Зелёная женщина 1

                - Господи, Боже милосердный! Ничего себе драка. Кто же их так отделал? Живого места не осталось! Все кости раздроблены! Такое зверство вижу впервые. Тела выглядят так, словно их через камнедробилку пропустили! Сержант, а вы что на это скажете? Кто же их так мог жестоко изуродовать???
        Немолодой, чернокожий полицейский, неохотно повернул голову в сторону причитающего врача, прекратил жевать жвачку и усталым тоном сквозь зубы процедил:
                - Не знаю док. Когда мы их нашли, они уже были такими.
Ответив на вопрос, полицейский мысленно выругался в адрес врача, отвернулся и вновь меланхолично задвигал челюстями, продолжая равнодушно наблюдать. Маленький, вертлявый врач, похожий на китайца с лицом изъеденным оспинами и реденькой, козлиной бородкой, со своими причитаниями, начинал ему действовать на нервы и раздражать.
            Четверо санитаров, негромко переговариваясь, ловко кромсали одежду на пострадавших. Закончив, осторожно, по кускам вытащили её из-под обмякших тел и распихали только что бывшее модной одеждой, пропитанное кровью тряпьё, по полиэтиленовым мешкам. Один из санитаров, подволок мешки к полисмену и сложил на пол к его ногам. Машинальным движением, брезгливо вытер руку об комбинезон. В другой руке, он держал небольшую кювету, которую протянул представителю закона и виновато пожал плечами.
                - Вот сэр, только это. Больше при них ничего не было.
        Коп, нахмурившись, окинул взглядом содержимое. В кювете лежали деньги, недорогие, наручные часы с разбитым циферблатом и ключи от машины с затёртым брелком от сигнализации. Всё перепачкано кровью. Он осторожно взял ключи и повертел со всех сторон. Словно взвешивая, подкинул на руке.
                - Это тоже не мало. Вы хорошо их осмотрели?
                - Конечно сэр!
                - Протокол изъятия подпишите?
        Санитар, с опаской покосился на пистолет. Видимо, торчащая из кобуры рукоятка, добавила полицейскому в глазах санитара, дополнительных баллов, как лицу представляющему власть. Чуть поколебавшись, он согласился.
                - Конечно сэр. Если это необходимо, то подпишем.
                - Благодарю.
        Сержант быстренько пересчитал деньги из кюветы, достал бланк, заполнил и подозвал второго санитара.
                - Господа, вот: - пожалуйста, прочитайте и распишитесь. Здесь и здесь… Благодарю вас господа.
        Он сложил бумаги в планшет, щёлкнул авторучкой, поправил ремень с кобурой и подошёл к врачу.
                - Скажите док, у этих парней есть какие нибудь шансы выжить.
        Врач слегка приосанился, насупился, важно выпятил вперёд нижнюю губу, и слегка раскачиваясь с носка на пятку, долгим, оценивающим взглядом посмотрел на беспомощных пациентов, словно от того, как он посмотрел, зависело: - жить им или не жить. Шумно вздохнул и важным тоном, авторитетно заключил:
                - Знаете ли сэр, э-э-э, пока я боюсь что-либо прогнозировать, но думаю, э-э-э, что скорее всего да. Судя по тому, раз мальчики до сих пор живые и дышат, следовательно жизненно важные органы не задеты. В противном случае, ими занимался бы не я, а патологоанатом. Сейчас пропустим их через сканер, и всё станет понятнее. Хотя я и без снимков вижу, что у всех троих множественные переломы и как минимум, если я не ошибаюсь, конечно, сотрясение мозгов. У всех троих. Вот, видите эти гематомы на их лицах. Врач немного помолчал, пожевал губами, задумчиво потеребил свою козлиную растительность на подбородке и всё же решился высказать то, что его мучило с того момента, как он произвёл первичный осмотр трёх полутрупов: - Сэр, я честно говоря не знаю нужно ли мне это говорить именно вам, но как врач, я хочу сказать ещё вот что: - Те, кто их отделал, здорово повредил им половые органы. И не просто повредил, а размозжил вдребезги. Я даже себе не представляю, как это можно осуществить на деле. Во всяком случае, это произошло не в драке. Так расплющить ткани, можно только под стальным прессом или при помощи ещё чего-нибудь подобного. Обычному человеку, такое сделать не по силам.
                Поймав на себе недоверчивый взгляд полицейского, он продолжил: - В моей практике, это первый случай, а работаю я хирургом уже более двадцати лет, и уж поверьте, повидал в своей практике немало всякого. В любом случае, ваши коллеги получат официальное заключение. Я только хочу добавить к уже сказанному, что даже страшно представить, какую адскую боль они испытали. Если им эту вивисекцию делали не под наркозом, то я понимаю, почему они  все трое в глубоком обмороке. Это обычный, болевой шок. Скажем так… сильнейший.
