О природе

Вы любите природу?
Нет, любите ли вы ее так, как люблю ее я?
Мне говорят: - Посмотри, какое солнце! Как здорово
стоя на холме встретить рассвет! Дым костра манит
к несуществующему столу, обещая сытный обед и
радость общения с друзьями, песни под гитару и
разговоры неторопливые, иногда ленивые отрковенно,
через верхнюю губу, иногда страстные, если речь
идет о Булгакове или о Хемингуэе. Наливают чай
в кружки из закопченного котелка и радуются тому,
что вокруг , пахнущая одуряющим летом, изумрудная трава,
лежит под тобой словно перина. И зеленые, чуть тронутые
неотвратимо надвигающейся осенью, желто-золотыми листьями
манящие к себе деревья.
Простор! Простор вокруг! Недалеко, за лесом, нескошенные
поля , радуют глаз своей первозданной неповторимостью,
стрекотанием кузнечиков и полет неизвестных птиц,
их пение, непонятное, но радующее открытой
для песен душу!
Заметь, мой друг! Это сказал,не я!
Я просыпаюсь утром в жуткой, вонючей ,
звенящей комарами палатке. Я просыпаюсь потому,
что в мою нежную, московскую задницу впивается
иголка, умершей лет триста назад, ели. Неистребимое
желание умыться, подверждает мои самые худшие опасения-
где голубой итальянский фарфор? Где (на худой конец)
обычный белый сортир? Где средства для ванной и душа?
Легкая паника начинает терзать неокрепшую, городскую душу.
Мне предлагают умыться в реке и я выползаю на бугор, гордо
именуемый холмом. Из-за холма встает светило!
Вынув из кармана портативный датчик излучений, я убеждаюсь в том,
что сегодня уровень ИФК не превышает обычного
для этого времени года. Вижу встающюю желтую, с красноватым
отливом снизу, от выхлопных газов, звезду
пытающююся покрыть своим животворящим светом
эту несчастную, никому не нужную, планету.
Нo.чу! Меня зовут к завтраку!
Моне!
Вы видели завтрак на траве?
Эта несчастная железка, называемая в народе чайником,
выдает из себя жуткие звуки похожие на кипение,
жидкость, в нее налитая, пытается представить себя
английским чаем,. Думая о том, что ниичего лучшего
мне злесь не дадут, я пытаюсь давиться этой бурдой
и поняв, что белую кружевную салфетку мне не
иметь в этом обществе, я разглядываю сосуд .
. Поэма!
Впечатление такое,как –будто все насекомые галактики
вдруг решили отомстить мне за вечную нелюбовь
к членистоногим . Они (вернее их убогие трупы) плавают
на поверхности этой жидкости и весь этот натюрморт
дополняетя летающими и падающиими в кастюльку
кусками пепла и прочими, соответствующими лесу,
продуктами.
Насекомые!
Этот вид обитаталей Земли достает меня особенно
откровенно. Если в Москве сохранился один представитель
этого класса – он укусит именно меня, поверьте!
Оса, полудохлая и осатаневшая от городской жизни,
единственная, выжившая в кошмаре газовой атаки
и солей тяжелых металлов, впиваается в мое
лицо, с нелюбовью, достойной написания романа.
Руки мои, занятые удержанием руля “Мазды”,
с огромной задержкой, хлопают меня по собственной роже,
но увы! Поздно! Она уже умерла, отведав моей сильно
разбавленной окислами свинца крови, но оставив
при этом следы деятельности своей черно-желтой
попы на моей физиономии. Это город!
А здесь лес! Вы меня понимаете?
 
Моне!
Вы видели “Завтрак на траве”?
Моне никогда не был в лесу!!!