Смерть стоит того, чтобы жить

Вся моя жизнь начиналась как у всех, только когда мне было 15 лет, умерли мои родители. Не могу сказать, что я жила в роскоши, но они зарабатывали достаточно, чтобы не терпеть острой нужды. У меня было почти все, что я хотела. Они возвращались с концерта, когда на Добрынинской прогремел взрыв. Так я лишилась обоих сразу. Из квартиры родителей на Нагатинской я переехала в Бутово к бабушке, у которой прожила почти три года. Я была единственным ребенком в семье. Бабушка умерла в год моего окончания школы, за несколько недель до моего совершеннолетия. К тому времени я уже работала в торговом центре недалеко от метро и дома, сдавая квартиру родителей. Я занимала пост продавца-консультанта в компьютерном салоне. Платили весьма неплохо, особенно если учесть, что почти все деньги я откладывала в банк к наследству.
Поскольку с компьютерами мне было всегда легко и приятно общаться, я поступила на курсы при Бауманском институте. Ездить приходилось через весь город, но такая жизнь устраивала  меня, даже было свободное время, которое я проводила дома или друзьями.
Так прошло еще около полутора лет. Зарплаты в центре мне хватало на себя и Клашу — мою египетскую кошку, вниманием молодых людей я не была обделена, на курсах… как раз в то время с курсами начались проблемы. 
Оставалось два месяца до выпускного экзамена, и тут я провалила предварительный. Я вытащила тот единственный из восьмидесяти билетов, которого не знала. Провалилась я с треском. Все, начиная с преподавателей и заканчивая мной самой, были в совершенном шоке.
Я вышла из института с чувством вселенского раздражения. Ведь я знаю ВСЕ, все кроме этого билета. Да и то я пыталась ответить своими словами, как я понимаю вопрос! Такого просто не бывает! Это как минимум несправедливо! Поскольку выдержать такое испытание мне было сложно, я отправилась в ближайший магазин и, купив бутылку пива и пачку сигарет, отправилась в кущу домов.
Очень скоро я нашла уютный дворик, села на скамейке и принялась обдумывать свое положение, запивая горе. Если мне поначалу удалось успокоиться и отставить свое раздражение, то сейчас ярость опять овладела мной. Когда я швырнула окурок в сторону соседней лавочки, меня привлек странный звук. Как будто где-то искрил обрезанный провод. Этот звук меня испугал, а когда я повернула голову, увидела там, куда отлетела сигарета, кошку. Животное смотрело на меня безумными глазами, а по спине его бегали и шипели как будто электрические искры. Кошка посмотрела на меня еще раз и мученически завыла. Это был именно вой, а никакое не мяуканье. Мне повезло, что от природы я не кричу, когда что-то случается. Я вскочила и очень бодрым шагом отправилась к метро, пытаясь отделаться от этой картины, которая не желала отставать от моего внутреннего взора.
Более-менее меня перестало трясти только в метро. Самое страшное, что я даже не могла себе представить, что это было. Как бы хотелось, чтобы никогда не узнала!..
У меня был выходной, и я решила пройтись по центру. На Боровицкой я даже смогла обратить внимание на окружение. Наискосок от меня в полупустом вагоне сидел молодой человек. Его лицо показалось мне знакомым, но где и когда я его видела — вспомнить не могла, хоть режьте. Он разглядывал меня, я чувствовала его взгляд, но стоило мне повернуться, как он смотрел уже на рекламу в другом конце вагона. «Обычный случай,— подумала я.— Не он первый, не он последний. Посмотрим, подойдет ли знакомиться».
В то время я как раз оказалась одна и срочным порядком искала кого-нибудь. Надо заметить, этот молодой человек не очень мне понравился, однако приятно было сознавать, что почти в двадцать лет на тебя еще обращают внимание. Мне всегда казалось, что восемнадцать — это крайний срок, а уж дальше просто не живут.
Я вышла, не обратив внимания на молодого человека, и отправилась в сторону набережной, хотя мне совершенно отчетливо хотелось на Арбат. На меня иногда находит такое: погулять одной, посмотреть на свой город, подумать о своей жизни… почему нет? Я шла по набережной от Кремля в сторону Парка Горького и около Крымского моста снова увидела своего попутчика. Теперь только я вспомнила, где именно видела его. Как ни странно, он встречался мне часто: возле Бауманки, в Бутово, в центре… странно, почему я не вспомнила его раньше. Он стоял возле лестницы, ведущей на сам мост.
Проходя мимо него, я подняла глаза и долго смотрела в упор. Он даже несколько съежился, его, кажется, смутило. Когда же я отвернулась, молодой человек коснулся моей руки. От этого прикосновения по моей руке пробежали искры, у меня возникло ощущение, что кошка в том дворе чувствовала себя так же.
Я очень резко повернулась, он отпрянул, но почти сразу пришел в себя и заговорил.
—Прошу прощения за неожиданность. Можно… Меня зовут Кирилл. Очень прошу меня извинить…
—Все нормально,— несколько растерянным голосом ответила я.— Что случилось?
—Я… просто хотел познакомиться. Я… тоже очень часто бываю в Бутово, Бауманский я закончил в прошлом году, как раз когда начались твои курсы… Мы часто встречались…
Было видно, что он нервничает. Я старалась помочь ему, насколько это было в моих силах. Мы отправились гулять вдвоем. Прошли по Крымскому валу, вдоль Житной, свернули на Шлюзовую набережную и отправились вниз по Москве-реке.
Прогулка заняла целый день. Вечером, когда мы прошли Новоданиловскую и часть Нагатинской набережной, меня осенило, что завтра придется работать, а еще жутко гудят ноги. Мы вышли на Варшавское шоссе к метро, по дороге заглянули в пабчик…
Мой новый знакомый жил в Марьино до недавнего времени, а около месяца назад переехал на Добрынинскую. Как-то был в моем торговом центре, увидел меня и начал ездить в Бутово почти каждый день. Как выяснилось, он даже покупал у меня что-то, но этот момент моя память упустила…

…Так мы начали общаться. Кирилл приезжал ко мне, постоянно куда-то водил, ездил со мной по городу… Он мне безумно нравился, но исключительно как старший брат, которого у меня никогда не было, но о котором я всю жизнь мечтала. Он был моим другом с большой буквы, не больше, хотя я была уверена, что он относится ко мне вовсе не как к подруге.
Кирилл был выше меня на полголовы, у него были темные, слегка вьющиеся волосы, карие глаза, аккуратный нос, тонкие красивые губы… да, естественно, его левое ухо было проколото.
Кстати, давно пора рассказать, как выгляжу я. Не очень высокая, достаточно стройная, зеленоглазая, каштановые волосы достаточно коротко острижены, за исключением тонкой косички, свисающей до пояса от затылка, в которую вплетены бубенчики, веснушек нет, хоть очень хотелось бы, нос слегка горбатый, чуть вздернут вверх. Губы очень чувственные… одним словом — очаровательница! Кожа всю жизнь была идеальной, длинные красивые пальчики, аккуратные ногти… просто прелесть!
Прошло два месяца со дня нашего знакомства, до сдачи на сертификат оставалась неделя, до конца моего рабочего дня — час, тогда-то и приехал Кирилл. Он заявил, что через час начинается концерт в Меридиане, и что я должна там быть. Когда я попыталась отказаться, сославшись на экзамен, он ответил весьма странно:
—Ты сдашь, если даже не  откроешь ни одной лекции, если не будешь повторять и учить что-либо. А тем более, если ты этого так сильно хочешь, как говоришь. Все зависит от тебя, так что поехали. Я намерен тебе все доказать.
Мне ничего не оставалось,  как поддаться на его уговоры. Так прошла целая неделя. И, хотя каждый день я собиралась выкроить время на лекции, Кир не дал мне ничем заняться. За это время единственной литературой по компьютерам были прайс-листы в моем центре. Мы гуляли после моей работы, постоянно катались по городу, ходили на концерты… это было похоже на сон, особенно если учесть, что его план удался, в отличие от моего.
В день экзамена он лично отвез меня в институт, ждал у аудитории и ничуть не удивился, когда я объявила, что все сдала на отлично. Он просто улыбнулся и повез меня в кафе недалеко от моего торгового центра, где мы и провели остаток вечера и значительную часть ночи. 
Очень ранним утром мы ввалились ко мне, пьяные и довольные. Пока мы сидели на балконе, меня разобрало любопытство. Я начала приставать к Киру с вопросами типа «откуда ты мог знать, что я сдам», на что он просто смеялся и отмахивался. Единственное, что мне от него удалось добиться, так это обещания рассказать все потом.
 Он остался ночевать у меня, спать разошлись только около шести. Я спала беспокойно, такого уже давно не было. Мне  снились родители, которые пытались меня предупредить, но я ничего не могла разобрать. Когда их лица расплылись, я резко открыла глаза и села в кровати.
Я очень долго отходила от кошмара, курила, пыталась унять дрожь в руках. Меня колотило еще с полчаса. Однако когда все прошло, и я вышла на кухню, завернутая в одеяло, оказалось, что Кирилл не спит. Он сидел перед моей кружкой с водой, рядом курилась ароматизированная палочка, Клаша сидела у его ног. Когда я вошла, он резко отдернул руки, которые держал над кружкой, а Клаша, не издав ни звука, забралась к нему на колени.