        Высказав мнение, врач замолчал. Засунув руки в карманы халата, он, как и сержант, задумчиво наблюдал за уверенными действиями своих коллег. Вокруг троих, здоровенных, окровавленных чернокожих парней, безвольно лежащих на хирургических столах, со знанием дела суетилось множество людей в белых халатах. В ловких руках медиков, сверкала изогнутая сталь разнообразного инструмента. Неприятное, металлическое звяканье, дробно отражаясь от белых и холодных  стен хирургической, затравленно металось по залу и оседало на нервах полицейского. Тихо гудели и всхлипывали приборы, поддерживающие жизнь в трёх полутрупах. В ярком свете софитов, на некогда белых, а ныне испачканных  алой кровью простынях, тёмно шоколадным контрастом, блестели три горы превосходно накаченных мышц, сплошь покрытые одинаковыми татуировками. Полицейский внимательно всмотрелся в нательную живопись, изображающую страшные черепа, скелеты, и жутко оскаленные пасти неведомых зверей. Наколки были даже на коленях и перемазанных запёкшейся кровью бёдрах. Он покачал головой. Видать в активном состоянии, если судить по внешности, чернокожие атлеты были далеко не пай мальчики. Сержант перевёл взгляд на причинные места. У всех троих между ног страшное, кровавое месиво. Насмотревшись, сержант отвернулся и равнодушно зевнул. Ему, как и врачу, было глубоко наплевать, на покалеченных. За годы работы, оба насмотрелись всякого. Первым, нарушил затянувшееся молчание врач.
                - Сэр! Я очень извиняюсь, но вам здесь долго находиться нельзя. Подготовка операции уже закончена. Сейчас начнём оперировать всех троих. Если вы собираетесь оставаться, то пожалуйста, получите белый халат, наденьте бахилы и маску.
                - Нет док, не стоит. Я всё понимаю. Правила есть правила. Я сейчас ухожу. Просто я надеялся, что они придут в сознание и мне удастся поговорить с ними. Узнать, кто они такие и кто их такими сделал. Но как вижу, это надолго.
                - Не беспокойтесь Сэр. Когда эти бедолаги придут в себя, мы обязательно известим полицию. Телефон вашего участка у нас имеется. Вам всё равно надо будет установить их личности и разобраться во всём этом, а нам надо знать, что и как у них со страховками. И ещё: - я конечно не специалист в этом, но мне кажется, что избивали их, скорее всего чем-то вроде бейсбольной биты. Если судить по их внешности, то скорее всего, какие нибудь криминальные разборки. Кстати, а где вы их обнаружили?
                - В восточном районе, в мёртвом квартале. Обычное патрулирование. Там часто кого нибудь находим. В основном бомжей и наркоманов. Место гнилое, нежилое, тёмное и криминальное само по себе. А сегодня работы особенно много. У школьников, сплошные выпускные вечера.
        Полицейский показал глазами на тела:
                - Эти красавцы, когда их нашли, валялись в живописных позах, прямо посреди мостовой и все трое без сознания. На школяров никак не тянут. На бомжей - наркоманов и подавно. Всем лет по двадцать пять, по двадцать шесть.
        Сержант умышленно промолчал о том, что вся Нью-Йоркская полиция уже больше года гоняется за тремя насильниками - садистами, терроризирующими город и окрестности. Так же, не сказал о том, что все трое пострадавших, по приметам очень сильно смахивают на подозреваемых. Он достал рацию и подошёл к окну. Сквозь своё отражение в оконном стекле, всмотрелся в тусклое, грязно-серое небо, словно свинцовое покрывало, нависшее над Нью-Йорком. Приближался рассвет. До конца смены, оставалось три с лишним часа. До его пенсии, три с лишним года. Он надавил кнопку вызова.
                - Шестой, ответь восьмому.
                - Слушаю тебя восьмой.
                - Алекс, я уже закончил. Сейчас спущусь.   
                - Давай Томас, спускайся. Я только что получил приказ продолжать патрулирование. Минут через пять, подъедут ребята из особого. Вещдоки приказано закинуть к ним по окончании патрулирования. Кстати, я тут кое-чего прикупил нам пожрать. Пока ещё не остыло.
                - А чего ты купил?
                - Придёшь, увидишь.
                - Спасибо тебе за заботу, Алекс. Уже иду.
        Полицейский Томас, подошёл к мешкам с изрезанной одеждой, подхватил их и пошёл к выходу. Перед дверями задержался и обернулся. Вся бригада, включая дежурного врача, провожала его взглядом. Он поманил врача пальцем:
                - Док, можно вас ещё на секунду?
        Врач поправил капельницу, что-то сказал помощнику и с недовольным видом человека, которого отвлекают от важного занятия, подошёл к копу. Томас шагнул навстречу, приблизился вплотную к врачу и наклонившись к его уху, тихо произнёс:            
                - Док, не исключено, что эти пострадавшие, опасные преступники. Поэтому, когда они придут в сознание, не говорите им ничего. Лучше сразу позвоните в участок. И предупредите об этом своих людей. Если эти парни в чём нибудь замешаны, то им лучше не знать, что их нашла полиция. Если спросят, скажите, случайный прохожий вызвал неотложку. Если какие-нибудь люди, кроме полиции будет интересоваться ими, то их здесь нет. Вы меня поняли?
