Клетка

Прозрачная зеленоватая вода вокруг. Вода и решетчатые стены клетки. Клетка неспешно погружается в сгущающийся зеленый сумрак, заполняющий бездонную шахту-колодец. Я должен успеть выбраться из клетки. Выбраться и достичь поверхности пока в легких есть кислород. Арматурные конструкции причудливо пересекаются внутри, подобно плетению чудовищного паука. Приглушенный свет загадочно играет бликами на стержнях металлической паутины. Неслышно-плавное скольжение в бездну… жуткое своей неотвратимостью. Схватившись за стержень, подтягиваюсь выше, несколько пузырьков вырываются из-под маски, уплывая наверх, чтобы вернуться в родную стихию. Еще немного времени на поиск спасительного выхода и немало кислорода в запасе. Последние шизофренические конструкции остались позади, погружаясь согласно своему предначертанию и законам физики. А мой путь лежит теперь совсем в другую сторону…  Светлые стены сопровождают меня в бегстве, оставаясь, все же, в своей реальности. Зеркальная поверхность колышется успокаивающе близко и я совсем не хочу дышать…

Семь часов утра бездушно показывают стрелки будильника. Еще два часа до погружения в очередной жаркий день. Как бесконечно долго порой тянутся эти дни. Лето и работа –  не самое удачное  сочетание. Особенно если работа наполнена ворохом бумаг и теснотой офиса, а лето – огненно-яркое как чешуя форели. Жена безмятежно спит, ей не надо идти на работу. Какие сны она видит?  Ее прекрасное лицо спокойно и ни одна тень не пробегает по нему. Значит сон хороший. Тихонько касаюсь губами ее лба.
А как назвать мой сон? Уже вторую неделю одна и та же картина: бездумно тонущая в колодце клетка, из которой я должен непременно выбраться. Все это приходит внезапно, – смыкаю глаза, и тут же утроба огромной сферической паутины охватывает меня. И с каждым разом все глубже начинается очередное погружение. Как все реально в этом сне! Как точны и правдоподобны ощущения.
 Утренний ритуал зарядки и умывания приносит избавление от воспоминаний ночи и остатков сонливости. Легкий завтрак, заботливо приготовленный на двоих – дань семейной жизни – успокоит урчащий желудок.
Яростное солнце раскаляет улицы города.
Духота нового дня выгонит пот на коже, а деловые заботы – все лишние эмоции. Почти все. Приличная премия и сверхурочные не так уж сильно скрашивают дни, проведенные в тесном пространстве офиса. В эти дни особенно тоскливо вспоминать молодость, прошедшую на море. Море, с его волнами и глубинами, радостями и печалями, находками и потерями. Здесь нет моря, здесь – работа и семья, заботы и обязанности…
Нельзя сказать, что я несчастен, но на море было бы лучше. Может быть, и мой сон – отражение этой юношеской печали? Но унынию и тоске нельзя давать ни одной лазейки. Все будет хорошо, мы еще заживем жизнью, полной простых радостей и забот, на побережье. Нужно лишь упорно потрудиться сначала.    

Вечером прохлада наполняет улицы, прохлада и множество людей, скрывавшихся днем в своих личных каменных мирках. Мы с женой вливаемся в неспешный людской поток. Направляемся в парк, в наше любимое местечко – летний ресторанчик под открытым небом.
Жена смотрит с умилением на играющих возле фонтана детей. На столике между нами уютно расположилась бутылка сухого вина. Тихонько плещется вода в фонтане, напоминая отдаленно ленивые звуки прибоя. Вьется сигаретный дымок не тронутый ни единым шевелением воздуха. Сумерки властвуют в парке, оттеняемые слегка голубоватым светом фонарей. Молодых людей совершающих романтические прогулки в парке становится все больше, тем временем как пожилые постепенно расходятся по домам.  Бутылка пустеет и гуще становятся сумерки. Пора возвращаться домой. Нас ждет брачное ложе и долгая ночь. Ночь, сопровождаемая сновидениями…