— Что случилось?— его голос прозвучал достаточно резко, мне показалось, что меня попыталось выкинуть из кухни нечто невидимое.
— Ты не ложился?— мой вопрос не выдал некоего изумления, вызванного такими ощущениями. Что бы это ни было, это МОЙ дом, и я намерена быть здесь хозяйкой.
— Ответь мне. Да, я не спал.
— Меня опять мучат кошмары. Родители снятся, говорят что-то все время, а я никак понять не могу, что именно,— я забралась с ногами в кресло, укуталась поуютнее, и внимательно наблюдала за его действиями. Казалось, он разговаривает на автомате, находясь в полусне.
— Посиди со мной, может, я помогу тебе успокоиться.
Он включил музыку, я довольно долго ее слушала…
И тут меня сорвало. Только что все было нормально, как вдруг будто бы провалилась куда-то. Не знаю, что именно Кир сделал.
Я оказалась в полутемном коридоре. Каменная кладка, где-то капает вода. Далеко впереди — точка света. Я решила, что это факел. Кроме него никакого освещения не было. Обернувшись назад, я не увидела ничего. Кромешная темнота обступала меня. К тому же складывалось ощущение, что именно из этой темноты я пришла.
Как тогда, с кошкой, я почувствовала себя абсолютно глупо и неуверенно. Что я здесь делаю? Как оказалась? Где Кир? Просто сон это или нет? Но поскольку все вопросы грозили остаться без ответа, я решила отправиться куда-нибудь. Все равно стоять просто так неинтересно.
Я направилась к точке света. Шла в кромешной темноте, но ничуть не было страшно. Промелькнуло опасение, только когда прошло около получаса по моим расчетам, а факел так и не приблизился, хотя казалось, что он недалеко. Как раз когда я задумалась над этим фактом, я поскользнулась на чем-то. Это что-то в свою очередь запищало и метнулось в сторону. Я не испугалась: было чувство безопасности, скорее мне стало неловко. «Крыса,— осенило меня.— Извини, не хотела. Ни черта не видно». Как бы в ответ моим мыслям рядом со мной раздался писк, и что-то задело мою коленку. Попытка разглядеть что-либо ничего не дала. Существо постояло рядом со мной, а через несколько минут явственно раздалось клацанье коготков по камням кладки пола. Подняв голову, я увидела факел почти перед собой.
…Светоч висел на стене, перегораживающей мой коридор. В этом месте он пресекался перпендикулярным, так что получалось нечто типа буквы «т». Оба коридора были хорошо освещены, в то время как тот, из которого я вышла, полностью скрывался во мраке. Однако я не долго колебалась, в какой коридор идти: в правом витало почти материальное присутствие Смерти. Мне показалось, что ни за какие блага мира я не поверну туда.
И я пошла налево. Пол здесь был грязный, в пятне света явственно проступал след ботинка. След мужского ботинка с рифленой подошвой. Меня не тянуло к людям, но это было единственное направление: я точно знала, что обратно мне никак нельзя.
Я остановилась над следом, разглядывая его. Как здесь оказались люди? Я не могла ничего понять, начиная с того, как я сама здесь оказалась. Шумный вздох вырвался у меня, и почти тут же из темноты коридора ко мне выбежала белая крыса с черными глазами. Я ничуть не удивилась не только черным глазам у альбиноса, но и тому, что размерами она не уступала хорошей кошке. Издав короткий писк, она ткнулась носом в мое колено и припустила вперед по выбранному мной коридору. Теперь у меня не осталось сомнений: кто-то здесь есть, я иду правильно.  Единственное, что меня раздражало, так это то, что я ничего не понимаю и не могу ничему удивиться.
Я решительно пошла вперед за крысой. Мягкая пыль оседала на моих ботинках… ботинках? Я же была в тапочках… ну да ладно, не важно. Я вообще сидела в кресле.
…Я шла не меньше получаса, когда факелы на стенах очень резко кончились. Последний выхватывал из мрака кусок ковровой дорожки красного цвета с золоченой бахромой. Я выдернула из скобы последний факел и отправилась дальше.
Совсем скоро я дошла до конца ковра, над которым стояла дверь. Да, она подходила к обстановке как нельзя лучше: дубовые доски со временем стали крепче камня, железные стяжки на ней местами проржавели, заросли мхом, массивная железная ручка была выполнена в форме крысиной головы с кольцом в зубах… Возле двери ковер был чист. Было видно, что дверью часто пользовались.
Я потянула за ручку, но ничего не произошло. Дверь не тронулась с места, даже не продемонстрировала попытки этого сделать. Все мои старания приложить силу ни к чему не привели. Отпустив ручку, я задумалась. «Почему? Я ведь хочу попасть внутрь!» Я закрыла глаза, представила себе петли именно такими, какими они должны были быть, если бы их не тревожили столько же лет, сколько всему этому месту, сколько их не беспокоили… и тогда  просто попросила их открыться, помочь мне попасть туда, за них…
Ветер дунул мне в лицо с огромной силой, взъерошил волосы, заставил косичку больно хлестнуть меня по спине. Открыв глаза, я увидела настежь распахнутую дверь, за которой ничего не было. Хотя нет, я не права. За ней была не темнота, а чернота, которую не пробивал даже свет факела. Больше всего это было похоже на натянутую ткань. Не успев подумать о чем бы то ни было, я шагнула сквозь нее, как зачарованная наблюдая, как нога, а потом и все остальное просто исчезают за преградой…
Свет ударил в лицо с такой силой, что пришлось зажмурить глаза. Вокруг царила сплошная тишина, но все было спокойно. Через минуту открыла глаза и обнаружила, что стою в середине большой хорошо освещенной и меблированной залы, вокруг много людей, и все они смотрят на меня и молчат. Крутиться вокруг себя я не стала, мне казалось, осмотреться, не поворачивая головы, мне вполне хватит.
Немая сцена кончилась, когда ко мне подошел Кирилл. Рядом с ним вышагивала Клаша. Оба выглядели весьма довольными и даже какими-то счастливыми.
—Ты нашла нас! Я был в тебе уверен! Ты… просто замечательная!
—Что все это значит? Я ведь сидела в кресле напротив тебя. А ты, милая,— обратилась я к кошке,— была у него на коленях. Я ведь давно уже ничего не курила крепче «Парламента»!
—Сейчас мы тебе все расскажем,— ответила мне Клаша. Я не удивилась…
И они действительно все рассказали.
Оказалось, что магия на Земле все еще существует, что она все так же занимает главенствующую роль в жизни людей, что магиков еще много, а я — одна из них. Это приключение было «проверкой на профпригодность». Я прошла ее блестяще, никто из них такого не ожидал. Крыса, что встретилась мне в коридоре, оказалась фамильяром «главного» здесь — Валеры. Он был самым сильным и знающим из всех присутствующих. Моим фамильяром являлась Клаша.
Передо мной раскрывались такие широкие горизонты, что мне даже стало как-то не по себе. Однако, я видела, что мне что-то не договаривают. Что именно это было, я узнала много позже, чему несказанно рада.
Валера сказал мне, что я не сильно выделяюсь из рядов обычных людей, я смогу научиться далеко не всему, да и то мне придется прикладывать очень много усилий для освоения даже азов. Я была готова и высказала это. Вся компания заулыбалась, но никто не произнес ни слова.
Валера счел нужным меня предупредить о существовании коалиции «антимагов» — «Атик» — людей, буквально охотящимися на магиков, идущих на все ради нашего истребления. Однако это не повлияло на мое решение. Тогда Кирилла официально назначили моим учителем…

…Три года Кирилл учил меня. Я очень старательно занималась, и это дало свои результаты. Наконец-то я поменяла место работы, теперь у меня открылся небольшой, но уже достаточно популярный компьютерный клуб, да и вообще моя жизнь поменялась. По началу днями я занималась с Киром, ночами сидела в клубе админом, но это тоже сменилось с течением времени. А все только из-за того, что у меня появился молодой человек.
Этот факт безумно раздражал Кирилла, у нас постоянно шли разговоры об антимагах и их способах влияния на нас, Кир постоянно повторял, что их число увеличивается в геометрической прогрессии, в отличие от нас, но на меня это не действовало.
Мои успехи меня настолько воодушевили, что я действительно почувствовала себя почти всесильной. В принципе, это было не совсем безосновательно: из всей нашей компании я реально стала самой сильной, оставив далеко позади даже Валеру, совсем другое дело, что я все еще оставалась самой мало знающей и неопытной. По крайней мере, меня и мое мнение там уважали, даже была убеждена, что мне помогут, если что-то случится с моим «парнем».
Его звали Тимур. Не могу сказать, что он был настолько красивым, что я влюбилась с первого взгляда, я думаю, сказалось мое вынужденное одиночество. Мы познакомились совсем случайно, в троллейбусе, когда я заканчивала организацию клуба.
