Дождь

Дождь.

Мне было пять лет, когда отец нас бросил. Мама перестала обращать на меня внимание, у неё появился друг. Тогда я почуствовал себя ничтожеством. Я не знал, почему так получилось, но мне было очень одиноко. Я представил себя маленькой фигуркой, полой изнутри. Всё, что могло во мне сформироваться, превратилось в обломки, в прах. Мне тогда казалось, что я ненавижу всех. Я знал, что мне не хватит сил простить своих родителей. Да и откуда я мог ждать поддержки и помощи? Мир от меня отвернулся, и я отвернулся от него. Я не верил в чудеса. Хотел лишь одного – отомстить. Тогда я обнажил всю свою злобу и обиду, и они рвали меня на части. Моя ничтожная душонка могла вместить в себя лишь ненависть. Ненависть не только к родителям, которые так поступили со мной, но и ко всем моим друзьям. Да и вряд ли их можно было назвать друзьями. Я им верил, а в самый ответственный момент они меня бросили. Я перестал доверять людям и даже себе. Я жалел и любил себя, но в то же время ненавидел, потому что не понимал, почему такая гадость случилась со мной.
Учился я плохо, так как мои проблемы мешали мне думать. Я рано начал курить, связался с уличными мерзавцами, а потом убежал из дома. Правда, меня нашли и вернули маме, хотя она не обрадовалась. Я не сказал ей, почему так поступил – она бы не поняла. Я вовсе не хотел доказать, что стал взрослым и самостоятельным. Нет. Я хотел убежать от одиночества и тьмы. Но оказалось, что я пытался убежать от собственной тени.
Да, моя жизнь была чёрной лентой. Мама била меня, потому что я ничего ей не говорил. А я терпел. Но однажды мои нервы не выдержали. Я сидел в своей комнате и ревел. Меня трясло, как в лихорадке. Я судорожно рвал на куски мои фотографии и повторял одно и то же слово: «Мама…мама…». Её любви мне не хватало. И я понял наконец, что никогда не получу эту любовь, и от бессилия ожесточил своё сердце. Я хотел вернуться в прошлое, надеясь хоть что-то изменить, но ужасная реальность схватила меня за горло и задушила. Я опустил руки и перестал сопротивляться. Мне просто стало всё безразлично.
Я вырос. Но только внешне. Внутри я остался дикарём. Даже подумать страшно, скольким людям я испортил жизнь. Просто я не умел с ними общаться. Не умел благодарить, любить, сочуствовать…Сколько страданий я принёс своей жене и сыну! И как они меня терпели? Но однажды Джоанна ушла, забрав с собой Мэтью и оставив меня наедине со своей злобой. Ведь я, как всегда, винил во всём её…
Но всего один день изменил меня и мою жизнь. Вечером после ссоры с семьёй я совсем случайно вышел на улицу и побрёл по мокрой от дождя дороге. Не помню, как долго я ходил, но, устав, присел на ступень перед невысоким домом, который раньше не замечал. Уронил голову на колени и замер в тишине, вдруг наступившей для меня. Мимо проходили люди и проезжали сотни машин, но никто не обращал на меня внимание. А я не видел и не слышал их. Всё отодвинулось на задний план, и я бы потерял сознание от перенапряжения, если бы в тот момент не услышал детский голос откуда-то сверху:
– Вам плохо?