                - Не беспокойтесь Сэр, даже если они узнают, что их нашла полиция, я думаю, они не скоро смогут отсюда выбраться.
                - Это и ежу понятно Док. - Сержант некоторое время яростно двигал челюстями, перетирая жвачку и в упор глядя на слегка оробевшего врача. Потом, понизив голос почти до шепота, он многозначительным тоном, в котором явно проступила угроза, добавил: - и не забывайте Док, у них могут быть сообщники.
        Сказав повернулся и оставив озадаченного врача наедине со своими мыслями шагнул за дверь, на которой красовалась табличка: - «Хирургическая. Посторонним вход воспрещён». По опыту коп знал, что врач после того, что он ему брякнул напоследок про сообщников, выполнит всё в точности и передаст сменщику.
        Полисмен вышел во внутренний двор больницы, подошёл к машине, открыл багажник и небрежно размахнувшись, бросил мешки с одеждой. Хлопнул дверцей и крякнув плюхнулся на сиденье. Сидящий за рулём второй коп по имени Алекс, так же чернокожий, немногим моложе Томаса, широко улыбнулся. В царящем полумраке салона, его зубы и белки глаз, казалось, светились сами по себе.
                - Ну, как напарник, все о кей?
                - О кей, О кей. Врач зануда, вконец меня достал. Парни так и не очухались. Ладно, хрен бы с ними. Они теперь не наша забота. Лучше покажи что купил… Щщет, опять хот доги!
                - А ты что ожидал, омаров в винном соусе или бифштекс из антилопы?
                - Почему бы и нет. Кажется мы это заслужили.
                - С чего ты взял?
                - Не знаю, просто есть такое предчувствие. Всё-таки мне кажется, что эти трое, те самые секс террористы.
                - Откуда у тебя такое предчувствие? Может ребятки, просто попадают под описание?
                - Понимаешь, этим ребяткам, всем троим, кто-то из собственных яиц, сделал омлет. Зрелище, скажу тебе, не для слабонервных. Такое впечатление, что их мужское достоинство, пропустили через мясорубку.
                - Может чья-то месть? Помнишь историю с дочерью Джонатана Брэндона из седьмого участка. Может это кто то из наших отомстил? Как тебе кажется?
                - Может и месть, угрюмо буркнул Томас. - Ладно, не будем наперёд загадывать. Приедем, сдадим фотоплёнки, вещдоки, а там видно будет. Смотри, после нашего шмона, санитары у них ещё кое-что отыскали. Мы и не заметили. (Томас помахал перед носом напарника ключами от машины). Поехали, покрутимся в том районе, где их нашли. Ты крути баранку, а я буду давить на кнопку брелка. Глядишь, машина откликнется. Только давай вначале съедим дерьмо, которое ты купил.
                - Давай! 
        Томас приоткрыл дверцу, выплюнул надоевшую жвачку на землю, закрыл дверь и повернулся к другу. Взял холодный бутерброд с сосиской, повертел, понюхал, брезгливо поморщился, откусил большой кусок и с набитым ртом забубнил:
                - Знаешь Алекс, никак не возьму в толк, почему ты так любишь жрать хот доги? Это же сущее говно.
                - Их все любят жрать. Особенно мы, копы.
                - Не знаю. (чавк-чавк) Лично я их люто ненавижу (чавк-чавк).
                - А почему тогда жрёшь?
                - Потому что (чавк-чавк-чавк) жрать хочется. И вообще, надо эту жратву перекрестить из хот догов, в хот копов. По моему, кроме копов, это дерьмо никто не жрёт. – Томас тяжко вздохнул: - Ладно, так и быть, давай сюда второй вонючий хот коп.
                - На Томас, держи второй вонючий хот коп. Он ещё дерьмовее первого. Приятно тебе ниггер подавится.
                - А ну-ка заткнись сопляк. Тоже мне, коп черножопый…
        Напарники, согласно издавна заведённой между ними традиции, ещё немного, беззлобно побранились, дождались ребят из особого и выехали с больничного двора. Час спустя, на сигнал брелка откликнулся не первой свежести Лексус, чёрного цвета. В бардачке, помимо прочего, лежали аккуратно сложенные документы всех троих пострадавших. Видимо, парни куда-то направлялись, не желали по какой то причине иметь при себе документы и сознательно оставили их в машине. Непонятно только было, куда они направлялись и зачем?
        Часы показывали начало шестого. Наступил понедельник. Нью-Йорк просыпался.


ЗА 14 ЧАСОВ ДО ЭТОГО.

                - Нателлочка, ты дома?
        В приоткрытую дверь просунулась хорошенькая головка. Из глубины дома ей ответил мелодичный голос.
                - Кто там? Это ты Джессика?
                - Да-а-а! Это я-я-я!
        Нараспев ответила головка и её обладательница, по имени Джессика, впорхнула в прихожую.
                - Джесси, заходи, я уже почти готова!
                - Нателлочка, ты где?
                - У себя. Где мне ещё быть.