В тот день, уже ближе к вечеру, я ехала в Формозу, чтобы договориться о дне поставки компьютеров и частично оплатить ее. Денек выдался вполне гадостным, я вымоталась, настроение совсем ушло в минуса, да еще в троллейбусе было очень много народу, меня затолкали.
Я стояла у дверей,  уже собиралась выбираться, как троллейбус тряхнуло, кто-то ухватился за мое плечо и чуть не уложил меня на пол. Когда все выровнялось, я очень медленно обернулась… наверное, мое лицо выражало что-то совсем дикое, поскольку лицо молодого человека отразило целый спектр чувств, начиная со смятения и заканчивая виноватой улыбкой. Его рука куда-то исчезла с моего плеча…
 Короче, он вышел со мной из транспортного средства, которое так нелюбимо мною, прошелся до Формозы, мы обменялись телефонами…
С этого все началось. Через месяц, когда у меня уже функционировал клуб, Тимур переехал в Бутово. Он жил от меня через дом. Мы с Кириллом почти перестали видеться, поскольку они друг друга очень сильно раздражали, Клаша тоже невзлюбила моего мальчика, но она относилась к нему с вежливой терпимостью.
Мы много гуляли по Москве, периодически оставались на ночь в клубе вместе, все шло просто замечательно, мне казалось, он любил меня…
Однако это продолжалось лишь первые полгода. Потом все резко изменилось. Мы начали ругаться, причем часто и серьезно. Я была уверена, что у него проблемы на работе, в то время, как у меняя в клубе все шло просто отлично. Как это ни странно, я не имела ни малейшего представления, где и кем он работал. Он ничего не говорил об этом, я старалась не навязываться.
Однажды, за две недели до моего дня рождения, я решила отправиться на концерт, заказала билеты. Тимур обещал поехать со мной, мы договорились, что он за мной заедет вечером.
Я вернулась из клуба, закончив свои дела, накормила Клашу, весьма недовольную моими планами, села на окно и стала ждать. Вскоре Клаша присоединилась ко мне, мы сидели и мило разговаривали.
— Мне кажется, тебе не стоит ждать его. Можешь назвать это как хочешь, но он тебя продинамит, увидишь,— с этого она начала разговор.
— Если ты не любишь его, это вовсе не повод говорить мне гадости. Он обещал, он не может не приехать. Пошли лучше за сигаретами сходим.
— Не пойду я с тобой. Лучше пусти меня, я погуляю. Ты же знаешь, я не люблю твою палатку с сигаретами!
— Ну, как знаешь.
Я выпустила кошку, прошлась за сигаретами мимо дома Тимура — в его окнах было темно, хотя он должен был уже приехать. Я поспешила обратно, решив, что он уже у меня под дверью…
Но там его не оказалось. Я начала дергаться, названивать ему на мобильный, но ничего не дало результатов. Мобильный не отвечал, сам Тимур не ехал…
…Через час я металась по кухне, постоянно натыкаясь на стулья, и не знала, что думать и делать. Больше всего мне хотелось вызвонить его, чтобы он приехал, сварил кофе, усадил меня в кресло, сел рядом на пол, сказал, что все в порядке, что он давно ждал этого, что он…
Он был необходим мне сейчас как никогда прежде. Мне бы просто прижаться к нему, почувствовать своей щекой его щеку… Я даже подбежала к телефону, но опять мысленно выругала себя  и вернулась в кухню. Было чувство, что я схожу с ума от бессилия. Но ведь я знала, что с ним все в порядке. Он живой, вот только чувство опасности или угрозы не покидало меня. Я никак не могла понять, почему.
Я слезла с окна, нагнулась за упавшей пачкой сигарет, когда окно рассыпалось дождем осколков. Тарелка, висевшая напротив окна, разлетелась вдребезги. Я упала на пол, инстинктивно закрывая голову руками. Смятение и ужас овладели мной. Я уже поняла, что именно послужило причиной происшедшего, мне даже казалось, что я слышала выстрел. Однако до конца я поняла, что именно произошло и почему, только по прошествии солидного количества времени.
Я отошла почти моментально. Уже минут через десять я почувствовала, что опасность прошла. Взглянув на часы, я обнаружила, что Тимура нет уже три с половиной часа. В это время раздался телефонный звонок, буквально подбросивший меня. Не пригибаясь, я бросилась к телефону, проклиная себя за то, что оставила трубку в  комнате.
— Да?— почти крикнула я в нее. Но это оказался Кирилл.
— Привет. Что произошло?
— Н-ничего. У меня разлетелось окно в кухне. Теперь точно закажу себе стеклопакеты. Плюс к тому Тимура все нет, он должен был давным-давно быть здесь, мы должны быть на концерте, который уже закончился. Мне кажется, все забыли о моем существовании.
— Хочешь, я приеду? Мы так давно не виделись! Да и мне кажется, что это будет не лишним.
— Кир, мы виделись два дня назад. Да и с чего ты взял, что что-то случилось?
— Ты что, забыла, что я кое-что умею в этом направлении? Ты давно не звонила, вот я и решил, что тебе нужна помощь, а просить ты, как обычно, не будешь.
— С чего ты взял, что я попрошу сейчас? Но, если тебе не сложно, приезжай. Буду рада тебя видеть.
Я положила трубку, и сразу раздался звонок домофона. Меня подбросило вторично. Я решила, что Кир решил подшутить и звонил с мобильного от подъезда, но тогда он не сказал бы «заеду». Однако это оказался не он. Тимур все-таки приехал. Я бросилась к лифту, как только открыла дверь. По дороге я чуть не раздавила Клашу, которая с ругательствами в последний момент отпрянула в сторону, а потом обиженно проследовала в квартиру.
Лифт открылся, явив взору моего Тимура. Он по обыкновению удивился тому, что я встречаю его у лифта, а в квартире он чуть не задохнулся: смог держался на уровне глаз, не смотря на отсутствие стекла в кухне.
Огромных трудов стоило мне не броситься сразу же ему на шею, я даже удержалась от слез. Очень скоро мои старания окупились: он снял куртку, переобулся в тапочки и обнял меня, зарылся лицом в волосы…
— Малыш, я соскучился,— проговорил он, но я уловила некую фальшь. Я чувствовала, что он был взбешен. Тогда я опять подумала, что у него проблемы с работой. Я даже забыла о своем разбитом окне, о том, что меня чуть не пристрелили около получаса назад, я решила выяснить, чем именно он занимается.
– Что случилось? У тебя проблемы? Я чувствую, что что-то не так. Что–то на работе?— он оттолкнул меня, на его лице появилось новое для меня выражение — злоба.
— Послушай, милая! Ты что-то больно умная, как я погляжу. Не лезь ко мне со своими выводами!
— Что бы это значило? Я пытаюсь разобраться в своей жизни, как-то ее упорядочить, а пока она тесно связана с твоей.
— Разбирайся со своей. Не лезь ко мне. У меня все нормально.
Я поняла, что копать сейчас в эту сторону бесполезно. Ну да ладно, все еще не окончено. Не сможет же он все время скрывать от меня все. Я узнаю, пусть даже придется применять силу. Это, конечно, крайние меры, но я готова их применить, если что.
Совершенно отчетливо меня кольнула новая мысль. Во всем этом замешана женщина. Даже не одна женщина, скорее группа людей. С таким я еще не сталкивалась. Эта догадка так ошарашила меня, что я растерялась. Не зная, как с этим поступить, я решила обдумать все потом, а сейчас заняться нашими отношениями.
Я посмотрела в его глаза, опять прочитав в них крайнюю степень раздражения, и попыталась успокоить его, как могла. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы оно сменилось простой усталостью, даже небольшим количеством нежности. Только тут я смогла улыбнуться. Так лучше. Посмотрим, может, он мне еще все сам расскажет.
— Не обижайся. Я целый день мотался. Прости, я виноват, ты тут ни при чем. Иди ко мне,— он распахнул объятья, и мне ничего не оставалось, кроме как прийти и утонуть в них.
Я всегда ненавидела себя за это: не могу долго хранить обиду, пусть даже справедливую. Я жила, живу и, скорее всего, буду жить в своем розовом мире с положительными людьми. Как ни старался Кирилл открыть мне глаза на реальность, у него ничего не получилось, да и вряд ли когда получится.
…О Кирилле я вспомнила, только когда он позвонил в домофон. Причем по дороге к дребезжащей трубке я реально недоумевала, кто именно мог притащиться в такое время, однако я была очень рада его услышать.
Он вошел и столкнулся с Тимуром, бродившим по дому, завернувшись в полотенце, в безрезультатных поисках своих штанов. Не могу передать то выражение боли и обиды, что промелькнуло на лице Кира, я никогда прежде его таким не видела. Однако уже через десять минут они вполне мирно разговаривали, к вящему удивлению нас с Клашей.
Все вопросы начались, когда Кирилл заглянул в кухню. Если до этого он был уверен, что там открыто окно, то отсутствию оного они на пару с Тимуром были очень удивлены. Я рассказала эту печальную историю, Тимур, наконец, понял, что именно я пережила… или показал, что понял. Кирилл внимательно наблюдал за ним все это время и изредка кивал сам себе. Тимур же пытался меня успокоить, попутно колдуя над микроволновкой. Кирилл говорил что-то одобрительное на его реплики… идиллия, да и только!