Мокрое окно было приоткрыто, и из него высунулась голова мальчика лет десяти. Из-под козырька бейсболки на меня смотрели серьёзные зелёные глаза. Я с минуту думал, что ответить, так как был в недоумении – какое ему до меня дело? Но ребёнок так внимательно вглядывался в моё озадаченное лицо, что я не мог молчать дальше, и поэтому весьма грубо спросил:
– А тебе-то что?
– Так ведь дождь идёт! – в голосе мальчика явно слышался укор, – Хотите заболеть?
Я вздохнул и опустил голову.
– Хочу.
– Почему?
Этот вопрос поставил меня в неловкое положение. Что ему сказать? Я открыл было рот, но ответить никак не смог.
– Знаете что, – произнёс мальчик, – идите-ка ко мне. Хоть согреетесь немного. Вас как зовут?
– Питер, – мрачно отозвался я.
– А меня Тимми.
Я хотел отказаться, но его лицо исчезло. Через пару минут дверь отворилась, и мой маленький приятель предстал передо мной в синем свитере и стареньких потёртых джинсах – такой добродушный, в тёплых лучах уютного света, золотистой дорожкой падавшего на крыльцо. Я хмуро поднялся, не глядя на него и вошёл в дом.
Внутри всё было очень просто. Вытирая руки о полотенце, вышла, как я понял, мама Тимми. Она протянула мне руку так спокойно, будто мы были знакомы много лет.
– Я Саманта. А Вы Питер, верно? Проходите. Хотите чаю?
Никто ещё не разговаривал со мной так вежливо и даже ласково. Я смущённо кивнул, а она улыбнулась мне – и что-то сжало мне сердце.
– Спасибо, – еле выдавил из себя я.
Тимми взял меня за руку и повёл в гостинную.
– Будем друзьями, – сказал он, усаживая меня, мокрого, в кресло. Я снял куртку, и он тут же куда-то унёс её. Вернулся, светло улыбаясь.
– Пусть высохнет.
Я смотрел на него, открыв рот. Тимми повернулся ко мне спиной и с еле слышным вздохом снял бейсболку – и я вздрогнул. Я увидел синеющий бритый затылок, который смотрелся неестественно в сочетании с тёплым свитером и джинсами. А малыш даже не заметил моего смятения. Он сел у окна и улыбнулся.
– Ты любишь звёзды?
Я очнулся от своих раздумий и хмуро посмотрел в окно.
– Никогда их не замечал.
– Жаль.
– Почему?
– Они красивые. И загадочные. Я люблю их. И дождь тоже люблю.
– Любишь? Но почему? Что хорошего в этой мокроте и холоде?
Тимми прикрыл глаза.
– Потому что я умираю.
Его слова повисли в тишине комнаты, прерываемой шумом дождя, который я ненавидел всего пару мгновений назад.
– Кто тебе это сказал?
Тимми прикрыл глаза.
– Я знаю это. Доктор говорит, что я буду жить – но я видел, как плакала моя мама. Кажется, у меня опухоль мозга.
– А разве…Операцию нельзя сделать?
Он грустно улыбнулся и покачал головой.
– Поэтому я хочу запомнить эти звёзды, этот дождь и всё-всё, что мне так дорого.
Мне стало горько. Впервые за многие годы. Что-то сдавливало мне горло. Я чувствовал себя ничтожеством и эгоистом. Я не знал, почему. Наверное, что-то открылось мне. То, чего я не замечал раньше.
– Я наверное…пойду. Спасибо, Тимми.
– За что? – удивился он.
– Не знаю…За то, что ты есть. Можно я…буду навещать тебя?
Мальчик весело улыбнулся.
– Конечно!
Я собрался уходить. Саманта пыталась уговорить меня выпить чашку чая, но я вежливо отказался и побрёл домой.


