Родине нужны герои

 
РОДИНЕ НУЖНЫ ГЕРОИ

– Гражданка Трагова? Это из военкомата.
– А в чём дело? – затаила дыхание Ольга, беспокоясь за сына.
– На основании закона о воинской обязанности вы зачислены в списки отправляемых в Чечню…
Ольга, как была с трубкой в руке, сползла по стенке.
– Это ошибка.
Голос стал суше.
– Никак нет. Вы патологоанатом, а в Моздоке ваши коллеги не справляются.
– Но я потеряла квалификацию.
– А там большого ума не требуется.
Ольга промолчала.
– Да вы не бойтесь, – сменил тон военный, – в зону боевых действий не поедете, а в Моздоке тихо.
И повесил трубку.
– Жену успокаивай, – захлебнулась Ольга, слушая гудки.
Ольге сорок. У неё пьющий муж, который, случается, её бьёт, и переросток сын, прочно застрявший в выпускном классе. Угрюмо косясь на мать, он проводит дни, слоняясь с плеером в ушах, таскает из карманов мелочь и, чуть что, задирается, как заусенец.
«Лишь бы не наркотики», – крестится Ольга.
Её мысли уже много лет раздваиваются между счетами за квартиру и готовкой обедов, её семейная жизнь начинается с порога, где на неё, точно ущербный месяц, смотрит сын, лает собака и попрекает муж. «Дармоеды! – грозит он кулаком. – Сидят на моей шее». Однако денег не дает, запирая их в фаянсовую свинью.
Ольга часто думает о разводе, но квартирка маленькая – не разменять.
Училась она давно, как и большинство, не зная толком зачем, а, проработав с год по специальности, не выдержала. Морги ломились от огнестрелов, коренастые, коротко стриженые ребята привозили окоченевшие трупы и за полсотни долларов требовали протокол вскрытия. За столом дрожали руки, страх лез под воротник, а кругом – грязь, зимой – холод, летом – мухи, и вечно пьяные санитары, липнущие, как тени, в свете ультрафиолетовых ламп.
И Ольга устроилась библиотекарем. Думала на месяц-другой, а задержалась на одиннадцать лет. Работа ей нравится, только вот коллектив женский, и, когда она приходит в тёмных очках, прикрывая оплывший синяк, у неё хихикают за спиной.
Весь вечер Ольга просидела зарёванная, уткнувшись в стену, а, когда пришёл муж, выложила всё.
«Надо служить! – злорадно отрезал он, закрываясь в своей комнате. – Родине нужны герои».
Схватив за поводок собаку, Ольга выскочила на улицу.
Родители у неё умерли, а родственники навещали в год по обещанию. «Некому заступиться за сироту», – криво усмехалась она. И часто вспоминала, как в детстве её отправляли на дачу, где сквозь дыру в заборе она видела, как сосед режет кур. Безголовые, те бегали по двору, стуча крыльями о землю, пачкали кровью белоснежные перья. А другие, кудахча, ловко отскакивали в сторону, продолжая клевать зерно.
Ольга курила на лавочке, подставляя щёки осеннему ветру. Топча сочившуюся грязь, из церкви возвращалась соседка, которая со вздохом кивнула. К тому, что на свете все судьи, Ольга привыкла, но тут ей сделалось стыдно.
«Надо звонить Жоре», – несколько раз повторила она, кусая губы.
Георгий Лукьянов, бывший сокурсник, держал частную клинику. Когда-то он ухаживал за Ольгой, дарил после лекций цветы, а к четвёртому курсу, бледнея, сделал предложение. Но Ольга отказала. Гремя на кухне посудой, она теперь часто вспоминает тот день, и ей кажется, что её нарочно подтолкнули, заставив оставшуюся жизнь кусать локти.
«Приезжай, обкашляем», – хрипло отозвался Жора.
Всю ночь Ольга беспокойно ворочалась, накрываясь с головой одеялом, видела во сне Чечню, и её дразнил голос офицера из военкомата: «Она там, она там – патологоанатом!»
А утром, схватив сумочку, полетела к приятелю. В подъезде у Жоры были видеокамеры, и Ольга, чувствуя на спине их взгляд, дважды ошиблась, набирая домофон.
– А ты не изменилась, – щурился спросонья Жора.
Ольга это и сама знала. В юности она занималась спортом, и этим продлила бабий век. Но ей было всё равно приятно, и, утопая в кресле, она без страха рассказала про звонок.
– Да уж, весёлого мало, – вдруг протянул Жора. – Воякам только попадись.
У Ольги ёкнуло сердце. Кресло стало вдруг раскалённой сковородкой.
– Что же делать? – вытянулась она, как струна.
– Деньги есть?
Ольга густо покраснела.
– Пл-о-хо, – опять протянул он, отворачиваясь к окну.
Хмурое небо липло к земле, накалываясь на голые деревья. Доносилась ругань, машины обливали грязью, и прохожие жались к домам.
Оправив юбку, Ольга поднялась и неверными шагами направилась к выходу.
Одних время укрывает одеялом – других выгоняет на мороз. «В зените жестокое солнце, и люди под ним – без тени сострадания!» – часто повторяет ей набожная соседка, спуская на нос очки. Она предлагает сходить в церковь, но Ольга она не верит в другую жизнь, ей и эта не по силам.
Как в спасательный круг, Ольга вцепилась в сумочку, но по дороге расплакалась.
– Пойми, Жорик, – уткнулась она ему в халат. – Оттуда здоровенные мужики возвращаются, будто с иглы слезают…
– А зачем мне понимать? – с философским равнодушием заметил Жора, глядя поверх неё на холёные ногти. – Мне туда не ехать.
Однако, хватив через край, похлопал по плечу:
– Ну-ну, Москва слезам не верит.
Они стояли посреди комнаты, а мимо плыло прошлое. Достав платок, Ольга стала промокать тушь. Пристально взглянув, Жора вдруг стиснул ей запястье и быстро зашептал:
– Послушай, а ведь у меня тоже камень на шее. Сын-инвалид, в коляске, ровесник твоему… – У него дрогнул голос. – Соками налился, а с этим делом ничего не получается: и врачей приводил, и шлюх…
Поражённая, Ольга отстранилась.
– Да я, собственно, не настаиваю, – деланно зевнул Жора. – Просто друзьям помогать надо. Один только раз.
Он прошёлся по комнате, закурил.
– А ты думаешь, мне легко? – кивнул он на запертую дверь. – Мать в европах, а я с ним, как папа карла, – он глубоко затянулся, задравшийся рукав обнажил татуировку. – Короче, решайся: ты – мне, я – тебе.
И Ольга поняла, что Жорик мстит за отвергнутую любовь.
Она опять вспомнила окровавленную курицу и, ничего не говоря, отправилась в ванную, доставая на ходу губную помаду.
На другой день в женской консультации при Жориной клинике она получила справку, которую отнесла в военкомат.
А через три месяца раздался звонок.
«Вы нам справочку приносили о беременности, – напомнили из военкомата. – Так вот через недельку занесите подтверждение. А то у нас очередной набор».
«Жён отправляйте!» – огрызнулась про себя Ольга.
За стенкой орал пьяный муж. Из-за их ссор сын вторые сутки не ночевал дома. Ольга вспомнила Жорика, его калеку-сына. Её затошнило, и, обхватив горло пальцами, она впервые подумала: «Надо ехать в Чечню».