не так агрессивно, попятился прочь.
Дружок, едва приоткрылась калитка, рванулся вперёд, волоча за собой упиравшегося хозяина. Непрошеный гость бросился бежать и, через несколько секунд, скрылся за поворотом.
-Вот так то. – Усмехнулся ему в след Лёнька и с трудом затащил пса обратно.
…Ох как не хотел он ни с кем враждовать! По-доброму относился к лю-дям, но враг появился сам.
«Что же ты хочешь доказать, Перхун? Чего добиваешься? Ведь никогда не будет по-твоему! Никогда!… Остановиться бы тебе, Перхун! Понять, повиниться. Не вернуть уже того, что содеяно, не повернёшь время вспять. Может я и простил бы… Не знаю, как Дружок. Может при хорошем отношении и он бы простил, но ты усугубляешь, угрожаешь, а это значит. Что будет так, как хочу я. И никто, даже господь Бог, тебе не поможет!»
Подошли мужики-соседи:
-Чего он, Лёнь?
-Да так, угрожает. Орёт, что и Дружка задавит, а меня в ментовку определит. – Махнул рукой Лёнька.
-Ты вот что, - сказал один, - ты не стесняйся. Скажи если что. Мы ему живо рыло начистим.
-Хорошо, скажу.
Перхуна не любили в селе.
Едва появившись в этих краях он сразу же не понравился людям. Вёл себя вызывающе, нагло, нередко хамил, мог запросто оскорбить и, самое главное, считал, что так и должно быть.
Его терпели, думали приживётся, изменится, подстроится под людей, станет своим, но нет, Перхун, чувствуя терпимость людей и принимая её за страх перед своей силой, а он был довольно сильный мужчина, наглел всё больше и больше.
История с Джигитом стала последней каплей – его возненавидели.



Утром третьего дня, когда Лёнька собирался на работу, подошла жена:
-Лёнь, Дружок с того самого дня ничего не ест. Всё лежит возле могилы и никуда не отходит. – Тяжело вздохнула. – Ох не к добру это.
-Как не ест? – Встревожился Лёнька.
Занятый местью и весенними полевыми работами, он не заметил перемены в поведении собаки и серьёзно встревожился.
-Да вот так. И мясо не берёт. Вообще ничего не ест и не пьёт.
-Пойду гляну. – Отложил он сборы и поспешил к собаке.
Пёс действительно лежал возле могилы. Когда подошёл хозяин приподнял голову, вяло вильнул хвостом и вновь положил её на передние лапы.
-Ты что это, Дружок? – Присел рядом Лёнька и погладил собаку по голове.
Дружок вновь слегка вильнул хвостом, но не поднялся. Он словно бы сказал этим: «Ну что ты пришёл, хозяин? Чего тебе от меня надо? Неужели не видишь, что плохо мне?»
-Нельзя так, друг. – Понял его Лёнька. – Понимаешь? Нельзя. Надо жить дальше. Не вернуть нам его обратно.
Пёс посмотрел умными глазами и снова вильнул хвостом.
-Ну-ка, пошли. – Потянул его за ошейник хозяин.
Дружок не стал упираться. С понурым видом он добрёл до будки и лёг. Понюхав предложенную кость отвернулся и тяжело вздохнул.
Увиденное потрясло.
-Вот ведь как. – Лёнька не знал что делать. Он повернулся к стоявшей рядом жене и попросил. – Некогда мне сейчас. На работу надо. Ты присмотри за ним. Не нравится он мне что-то, не заболел бы.
На работе, куда Лёнька сегодня припоздал, который день чувствовалось напряжение. Что-то изменилось в поведении людей. Нет, всё вокруг было тоже, и мастерские, и люди, и техника. Перемена выражалась  в отношении к одному человеку – Перхуну. С ним не разговаривали. Никто не подал руку, чтобы по-здороваться, на просьбу помочь в чём-то просто отворачивались и делали вид, что не замечают.
Перхун понял. Несколько дней он пытался что-то исправить, то приглашая выпить, то ещё что-то, но никто не шёл. Сегодня, скрипя зубами, доработал до обеда и отпросился.
Механик не стал возражать – пусть идёт, спокойнее без него. Может по-сидит дома, подумает, поймёт.
Нет, не понял человек, не повинился, ещё больше озлобился, считая себя правым.
-Ишь, бойкот мне устроили. – Сказал дома жене, когда та поинтересовалась причиной его раннего возвращения с работы. – Я им покажу бойкот! Вот уволюсь и пусть работают, как хотят. Когда сюда приехал силком тащили, мол людей не хватает, работать некому, выручай.