Я долго думал о Тимми и его матери. Наверное, нужно иметь много мужества, чтобы принять эту неизбежность. Я сравнил Саманту, маленькую, хрупкую женщину с собой – и мне стало стыдно. Почему жизнь сломила меня, а её – нет?
Я вспомнил Тимми и никак не мог понять, почему знакомство с ним так изменило меня. Я хотел вернуть все эти ушедшие годы, которые я провёл во мраке, ползая, как слепой. Хотел начать заново, хотел вернуть тех, кто отвернулся от меня. Но мне стало страшно. Я не мог этого сделать. Не мог повернуть время назад, не мог изменить прошлого.
Все эти мысли давили мою голову, пока я шёл домой по мокрой улице.
В тёмной тихой квартире, где ещё совсем недавно слышались голоса моей жены и сына, я почувствовал себя одиноким. Всё показалось мне пустым и безнадёжным.
Я сел на кровать и задумался над смыслом своей жизни. Откинулся на подушку, и слёзы неуверенно поползли по моим щекам, обжигая их. Я горел, я мучался, вспоминая всё, что произошло со мной. И я понял, что должен стать таким, как Тимми, должен смотреть на жизнь его глазами…
Я повернулся на бок и уснул.


Утро встретило меня своей свежестью, когда я открыл глаза и посмотрел на окно. Голова болела, но я решил, что этот день станет началом чего-то нового.
После работы я отправился к моему маленькому другу – он, верно, ждал, что я приду.
Я оказался прав. Завидев меня из окна, мальчик помахал мне рукой. Он поливал цветок, выставленный на подоконник, и это занятие было явно ему по душе.
– Привет, Питер.
– Привет, Тимми. Как дела?
– Отлично.
– Не хочешь прогуляться? Сегодня ведь нет дождя.
– Конечно! Подожди меня здесь, я пойду маме скажу.
Когда он вышел, мы отправились с ним в парк – Тимми сказал, что очень любит там гулять. Я же опять промолчал – не помню даже, когда я был в парке в последний раз.
Настроение Тимми приободрило меня. Он весело рассказывал мне о своём детстве, а я слушал его с упоением, пытаясь запомнить его голос.
По дороге мы купили хлеба для птиц. Многие дети в парке кормили голубей, и я впервые почувствовал, как это здорово.
Тимми сказал, что часто кормит этих голубей. И они садились ему на плечи, такие белые, тёплые, ласково воркуя, а он кормил их хлебом. Я смотрел, как Тимми смеётся, глядя на голубей, как гладит их перья.
– Они очень добрые, – сказал мальчик, – я их очень люблю. А ты?
– Не знаю. Они впервые клюют хлеб из моих рук.
– Ты раньше не кормил их?
– Нет.
– А я всегда их здесь навещаю. И я знаю, что они рады мне. Не только потому, что я кормлю их.
– Я знаю, – тихо произнёс я.
Тимми сел рядом со мной на скамью.
– Скажи мне, Питер, почему ты такой грустный?
Я посмотрел ему в глаза.
– Потому что я сделал много ошибок в своей жизни. И не знаю, как их теперь исправить. Моя семья ушла от меня. И…в этом моя вина.
– А мой папа говорил, что на ошибках мы учимся.
– Твой папа? А где он сейчас?
– Он умер два года назад.
– Прости, Тимми, я не знал.
– Ничего. Но я уверен, что папа теперь с Богом. И он рад, когда смотрит на меня…Питер, а ты веришь в Бога?
Он спросил серьёзно.
– Нет. Зачем в Него верить?
– Странный вопрос. Ведь Он живой.
– Ты что, смеёшься? Я сто раз приходил в церковь и слушал проповеди, но я никогда не ощущал поддержки твоего Бога.
– Моего Бога? – Тимми широко раскрыл глаза, – Зачем ты так говоришь? Он и твой тоже. Неужели ты не знаешь, что Он всех нас любит?
Я разозлился, сам не зная, почему.
– Его нет! Где Он был, когда я нуждался в Его помощи? Где? Вот ты не знаешь, так не говори.
Тимми отвернулся. Я понял, что сказал глупость и встал на колени, взяв его дрожащие руки в свои.
– Ладно, Тим, ты прав. Прости, я не хотел. Просто…Моя жизнь не сложилась, и я сказал так от безысходности. И от отчаяния.
Мальчик посмотрел на меня. В его глазах блеснули слёзы.
– Ты просто не хотел верить, что Он слышит и любит тебя. А я верил. И верю теперь. Как мой папа…Только эта вера помогает мне не сдаваться. Я знаю, что умру очень скоро. И моя мама знает. Когда я понял это, мне было очень тяжело. Но я ведь ещё живу. Для меня дорог каждый момент, потому что Бог даёт его. Неужели ты скажешь, что Он не любит меня?
– Но Тимми, почему тогда Он допустил такое?
– Но ведь так нужно. Я не боюсь смерти, Питер. Ведь мы все умираем. Важно только то, какими мы умираем.
Я прижался щекой к его рукам.
– Почему я не могу так же верить, как ты?
– Потому что ты не хочешь. Ты когда-нибудь радовался новому утру? Или солнечному свету? Или дождю? Или ты привык видеть во всём только плохое? Поверь мне, я тоже перестал радоваться, когда узнал о своей болезни. Но на следующее утро я пришёл сюда, в этот парк, и голуби сели на мои руки. И я понял, что буду жить. Даже совсем немного, столько, сколько мне осталось. Но я буду жить.
Я посмотрел на Тимми и увидел, как уголки его рта медленно поползли вверх, хотя слёзы ещё блестели на его ресницах.
– Научись благодарить Бога за всё, Питер. Попытайся понять, о чём говорят в церкви, о чём поют дети в хоре.
– Я…попытаюсь.
Неужели всё так просто и одновременно сложно? Почему десятилетний мальчик понимал то, о чём я размышлял всю свою сознательную жизнь? Да и размышлял ли? Я просто отвернулся от своих проблем, отвернулся от себя. И теперь, когда я стоял на коленях перед этим ребёнком, я понял, что душа моя обнажилась, открыв скудный внутренний мир. И она оказалась серым жалким куском глины, над которым я не работал. Но когда я посмотрел на Тимми, я поблагодарил Бога за то, что Он подарил мне эту великую драгоценность – ребёнка, которого я держал за руки, пытаясь запомнить каждую чёрточку его лица и его улыбку.