После позднего ужина Тимур отправился звонить кому-то по делам, мы с Киром остались вдвоем. Он помог мне убрать посуду, после чего, обернувшись на дверь, шепнул:
— У тебя проблемы или из-за него?
— Нет. С чего ты взял?— я была искренне изумлена и ответила в полный голос. На это он прижал палец к губам, а потом опять прошептал:
— Мне очень нужно с тобой поговорить. Наедине. Это срочно и очень важно.

Мы вышли на крышу. Клаша вышла с нами, она старалась держаться ближе к Кириллу. Сначала я не понимала, почему, списав все на ее типичное поведение (она всегда его любила больше, хотя помогала мне),  но потом я обратила внимание на то, что Кир нервничает. Он постоянно крутил головой, дергался от любого звука. Когда я села на край парапета, свесив ноги вниз, и прикурила, он подскочил ко мне, попытался схватить за руку, обжегся о сигарету, выругался, потом взял меня за локти и вгляделся в глаза. От его взгляда меня отшатнуло, хотя я не смогла бы объяснить, что именно было в его взгляде.
— У тебя проблемы с ним, я вижу. Не отпирайся, я же помочь хочу! Я не могу видеть тебя такой. Когда я тебе звонил, ты ведь чуть не плакала!
— Кир, я собиралась на концерт. Мало того, что он забыл об этом, он даже не позвонил!..— у меня зазвонил сотовый. Это оказался Тимур. Он потерял нас и заявил, что уходит. Я «уговорила» его остаться и дождаться нас.

Спустившись, я потащила Тимура в комнату. Совершенно отчетливо я понимала, что это наш последний разговор, тут даже не потребовалось применять магию.
Совершенно новая мысль вдруг кольнула меня: по большому счету мне было все равно. Уж что-что, а энергию тратить на урегулирование конфликта я не собиралась, посчитав это лишним.
Разговор получился очень коротким. Просто он повторил, что уходит. Когда я не стала его останавливать, он несколько смешался и уточнил, уходит ли Кирилл. Естественно, я ответила, что он, скорее всего, останется.
— Это именно то, что мне надо было узнать. Я был почти уверен в твоем ответе. Вот видишь, он тебе дороже наших отношений. Зачем тогда было говорить, что он просто друг?
— Я не собираюсь тебя ни в чем разубеждать. Не волнуйся, теперь Кирилл тоже уйдет, чтобы тебе было спокойнее. Можешь высказать ему все, что сочтешь нужным. Может, ему удастся объяснить тебе то, что не вышло у меня. Если бы мы не были друзьями, мне бы не понадобился ты. Впрочем, убеждать тебя в этом я опять-таки не собираюсь. Я все сказала, можешь обираться и идти. Киру я сейчас скажу то же самое.
Тимур был ошарашен. Сказав эту фразу, я отправилась к Кириллу, который сидел с Клашей на кухне, и сказала уходить. Они оба были изумлены до предела, но он не возражал, только предложил вернуться часа через два. Я отказалась, пообещав сообщить, когда смогу воспринимать помощь. Когда Клаша попыталась возразить, я отправила ее вместе с Киром, на что она обиделась. Кирилл был заметно расстроен…

…То, что со мной творилось, невозможно описать. Я ходила по дому сама не своя, выла в полный голос, опускалась на пол, где попало, потому что просто не держали ноги, и продолжала биться в беспросветном истерическом припадке. Я не могла думать ни о чем, кроме своего горя… И так прошло около недели.
Я забросила все дела, не занималась, не отвечала на звонки, не открывала дверь и никуда не выходила. Есть и пить забросила в первую очередь, только курила, пока не закончился последний блок. С его кончиной перестала и курить. Естественно, все это время я не спала.
Именно это меня и спасло. На исходе недели «затворничества» меня свалил сон. Я проспала не меньше восемнадцати часов кряду. Снились какие-то расплывчатые кошмары, а когда проснулась, я поняла, что так продолжаться не может. Прежде всего, я убиваю себя, а у меня в этом мире еще слишком много счетов и дел.
Не знаю, чья заслуга больше — моей воли или магии,— но у меня получилось. Первым, что я сделала, был призыв к Кириллу. Я знала точно, что он все это время следил за мной на пару с кошкой, поэтому я даже не собиралась лезть к его сознанию. Я была уверена: теперь он точно придет. Затем я распахнула все окна в квартире и ужаснулась своему пробитому стеклу на кухне. С ним тоже давно нужно было что-то решать. За неделю в доме воцарился полный хаос, так что до приезда Кира мне было чем заняться.
Он рассказывал, как они переживали за меня, как следили, а потом позвонил кому-то, заказал окно, натянул на меня куртку и потащил в кафе, не обратив внимания на протесты Клаши. После кафе было кино, за кино — бильярд, прогулка по Измайловскому парку…
Кирилл, мой верный Кир отвлекал меня, как мог. Я была несказанно благодарна ему за это. Ко мне мы попали только глубоко за полночь, заглянули в мой клуб справиться о ходе дел. К моему вящему изумлению выяснилось, что там все шло замечательно в мое отсутствие. Кирилл лишь загадочно улыбался, пока мы были внутри, а на улице подхватил меня на руки и, закружив, сказал сквозь довольный смех: «Ну разве я мог позволить твоему делу загнуться без тебя? Я ведь знал, что с тобой творится!»
А где-то через час мы втроем сидели на моей кухне и обсуждали происшедшее. Клаша пыталась обидеться, но очень скоро пришла ко мне на колени. Оказалось, что скурила я не меньше трех блоков за пять-шесть дней. Курить меня больше не тянуло (это «не тянуло» продолжалось не больше недели).
Я рассказала Киру все, что со мной происходило, он не переставал удивляться и ужасаться, когда же я закончила, спросил:
— Ты любила его? Я видел, как светились твои глаза после встреч с ним. Я ни разу в жизни не видел ничего подобного. Я не думал, что такое бывает. Ты… любила?..
— Не говори мне про любовь! Не говори никогда! И, если я говорю про это, затыкай мне рот. Я никогда… никогда больше не хочу ничего про нее слышать! Я строю и намерена строить свою жизнь на расчете. Не хочу думать о высоких чувствах, а сейчас мне очень хочется… мне необходимо забыть про все. Я должна…
– Ты же знаешь сама, что это невозможно! Это не выход. Ты сама не веришь в то, о чем говоришь. За тебя говорят все те же эмоции и чувства, о которых ты хочешь забыть.
Я поняла, что спорить бесполезно, к тому же я знала, что он прав. Я просто очень громко всхлипнула, и он прижал меня к себе. И тут я разревелась на его груди. Мне было обидно и ужасно неудобно перед ним, но остановиться я не могла, как ни старалась. Он пытался успокоить, гладил мои волосы, что-то говорил… Совсем не сразу я обратила внимание на то, что именно, а говорил он весьма интересные вещи.
—…оказалось, она очень хотела мной завладеть, как она потом рассказала. А было это все около твоего торгового центра. Тогда я впервые был там. Она готовила заклинание уже давно, оставались только последние слова. И вот, когда ее подруга отвлекла меня разговором, она их произнесла, и именно в тот момент я отвернулся и увидел тебя. Спелл был рассчитан на того, кого я увижу в тот момент. Я увидел тебя, и с того момента вся моя жизнь пошла кувырком. Заклятие не удалось снять никому, куда бы я ни обращался, не говоря уже о моих попытках. Очевидно, основой его была моя кровь. Я стал ходить за тобой, пока не решился познакомиться. Извини, но твой проваленный экзамен — моих рук дело. Это больше, чем любовь, и, если ты запретишь мне, никогда больше об этом не упомяну. Но мне необходимо каждый день видеть тебя. Больше всего это мне напоминает неизлечимую смертельную болезнь. Ты убиваешь и даешь мне жизнь, а я не представляю, что делать. Думаю, теперь, даже если бы мне представился случай избавиться от этого, я не захотел бы. Я не могу потерять тебя и согласен на любое место в твоей жизни, но я всегда буду стараться занять место рядом с тобой. Прости, я совсем запутался и путаю тебя…
Я уже забыла о слезах и смотрела на него во все глаза. Мне не хотелось ему верить, но не могла не слушать. Значит, его приворотили. Неудачно. У меня родилась достаточно страшная мысль: а что если найти человека, который приворотит меня к нему? Ведь получится идеальная пара… если не промахнуться. Однако в любом деле есть доля риска, это даже волнует. Почему бы и нет? Счастье, для обоих, даром…
Да, неплохо было бы, но ведь так же нечестно, как и в случае с ним. Она пошла против воли человека. Заставить? С помощью магии? Нет ничего проще и бесчеловечнее. Хоть здесь я иду против себя, по всему выходит, что я буду его обманывать, обманывать его чувства, хоть они и вызваны искусственно. Какое счастье, что он не объяснял мне любовную магию!