-Вов, а Вов. Ты бы пошёл к Лёньке, попросил прощенья. – Несмело, зная крутой нрав мужа, предложила жена. – Жить ведь нам здесь.
-Ещё чего! Лучше я в город работать устроюсь, на автобазу. Друг у меня там есть, давно зовёт, а на этих тьфу!
-А добираться как?
-На машине.
-Так ведь Лёнька не выпускает.
-Да я… - Начал было Перхун и остановился, сообразив в какую ситуацию угодил. Махнул рукой. – Ладно. Что-нибудь придумаю. А пока съезжу к нему, узнаю что и как.
Больше часа он прощупывал проулок, отыскал два ежа и, успокоившись, сел за руль.
Колёса спустили метрах в ста от дома.
-Вот ведь гад! – Выскочил Перхун из-за руля и в сердцах ударил кулаком по капоту. – Убью паразита!
-Поделом. – Сказала проходившая мимо старуха и погрозила клюкой. – Вперёд наука.
-Пошла вон, карга старая!
-Э э эх, дурак. – Покачала головой бабка и, плюнув в его сторону, засеменила дальше, постукивая палкой по дороге.
Более двух часов занимался Перхун колёсами. Потом поехал в город. Вернулся поздно, когда стемнело. Возле гаража вновь зашипели колеса.
Ругаясь, матеря весь белый свет, он загнал машину в гараж на пробитой резине и бросился к дому виновника. Ворвался было во двор, но там его поджидал разъярённый Дружок. Он издалека учуял приближение врага и, оставив могилу, прибежал к забору, чтобы встретить. Не обращая внимания на суковатую палку, которую прихватил с собой пришедший, ринулся в атаку.
Перхун выскочил на улицу и остановился, не зная что делать дальше. Ненависть собаки словно холодным душем остудила клокотавшую ярость и заставила задуматься.
Получался замкнутый круг – Лёнька не давал жить спокойно и был недосягаем, его защищал огромный пёс.
На шум выбежал хозяин.
-Кто тут? – Всмотрелся он в темноту.
-Иди сюда! – Рявкнул на него Перхун.
-Зачем? – Понял, причину злости собаки Лёнька и не двинулся с места.
-Слышь ты! Ты это дело брось! Я ведь это так не оставлю! Плакать будешь! Ты понял меня?! А кобеля твоего пристрелю к чёртовой матери!
Лёнька, не желая выслушивать новый поток оскорблений, закрыл за собой дверь.
-Это кто тут плакать будет? Лёнька что ли? – Раздалось за спиной Перхуна и он, вздрогнув от неожиданности, обернулся.
Позади стояло четверо мужиков. По всей видимости они услышали лай собаки, крики и решили узнать в чём дело.
-А вам какое дело? – Зарычал он на них, оправившись от испуга.
-Нам то как раз и есть дело. – Заявил один из подошедших. – Плакать, наверное, тебе придётся.
-Это ещё почему?
-Слишком много на себя берёшь, не раздавило бы.
-Ладно, мужики, не лезьте. Сами разберёмся. – Сообразив, что ситуация не в его пользу, примирительным тоном заговорил Перхун.
-Почему это не лезьте? – Удивился второй мужик. – Это дело наше, соседское. Лёнька мужик хороший, никому зла не делал и не делает, а ты на него бочку катишь.
-Так ведь пустяк, кот какой-то, а он… - Начал было оправдываться Перхун, но его довольно невежливо перебили.
-Хорош мозги пудрить, понял? Тебе это пустяк, потому что ты без сердца, а ему и нам нет. За этого кота мы бы тебе башку открутили к чертям собачьим, если б можно было…Короче, если тронешь Лёньку или его собаку, то не обижайся. Мы тебя предупредили. А теперь пошёл вон отсюда!..
-Что я вам плохого сделал? – Опешил от такого Перхун.
-То же, что и Лёньке. Иди, иди, не зли.
Поняв, что действительно будет лучше уйти, он покосился на бесившегося за забором Дружка, отбросил палку в сторону и, сплюнув, пошёл прочь.
«Все против меня. – Колотилось у него в голове. – Все. А за что?!»…
Мужики ещё немного постояли, проводили его взглядом, и направились в противоположную сторону.




Через несколько дней Дружок умер.
Все, дни после трагедии, он почти не отходил от могилы Джигита, оставляя её только в исключительных случаях. Он так и остался лежать, положив голову на холмик, и закрыв глаза, словно уснув.
