Вокруг света

СОБРАНИЕ ВЕСЕННИХ СОЧИНЕНИЙ


ПИАНИНО

Когда ему исполнилось тринадцать лет, он узнал, что Рерих жил в Индии, а то, что Зоя Краснодемьянская пала смертью храбрых, ему стало известно еще в младших классах.
Когда он родился, вся его семья жила в старой части города, в двухэтажном деревянном доме с дли-и-инной лестницей. Еще до его появления на свет, в соседней квартире жила известная на весь мир композиторша, после отъезда за границу которой, в коридоре осталось большое и черное пианино, и он бил податливые клавиши маленькими кулачками, в надежде разгадать удивительную тайну, до тех пор, пока всю семью не переселили в район новостроек.
Мама закончила дирижерский факультет консерватории, и спустя какое-то время он вновь увидел около себя этот инструмент с чувствительным механизмом из струн и молоточков. Мама открывала нижнюю стенку пианино и ставила внутрь трехлитровую банку с водой - наверное, там живут маленькие невидимые рыбки, подумал он однажды, и с тех пор, боясь их потревожить, никогда уже больше не стучал по клавишам, и вместо этого научился играть одной рукой марш.


ПАПА, ВЕСНА И КАРМАНЫ

Случалась очередная весна, и тополи во дворе вытягивались до уровня окон, из которого он, вставая на цыпочки, так часто наблюдал за происходящим в мире. Выслушивая рассказы о том, что случилось за день, тополи улыбались ему тяжелыми разбухшими почками, но во двор заезжала машина, из нее сыпались тетки в рабочей одежде, и ветви деревьев обрезали. Сочные срезы замазывали зеленой краской, и чтобы увидеть деревья вновь, приходилось ставить стул и залезать на подоконник, потому что тополи становились низкорослыми и глухими.
А мама приносила тополиные ветки-палочки домой, наполняла хрустальную вазу водой, и спустя некоторое время на них можно было вновь увидеть почки, и даже осторожно - едва-едва - к ним прикоснуться.
С работы возвращался папа, и прямо в ботинках - мама, охая, так и говорила: «Прямо в ботинках!?» - так вот, прямо в этих самых ботинках папа проходил в большую комнату и встречал свою семью фразой «Всем по приветику». Старшая сестра говорила, что «лучше бы по шоколадке» и еще долго продолжала что-то бубнить себе под нос, тем временем папа ужинал и проветривал поочередно одну за другой комнаты, затем форточка крепко-накрепко закрывалась на щеколду, шторы визгливо задергивались, но еще долго пахли весенним уличным многоцветием. Так наступала весна. Растаскивая ее ароматы по карманам, и подолгу держа в них свои руки, он внимательно разнюхивал потом свои ладони, однако те отчего-то пахли только мылом, подкроватной пылью и старыми, но любимыми и любящими, игрушками.


ПЕЧАТНАЯ МАШИНКА

«В эфире маяк!» - доносилось после обеда с полки, где лежали две большие раковины, в которых плавали рыбы и шумело море, и после этого известия бабушка обычно спала. «Тихий час» - говорила она и сразу же, как ложилась, начинала громко храпеть. Бабушка работала драматургом, и когда мама, перед уходом на работу, звонила ей и просила «посидеть» (она так и говорила: «Мама, ты бы не могла придти и посидеть»), бабушка приходила, прихватив с собой печатную машинку, сидела и постоянно что-то печатала.  Под стук старой немецкой печатной машинки он строил из спичек дворцы, лепил из пластилина вышедшего из-под контроля дрессировщика бешеного медведя, рисовал тучи и пел, но что бы он не делал, и как бы он это не делал, к печатной машинке его не подпускали.  «Сломаешь», - говорила бабушка, а он мечтал нащелкать заглавными буквами собственное имя, небрежно смахнуть станок на начало строки, и потрогать, обязательно потрогать эти удивительные рельефные буковки на резвых спицах, разложенных веером, после которых на подушечках пальцев остается буква - например «Н», или «Ы» - он так желал этого, столько об этом думал, и однажды, как только радио заикнулось про маяк, он решил: как только бабушка захрапит, он отнесет печатную машинку в другую комнату, и тогда уже ничто ему не помешает насладиться ее очарованием в полной мере. Однажды в гостях у бабушки он нечаянно разобрал телефонный аппарат, и, несмотря на то, что собрать его обратно по ее просьбе он не смог, и вместо него это сделал какой-то другой человек, телефон - так, по крайней мере, ему казалось - стал звенеть куда лучше прежнего. Он осторожно отнес печатную машинку на кухню и начал печатать.


СЕГОДНЯ

Сегодня я в школу не пошёл. У меня болел живот. 13 марта у нас узи. Сегодня было три урока. Конечно я делал домашнее задание. Я забыл сказать что к нам приехала тетя Ира - мая тетя. Она мне принесла какую-то морскую игру, но она была интересная, потому-что я играл не по-правилам. Еще она принесла канфеты, верней они были полу-канфеты полу-пирожные. (для пирожных они были слишком малы) но они были очень вкусные.
Один раз (дня два назад) мама давала печенья и вафли (конечно иностранные) вот я думаю что у них их много ладно кончим на эту тему.