        Джессика сняла туфельки на высоком каблуке и неслышно проскользнула в комнату подруги. Та стояла перед зеркалом, в красивом нижнем белье и расчесывала длинные, вьющиеся, пепельного цвета волосы.
                - Уау, Боже ты мой, Нателлочка! Каждый раз, как вижу тебя раздетую, начинаю жалеть, что я не лесбиянка. И где же ты моя ненаглядная, отхватила такую фигурку.
        Нателла продолжая расчёсываться, улыбнулась на комплимент и посмотрела через зеркало на подругу.
                - Во первых, мама с папой подарили, во вторых, у тебя тоже отличная фигурка, так что ты мне напрасно завидуешь Джесси, а в третьих, если будешь заострять своё внимание на таких мелочах как моя фигура, то непременно станешь лесбиянкой.
        Подруга стыдливо отвела глаза, тяжко вздохнула и загадочно изрекла: 
                - Да уж. Куда уж нам уж.
        Потом, понизив голос почти до шёпота, испуганно спросила:
                - Ой, а матушка дома?
                - Нет, у неё тоже выпускной. Сегодня она перед студентами, толкает напутственную речь.
        Джессика облегчённо вздохнула, загадочно улыбаясь и глядя себе под ноги прошлась взад-вперёд по комнате, потом плюхнулась в кресло, поджала под себя ноги и осмелев заговорила значительно громче.
                - Нателл, ты уже решила, что оденешь?
                - Честно говоря, ещё нет. Да у меня и нет ничего такого. Что нибудь, да одену.
                - А почему ты об этом не позаботилась заранее?
                - Да некогда было. То учёба, то экзамены, то ещё что-то.
                - Нет, ты подруга не права! Выпускной вечер, бывает раз в жизни и провести его надо так, чтобы потом помнить всю жизнь. А ты, так несерьёзно к этому относишься. Тем более, ты прекрасно знаешь, что ОН будет там.
        Джессика внимательно следила за реакцией подруги. От неё не укрылось, как при слове «ОН», Нателла вся напряглась, лицо её слегка побледнело и сделалось неестественно равнодушным.
                - Он, это кто? Кого ты имеешь ввиду?
        Глаза у Джессики прищурились, стали хитрыми, и вся она стала похожа на лисицу.
                - Я обычно кого имею, того и ввожу, Нателлочка. Только не притворяйся милая, что не понимаешь о ком это я.
                - Ну и о ком же это ты?
                - Я о Рейгане милочка. О Максе Рейгане. Ты прекрасно знаешь, что он тоже будет там. Это верно как и то, что я знаю, что он там будет выступать на танцполе и верно как то, что я знаю, что ты в него по уши влюблена.
                - Джесси, опять двадцать пять!? Может хватит тебе пороть чушь?
                - Сама ты чушь порешь. Можно подумать я дура и ничего не вижу и ничего не понимаю. Была бы ты настоящей подругой, давно бы всё рассказала. Думаешь мне легко видеть как ты мучаешься. Если хочешь знать правду, я за тебя так переживаю, так переживаю, что по ночам стала плохо спать. Я уже несколько раз видела один и тот же сон, будто гуляю на вашей свадьбе. Просто не хотела тебе говорить. А ты мне не доверяешь…, своей лучшей подруге.
        Джессика надула губы, отвернула лицо в сторону, засопела и сделала вид, что вот-вот заплачет. Нателла закончила расчёсывать свою роскошную пепельную копну, стянула волосы на затылке в хвост и подойдя, присела на краешек кресла, рядом с Джессикой.
                - Джесси, котёночек. Ну-ка, посмотри на меня. Ты чё, правда что ли плачешь. У тебя сейчас тушь потечёт. Прекрати. Слышишь, перестань я тебе говорю. Не дуйся. Ещё не хватало, чтоб мы с тобой в такой день ссорились.
        Джессика, ещё та артистка, отмахнулась, грациозно потянулась к сумочке, достала платочек, приложила по очереди к каждому глазу, шумно посморкалась, после чего положила совершенно сухой платок обратно, но с таким брезгливым видом, будто он был полон соплей. Несколько раз шмыгнула носом, после чего подняла лицо и в упор посмотрела на подругу покрасневшими, слегка влажными глазами, про себя смакуя близящееся удовлетворение своего любопытства. Слегка подавшись вбок, она доверительно положила Нателле ладонь на ляжку и тихо, проникновенным голосом произнесла:
                - Нателла, конечно мы с тобой лучшие подруги и никогда не поссоримся, но ответь мне пожалуйста, что я тебе такого плохого сделала, что ты мне не доверяешь?
        Нателла молча глядела на Джессику и видимо колебалась. Джессика, почувствовав это, медленно убрала руку с её бедра, откинулась на спинку кресла, мечтательно закатила к потолку хитрые глазки и предприняла очередной тактический ход, пустив в дело тяжёлую артиллерию из своего бездонного арсенала хитрости.
                - Кстати милая, если тебе интересно, на той свадьбе… ну той, где ты выходила замуж за Макса, я была у тебя свидетельницей. Всё там было так красиво, ты себе не представляешь!