— Я понимаю, что тебе тяжело думать о чем-то, но послушай меня,— этой фразой он вывел меня из полутранса. Я внимала каждому его слову.— Тебе будет больно это слышать, но Тимур… оказался из числа той самой коалиции, той самой секты, «Атик», о которой я тебе столько рассказывал. Очень хорошо, что он с тобой предварительно расстался. Он мог просто убить тебя в твоей постели или где-то еще. Я говорил тебе, что они охотятся за нами. Ты так и не поняла до сих пор, кто стрелял в твое окно и почему он был так взбешен, когда увидел тебя целой и невредимой? Естественно, у него появились проблемы на службе там, в «Атике». Тем более, что сам он не более чем штурмовик… или что-то вроде того. Ты же сама заметила, что в нем силы не  больше, чем в стуле. Он знает что-либо о твоей квартире на Нагатинской?
Я слушала его почти с открытым ртом, но смысл его слов не доходил до меня. Перед глазами плавали картины прошлого, некоторые моменты, когда я сама почти начинала подозревать Тимура, но он каждый раз приводил доводы, которые мне казались намного разумнее всех моих предположений и предостережений Клаши. Я сфокусировала взгляд на Кирилле и попыталась ответить.
— Н-нет. Что ты говоришь?! Я бы узнала…
— Ничего бы ты не узнала. Тебя приворотили так же, как меня, только твое заклятие много слабее моего. Послушай меня. Сейчас мне необходимо поставить тебе защиту. Именно мне, и не сопротивляйся. Тебя они уже научились расшифровывать. Еще придется срочно и по возможности незаметно отсюда съехать. Я сделаю все, что смогу, однако хочу тебя сразу предупредить: мы остались вдвоем… втроем. Никто из наших не поможет — они не станут рисковать, Валера им не позволит, а я не смогу тебя оставить… никогда.  Ты всегда сможешь рассчитывать на меня. Мы вместе дешево не дадимся. А сейчас нужно срочно заняться тобой, пока они не внушили тебе что-нибудь типа суицида.
Он отвел меня на балкон, я не сопротивлялась. В то время, пока он что-то делал, я сидела с закрытыми глазами, но явственно чувствовала, как становилось легче. Подступающая депрессия исчезла, осталась только пустота. Он сказал мне избавиться от наваждения, как учил меня, и я попробовала. Он оказался прав: это было не более, чем наваждение. Всякие чувства к Тимуру исчезли, осталась только жалость к себе и досада на потраченное впустую время.
Когда я почувствовала себя совсем свободной от Тимура, я попыталась нащупать его сознание. Кир был прав, когда говорил про количество магии в моем бывшем наваждении: Тимур просто знал, что магия есть. А если он из антимагов, то считает, что она есть для того, чтобы ее уничтожать. Я смогла найти его, но… он был закрыт. Я наткнулась на преграду. Его защитили, причем мощно. Все попытки отогнуть хоть краешек не увенчались ничем.
…Я резко открыла глаза и вернулась на свой балкон. Кир и Клаша внимательно наблюдали за мной.
— Наконец-то! Я уже было начал волноваться. Что нового узнала? Преграда? Я пытался тебе помочь, но наших сил недостаточно. Наверное, их там много потрудилось. Хорошо еще, что с тобой так не старались: сама смогла справиться. Теперь ты мне веришь?
— Это ужас какой-то! Я даже подумать не могла…
— Конечно. Тебя же практически стерилизовали. Я бы удивился, если бы ты смогла думать. Но сейчас на разговоры об этом нет времени. Можно точно сказать: охота уже началась. Недаром я его не любил!.. Да, Клаша, извини. Мы его не любили! Думаю, я чувствовал то же самое, что и кошка: с ним было что-то не так с самого начала.

…С того-то все и началось. Столкновения с антимагами я не ожидала. Мне представлялось, как я вырубаю Тимура, а теперь придется спасаться от него самого. Конечно, к этому я готова не была. Кир все время напоминал мне о нем, а кроме душевных мук начались еще и насущные проблемы.
Физическое недомогание стало уже привычным, а квартиры повисли проблемой, да и клуб тоже. Мы долго решали, как поступить с собственностью. В конечном итоге было решено продать все, за исключением клуба, и купить дом где-нибудь за Москвой. Мне давно хотелось уехать за ее пределы, но не при таких обстоятельствах. Поскольку денег хватало на любую квартиру в черте города, я рассчитывала купить дом в ближайшем Подмосковье. Но Кир забраковал эту идею. Его аргументы показались мне убедительными: далеко от города жить тяжело, а вблизи, да так, чтоб не ездить, не получится.
Подумав и просмотрев варианты, мы решились на покупку не очень большого дома возле Царского Села. Параллельно я занималась продажей квартир, а клуб я оставила «нашим»— Таня и Артур были счастливы, что именно они будут управлять там. Оформили их как совладельцев, по договору на нас с Киром приходилась большая половина прибыли. Все денежные операции не будут требовать личного присутствия… Я была уверена, что всеми силами «мои» смогут и меня не выдать, и клуб отстоять, случись что.
Кир продал свою квартиру. На Добрынинской, да еще недорогая, она очень быстро ушла. Машину его решено было разбить перед уездом, нам уже обещали помочь. Мои квартиры не расходились очень долго. Нагатинская, естественно, пользовалась большим спросом, в отличие от Янгеля.
Плюс к тому мне пришлось поднимать очень старые связи в Питере, чтобы уладить дела без личного присутствия. Игорь, мой старый знакомый и верный до сих пор друг, стал моим представителем там, занялся всеми делами. Я едва успевала переводить деньги. Именно благодаря ему к моменту приезда готово было все от и до: дом куплен, оформлен и обставлен по моим прикидкам, хотя единственной сложностью в последнем было найти конкретно указанные мной предметы интерьера. Особенно я постаралась над своей комнатой: под влиянием наплыва воспоминаний ее оформление полностью скопировано с комнаты одного из «бывших» — того места, где мне очень нравилось.
Когда наконец-то продалась квартира в Бутово вместе с мебелью, мы почти были готовы. Вещей был абсолютный минимум, большинство из которых составляли документы и жесткие диски компьютера. Я продала сотовый, Кириллу разбили машину, Таня и Артур  обещались раскручивать клуб еще больше. Игорь позвонил Киру сообщить, что все готово к  переезду, я с ним договорилась о переводе моих сбережений в Царское Село…
Наконец-то все было готово. К этому времени  было еще несколько покушений, Кирилл умудрялся вытаскивать меня каждый раз. Как он и говорил, теперь уже от нас отвернулись все: клуб фактически принадлежал им.

Последний день. В последний раз мы были в моей квартире. Долго сидели в коридоре, чтобы не было видно из окон, меня охватила ностальгия. Мне вспомнился тот самый человек, под чью комнату я решила стилизовать свою. Мы были вместе пять с половиной лет назад, он снимал квартиру через дом от меня. Познакомились мы настолько случайно, что я считаю это очередным проявлением моей силы: он мне безумно понравился с первого взгляда. Наши отношения были недолгими и несерьезными. Он как-то сводил меня в ресторанчик, на какой-то праздник подарил колечко, а потом пропал. Я болела им, бредила…
Через месяц он появился. Отношения продолжились, но ненадолго. Когда он опять пропал, на сей раз на две недели, я вернула ему кольцо, и на этом наши отношения закончились. На память мне осталась только кошка, которую он назвал. Эта кошка и по сей день со мной.
Мы с Кириллом вышли на лестницу, сели на ступеньки, я закурила… чувства переполняли меня, он это заметил. Когда на мою руку легла его рука, я сказала:
— Когда-то я приходила домой с работы, залезала в ванную, тщательнейшим образом мылась, после чего включала музыку на полную и садилась к окну. Я ждала его минимум до трех ночи,  не спала. Я умирала без него. Нервы стали ни к черту, а он не собирался приходить. Я нужна была ему лишь как развлечение, а он… он был нужен мне. Я ждала, видела только его, меня тянуло к телефону, в голове вертелся только его номер… а когда он заходил и звал к себе, у меня не возникало даже малейшей мысли отказаться. Естественно, его это устраивало, а я знала, что так не могло продолжаться долго. И все равно была благодарна ему за все наши встречи. Я бросалась к окну при звуке машины,  меня подбрасывало от каждого звонка в дверь… Я жила ожиданием. А после новой встречи — воспоминаниями всех моментов. И не было ничего, кроме удовлетворения. Однако не могу сказать, что это был чистый секс. Он был нужен мне весь, без остатка. Я же просто подворачивалась ему под руку. Никогда не было так обидно!..
— Но это не любовь!..
— Это болезнь. И некому меня вылечить, кроме него. Это давно прошедшая история, но все живо, боль не прошла до сих пор. И столько боли я пронесла сквозь жизнь… все мои романы приносили в два-три раза меньше радости и счастья, чем ее. И в тот раз… боль и ничего другого. А ведь тогда меня добивались многие, но всем рано или поздно был дан отказ… ради него… Каждый день я шла на работу в депрессии, не выспавшаяся, злая на весь мир за еще одну одинокую ночь… Я знаю, много пафоса, но так я и думала тогда, так и думаю сейчас… Ладно, пора заканчивать с этой темой, иначе я опять расплачусь при тебе, а этого мне бы не хотелось. Я очень утомила тебя?