ДОМАШНЯЯ РАБОТА

Двадцать пятое марта.
Домашняя работа.
Упражнение 490.
Вдалеке, внезапно, удивительно, горячо, засветло, поразительно, очаровательно, дочиста, объединённо, мечтательно, фантастически, накануне, дотемна, озарённо, наскоро, таинственно, напрямик, втихамолку, спокойно, внезапно, издалека, изредка, внимательно, сначала, сгоряча, заново.


Упражнение 495.
Космонавты приземлились в точно заданном районе. Наш первый космонавт - Юрий Гагарин. Юноша был строен и широкоплеч. Растояние от Москвы до Серпухова - сто километров. Тихо в лесу поздней осенью. Останкинская телевезионная башня в Москве - самое высокое строение в городе. По дыму костра можно определить завтрашнюю погоду. Длинна Волги - три тысячи шестьсот километров. Ничего не читать - значит ничего не знать.

Упражнение 499.
Далеко-далеко колокольчик звенит. (И. Никитин) А я бы повару иному велел на стенке зарубить: чтобы там речей не тратить по-пусту, где нужно власть употребить. (И. Крылов) Чуть-чуть дыша, пастух им любовался. (И. Крылов) Давным-давно задумал я взглянуть на дальние поля. (М. Лермонтов) Мало - по-малу деревья начали редеть. (А. Пушкин) Солнце уже светило не по-весеннему, а по-летнему. (Л. Толстой) За тысячи верст от родимого дома вдруг ветер повеет знакомо-знакомо. (А. Твардовский) Весна, по-видимому, будет раняя. Каждый город шумит по-своему. Даже ночная тишина, по-моему, в каждом городе своя, особенная. (Г. Семенов) Поэзия - это радость. Это подтвердит каждый, кто пишет или по любит стихи по-настоящему. (Е. Винокуров)


Седьмое апреля.
Домашняя работа.
Сочинение.
Бабушкина квартира.
Моя бабушка живет отдельно от нас. Мне нравится у нее. В ее квартире всегда тихо и спокойно. Ритмично стучат часы на стене. Почему-то у нее за окном всегда чирикают воробьи. Наверное она их кормит, поэтому они привязались к ней.
Моя бабушка писательница. И поэтому у нее три шкафа с книгами и журналами на татарском языке. На письменном столе уютно разместилась черная пишущая машинка, а рядом с ней большая стопка бумаг. Недалеко от стола стоит черно-белый телевизор и ваза. У моей бабушки большое окно с очень красивыми занавесками. На полу узорный ковер похожий на обои. Около окна расположился стол, рядом большой, удобный диван с большими подушками. И наконец, шифоньер. Мне кажется, что шифоньер одинокий, грустный. Он покрыт лаком и достает до потолка.
Я буду приезжать сюда почаще, потому что я очень люблю ее.


ВОКРУГ СВЕТА

«В эфире маяк!» - просыпалось радио на полке, бабушка широко раскрывала глаза, и тут же выпускала облегченное «оф-ф», обнаруживая печатную машинку на своем законном месте. Тем временем радио рассказывало о погоде.
«Как видно на снимках из космоса, над Западной Европой облаков не так много. Здесь по-прежнему хозяйничает антициклон. Влияние же циклонов скажется лишь на западе и юго-востоке региона: один разместит свой центр между Британскими островами и Исландией, а второй из района Афин направится к Турции. В странах Скандинавии, на окраине антициклона, солнечно, днем около нуля - минус один, плюс три, в Швеции до плюс пяти градусов. В Англии и во Франции дожди - небольшие, но ветрено, днем плюс восемь, плюс шестнадцать градусов. В Испании, днем плюс десять, плюс двадцать градусов. В Португалии без существенных осадков, днем плюс тринадцать, плюс двадцать один градус. В странах центральной и восточной Европы, благодаря антициклону, солнечно, днем воздух прогреется в Германии, Австрии, Венгрии и Румынии до плюс семи, плюс двенадцати, в Польше до плюс трех, плюс восьми градусов. В Болгарии преимущественно без осадков, днем плюс шесть, плюс двенадцать градусов. В Италии и Югославии местами пройдут кратковременные дожди при температуре днем плюс десять, плюс шестнадцать градусов. В Греции небольшие дожди, днем плюс десять, плюс пятнадцать градусов. Солнечного вам настроения. До свидания».

Под окном готовились к ночному ору подвальные коты. Он искал их глазами, по пояс высовываясь из раскрытых нараспашку окон, и птицы в небе клевали растрепанный пунктир из белой ваты пролетевшего с грохотом истребителя, и распахнутое окно в его комнате еще долго не могло смолкнуть улицей.