        Нателла продолжала молчать. Она, не мигая, смотрела на подругу широко распахнутыми глазами и была где-то далеко. Во всяком случае, не дома точно. Джессика помахала перед глазами оцепеневшей подруги растопыренной пятернёй. Пощёлкала перед её носом пальцами.
                - Нателла, ауу-у-уу, вернись. Я здесь!
        Нателла стряхнула оцепенение, просияла и задала подруге вопрос, который та давно ждала.
                - Джесси, а ты не обманываешь? Ты правда видела такой сон?
                - «Правдей не бывает», даже не моргнув, бессовестно соврала Джессика.
                - А по сколько лет нам там было? Ну там, в твоём сне?
                - Знаешь, Нателла! Я честно говоря не помню. Ты же сама знаешь, когда видишь сон, всё бывает нормально и всё кажется естественным. Вроде, как сейчас помню…, мы… были, м-м-м, вроде не сильно изменившимися…, ты была в роскошном, белом платье... Значит это…. м-м-м совсем скоро. Нателла, ну скажи мне пожалуйста, так ты его любишь?
                - Да!!! Больше всего на свете и сильнее жизни.
         Если б не кресло под попой, Джессика упала бы. Не оттого, что услышала ожидаемый ответ на давно мучивший её вопрос. Но мышцы её, на несколько секунд оказались парализованными от страха, который неожиданно пришёл к ней, когда она услышала интонацию подруги и увидела выражение её лица. Она никогда не слышала от Нателлы такой интонации и никогда не видела такого безумного выражения её глаз. У Джессики, было ощущение, будто она заглянула в иную, запредельную, недоступную её пониманию вселенную. Глаза Джесси словно остекленели. Хитрое выражение, мгновенно исчезло и сменилось испугом. Ей показалось, что от Нателлы исходит неземной красоты божественное  сияние и заливает всё вокруг волшебным светом, тьма над которым не имеет власти. Джессика почувствовала, как по её телу пробежал озноб. Кожа на руках покрылась пупырышками. Её куриные мозги, напрочь отказались что либо понимать и соображать. Язык, помимо воли, сам заворочался в её похотливом, очень рано познавшем секреты мужского тела ротике, с трудом выговаривая слова:
                - Н-н-нателла, ты с ним сп-п-пала?
        Нателла посмотрела в расширенные зрачки подруги и невинно улыбнулась. На нежных, смугленьких щёчках появились две очаровательные ямочки. К своему облегчению, Джессика, вновь увидела ту подругу, которую, как ей казалось, хорошо знала. Хитрая девчонка прибодрилась. Надежда услышать то, что она хотела услышать, поселилась в её лукавом сердце, но тут же, безжалостно сметённая словами подруги, которую она лицемерно назвала лучшей, окончательно и бесповоротно умерла.   
                - Нет, Джессика. Конечно же я с ним не спала. Я с ним вообще, почти не разговариваю. Он меня не замечает, а я делаю вид, что он мне совершенно безразличен.
                - И давно ты…, то есть вы… так… не общаетесь?
                - Не поверишь! С детского садика.
                - ???????
                - О-о-о, если ты хочешь знать, это очень долгая история. Понимаешь, Джесси, не знаю как ты, а я себя помню с трёх лет. Помню, как мама привезла меня в Нью-Йорк. Помню, как мы въехали в этот дом. Помню, как она, вспоминая моего отца, по ночам долго и горько плакала. Помню, как ей, чтобы прокормить меня, пришлось пойти работать преподавателем Иврита в университет. В три с половиной годика, она меня отдала в садик. Я очень хорошо помню, когда мама меня первый раз привела в детский сад, там начался большой переполох. Один мальчик, непонятно каким образом, залез на крышу пристройки. Все суетились, метались, а он, не обращая ни на кого внимания, раскинув руки, спокойно стоял на самом краю и смотрел на меня. Потом он мне крикнул: - «Нателла, я тебя люблю», и прыгнул. Моя мама среагировала первой и чудом поймала его у самой земли. В сердцах, она его отшлёпала, а он, молча, принимая как должное подождал, когда она закончит наказание, как ни в чём ни бывало отряхнулся, с важным видом подошёл ко мне и протянул мне доллар. Все, и дети, и взрослые, затаив дыхание, смотрели на нас и молчали.
                - Этот мальчик был Макс?
                - Да. 
                - А ты взяла доллар?
                - Ты знаешь……. Взяла! По рассказам мамы, я взяла у него доллар, сказала ему, что он дурак и отвернулась. Этот доллар и сейчас у меня храниться.
                - Ух ты…, классно!!! Покажи, умоляю!
        Нателла, улыбаясь своим воспоминаниям, подошла к трюмо, недолго поковырялась внутри и бережно, с нежным выражением на лице, извлекла на свет изжёванную, трухлявую банкноту. Джессика жадно схватила доллар, словно это было невесть что. Осторожно расправила, повертела, прикрыв глаза, зачем-то понюхала, потом, затравленно взглянув на подругу, неимоверным усилием подавила в себе искушение попробовать бумажку на язык, вздохнула и с сожалением вернула. Лицо её сделалось нехорошим. 