…Клетка-паутина погружается вместе со мной, заточенным в ее недрах. И путь к свободе, на сей раз, не так прост: дополнительные грани осложняют мое продвижение. Дышать пока совсем не хочется, но клетка неумолимо погружается все глубже и глубже. Ощутимо уменьшается в объеме грудная клетка, отзываясь на рост глубины. Сглатываю, компенсируя тем самым давление в среднем ухе. Аккуратно извернувшись, перемещаюсь вверх и плыву меж двумя решетками. В одной из них я видел разрыв, ведущий к выходу.
Изумрудная вода вокруг темнеет. Оттолкнувшись последний раз, вырываюсь на свободу. Моя темница продолжает свой путь в неведомую глубину. Но уже без меня. Первые признаки кислородного голодания заявляют о себе, зеркало поверхности пугающе далеко. Не теряя ни секунды, плавно и быстро плыву наверх. Расширяющийся воздух пузырьками покидает подмасочное пространство. Но пузырьки остаются позади, не в силах догнать меня в стремительном всплытии. Напрягается слегка диафрагма, напоминая о необходимости дыхания. Тренированно подавляю ее сокращения. Кислородной природы усталость струится по мышцам. Легкие требуют новой порции живительного газа. Но я знаю, что успею выбраться – поверхность уже  совсем близко…

Одеяло прилипает к моему телу – холодный пот тому причиной. Жадно хватаю воздух, успокаивая безумствующие легкие. Я не дышал очень долго. Безотчетный страх охватывает меня, словно крючковатая сеть неосторожную акулу. Жена ничего не слышала, ее сон, как всегда безмятежен. Осторожно, чтобы не разбудить ее, поднимаюсь и нетвердо ступая, иду на балкон. Сигарета – то, что мне сейчас нужно. Ночь раскинула черный саван над городом. Легкий озноб от налетевшего ветерка и скупые затяжки успокаивают и отвлекают от переживаний. Окурок падающей звездой чертит свой след в ночи. И где-то внизу рассыпается сотнями оранжевых искр. Тихо возвращаюсь в спальню. Едва коснувшись головой подушки, забываюсь в тяжелом могильном сне. И кошмары не тревожат меня более…

Еще один жаркий день затягивает в свой водоворот, еще один ворох неотложных дел ожидает меня. Сегодня трудно сосредоточиться на работе, и тоска о море сегодня особенно сильна. Ночной кошмар не идет из головы. Что же будет сегодня ночью? Чем дальше предаюсь подобным размышлениям, тем сильнее хочется продлить этот день. Но человек не властен над временем. И вечер приближается с неумолимой беспощадностью…
По пути домой, навещаю близлежащую аптеку. Выхожу, отягощенный упаковкой сильного снотворного. Я уповаю на мощь фармакологии.

Жена почувствовала мое угнетенное состояние, и наш вечерний ритуал прогулки остался неисполненным сегодня. Я рассказал ей о своем двухнедельном кошмаре, хотя она и не пыталась ничего из меня вытянуть. Она меня прекрасно понимает и переживает за меня.
Она делала все, что доступно женщине, чтобы отвлечь мужчину от невеселых раздумий и занять его другими, более приятными делами. И нельзя сказать, что ей это не удалось. Я отдыхал душой и телом. И вечер этот был прекрасен.
И все же, за час до сна, я принял снотворное…

Изумрудная прозрачность вокруг, ограниченная белыми стенами, исчезающими в темно-зеленом сумраке внизу. Я снова во чреве паутинной клетки. Но ее нельзя прорвать, словно обычную паутину. Как глубоко сегодня моя западня, как трудно найти выход из переплетения металлических стрежней. Быстро и экономно перемещаюсь в тонущем лабиринте. Я уже близко к выходу.  Ухватившись за прутья и подтянувшись, выбрасываюсь из клетки. Нереально и ужасающе далеко серебрится поверхность. Паника на миг овладевает мною. Но тут же, собравшись, устремляюсь к свету, мощно работая руками и ногами. Кажется, я совсем не продвигаюсь, и только пролетающие мимо стены рассеивают иллюзию. Первые позывы дыхательного рефлекса, слабые сокращения диафрагмы, но поверхность еще далеко. Появляются тянущие ощущения в легких. Быстрее, быстрее, – подгоняет разум. Но слишком спешить нельзя – любое ускорение отзовется удвоенным расходом кислорода. Переливающийся свет наверху приближается. Огненное напряжение охватывает мышцы и отдается в голове. Сводит нижнюю часть живота и бешено полыхает пожар в легких. Я вижу только прямо перед собой – зрение пропадает. Судорога пробегает по телу. Но поверхность уже так близко…   

Женщину душили рыдания, пришлось дать ей успокоительного и увести в другую комнату. Старший врач бригады «Скорой помощи» собирал свои инструменты. Закончив, он закрыл чемодан и задумчиво глянул на вошедшего в комнату молодого напарника.
– Что там? – спросил молодой врач, взглядом указывая на покойного. 
– Гипоксия, жесткий ларингоспазм и смерть от острого кислородного голодания, – отозвался старший.
– Да это же клиническая картина утопления при нырянии в глубину! – изумленно воскликнул напарник.