Утром хозяйка в очередной раз понесла ему еду, надеясь что тоска отступила и пёс всё-таки поест, но нашла его мёртвым.
Это уже было слишком.
-Не жить ему здесь. – Похолодев душой проговорил Лёнька.
-Ох – ох – ох, бедняжка. – Всплакнула жена. – Как человек истосковался, не пережил.
-Мама-а, Дружок правда умер? – Спросила дочь, потянув мат за рукав.
-Да, Аннушка, умер. – Ответил за жену отец. – Видимо Джигит был больше ему другом, чем мы. Видимо он его больше любил.
Дети заревели в голос и родители не стали их успокаивать – пусть поплачут, легче станет.
-Лёнь! – Кто-то громко позвал от калитки.
Хозяин пошёл на зов и обойдя дом остановился. У калитки стоял Перхун.
Кровь взыграла ненавистью, но Лёнька всё же сдержался и подошёл:
-Ну, что тебе ещё надо?
-Поговорить хочу.
-Поговорить? О чём? Что ты мне можешь сказать?
-Ты знаешь… виноват я… - Опустил голову пришедший.
Перхуну редко приходилось просить прощения, но сейчас он вынужден был пойти на этот шаг, понимая что Лёнька не отступится, не даст жить спокойно, принципиально не даст.
«Потом с ним разберусь» – Решил он. – «Когда всё успокоится».
-Виноват говоришь. – Горькой улыбкой усмехнулся Лёнька. – А ну, по-шли со мной.
-Куда? – Гость нерешительно сделал шаг вперёд и огляделся по сторонам.
-Иди, не бойся. Нет Дружка. – Поняв его боязнь, сказал хозяин.
Перхун, продолжая оглядываться, направился следом.
Лёнька подвёл его к неподвижному псу и проговорил:
-Видишь, что ты наделал?
-Не понял? – Глядя на мёртвую собаку удивился Перхун. – Он что, из-за кота что ли?
-А ты, наверное, думал, что всё так просто? Думал, что они бездушные? Что не понимают ничего? Так? – Перхун молчал и Лёнька продолжил. – Видишь как ты ошибся? Не бездушные они, всё понимают. Это ты, хоть и человек, ничего понимать не хочешь. Ты хоть представляешь, что было бы с тобой, если бы я хоть раз выпустил Дружка на улицу?
-Представляю. – Кивнул гость, но в глазах его промелькнуло что-то насмешливое. Всего мгновение, но Лёнька уловил его, уловил этот миг и понял, что нельзя верить этому человеку, да и человек ли он вообще.
-Уходи отсюда. – Сказал он. – И мой тебе совет – уезжай. Не место тебе в нашем селе.
-Чего – о? – Вытянул шею Перхун, словно ослышался.
-Что слышал.
-Ну уж нет! Не бывать этому!
-Как знаешь. Но я тебя предупредил. А теперь уходи. Не следует тебе видеть, как хоронят друзей.
-Слушай, Лёнь, может договоримся?
-О чём?
-Ну заплачу я тебе за них что ли. Сотня тебя устроит?
От такого предложения Лёньку покоробило:
-Что? Сотня? А ты сына или жену продашь за сотню? А? Наверное продашь.
Перхун злобно посмотрел на него и сквозь зубы процедил:
-Ты эти вещи не сравнивай, понял?! Иначе я тебя рядом с ними положу.
-А я не сравниваю. Я говорю о том, что вижу. Кого тебе ещё продавать? Друзей у тебя нет, не нажил, врагов полно, вот только их и останется, когда приспичит. Хотя за сотню, наверное, не продашь, а вот за большую сумму вполне возможно. Душа у тебя мелкая, деньгами всё меряешь. Так вот, ни сотня, ни тысяча меня не устроят, не тот случай. А теперь уходи.
Перхун с ненавистью в глазах сжал кулаки.
-И не надо на меня кулаки сжимать. – Заметил его движение Лёнька. – Много я таких видел сжимальщиков, как бы потом не пришлось опять сюда приходить просить прощения, но тогда я тебя уже посажу.
-Ну хочешь я куплю тебе кота и собаку, самых дорогих, породистых. – Пошёл на попятную гость.
-Опять торгуешься? Я же сказал: «Не тот случай», не выйдет, ничего я от тебя не возьму. Уходи говорю. По-хорошему уходи…
-Ну это мы ещё посмотрим, кто отсюда уедет. – Злобно зарычал Перхун. – Ты здесь не хозяин. Просто я ещё за тебя не брался, по-хорошему хотел дело уладить. Пожалеешь, что не согласился.