                -Ты уверена, что это тот самый доллар?
                - Мама рассказывала, что после того случая, я ходила как пьяная. Натыкалась на все углы. Не выпускала его из руки целых два месяца. Купалась с ним, спала с ним. 
                - С ума сойти! И что было потом?
                - А ничего. В детском садике, наши кроватки стояли рядом. Он меня всегда оберегал, защищал, дарил цветы. Потом мы пошли в первый класс, в одну школу. До третьего класса, сидели за одной партой. Он никому не давал меня в обиду. Если кто ко мне приставал, то дрался за меня насмерть и всегда побеждал, но в то же время, со мной почти не разговаривал. Я, глядя на него, с ним так же почти не разговаривала. Вела себя так, словно он для меня не существует, хотя всё время думала о нём. Когда, изредка встречалась с ним глазами, то моё сердце сначала замирало, а потом начинало бешено трепыхаться. В четвёртом классе нас развели по параллельным классам и я тогда чуть не умерла от горя, а в шестом классе, он всерьёз увлёкся наукой и вообще перестал меня замечать.
   Джесси закатила глазки к потолку и протянула:
                - Ну ты Нателла и ду-у-у-ура! Тебе надо пока не поздно, срочно лечь с ним в постель. Лично я, знаю кучу девчонок, которые полжизни бы отдали, лишь бы с ним переспать. Ты думаешь, что только ты одна в него влюблена?
        Нателла, беспомощно пожала плечами и глядя себе под ноги, грустно улыбнулась. У Джессики, в голове мгновенно выстроился длинный, убедительный монолог, который по её мнению, должен был окончательно убедить подругу в необходимости как можно быстрее трахнуться с Максом, но в последнюю секунду, что-то такое, не поддающееся описанию, в глазах Нателлы, убедило её не делать этого. Она потрясённо молчала. Джесси, в свои шестнадцать лет, разбиралась в жизни намного лучше, чем Нателла. К тому же, знала свою подругу намного лучше, чем та знала её. Благодаря этому обстоятельству, Джессика совершенно точно знала, что подруга её не обманывает. Такая романтическая история. В плане любви, у Джесси всё было гораздо примитивнее. Она почувствовала, как внутри её груди, словно большая, толстая, ядовитая змея, заворочалась чёрная, нехорошая зависть. Ей самой было противно от этого, но она ничего не могла с собой поделать. Так уж она была устроена. В её головке крутились мысли, обрывки фраз, но она не могла ничего связать воедино и продолжала молчать. Такого конфуза, с ней ещё никогда не бывало. Наконец, вроде как собравшись с мыслями, Джессика нарушила затянувшееся молчание. При чём, не нашла ничего лучшего, как задать очередной, бестактный вопрос:
                - Нателла, А почему твоя мать, такая добрая и красивая, до сих пор не вышла замуж? Ведь насколько я знаю, она ни с кем, никогда не встречается, никуда не ходит. Только работа и дом. Она же выглядит совершенно молодо.
        Джесси почувствовала, что опять коснулась запретной темы, но было уже поздно, вопрос был задан. Она вжала голову в плечи, ожидая услышать в свой адрес упрёк в бестактности, но видимо дух, покровительствующий её нездоровому любопытству, был сегодня в хорошем расположении своего собственного духа. К тому моменту, Нателла встала с кресла, и подойдя к шкафу, рылась в своём нехитром гардеробе. Услышав вопрос, она прекратила возню, повернулась, и совершенно спокойно ответила:
                - Я ей, много раз, задавала этот же вопрос. Она мне сказала, что всегда любила, и будет любить до конца жизни только одного мужчину. Других, у ней не было и не будет. Я ей верю. Меня, она никогда в жизни не обманывала.
                - И кто же этот мужчина?
                - Мой отец.
        Опять в комнате повисло тягостное молчание. Нателла перебирала вещи, а Джессика до боли закусив нижнюю губу и поджав ноги, сидела в той же позе, в том же самом кресле. Неожиданно, молчание первой нарушила Нателла. Не отрываясь от своего занятия, она, как бы самой себе, вполголоса, но так, что бы Джессика всё слышала, произнесла:
                - Видимо любить одного мужчину всерьёз и на всю жизнь, дано нам свыше. Такова уж наша еврейская доля. Ведь я, как и мама, еврейка по Галахе.
        Джессика в ответ чего-то хмыкнула и опять притихла. Она не поняла последнего слова, но переспросить не решилась. Наконец то, Нателла извлекла из шкафа то, что искала. Это была коротенькая, гофрированная и совершенно не мятая белая юбка. Она шустро впрыгнула в неё и застёгивая на ходу замочек, подскочила к зеркалу. Эротично повертела попкой, несколько раз обернулась вокруг. Погладила себя по бокам, по попке. Глаза её сияли.
                - Джесси, ну как я тебе? Сойдёт?