— Нет. Я безмерно рад, что ты доверяешь мне. Я готов слушать тебя бесконечно. Меня волнует все, что с тобой происходило, я хочу все это знать. Ты же знаешь… мое к тебе отношение. Мне необходима ты вместе со всем грузом твоих воспоминаний как хороших, так и плохих…
Мы опять вернулись в квартиру. Я не могла привыкнуть к тому, что придется уезжать. Зачехленная мебель нагоняла тоску, а запрет включать свет или хотя бы зажигалку внушал жгучее желание броситься из окна. Я хочу  жить здесь… но больше я хочу жить. Билеты Кирилл купил на завтра, на 5:48, Игорь сообщил, что все готово к переезду… Кир уверял, что там нас не достанут… Обидно все же, что все от нас отказались…
Я долго стояла посреди комнаты в каком-то оцепенении. Перед глазами возникали картины прошлого: все, с кем я была здесь, все, с кем мне было хорошо и плохо… Вернул меня к реальности звонок телефона.
Кир тут же оказывается рядом и хватает меня в охапку. «Не вздумай,»— шипит и тащит в коридор. Я знаю, что ему так же тяжело, как и мне, но за нами следят, а сил так немного, лучше перестраховаться, что в этом деле невозможно… Уже сквозь дверной проем я вижу красную точку, пляшущую над телефоном, на стене. «Видишь?— выдыхает Кир мне на ухо.—Пугают. Или напоминают, что они тут». Я киваю в ответ…
Он помог мне надеть пальто. Мы оба чувствовали, что опасности нет — целились из соседнего дома. Мы вышли из дома и долго еще плутали во дворах, прежде чем выйти на трассу далеко от метро. Машину поймать удалось быстро, хотя можно было бы поехать на одной из пяти, прошедших мимо, но он упрямо тянул меня за газетный ларек — нас искали. Я старалась прикрыть нас обоих, Кир — тоже, и, похоже, наши старания увенчались успехом.
Садиться в поезд мы также не спешили. Долго сидели в ресторане, заняв места только перед самым отправлением. Уже в поезде мне стало плохо. Нервы сдали. Клаша начала беспокойно подавать голос, Кирилл долго ее успокаивал. Я же свалилась на полку и тут же потеряла сознание.
Очнулась уже на улице. Мы сидели на каком-то незнакомом перроне где-то между Москвой и Бологим, ближе к последнему. Кирилл держал меня на коленях, Клаша ерзала и материлась в сумке. Кир был в трансе. На его лице появилось несколько синяков, одежда была местами прорвана, на руке застыла кровь, под скамейкой ее накапало достаточно для хорошей лужи.
Я стала прорываться к его сознанию. Он откликнулся не сразу, но это было не так плохо. Не знаю, сколько времени понадобилось на его реанимацию, но, когда мы оба открыли глаза, мне уже было жарко в эту промозглую ноябрьскую ночь. Он прижал меня к себе, слова были не нужны: и так понятно, новое покушение. Я так от этого устала! Как ни странно, страха не было  совсем. Наверное, иммунитет все-таки выработался.
— Мне казалось, мы не выберемся. Как я умудрился тебя вытащить-  ума не приложу. А ты стала совсем невесомой за эти месяцы… впрочем, это не удивительно…
— Их было много?
— Не очень. Пять или шесть. Молодцы, оперативно они тебя вырубили. Больше всего испугался за тебя. Я закрыл дверь, но они рвались в окно, причем весьма успешно. Теперь нам лучше ловить машину.
— А они?..
— Все до единого. Это скоро обнаружится. Не знаю насчет ментов, но остальные уже все знают. Нам нужно срочно рвать отсюда. Кстати, Клаве надо бы поесть и отдохнуть. Если бы не  она, нас бы уже не было. Боюсь, как бы она не заболела. Сейчас с ней придется туго. Может, удастся поймать машину до самого дома. Было бы просто замечательно. Ну-ка, постарайся! Там уже стоит охрана?
— Да. Я звонила и предупреждала Игоря. Он обещал все  подготовить. Главное, что деньги надо срочно переводить. Так жаль обе квартиры…
— Мне тоже. Но ничего не попишешь. Машину мне жальче. Зато теперь куплю себе вишневую «Ниву» и стану мужчиной твоей мечты.
— Очень тебя прошу. Не стоит больше вообще упоминать это название. Я  достаточно слез пролила тогда, сейчас опять не хочу. Мне и так не удается стереть ее из памяти…
— Ладно, ладно. Только не хватало поссориться из-за прошлого. Я обещаю, что больше это не повторится.
Мы уже давно стояли на трассе. Занимался мерзкий рассвет, бледный и промозглый. Машин не было с полчаса, но каково же было мое удивление, когда на трассе в серых лучах рассвета появилась вишневая «Нива» с до боли, до сих пор знакомыми номерами! Я медленно поднялась с чемодана, на котором сидела, во все глаза уставившись на машину. Как во сне вышла на середину дороги и встала, пораженная до глубины души…
…Он был один в машине, и он узнал меня. Я стояла как вкопанная и не отрываясь смотрела на него. Он тоже смотрел и, вероятно, не мог поверить своим глазам.
Для меня опять пропал весь окружающий мир. Мы смотрели друг другу в глаза, и никто не мог встать сейчас между нами. Я захотела оказаться в его объятиях, и он вышел из машины и подошел ко мне. Опять слезы затуманили все вокруг него, но он остался незыблем.
Он подошел и протянул руки. Я сделала шаг и оказалась в его руках. Моя голова снова через столько лет легла на его грудь, и я поняла, что сил у меня больше нет. Любовь нагнала меня, спустив все эти годы на нет. Все попытки забыть его, все старания вылечиться — всего этого не было, все безрезультатно.
Мы оба поменялись. Теперь он тоже был совсем не против любить и быть любимым. Я знала всегда, что у нас будет еще решающая встреча. И теперь мы были готовы друг к другу. И он был готов не только спать рядом со мной, но и получать удовольствие от простого моего присутствия. Сейчас он наслаждался, стоя рядом со мной посреди дороги, что так неожиданно свела нас снова.
Наконец я решилась поднять мокрое от слез лицо, чтобы посмотреть в его глаза. Они были закрыты, но через долю секунды, показавшуюся мне нескончаемой, открылись. Мы смотрели друг в друга еще несколько вечных мгновений, а потом он припал к моим губам. Теперь сплошная нежность сквозила во всех его движениях. Нежность, бережность и любовь. Я уже знала, что он мне скажет, знала, что он готов на все ради меня…
…После показавшегося мне бесконечным (или хотя бы шестилетним) поцелуя он начал целовать мое лицо: глаза, нос, лоб, щеки… а я все не могла успокоиться, и слезы падали на его губы и руки… Но потом в наш мир влез резкий звук кошачьего мява. Мы оба немного пришли в себя, он отклонился назад, чтобы с восторгом оглядеть меня всю.
— Я никогда не говорил, что ты… великолепна? Ты ТАК целуешься… ты вся… такая… Ну вот я и нагнал свою утопию… А что это был за звук?
— Это Клаша…— пролепетала я.
— Кла…ша?.. Египетская?
— Да…
Он засмеялся, подхватил меня на руки и закружил. Я прижималась к нему всем телом, мне никогда не было так хорошо.
— Милая, ты запомнила! Я никогда бы не подумал… Сколько же ей лет получается? Никак не меньше пяти?
— Пять с половиной. Но она все такая же. Мы обе ждали тебя все эти пять с половиной. Хотя, не скрою, мне хотелось обо всем забыть. Ее же я не смогла оторвать от себя, впрочем, равно как и тебя. Я даже умудрилась убедить себя, что ты мне не нужен… До этого утра…
— Не буду врать, мне ничего не стоило забыть тебя тогда. Знаю, тогда я делал тебе только больно, но… стоило мне увидеть тебя на дороге, как я понял все. И вспомнил все. Конечно, я узнал тебя сразу. Ведь это ты… но ты уже совсем другая. Впрочем, как и я. Но что ты здесь… как ты здесь оказалась?
— Я переезжаю. Точнее, уже почти переехала. Теперь я буду жить в Царском Селе. Я купила себе дом. У меня проблемы в Москве. На меня постоянно покушаются. Последнее покушение было этой ночью, в поезде. А что насчет тебя?
— Я еду в Питер по делам. Немного дел и буйный отдых… по крайней мере, я так намечал.
— А что теперь?
— Я бы очень хотел решить все дела и приехать к тебе. Ты позволишь?..
— Я шесть лет ждала этого! Конечно да!!!
Мы снова целовались. Долго. Теперь нам некуда было спешить, впереди — вечность…
…Естественно, он довез нас до дома, по дороге я рассказывала ему, кто такой Кирилл. Клаша несказанно обрадовалась ему, и он весь день был в кошках. Кир обиделся, почти не разговаривал ни с кем, даже с Клашей, хотя и делал вид, что все нормально.
Мы посидели на кухне на первом этаже до пяти вечера, после чего Антон взял меня на руки и понес в ванную моей комнаты. Там мы провели еще полтора часа. Из ванной он тоже вынес меня на руках, бережно опустил на шелковую постель…
— Как мне знакомо это постельное белье!
