Бесцветная любовь

Приехала и уехала Катя.
Моя бесцветная, но с запахом переспелой вишни любовь одиноко лежала на пыльном тротуаре. Её обронил и забыл подобрать пьяный август.
Ночь навалилась на мою макушку тяжестью всех своих звуков. Лён простыни звучал, как неспелый фанерный лист. Подушка мирно поскрипывала под моим чутким ухом, становясь припевом в единой песне цикад. Но продолжалось это не долго. Меня легко подмял под себя и размазал по рельсам тяжёлый локомотив сна. Чем тяжелее, тем легче. «Спи. Утро будет усталым», - сказала мне Анна Каренина.
В зелёный глаз оранжевого сознания синим солнечным лучом попросился рассвет, и я с радостью впустил его: проходи, присаживайся. Отдохни с дороги. Я включил ему телевизор и приступил к утреннему осмотру помещений своей измученной евроремонтом квартиры: туалет-дерьмо, ванная-мыло, кухня-кофе и (наконец-то!) балкон-сигарета. Курю. Рядом, как резанная орёт голодная кошка. По-моему, где-то это уже было. Терпения моего хватило не надолго. Оставив на холодильнике наполовину недобитый кофе ждать окончательного приведения в исполнение смертного приговора, я оделся в шлёпанцы (лето) и вышел из своего гостеприимного дома.
За порогом меня ждал труп мужчины. Не дошёл, бедолага. Если судить по внешнему виду – это был самурай. И торчащий из его живота классический японский меч подтверждал мою догадку. Харакири. Но почему у порога моего дома? «Да, жизнь загадками полна!», - нестройно пропел на заре нашей юности Алик, и с ним тяжело не согласиться.
В милицию звонить я не стал. Моё жилище находится на самом краю необъятной, как атом вселенной. Иначе говоря, моя хата с краю. Я просто аккуратно переступил самураистого покойника (его открытые стеклянные глаза норовили заглянуть мне под шорты. Не возбуждает) и пошёл в магазин за кормом для кошки.
Худая роса, не успев расположиться на листьях пыльной травы, разложилась на солнце. Дождь. Последний раз он баловал своим присутствием этот измученный город во времена первого (и я надеюсь, последнего) пришествия Христа. Грянул гром – умер Иисус, и хлынул ливень, смывая следы и тех, кто их оставил.
- А что это за мальчик? – спросила ребёнка толстая, добродушная тётка и протянула ему апельсин.
- Я не мальчик. Я Анастасия, - гордо ответила девочка, взяла фрукт и, сказав: «Спасибо», удалилась.
От роду ей ещё не было и четырёх лет, но это не мешало ей быть хозяином города, в котором две с лишним тысячи лет не было дождя. Смерти там тоже не было. В изнеженный солнцем, последний день февраля маленькая птичка, пролетая над городом, немного потужилась и какнула двадцатитонной, основательно побитой шашелем, балкой на голову скромному труженику гильотины. И прежде, чем нож упал на шею несчастного, палач познал истину, а приговорённый радость амнистии.
В зияющих цельной пустотой глазницах окон погибающей цивилизации изредка колыхались  разноцветные, легкомысленно весёлые занавески. Глазницы были, а самих окон… извините. Они, поддавшись зову сердца, вслед за перелётными птицами улетели прошлой осенью в тёплые страны. А ведь бытует мнение, что форточки предмет неодушевлённый и, поскольку лишены крыльев, им чуждо чувство полёта. В детских мечтах любая фантазия становится реальностью,

и негоже взрослому дядьке топтать своими немытыми ногами детскую утопию, поэтому я обошёл город (с длинной стороны) десятой дорогой. Правда, сделать это было не просто. Анастасия, как всякий нормальный ребёнок, не могла долго оставаться на одном месте. Город – один метр в длину и шириной в двадцать три километра – передвигался вместе с её запахом – корица с молоком.
Проходя мимо продовольственного магазина, в его витрине я увидел: 1+1=1. Ностальгия. С математической точки зрения данное утверждение, наверное, ошибочно. Не мне судить. Но с точки зрения
Вынашивая в кармане одинокие мысли (Андрей Тарковский, похоже, был одинок. В противном случае, чего ради ему стоять в очереди за этим «равно один»?), я, пройдя одну лишнюю зиму, но, радуясь солнцу, понял, что пропустил мимо ушей – идеальный пробор – конечную цель своего путешествия: кошка, корм, магазин. Пришлось возвращаться.
Я поймал такси. Времена, когда они ловились только на червя, канули в Лету. Теперь его запросто можно поймать на пустой крючок. Клюёт.
С таксистом я обошёлся изуверски щедро.
«Ты душка», - таксист молнией взобрался на башню Эйфеля, прошёлся по карнизу, закурил и плюхнулся, словно коровья лепёшка, на землю – суицид, однако.
«Это уже вторая за сегодняшнее утро смерть. Как бы не вошло в привычку», - подумал я и, сжимая подмышкой корм для кошки, направился к своему подъезду.

   01.03.03 г. Ялта.