И я стал учиться жить. Попытался радоваться каждому новому дню, полюбил дождь. Вместе с Тимми я начал приносить хлеб голубям, и скоро они тоже меня полюбили. Я стал меняться. Я открыл для себя удивительную книгу, которую считал раньше ненужной и старомодной. Я читал её Тимми и открывал для себя новое, что помогало мне идти дальше. И мне стало казаться, что внутри исчезла та пустота, я избавился от обломков прошлого, стал строить свой мир из прочного материала.
Я навещал Тимми каждый день. И он всегда встречал меня с улыбкой. Я смотрел, как Саманта нежно гладит его по голове, на которой начали расти тёмные волосы – и мне казалось, что Тимми самый красивый ребёнок в мире.
По вечерам мы втроём ходили на прогулки, и я хотел быть с ними как можно дольше. Иногда я даже забывал о болезни Тимми, потому что не хотел думать о ней.


– Я бы хотел, чтобы у тебя всё было хорошо, – сказал Тимми, когда мы возвращались из парка.
– Я тоже, – вздохнул я и посмотрел на небо. На нём блестели звезды, которые я так полюбил после знакомства с мальчиком.
– Я уверен, что так и будет,– улыбнулся он, – Ты придёшь ко мне завтра?
– Постараюсь…Ну конечно, приду. Вечером.
Тимми обнял меня, а я погладил его по голове.
– Я буду ждать.
Саманта улыбнулась мне, и когда дверь их дома закрылась, я ещё раз посмотрел на окно комнаты Тимми и медленно пошёл домой.



