Тому кто...

Тому, кто видит сон совершенно бесполезно искать причины, почему он здесь.

-Я один на этой дороге, - устало подумал Пётр. Ноги его еле двигались вперед по пыльной, высохшей до самого дна равнине. Но пыли они не поднимали. Дорога могла бы подумать, что это солнечный луч скользит по ней, не будь он таким тяжелым и грязным.
Петр печально улыбнулся. Насколько ему не хватает живых существ. Ведь он готов разговаривать с дорогой. И даже называть ее в своих мыслях Дорога. Как, несомненно, живую особь, скорее всего женского пола.
И даже ворона была бы сейчас желанным гостем. Даже ворона! Этот страх, преследующий Петра с детства. Грязная, одноглазая, с остатками лохматых перьев, распахнутым клювом и хриплым криком.
Пётр медленно, стараясь не делать лишних движений, отнимающих последние капли энергии и жизни, сел. Зарылся пальцами в песчаную почву и постарался крикнуть. Позвать.
Не вышло.
Ему остались только мысли, звучащие исключительно в его голове. Как Петр не старался, ему не удалось совершить чудо и сделать мысли звуками. Тогда он крикнул мысленно. Это уже был не зов. Это доказательство существования.
Пальцы на руках свело. Ноги он уже давно не чувствовал.
Как давно он здесь? Пётр почти отрешенно отметил отросшие и поседевшие волосы, потемневшую и съёжившуюся кожу.
-Хорошо, - Пётр попытался размышлять логически, – Я состарился. Но тогда где же борода? Она должна бы уже свисать до середины груди. Но лицо гладкое, совсем молодое. А руки уже стары. И ноги. И волосы. Лишь лицо.
Что-то это должно значить! – заключил Пётр и тут же сам себя язвительно поддел. – Наитончайшее наблюдение.
-Карррррррррррррр! – где-то прямо над головой. Но нет сил поднять эту голову, что бы увидеть.  Невидимая гостья чувствует это.
Ворона слетела на землю и, неловко сложив лакированные сине-черные крылья, хищно открыла клюв. Единственный желтый глаз ее тщательно осмотрел Петра. Она игриво склонила голову и ласково пророкотала:
-Каким ветром занесло тебя сюда Шива? Ты вступил не на то облако?
-Я не Шива. И не по каким облакам я не ступал. – Пётр старался скрыть свое разочарование и страх. Но они бились в его мыслях, как неосмотрительные зайцы, попавшие в силки к охотнику.
- Конечно ты Шива! – Резко возразила птица. Её глаз слегка порозовел, и Пётр почувствовал жар, исходящий от него. – Правда, достаточно потрепанный. – Тут же критически высказалась она.
Пётр вяло попытался опровергнуть ее слова. Но уже и мысли перестали подчиняться ему.
Ворона деловито, чуть взмахивая крыльями, обскакала вокруг него и вспорхнула на голову. Несколько седых прядей опали с головы Петра, напомнив ему пух тополя, на который в детстве была аллергия.
А ворона продолжала ласково выговаривать Петру, что, мол, негоже Шиве шляться по подобным местам. Неровен час, кто-то обнаружит его!
Петр под монотонным говором птицы почти не замечал, что кожа его краснеет, а живот раздувается. Мысли покинули его, а ощущения не подсказывали, что температура его тела повышается с каждым мигом. Кожа начала потрескивать, а волосы уже летели с головы целыми клоками…

Тому, кто сниться небезопасно, мнить себя смотрящим поперек всего.
Пётр очнулся оттого, что ворона, вцепившись ему в грудь острыми когтями, долбила клювом его голову. Боли Пётр не испытывал, зато обрадовался, что мысли вернулись к нему.
- Прометея из тебя не выйдет. – Шелестящий голос в голове Петра не был голосом птицы. Это Пётр знал точно. Он попытался открыть глаза. Песок и прозрачная солёная жидкость слепили веки, но Петр, сделав усилие, смог приоткрыть глаза ровно настолько, что бы увидеть свет.
Несколько раз сморгнув, и немного очистив глаза от назойливых песчинок он увидел силуэт. Постепенно он оформлялся, пока не стало очевидно, что силуэт принадлежит маленькому человеку. Либо карлику, либо ребенку.
- Конечно ребенок! – голос показался Петру чуть рассерженным. – Неужели ты мог представить меня в виде карлика?
Петр с удивлением чувствовал, как силы возвращаются к нему. Хотя речь еще была неподвластна ему, покрутить головой на вопрос человечка он смог.
- Вот и отлично. - Голос повеселел.
Петр, наконец, сконцентрировал взгляд. Перед ним стоял рыжий, веснушчатый мальчик. Петр обрадовался. Теперь он здесь не один. Потом ему пришло в голову, что ребенку не выжить в таких условиях.
- Мой бедный Пётр, - мальчик скорчил умильную рожицу и вдруг оказался все такой же рыжей и веснушчатой девочкой. – Мы же договорились с тобой, что ты не вернешься к работе Шивы, пока не истечет наш с тобой контракт. Ты забыл? Марш домой из этого ада. Все равно у этой птицы не получилось бы возродить в тебе Шиву после того, как я омыл твое лицо серебряной водой.
Петр мучительно пытался сообразить, какой контракт он мог заключить с этим странным существом, меняющим пол по желанию….

Сегодня я вынужден хранить маскировку лица.

Пётр открыл глаза и первым делом уткнулся взглядом в окно, за которым светило яркое солнце. Кресло, в котором он проснулся, поражало свое привычностью. Сколько раз он засыпал в нем после дружеских и не очень вечеринок!
Пётр в очередной раз зарекся пить что-то с дядей Сашей. Так он поступал каждый раз, после пробуждения, сопровождающегося похмельем.
Привстав и потянувшись, Пётр обрадовался звукам обычного дня. Стакан с водой не преминул оказаться там, где ему положено. Пётр хотел отвесить ему поклон за это, но в голове шумело.
Залпом выпив воду, Пётр понял, что шумит не только в голове. За дверью кто-то дружно топал, жужжал, пиликал и дудел.
Чуть пошатываясь, Пётр добрел до двери. Открыв ее, он обнаружил счастливого дядю Сашу, который вылавливал что-то из-под дивана.
-Петюн! – завопил дядя Саша, вытаскивая для приветствия из-под дивана руку. – Посмотри, кто к нам приехал!
Пётр дежурно улыбнулся, ожидая появления неизвестного кого-то. Улыбка застыла на его лице. Из-под дивана на него глядели две пары глаз. Веснушчатые носы морщились от пыли, скопившейся под диваном. А волосы близнецов так и светились золотисто-рыжим цветом.