— Прости, но найти простыню, как у тебя тогда была, так и не удалось. Но этот зеленый шелк такой же, как у тебя был в той квартире,— ответила ему я. На лице его застыла нежность, смешанная с горечью.
– Этого не может быть,— прошептал он, опрокидывая меня на точно такие же подушки, что были в его квартире пять с половиной лет назад…
…Проснулись окончательно только следующим утром. Меня разбудили его поцелуи и поднос с завтраком.
– Да, это не «делай себе кофе» и «холодильник в твоем распоряжении, если хочешь есть»!— на эту фразу он поменялся в лице, но вскоре снова пришел в себя и опять начал целовать мои ноги.– Какие планы? И сколько сейчас времени?
— Половина первого. Мне нужно сегодня съездить в Питер, уладить дела…
— С машинами? – лукаво прищурившись, спросила я.
— Д-да. Именно. Ну, короче, это часа на четыре. Вернусь около шести вечера, если смогу — раньше.
– Возьми меня с собой?
— Нет. Не сегодня. Не обижайся.
— Ладно. Приедешь в обычной кондиции?
— Нет. Пить не буду. Я буду рваться сюда, ведь… ты будешь меня ждать?
— Я ждала тебя всегда. Конечно, сегодня не исключение.
— Я позвоню тебе перед выездом. Обязательно. Ешь, я посижу с тобой. Проводишь меня до машины?
— Конечно!
Я впервые за последние несколько месяцев с аппетитом поглощала завтрак. Он наблюдал за мной и улыбался. Совсем по-новому. Все происходящее мне казалось сказкой. Теперь это был совсем другой человек, я знала, что придется узнавать его заново, и мне это нравилось.
…Когда я счастливая впорхнула в дом, Кирилл с весьма хмурым лицом вышел навстречу из кухни.
— Нельзя было скрипеть потише?— осведомился он.
— О, этот диван совсем как у Антона тогда! Он всю ночь порывался сложиться!— ответила я, заливаясь смехом и направляясь наверх.
— Это тот самый, о котором ты только позавчера рассказывала?
— О да! Он очень переменился. И теперь я нужна ему!
Кирилл ходил за мной по дому, пока я не выставила его из своей комнаты, чтобы переодеться. Только мне это удалось, как  зазвонил мой новый мобильный (тот, что оставил мне Антон). Это он мне прислал сообщение. «Будь готова. Как только вырвусь – позвоню, заеду за тобой и мы поедем в Питер ужинать. Твой «Тон»». Мой довольный смех вызвал полное непонимание со стороны Клаши и яростный стук Кирилла.
— Что там происходит? Зачем ты подходишь к телефону?!
— Это Антонов… мой новый. Он мне прислал сообщение, и вечером мы едем ужинать в Питер.
— Но ведь тебе нельзя появляться на людях!
Я выглянула за дверь:
— Но ведь ты меня прикроешь? Не брать же мне с собой Клашу!
Он был в шоке, а я ликовала еще долю секунды, вдруг осознав, что так себя вести нельзя. Я открыла дверь, впустила его в комнату. Мы довольно долго говорили, в результате он попытался убедить меня, что все понимает и все в порядке, но я видела, что ему больно, поэтому пришлось извиняться за свое счастье.
Я парила по дому, пока писк мобильного не вернул меня к реальности. Антон расквитался с делами и ехал обратно. Сначала радость охватила меня, но потом что-то очень сильно кольнуло в сердце, по всему существу разлилось ожидание чего-то и невыразимая тоска. Никак не удавалось отследить источник этого чувства, но все же написала ответ Антону, очень просила его быть осторожнее. Я знала, что дорога у него займет около часа. Мне не стоило больших трудов найти одежду на вечер: то самое черное бархатное платье, в котором я была с ним в ресторане тогда, шло мне чуть не больше сейчас. Также мне пришлось звонить Игорю, просить его заняться моими деньгами, просила его подтвердить мое завещание, в котором все оставалось Киру. Он не задал ни единого вопроса, кроме «что еще?».
Мы говорили с ним долго, к тому же много времени я провела в ванной, прошло уже почти два часа с последнего сообщения, Антон все не появлялся. Тревога все нарастала, но звонить ему не стала: не хотелось показаться параноиком. Вдруг он просто заехал в магазин или куда-нибудь еще?
Когда прошло три часа, его все не было. меня уже трясло. Я сидела на краю дивана в своей комнате и кусала пальцы. Я ничего не чувствовала, кроме пустоты, сменившей тревожное нытье сердца. Клаша подошла и, встретившись со мной взглядом, ничего не сказала, но какие у нее стали глаза! Только тут до меня дошло, что что-то произошло, что-то реальное и ужасное. Я не чувствовала его.
Первой реакцией был мобильный. Он не брал трубку, хотя я названивала никак не менее десяти раз. Новая волна ужаса захлестнула меня. Нет! Не может быть! Я не видела его столько лет, он не имел ко мне никакого отношения все это время, не могли же они допустить такую ошибку, если им нужна я!
Я выскочила в коридор, очень испугав Кирилла. Никак не удавалось убрать мобильный в карман пальто, потом – снять пальто с вешалки. В итоге последняя с грохотом обрушилась на пол, а на лестницу выскочил Кирилл.
— Что случилось?!— он почти кричал.
— Что-то с Антоном. Я еду ему навстречу,— и сама удивилась спокойствию голоса, как будто это и не я вовсе только что дергала пальто и материлась на чем свет стоит.
— Не вздумай! Я не смогу тебе гарантировать прикрытие!
— Значит, справлюсь сама. Я не могу оставаться — я его не чувствую!
Я бросилась к своему Форду. Мысли отсутствовали как класс. Не было никакого плана действий. Мерзкий дождь, моросивший весь день, постепенно усиливался, дорога была омерзительно скользкой. Все, что я смогла придумать — поехать к Петербургу. Машину заносило на поворотах, я постоянно пыталась нащупать Антона, но все никак не удавалось. Впереди было сужение дороги, я увидела две машины ГАИ, скинула скорость, но ничего плохого не успела подумать, как зазвонил телефон. Матерясь и путаясь в кармане, я вырвала трубку и глянула на определитель.
— Антон! — почти закричала в нее я.— Где ты?!
Незнакомый мужской голос ответил мне, я повернула голову  и заглушила машину. Не было сил даже выйти из нее. Я просто слушала сухие объяснения и смотрела, как из столба на другой стороне дороги извлекают почти лепешку, оставшуюся от вишневой «Нивы». Я отключила телефон и медленно, как во сне, перешла дорогу. Крови не было, зато валялся пожеванный номер. Меня затрясло, я присела на корточки и взяла его в руки. Это был его номер.
Я сидела и тупо смотрела, как с любимых цифр капает грязная вода. Телефон опять зазвонил, но я не ответила. Ко мне подошли двое в форме…
…Не представляю, как я оказалась дома, и что со мной было с того момента. Я очнулась в слезах в постели зеленого шелка, одна. Показалось, что все это было сном. Да разве мог он не справиться с управлением?! Он, который может мести машину в любом состоянии, трезвым разбивается? Нет, такого не могло случиться!
— Как ты?— спросил беззвучно вошедший Кирилл.
— Я? Плохо… Спасибо… и давно я так здесь лежу?
— Почти неделя.
— А?..
— Да, его похоронили. На похоронах была его жена и ребенок.
— Это не важно. Он был только моим эти дни! Ты же знаешь сам!..
— Да. Знаю. Но все равно… Вот то немногое, что было адресовано тебе. Чудом уцелело. Там еще записка.
Он передал мне пакет сравнительно небольшого размера. Там был черный пеньюар, о котором мы говорили перед поездкой в ресторан до расставания, коробочка с моими любимыми духами «Donna» и коробочка с серебряным кольцом, совсем как то, что  я бросила в него, когда он уходил в последний раз…
Больше всего мне хотелось плакать, но слез не было снова, и я сидела и смотрела на все это, и ничего не могла поделать. Под вечер Кир отправился в магазин, перед уходом зашел ко мне и сказал:
— Там еще был гигантский букет. Каллы, белые орхидеи и лилии. Но от него почти ничего не осталось.
Он ушел, а я села в кресло на балконе, включила музыку на полную… Что-то мешало мне прикурить, и этим чем-то оказалась записка.
«Лисенок! Ты самая прекрасная из всех! Теперь ты для меня единственная. Первая и последняя любовь всей моей жизни. Только твой «».
Я смотрела в пустоту перед собой. Он не успел мне этого сказать…
…Я глотала сигаретный дым под  музыку. Даже не пыталась подпевать. Пустота в душе, в голове… я ни о чем не могла подумать… Я чувствовала, как отмирают части меня. Лучшие, дражайшие, любимейшие мечты, грезы — бесценные части моей души оставляли меня. Каждая отрывалась с невыносимой болью. Я понимала, что вернуть ничего невозможно, все кончено. Во второй раз, но теперь уже насовсем.