За окном лил дождь.
А вспомнил тот вечер, когда впервые увидел Тимми. Мне казалось, что с тех прошёл всего один день. Но всё изменилось, изменился и я сам. Изменилась моя жизнь, но в ней кого-то не хватало. О своей семье я часто думал, когда вспоминал моего маленького друга. Но почему-то не находил в себе сил попросить прощения у Джоанны. А ведь мне так не хватало её и сына. Казалось, я всё бы отдал, лишь бы они вновь были со мной.
Я вматривался в серую от дождя даль. На моей кровати покоилась дочитанная вчера Библия. Мои размышления прервал телефонный звонок, которого я почему-то испугался. Я обернулся и нехотя взял трубку.
Звонила Саманта.
– Здравствуй, Питер. Как ты?
– Привет, Сэми. Я тут думал…Хотел прийти к вам.
Она молчала.
– Сэм? Что случилось?
– Тимми хотел бы попрощаться с тобой…
Я сел на стул и даже не сразу понял, о чём она говорила. Саманта сказала, что недавно ребёнка отвезли в больницу, откуда она и звонила. Но я смотрел на спинку стула и не мог поверить, что это случилось.
Я сразу же поехал. Странные мысли роились в моей голове, но я хотел избавиться от них и думать только о Тимми, о том, чему он научил меня.
Саманта встретила меня, и я лишь посмотрел в её глаза. Она улыбнулась мне, так же светло, как Тимми. А я не знал, что сказать…
Тимми лежал на больничной койке. Я присел рядом и погладил его руку.
– Привет, Тимми. Прости, что не успел попрощаться с тобой…
Слёзы сдавили мне горло. Я посмотрел на его закрытые глаза и понял, что никогда больше не услышу его голоса, не увижу, как он кормит голубей…
– Я хотел, чтобы ты был жив сегодня. Но получилось иначе. И всё же я верю, что ты слышишь меня. И я хочу, чтобы ты знал, что я очень сильно тебя люблю. Я всегда буду помнить тебя. Я буду хранить в себе Бога и тот свет, что ты подарил мне. Спасибо тебе за всё…
Я поцеловал ребёнка в лоб и вышел. Саманта стояла у двери, я обнял её, почувствовав, как плечи её вздрагивают от беззвучных рыданий.


Я ехал в метро. Мимо проносились станции, люди… Я знал, что теперь никогда не буду вспоминать о своём прошлом, оно умерло для меня. Теперь есть только настоящее и будущее.
Когда Джоанна открыла мне дверь, я посмотрел в её удивлённые глаза и тихо сказал:
– Здравствуй, Джо.
– Питер? – её голос дрогнул, и она разрешила мне войти.
Из-за неё робко выглядывал Мэтью.
– Зачем ты пришёл?
– Я люблю тебя, Джоанна.
– Нет, не любишь, ты никогда не говорил мне этого.
– Джоанна, поверь мне сейчас. Я был не прав. Но я очень тебя люблю. Прости меня за всё.
Она опустила голову и закрыла лицо руками. Я обнял её, и Джоанна прижалась щекой к моему плечу. Я взял на руки сына, и он долго смотрел на меня, неуверенно улыбаясь…


Теперь у меня снова появилась семья. И мы вместе навещали Саманту. Она совсем не изменилась. Только дом без Тимми опустел.
Как-то, через неделю после смерти мальчика, мы встретили её в парке. Сэм сидела на скамейке. У её ног клевали хлеб белые голуби. Увидев нас, она помахала рукой. Мы долго разговаривали, и, собираясь уходить, она достала что-то из сумки и протянула мне.
– Вот. Это от Тимми. Он написал это письмо в тот вечер, когда мы в последний раз вместе ходили в парк.
Я вздрогнул и открыл письмо. Увидев первую строчку, я улыбнулся…
« Дорогой Питер!
Мы попрощались с тобой, и я почему-то вспомнил тот вечер, когда впервые увидел тебя на ступенях. И вспомнил одну историю, которую рассказал мне папа.
Жил на свете один мотылёк. Каждую ночь он вылетал из своего цветка и устремлялся вместе со своими братьями и сёстрами к фонарю, светившему во мраке. Там мотылёк ощущал себя свободным от страха и тьмы. Но однажды он поссорился со своими братьями и сёстрами, и они улетели от него. И тогда одинокий мотылёк не мог найти дорогу к фонарю. Он звал их, но никто ему не ответил.
Помни, Питер, что свет есть там, где тебя любят. Не позволяй своим родным уходить от тебя. Но я верю, что ты никогда не будешь один, потому что Бог тебя любит. И я очень тебя люблю.
Я всегда буду с тобой.
Твой Тимми».