ПРИНЦЕССА

Сломавшимся в дворовом апреле голосом он читал со сцены актового зала стихи. Чтецкие способности разглядела сквозь нерастаявшие льдинки очков завуч, после чего он с треском попал на роль глашатая в постановке спектакля «Двенадцать месяцев». Принцессой была красивая и злая девочка с отчаянно голубыми глазами и родинкой, при ближайшем рассмотрении так напоминавшей полярную звезду, и однажды, после репетиции, он сыграл для нее на не числившимся в списке школьного инвентаря фортепиано марш, причем сделал это теперь уже не одной рукой, а двумя, и при этом топал, попадая, в такт правой ногой.
Через несколько дней принцесса простудилась, и под охи преподавательского состава спектакль, намеченный на майские праздники, отменили. Потому что принцесса в школе была только одна.


ТРАМПЛИН

Опасаясь выронить гнезда, раскачивались на душистом ветру березы.
Чернел с балкона на другом берегу реки трамплин, чернел неприметной галочкой, и плакали по нему рекой лыжники с обветренными лицами.
На балконе сушилась скатерть, холодной ночью затвердев насквозь; разворачивались, скрипя гармошками, автобусы, и мы глядели вдаль, взмывая на трамплине взглядом в небо.


ВЕСНУШКИ

Дорогая учительница с янтарной брошью, все мои веснушки вместе взятые, затмят своим блистательным светом не одну красную пасту из вашего нагрудного кармана, мои веснушки ярче всех плохих и хороших отметок, выставленных когда-либо вами, ими, или же еще кем-то - кем бы там ни было - оценок положительных и отрицательных, ярче в три целых четырнадцать сотых раз, и не смотрите так на меня, и не говорите мне, что я не прав, когда говорю, что катет впадает в Эгейское море, он именно это и делает, представьте себе - для меня это тоже явилось неожиданным известием, когда я гулял вчера, сбежав с четвертого урока, и отправился звонкими ручьями сначала вдоль выстриженной по краю дороги линии еще не проснувшегося после зимы кустарника, затем дошел прямиком до самого до проспекта, до самого до центра города, и молчите, прошу вас, моя милая учительница с янтарной брошью, педагог, преподаватель, запахните уста, не вздумайте, преследуя свои дидактические цели, перебивать меня, сбивать с ориентира, ведь я, соблюдающий все правила дорожного движения, заглядывающий в глаза всех светофоров, что только встречались на моем пути, я, заискивающе улыбающийся им, гулял, дышал свежим воздухом и считал первые зеленые ароматные листики на ветках деревьев в парке, где целуются студенты, где летят их студенческие годы, где они пьют свое студенческое пиво и читают свои студенческие книжки, я думал о том, что все-таки, не так важно, длиннее ли гипотенуза катета, или короче, был ли Спартак победителем драконов, или попал под нюрнбергский процесс в тысяча надцатом году, или напялил на себя этот громоздкий шлем от нечего делать, или же его ему кто-то подарил, все это не так важно, моя милая учительница с янтарной брошью, не так важно, и молчите, прошу вас, станьте сегодня моим нежным пернатым другом с голубятни во дворе, станьте моим соседом-заикой, не способным произнести собственный адрес, станьте моим другом, и прокатитесь со мной в лифте, пропахшем талым снегом с многочисленных подошв жителей подъезда, и погибшим под тряпкой уборщицы, являющейся в подъезд и несправедливо прогоняющей нас, бесправных и незаметных, с нашей же лестничной клетки, когда мы вырываем из тетрадки для работ по русскому языку ученика энного класса икс средней школы номер сто надцать такого-то протакого-то, для того, чтобы сделать из их клетчатых листьев, испещренных кичливыми соцветиями правил, бумажный самолет, в свою очередь для того, чтобы отправить его с высоты седьмого этажа, на лестничной клетке которого разбито вчерашним, еще зимним пьяницей, окно, из которого наш самолетик восторженно взовьется сначала вверх, а потом, вздохнув, стремглав вниз, описывая круги, мимо окон, мимо квартиры соседа-заики, не способного произнести даже свое имя, мимо квартиры с опохмеляющимся пьяницей, разбившим окно, меж подстриженных тополей, царапающих сверкающее небо, и над автомобилем, на манер подснежника, постепенно являющим себя из-под снега, вернувшимся в наш двор спустя три, или сколько уже там, месяца - поглядите, поглядите, что творится в городе, что с ним происходит, если придти к нему сегодня пораньше, отпроситься с третьего или, в крайнем случае, с четвертого урока, взять задание на дом, создать видимость записывания оного в дневнике, и только не говорите, что не можете нас отпустить, ведь об этом вас просят все ученики нашего славного класса, каждый представитель которого столь явственно напоминает вам о вас же самой в вашем переулочном детстве, так отпустите же нас, отпустите сейчас же, или запахните окна черными шторами, как в кабинете биологии, предназначенными для того, чтобы смотреть во мраке фильмы про членистоногих и прочих, про пестики и тычинки, запахните окно, чтобы мы не видели, как сегодня прекрасен мир, чтобы мы не возжелали, оскорбившись на вас, поднять восстание, и выйти вон самостоятельно, для того, чтобы на лицах наших, кое у кого местами измазанных пастой, появились новые - ярче прежних - сверкающие веснушки.