Я не услышала, как вошел Кирилл. Заметила его, только когда он оказался за моей спиной и положил руки мне на плечи. Я вскочила и оказалась в его объятиях. Я расплакалась, а он говорил мне что-то, очевидно, утешал, гладил и трепал волосы, зарывался в них лицом…
Я совсем потеряла голову, но через какое-то время он уже целовал мое мокрое лицо, а я все плакала, вцепившись в него. Потом он нашел мои губы, и я ответила ему. Меня никто никогда так не целовал. Такой нежности, а вместе и боли не было ни у кого. Я открыла глаза и только тогда заметила, что его глаза тоже мокрые. Я целовала его лицо, его глаза, а он все шептал что-то, тихо-тихо всхлипывал, а потом подхватил меня на руки и понес в мою комнату на кровать.
Я думала, он уйдет, но он остался. В темном доме пульсировала музыка, он склонился надо мной, и весь мир исчез. Я никогда не видела таких глаз, тем более — у него. Не знаю, что толкнуло меня на этот шаг — простое ли безрассудство, жалость ли к этому несчастному мальчику, желание ли забыть о гибели Антона,— он никогда я не была так высоко. Он показал мне такие вершины, о коих я даже подозревать не смела. Кружилась голова, я знала, что такого больше никогда не будет, а он все шептал что-то, но я все не могла разобрать, что именно…
Я знала, что потеряла друга. Завтра утром все уже будет не так, все будет опять сложно, меня будет мучить совесть, он не простит мне вранья, а если простит, я не смогу смотреть в его глаза, зная, что ему больно. Да, он простит меня, а я – нет. Я не имею права мучить его.
Но сейчас это все не имело значения. Я думала об этом, но смысл не доходил до меня. Сейчас мы были вместе, а вокруг ничего не было. только он и я в полной пустоте, отгороженные от хаоса внешнего мира… и я никогда больше не чувствовала себя такой защищенной, никогда больше не было так уютно и спокойно,  даже с Антоном. Он был… он просто был, был со мной, был только  моим, моим без остатка, полностью. И сейчас я верила, что предназначена только ему.
…Утро застало нас врасплох. С первыми лучами солнца я поняла, что мне еще улаживать дела с Игорем, ему искать работу, а спать осталось часа два… А он лежал рядом, гладил пальцем мою руку, внимательно следил за этим, а на лице его застыло выражение безумной горечи и нежности. Он знал то же, что и я, если не больше.
И тут я заснула. Практически сразу, как только закрыла глаза. Самым удивительным было то, что тут же мне начал сниться сон.
Чудесная поляна с красивейшими цветами, озеро и горы вокруг. Снежные шапки, казалось, можно потрогать рукой. И я сидела на берегу озера и плела венок. Вокруг не было ни души, мне остро не хватало чего-то, но стоило об этом подумать, как я увидела Антона, спускавшегося с одного из горных отрогов. Он подошел ко мне и сел на корточки, рассматривая мою работу. Я подняла на него глаза полные слез. Я знала, что это последняя встреча, больше я его не увижу, изменить это не в силах никто. Мне не нужны были слова, я видела все в его глазах. Он долго молча смотрел на меня, лишь потом нарушил тишину.
– Думаю, ты не откажешься немного проводить меня? Я хотел побыть с тобой хоть чуть-чуть. Знаешь, я соскучился. Я так спешил!..
Я кивнула, он подал мне руку, и мы пошли. Не хотелось говорить ни о чем, поскольку мысли все были только об одном. Дорога оказалась совсем недалеко, в горном кольце был проход, за которым начинался лес. Птичьи голоса звучали печально и тихо, Антон обнял меня, первая слеза сорвалась и побежала по моей щеке…  Тогда он остановился, прижал к себе и зарылся лицом в мои волосы.
– Вот я и сделал здесь все, что мог. Ты, наверное, представляешь, как мне хотелось бы остаться. И ведь только все начало складываться…— откуда-то издалека донесся бой часов, Антон помрачнел.– Ну вот мне и пора. Это тебе на память,— и он надел мне свою кепку.— Ты и так все знаешь, мне нечего добавить. Я не мог уйти, не простившись с тобой. Мне пора, прощай…
— Нет! Я не могу потерять тебя еще раз! Антон, если все действительно так, как я знаю, возьми меня с собой. Мне нечего делать в этом мире без тебя. Ты нужен мне больше жизни. Возьми меня с собой!
— Я… пойми, я ничего не решаю. Ты должна жить. Ради нашего ребенка…
Слезы хлынули из глаз моих: я еще ничего не знала, хоть  и чувствовала какую-то новизну после того, как пришла в себя. Да, именно такой была моя мечта: я, Антон и наш ребенок– единая семья, неделимое целое… И теперь я вынуждена лишиться всего этого…
— Если ты не возьмешь меня с собой сейчас, я все равно присоединюсь к тебе. Вместе с ним,— он схватил меня за плечи, отчаяние в его глазах боролось с яростью.— Что это за жизнь после смерти, если в ней все не так, как там? Не волнуйся, это мое решение. Ты за него не отвечаешь.
В конце концов, он не выдержал и кивнул. Мы отправились по неширокой дорожке, мощеной булыжником. Антон нащупал мою руку и крепко сжал ее, не обернувшись. Дорога кончилась забором, за которым виднелся чудный сад. Он позвонил в колокольчик, висевший на калитке, и повернулся ко мне.
– Останься здесь… вернись обратно. Тебя не ждут здесь так скоро… не бери меня в расчет. Ты должна жить, ведь тебе еще так мало лет для… прости, не смотри на меня так. Я люблю  тебя, но мне кажется, так будет лучше… для тебя…
— Поверь, я прожила достаточно долгую жизнь, но нужен мне был только ты, я ждала только тебя. Не могу я тебя отпустить. Пойми меня…
Издалека, казалось, со всех сторон, раздался глухой голос. Я узнала его — голос Кирилла. Он звал меня. Антон грустно улыбнулся, внимательно глядя на меня, едва заметно кивая. Подняв глаза, я поняла, что он уверен, я развернусь, оставлю его, изменив свое решение. Я видела по его глазам, что он поймет меня, если я уйду. Любовь отгородила его от эгоизма, как ни парадоксально это звучит, так что в этом понимании была только искренняя забота.
— Это Кирилл. Он нашел меня. Думаю, сейчас он будет здесь.
— Ты уйдешь с ним… так будет лучше для тебя. Поверь, я вовсе не хочу, чтобы из-за меня ты прекратила свое существование там…
В это время появился Кир. Он выглядел ужасно взволнованным, глаза запали, а лицо его было совершенно белым. Увидев нас, он сначала приостановился, но потом спешно направился к нам.
— Я думал, уже не найду тебя… вас,— и он зло посмотрел  на Антона.— Только не говори, что ты решила остаться здесь.
Я положила голову на грудь Антона, всем видом выражая решительность.
—  Ты не угадал. Я собираюсь идти с ним. Мне нечего делать без него нигде. Ты не хуже меня знаешь, что я люблю его. Что ждет меня там? Смерть рано или поздно догонит меня. Я чувствую, что бегать осталось недолго. Поэтому я не хочу больше. Я хочу покоя и забвения. Все остается тебе… Зачем ты взял с собой Клашу?
— Она… сама… наверное…
Кошка пробежала нас с Киром и взобралась по штанам к Антону на руки. Он подхватил ее, и тогда старая любимица положила на его плечи передние лапы, почти приставила свой нос к его носу и, заглянув в его глаза, жалобно и длинно мяукнула. А потом обернулась на меня, и я поняла, что уж она-то абсолютно точно не оставит его.
— Вот видишь, даже мой фамильяр не собирается оставаться наверху. Что мне делать без нее? Кир, разговор окончен.
Он не сказал в ответ ни слова, я подошла к нему и поцеловала в щеку, после чего повернулась к Антону и пошла с ним, не оборачиваясь…

…Теперь моя мечта наконец осуществилась. Здесь не нужны мои силы, не нужны усилия и деньги… все по-другому. Мне удалось убедить того, кто создал все, не давать мне перерождения, дабы равновесие не нарушилось, ибо в следующей жизни я должна была стать много сильнее, чем в этой, а мой ребенок, Артем, должен был унаследовать большую часть. Антон остался со мной, поскольку он убежден, что я нужна ему больше жизни, особенно после рождения Артема. Нам достался небольшой дом в предгорьях, Клаша живет с нами и теперь любит Артема больше, чем нас с Антоном. Оправдывается тем, что нам она больше не нужна, мы уже взрослые. Кир все так же живет в Царском Селе, после моего ухода он развернул идею компьютерного клуба там и теперь живет припеваючи. Его оставили в покое, очевидно, поняв, что основная угроза шла от меня. Периодически он вспоминает меня, и мы общаемся. Как ни странно, его любовь ко мне осталась прежней и он никак не хочет себе никого искать, а тем, кто хочет от него каких-то отношений, дает от ворот поворот. И не желает меня слушать. Но теперь я точно знаю, что одному ему быть осталось недолго. Скоро пройдет действие приворота, и он найдет себе идеальную, по моему мнению, жену.
Мне же нечего жалеть в своей жизни, не о чем жалеть сейчас. Мне легко и хорошо, Антон и Артем всегда со мной, и я уверена, что вечность вместе нам не надоест. А если сын захочет, его без проблем отпустят, но лишат всей силы.