        Подруга, как можно правдоподобнее, постаралась изобразить на своём лице удивлённое умиление.
                - Классно! Подлецу, всё к лицу! Я пошутила. Кстати, а откуда она у тебя. Я у тебя, её раньше не видела.
                - Это мой дядя, мамин брат подарил. Ещё в прошлом году подарил, когда приезжал в гости из Израиля. А вообще то, она китайская.
        Смешно сморщив свой красивый и далеко не еврейский носик, прощебетала Нателлочка.
                - Тот самый, высокий, смуглый, спортивного сложения?
                - Ага, ты угадала.
        Настроение Джессики, помимо её воли, стало портится, само собой. В отличии от неё, Нателла, в любой одежде, всегда выглядела просто великолепно. Ей, даже не надо было красится. Длинные, густые и пушистые ресницы, сами говорили за себя. Брови, цвет кожи, глаза, фигура, груди…. Если бы Джессике, хотя бы половину от этих богатств, она бы не вылезала из дискотек. Все самые лучшие парни города, просто валялись бы, у её длинных, красивых ног. А ещё лучше, пошла бы работать моделью. Джессике, прежде чем выйти из дома, приходилось проводить перед зеркалом не менее двух часов. А этой сучке… Расчесалась и пошла…. Джессика притихла и нервно покусывая накрашенные губы, молча наблюдала. Нателла, тем временем натянула на себя белоснежную блузку, и стала похожа на принцессу из волшебной сказки про семерых гномов. Смуглая от природы, без единого изъяна  кожа, выгодно подчёркивалась белоснежным нарядом.  Нателла, нисколько не замечая настроения подруги, беспечно встала напротив неё и склонила свою прелестную головку набок.
                - Ну как Джесси, а так сойдёт?
                - Третий сорт не брак!
        Саркастично резюмировала завистливая девчонка. Сама же, в глубине души, изо всех сил старалась утихомирить чёрную змею зависти, которая в её груди уже не ворочалась, но бешено билась и извивалась, наполняя душу чёрным ядом.
                - Сойдёт, так сойдёт. Как скажешь.
        Потом, даже не взглянув на себя ещё раз в зеркало, Нателла прибрала раскиданные вещи в шкаф, закрыла дверцу и повернулась к подруге.
                - Ну что, я готова. Можем идти.
        Джессика, кряхтя как старая бабка, сползла с кресла. Сладко потянулась, потом выдохнула и зажмурив свои хитрые глазки, проворковала.
                - Блин, пока тебя ждала, ноги совсем затекли.
        Подошла к зеркалу, поправила причёску, подкрасила губы и с недовольным видом, глядя на своё отражение, стала развивать тему дальше:
                - А-а-а, теперь, я наконец то поняла, зачем ты столько времени проводишь за своими дурацкими учебниками по кибернетике и химии, вместо того, чтобы как все нормальные люди наслаждаться жизнью. Сунув губную помаду в карман, она подошла к книжному стеллажу, который занимал всю полезную площадь стены, напротив зеркала и длинным ногтём провела по корешкам многочисленных, стоящих рядами книг, с непонятными для неё названиями.
                - Ты таким образом, хочешь доказать ему, что и сама не глупее его? Ты думаешь что через науку вы найдёте общий язык? Я правильно угадала?
        Нателла, в порыве хорошего настроения, подскочила к Джессике и обняла её.
                - Джессик, милая моя. Только ты одна меня понимаешь. Это ведь действительно так и есть. Это очень важно для меня. Он сейчас учится заочно в двух институтах параллельно, и ещё два закончил экстерном. Я еле за ним поспеваю. Во всяком случае, очень стараюсь. Он как фанатик занимается генетикой, нейрофизиологией, ядерной физикой и квантовой механикой, а я изучаю химию, физику, кибернетику и нейрофизиологию. Может быть действительно, наука нас сблизит.
        Джессика, надменно посмотрела на подругу и покровительственным тоном изрекла:
                - Милая!!! Если и есть на свете, что нибудь такое, что может вас быстро сблизить, так это постель. Поверь! Уж я то знаю. Кстати, ты хоть раз в машине пробовала?
                - Чего в машине пробовала?
        Джессика завела глаза кверху, укоризненно покачала головой и тяжко вздохнула.
                - Ты как маленькая, честное слово! Я тебя спрашиваю, ты в машине сексом заниматься пробовала?
        Нателла дёрнулась всем телом, отвернулась и глухо, не своим голосом ответила:
                - Ты же знаешь. Я тебе говорила, что я вообще ни разу никак не пробовала.
        Джессика не унималась:
                - Тогда, ты многое теряешь, подруга. Хочешь, я тебе помогу с этим. У моего Ричарда, есть парочка друзей, и можешь мне поверить, не хуже твоего Макса. Плохого не предложу! Они хоть и чёрные, но все спортсмены, боксёры. Ты даже не можешь себе представить какие они крутые. Кулаком могут кирпичную стену проломить.
                - Джесси, а давай ты не будешь лезть в мою личную жизнь. Я сама разберусь, что мне надо, а чего нет!!! Хорошо? И я, тебя очень прошу, если ты меня хоть капельку любишь, то давай больше никогда не возвращаться к этой теме. Договорились?
