Март

               


Вы слышите?
Нет, вы не слышите?! Й-й-а-а-а-а-а-а-а-а... Крик, настоящий, из глотки. Может, слухает там кто, в этом чертовом небе.
Пью жадно воздух парной мартовский, врезается в нос запах, запашище навозное, почек, оживших дворовых зверей.Людей, которых я не люблю, но которые от этого никуда не деваются, живут тоже, ходят, пьют со мной один воздух. Эта весенняя распутица, блевотина мартовская, родная какая-то она. Своя она, мать ее, своя! Ы-ы-ы-ммммммм....
Ловите меня в свои грязные руки, держите. Любите - весна. Весной всем требутся кого-то, - да можно, можно, конечно можно!
 
Вот я его увидела.

 Стоит он на прежнем месте, как дерево, которое помнишь с детства, что оно стоит там и здоровается с тобой утром, даже если с утра все кричат матом, соловьиным.
Он стоит - простой и смущенный. Лижет, облизывает, старается, губу, покусанную серую, некрасивую свою губу.И исподтишка ноздрями отхлебывает по-немножку воздуху, сладкого мартовского. Сладкий....- тянет он мысль - как ее висок на кончике языка, и узкие розовые полосочки кожи близко у глаз. Какие у нее лопатки? Острые лопатки, сгорбленные лопатки, прозрачные... Конечно, конечно, можно! Да!
Он думал, мысли спугнулись, вдруг пройдет мимо. Он вздрогнул.
" Я зверь? Я буду настойчиво держать ее за запястья, упрашивать что-то, шевелить искусанными губами? Я буду потеть от этого мартовского солнца и глупеть, когда иду рядом - потому что можно, и мне, и ей? Я?..
Я буду", - и он успокоился.

 Я смотрела на него, смотрела на радостные тушки грачей, бранящихся своей птичьей бранью, клюющих из ниоткуда что-то приятное и сытное. Я шла к нему. Шла, не торопилась. Старалась не попасть в асфальтовые ямки с веселыми лучистыми трещинками. Каблуки наступали на ямки и глушили свой звонкий фальшивый цокот в обмякшей жижице из пыли и дождя. Губы легкомысленно играли в звук  -лу. Лу чувствуешь небом и мышцами, которые округляют рот для буквы -у. Я пила чай. Обожженное небо на кончике языка - и вдруг захотелось повернуть, никого не хотеть. Домой. Просто домой. Простите, мне плохо. Что я ему скажу при встрече?
"Здравствуй, меня сейчас вырвет." Зачем это лу? Птички, отвернитесь. Мои губы грязно ругаются. Слова, легкие и простые, сразу растворяются в запахе навоза, почек, оживших дворовых зверей, людей...Воздуху мне. Дайте...

Я вижу, как он кончиком языка рисует у меня на виске линию с двумя плавными изгибами. Лопатки холодеют, влажно на спине.
" Закрой форточку", - липкие пальцы отрываются от шеи. Слышно,что рама бьется об раму, и мелкая дрожь стекла. Чья-то собака осталась за форточкой. Пальцы возвращаются, и начинают ползти вниз. Они, не замедляясь, ползут. И над ухом горячий воздух, шершавый скрываемый звук. "Человек выдыхает ц-о-два, пары воды... Господи, что, что еще он выдыхает  - ц-о-два...?!!"
Сдавленный, отчаянный звук вырывается из горла. " Не-е-е-е-т!!" Я бегу, я не могу бежать. Отпустите меня. Зачем я падаю?
На земле. Больно в виске жжет. Я не встану. Воздух кругом мартовский, пахнет почками и чем-то пряным, свежими стружками. На плечах эти пальцы. Вцепились в плечи и больно тянут вверх. На виске прилипшая грязь из дождя и прошлогодней пыли. "Он меня ждал все-таки,"- и я поднимаюсь.
"Не отпущу ее, не буду",- думает он, и целует меня в закрытые глаза.
"Мы ведь можем просто дышать"- думаю я.
"Этого будет достаточно"-думает он.
"Оближи губы".
"Пойдем?"
И мы пошли. В март. Заливались бранью грачи.


  ***
Вы не слышите? Ну слышите крик из самой глотки?!..
Да, это было так год назад. В марте. Мы пили парной воздух и шли рядом. Да, весной всем можно. Мы знали. Мы любили.
А потом пришел другой и забрал меня. Я ушла, и все перестало быть. Ничего -  осталось.
Может быть, я плакала, когда узнала, но было уже поздно. Помню, что не хотела видеть тело. Тело я не видела.
Просто закрывала глаза и вспоминала, как он поднимает меня и целует.

Ннн-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-т!...