К обеду следующего дня появился участковый – капитан Марков.
-Здравствуйте. – Поприветствовал он хозяев дома и, обращаясь к Лёньке, довёл до сведения. – Гражданин Васильев, на вас, от гражданина Коровина В.С., поступило заявление, что будто бы вы не даёте ему возможности выезжать на личном автомобиле из гаража, прокалываете колёса, повреждаете замки с целью помешать. – Дочитав заявление поднял глаза и уже неофициально спросил. – Что случилось, Лёнь? Чего вы не поделили?
С капитаном Марковым у Лёньки были хорошие отношения. Он не был скандалистом, не судим, обычный, простой работяга. Участковый уважал таких и никогда не тревожил без надобности. Более того Маркову нравился этот мужик, потому что многое умел, многое знал.
А Лёнька действительно умел много. Зимой, когда делать вечерами было нечего, занимался резьбой по дереву, вырезая различные, причудливые фигурки людей и зверей. Как-то, задавшись целью, натащил отовсюду, даже со свалки, кучу старых запчастей и собрал для домашних нужд причудливый, нестандартный тракторишко. На нём он нередко помогал соседям в полевых работах, когда в округе другая техника была занята. Умел играть на баяне и гармошке, и на любой свадьбе или празднике был незаменим. В ближайшей округе ему не было равных в игре в шахматы и шашки. Но больше всего капитану нравилось, и удивляло, то, что Лёнька выдрессировал кота и собаку. Не в каждом цирке можно было увидеть подобные номера.
На работе Васильева тоже знали, как хорошего работника, выполняющего любую работу на совесть.
-А вы что, не слышали? – Спросил он участкового, выслушав до конца.
-Да нет, ничего. А что? Чем-то насолил?
-Хуже. – Вздохнул Лёнька. – Джигита он моего задавил.
Он ожидал в ближайшее время появления милиции и теперь прикидывал на чью сторону может встать участковый. Очень уж далеко зашла склока.
 -Как Джигита? – Не поверил капитан. – Может случайно.
-Если бы. Нарочно задавил. Догнал у забора и переехал... –И Лёнька подробно рассказал о случившемся
-Ты это сам видел?
-Бабка Марья видела. Она сразу же ко мне прибежала и рассказала. Да вы сами можете убедиться, что нарочно. Он даже забор сшиб, чтоб догнать. Пойдёмте покажу. Я его ещё не делал, только щитом закрыл, чтоб Дружок не выскочил.
-Так, так. – Проговорил участковый, внимательно осмотрев проломленные доски. – С чего это вдруг он стал котов давить? Делать что ли нечего?
-Пьяный был.
-Пьяный?! Так это меняет дело! Позови-ка его сюда.
-Нет, не пойду. Не хочу.
-Понимаю. Да, кстати, а где Дружок? Что-то я его не вижу.
Капитан давно уже привык к тому, что рядом с Лёнькой постоянно находится собака и сразу же заметил её отсутствие.
-Умер Дружок. Прямо на могилке Джигита и умер… Не пережил.
-Да ты что?! – Участковый потрясённо вытер лоб. – Да – а, такое бы и я не простил. Ну-ка, пошли к Коровину.
-К Перхуну что-ль?
-Ага. – Капитан улыбнулся. – Кличку какую-то странную дали. В честь чего?
-Дак брехун.
-А-а-а, понятно. – Рассмеялся участковый и направился в сторону дома истца.
Перхун встретил возле забора с тревожно ожидающим видом.
 -Так-с, гражданин Коровин. – Обратился к нему капитан тоном не предвещавшим ничего хорошего. – Как вы обрисуете мне ситуацию. Я тут кое-что выяснил и хочу узнать всё до конца.
Перхун глянул на Лёньку, понял, что тот ничего не утаил и, с кислой миной на лице, проговорил:
-Ну задавил кота, так что ж, казнить меня теперь?
-А зачем вы задавили кота?
-Случайно.
-Как вы объясните сбитый при этом забор? Тоже случайно?
Перхун насторожённо посмотрел в сторону молчавшего Лёньки и сказал:
-Поставлю я ему забор, делов то там…
-Хорошо, один вопрос решили. – Произнёс участковый и что-то пометил на листе бумаги. Потом поднял голову. – Вот тут до меня дошли слухи, что вы угрожали Васильеву, обещали и собаку задавить или пристрелить. Это как понимать?
  -Пьяный был, сдуру. Ну каюсь, не повторится больше.