        После последних слов Нателлы, Джессике опять стало нехорошо. Она почувствовала себя этакой грязной шлюхой, на фоне кристально чистой подруги в нравственном аспекте. Ей захотелось обозвать Нателлу всякими грязными и нехорошими словами, вцепиться ей в волосы, потом повалить на пол шкаф, забитый научной литературой и ногами топтать и пинать книги. Вместо этого, она всего лишь криво усмехнулась, сделала неправильный реверанс и ехидно пропищала:
                - Как прикажете, моя недотрога. Если вам так угодно, то живите до конца жизни своей, старой девой. Аминь!
        Нателла подошла к подруге вплотную и обняла за талию. Пытливо заглянула в глаза.
                - Джесь, тебя что, сегодня злой комар укусил или ты уже выпила? Точно, выпила! Давай лучше поторопимся сестрёнка, не то опоздаем. Ты иди. Я сейчас быстро заскочу в туалет и догоню тебя.
        Через некоторое время, пошумев и поплескав водой,  Нателла выскочила из туалета и столкнулась с Джессикой.
                - Ты ещё здесь? Я думала ты на улице. Ну, пошли, быстрее.
        Нателла выключила в доме свет, заперла дверь и подхватила сумочку. Лёгкой походкой, девчонки направились навстречу выпускному вечеру, в клуб «Красная паутина», заблаговременно арендованный для этой цели. Некоторое время шли молча. Прохожие, особенно мужского пола оглядывались на них. Джессика ревниво, про себя отмечала, как мужские взгляды относительно равнодушно скользили по её фигуре и как вспыхивали глаза мужчин, когда их взор касался лица и фигуры Нателлы. Джесси никак не могла к этому привыкнуть. Только одной ей, было известно, сколько она промучилась перед зеркалом, пытаясь изобразить подобие очаровательных ямочек на щеках, как у Нателлы. Только недавно забросила это занятие. Чтобы отвлечь себя от завистливых мыслей, Джессика завязала очередную болтовню:
                - Нателла, я хочу у тебя спросить одну вещь, можно?
                - Если не про Макса, то можно.
                - Нет, что ты. Конечно не про него. Нужен он мне больно. Фи!!! Так вот, пока ты была в туалете, я нечаянно заглянула в комнату твоей матери. Понимаешь, дверь была открыта, а я хотела её закрыть и нечаянно заглянула. Я конечно знаю и помню наш уговор, что этого делать нельзя, но извини меня, я не удержалась.
                - Ну и что?
                - Там все стены увешаны фотографиями какого-то военного. Кстати, очень симпатичного. Он кто? Случайно не тот мужчина, которого всю жизнь любит твоя мать? Не твой отец?
        Нателла молча шагала, глядя себе под ноги. После последних слов Джессики, щёки её слегка порозовели. Та, шагала рядом, пыталась заглянуть подруге в лицо и всё не унималась.
                - Нателлочка, ну скажи мне, ну, пожалуйста. Я тебе клянусь, что никому не скажу. Тот красавец - мужчина на фотографиях, случайно не твой отец?
                - Случайно мой отец.
                - А где он сейчас? Он что, умер или просто… бросил вас?
                - Не знаю.
                - Зато я догадываюсь. Всё очень просто. Если бы он был жив, то такую красивую и умную женщину, как тётя Сарра, он бы ни за что не бросил. Я в этом просто уверена. А сама ты как думаешь?
                - Я не знаю, и прошу тебя Джесси, давай поговорим, о чём нибудь другом. Мне неприятен разговор на эту тему.
                - Ладно милая, не сердись. Извини если что нибудь не так. Я тебя совсем замучила, да?
                - Пока ещё нет.
                - Тогда ещё последний вопросик. Можно?
                - Можно.
                - Ты выяснила, кто тебе под порог красные розы подбрасывает?
                - Нет, не выяснила, и мне это неинтересно.
        Джессика прерывисто вздохнула.
                - Счастливая ты. Кто-то в тебя влюблён, а тебе наплевать. Я бы на твоём месте попыталась бы вычислить этого таинственного незнакомца.
        Остаток пути до «Красной паутины», подруги прошагали молча. Каждая думала, о чём-то своём, о женском.


ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ЧАСА:

                Словно догорающая свеча, в зале «Красной путины» плавно погас свет. Не давая возможности темноте полностью овладеть пространством, с металлическим хлопком, вспыхнули мощные, дискотечные софиты, причудливым образом осветив сцену. Взоры подростков - выпускников и немногочисленных взрослых из обслуживающего персонала, приковались к танцполу. Разноцветные лучи, выхватили из темноты стройную фигурку паренька, одетого во всё светлое. Нисколько не смущаясь многочисленных пар глаз, обращённых на него, он обаятельно улыбнулся. Улыбка вышла озорной, детско - искренней и ослепительной. Раздался свист, многоголосый гвалт, рёв, девчачий визг и аплодисменты.