-Ага, понятно. Тут вот ещё есть свидетели, что вы ездите за рулём вашего автомобиля в нетрезвом виде, это как понимать? Может мне стоит походатайствовать, чтоб вас лишили водительских прав на пару лет? А то вы, как вы говорите «сдуру», начнёте и людей давить?
-Он что ли сказал? – Кивнул Перхун в сторону продолжавшего молчать Лёньки. – Врёт, за кота мне мстит.
-Ой ли. Я тут поспрашивал людей и это утверждает не один он.
-Врут. – Упёрся Перхун.
-Все врать не могут, гражданин Коровин. Для этого надо очень сильно насолить людям. В общем так, заявление я ваше принимаю…, к сведению, но лучше бы вам договориться с потерпевшим по доброму, не доводить дело до суда. Решение суда может быть далеко не в вашу пользу. Мне кажется, что так оно и будет.
-Дак он не хочет договариваться.
-Значит вы не так договариваетесь.
-А как надо?
-А вот этого я, милый мой, не знаю. Надо понимать в жизни, что можно, а что нельзя. И не надо оскорблять человека, если виноват. Порой необходимо вспомнить хорошую, русскую поговорку: «Не плюй в колодец, пригодится». Старики наши не дураки были, знали о чём речь ведут. Честно вам скажу, я бы, будь я на месте Васильева, ещё круче бы отомстил. И мой вам совет, не пишите больше никуда, не помогут.
-А что мне делать? – Опустил голову Перхун. – На работе со мной никто разговаривать не хочет. Завгар вчера предложил уходить… по собственному. Огород никто не едет вспахать, ни за деньги, ни за магарыч. Бабки в след плюют. Что?
Участковый сочувственно посмотрел на него и ответил:
-Прежде всего надо быть человеком, надо уважать других, не ставить себя выше. Видимо вы действительно насолили людям, если они так с вами по-ступают. Хорошенько подумайте и решение придёт. Желаю удачи.
Капитан сложил бумаги в папку, попрощался и ушёл. Лёнька, так и не проронив ни слова, так же поспешил домой, всей спиной ощущая тоскливый взгляд противника.



Прошла неделя и возле дома Лёньки появились двое. Один был Перхун, второго он видел впервые.
-Лёнь. – Жалобно протянул недруг, когда хозяин вышел навстречу. – Продаю я машину.
-Ну и продавай. Я тебе что?
-Так ведь выехать надо.
-Выезжай. Мне какое дело.
В разговор вмешался неизвестный:
-Леонид! Правильно я вас назвал? – Увидев утвердительный кивок заговорил дальше. – Я покупаю эту машину и мне надо её забрать. Лично я вам ничего плохого не сделал и меня не интересуют ваши дела, так что прошу вас, дайте возможность уехать. Если вам надо за это заплатить, то назовите сумму…
Лёнька улыбнулся: «Вот он – Перхун. Заносчивый, наглый, надменный. Вот он стоит с униженным видом и просит, заискивающе заглядывая в глаза. Вот только понял ли он что-нибудь, извлёк ли урок?… Не верится что-то. На-верняка в очередной раз выворачивается и хочет, чтобы пожалели. Поздно, опоздал ты, Перхун. Люди тебе не простят, не пожалеют».
-Не надо мне ваших денег. – Глянул он на покупателя. – Пойдёмте.
Через час с небольшим машина скрылась за околицей. Перхун уехал вместе с покупателем и появился только через несколько дней.
Ещё через некоторое время в село приехал чужой « Камаз»
Семья Коровиных погрузила в него пожитки и уехала навсегда, оставив о себе недобрую память.
Их отъезд проводили тяжёлым молчанием.
Жена Перхуна садилась в машину со слезами. Ей сочувствовали, понимали горе, но никто не хотел понимать мужа, никто не пожелал ему удачи на новом месте.



Ровно через год дети Васильевых, с весёлым смехом, катали велосипед, на багажнике которого жалобно мяукал маленький, пушистый котёнок. Лопоухий щенок кавказской породы бегал вокруг и гавкал на веселящихся ребятишек.
-Опять над котом измываешься. – Ворчала на Лёньку старуха-соседка, глядя на происходящее. – Совсем замучил беднягу.
Лёнька улыбался её ворчанию, поглядывая на веселящихся ребятишек, и думал:
«Нет, не те это Джигит и Дружок, не те. Будет ли у них та дружба, какая была у прежних? Дай-то бог»…

                2 мая 2001 года.