Есть ли будущее у литературы?

Начиная эту статью, я сразу предупреждаю, что ни историком, ни искусствоведом, ни философом не являюсь. Всё нижесказанное всего лишь плод досужих размышлений.

Я намеренно не обращаюсь к справочным материалам, где можно было бы найти много точных терминов, имён и дат, а пользуюсь только популярной информацией, которая у всех на слуху, потому как не ставлю целью показать всем, какой я весь такой, блин, крутой перец, а лишь дать читателю повод для того, чтобы ему самому пошевелить извилинами.

1. Искусство и прогресс.

Если я ничего не путаю, то примерно в середине прошлого, двадцатого века, аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес высказал мысль о том, что мировая литература (видимо, также и остальное искусство) пришло к своему апогею (высшей точке развития),  и всё, что будет придумано и сделано на этом поприще после, будет всё хуже и хуже.

Может, он говорил не так, но в подобном духе точно. Как будто, он имел основание для такого вывода. Литература тех лет действительно несёт на себе печать уныния и безысходности. Сартр, Камю, Ремарк, Хемингуэй – несколько самых известных литераторов того поколения. «Потерянного поколения», как они сами говорят. От того, что я у них читал, веет осенью, печалью и растерянностью. А то и смертью.

Одни названия чего стоят – «Время жить и время умирать», «Чума», «Падение», «Осень патриарха»,  и так далее.  Прочитал – и самому помереть хочется. Так всё в мире уныло, скучно и мерзко, что даже смертью ни у кого эмоций не вызовешь. Плывёт старик по морю, ничего не ест, ничего не пьёт, плывёт, плывёт, плывёт… Выплыл кое-как. Это ещё ничего. Человек будущего в одном из рассказов Борхеса кончает жизнь самоубийством, оттого, что ему надоело бессмертие, о чём он долго и уныло жалуется незадачливому путешественнику во времени. Вот чудак!

Сартру (на Евгения Петросяна смахивает) дают Нобелевскую, он не берёт. Типа, идите в баню, мне уже неинтересно в эти игры играть.

Так что, всё, докатились? Конечная остановка, просьба освободить вагоны?

Но тут в шестидесятые-семидесятые годы мы наблюдаем новый мощный всплеск в литературе и искусстве. Всплеск, сравнимый с взрывом Сверхновой. Кто-то уже догадался, что было тому виной? Если нет, то подскажу: полёт человека в космос.

Простой рязанский парень Гагарин сказал «Поехали!», и пошло-поехало. Да как!

Мировое сообщество в лице наиболее прогрессивной её части сделало огромный шаг в будущее. Открыло для себя новую эру, новые горизонты. Появилось атомное оружие и реакторы, дающие много энергии. Массовое производство автомобилей, электрической и бензиновой бытовой техники вызвало резкий скачок спроса на энергию и энергоносители.

Кухонные комбайны, стиральные и посудомоечные машины, газонокосилки, пылесосы, радио и телевидение, транспорт, связь,  самолёты, ракеты… Всё это в массовом количестве. Всеобщее упоение победами над природой. Химия, синтетические материалы, кибернетика, поворот рек вспять – что ещё забыл? Человечество стало потреблять во много раз больше энергии, чем раньше.  Это стало модным. Отдельный человек вооружился техникой и стал сильнее, значимее. У него появился избыток силы и свободного времени. Появилась потребность в «расслаблении», в кайфе.

Сначала кайф понимался офигевшими от  свободы  людьми буквально: принялись пить, курить и употреблять наркотики. Поколение тех лет в Америке и частично в Европе – пьяницы и наркоманы. Россия не в счёт. Тут до расслабления было ещё далеко. Хотя, по рассказам стариков, жилось тогда всем прекрасно. И пиво вошло в моду, и водочка, и сигаретки. Не из нужды, как в войну, а для кайфа.

 Самые знаменитые комедии тех лет: «Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница», позднее «С лёгким паром» и тому подобное – всё про пьяниц! Ну не пьяниц, так любителей приложиться к бутылке. Помните сцену, где Трус, Балбес и Бывалый стоят у пивной бочки? Один говорит: «Жить хорошо». Другой, отхлебнув пива: «А хорошо жить ещё лучше»!

Параллельно с развитием спроса на кайф для тела, возникла и потребность в духовной пище. Религия уже не могла удовлетворить шагнувшего в космос человека. На небе Бога не оказалось. Стало быть, нет его вообще. Наука, знания оказались сильнее веры, и чудеса теперь творят только они.

Но одной наукой сыт не будешь. И тут расцвели всякие разные искусства. Музыка. Элвис Пресли в США, Битлы в Англии, Муслим Магомаев у нас.  Роллинг Стоунз, Лед Зеппелин, Дип Пёрпл, Пинк Флойд, и много других культовых имён. Поддатые музыканты и поддатые слушатели – это бомба!  Энергии много, отдавать не жалко. Скоро все полетят в космос, и там будет каждому по планете. Что жалеть? Все под кайфом и всем всё в кайф.

Сексуальная революция. Всё с ног на голову. Мужики к мужикам, бабы к бабам. На троих, на четверых, на толпу – нормально. Некоторым и этого мало. Одно отрежут, в другое место пришьют.  Опять не так… С жиру бесятся, одним словом.

Понаблюдайте когда-нибудь за тем, как размеренно и упорядоченно течёт жизнь муравьёв. Все работают, знают свои обязанности, и, не торопясь, их выполняют.

Теперь поставьте рядом с муравейником сосуд с сахарным сиропом, и через некоторое время обожравшиеся чистого углевода насекомые начнут носиться с удвоенной и даже утроенной скоростью, суетиться, толкаться, топтать друг друга. Какая там работа – все на сироп. Халява!

Так и в обществе, и в искусстве. Дешёвая энергия движет всем.

А что литература? Поэзия, барды, художники, писатели. Фантастика в первых рядах.  Научная фантастика. Где-то сбоку «космические оперы». Про космос и всё, что с ним связано, пишут и пишут. А люди всё читают и читают. Все самые знаменитые фантасты всех времён и народов – из шестидесятых. Саймак, Брэдбери, Желязны, Азимов, Шекли, Хайнлайн, Гаррисон, Лем и многие другие. После них вроде там и делать нечего.

Отсюда вывод: всплеск интереса к искусству и расцвет искусства (а с ним и культа кайфа) связан напрямую с достижениями науки и техники. Есть резкий скачок – есть всплеск. Плавно – не в счёт.

Если носишься на мотоцикле так, что «на козла», с пробуксовкой, глушитель в сторону, резина горит – ты крут, и вокруг тебя крутая публика, гитары, шмотки, музыка, и всё это культ. А если потихоньку, на четырёх колёсах, по правилам – ты «чайник», и уши у тебя солёные, и никому не интересен, кроме инспектора ГАИ.

Даже знаменитая сказочница Линдгрен – и та «поднялась» на НТР. Карлсон – человек с моторчиком. С МОТОРЧИКОМ, понимаете? А заправляется вареньем и печенюшками. Это для детей. Для взрослых другая заправка – одурманивающая.

 Затем люди сообразили, что алкоголь и наркотики до добра не доводят, и про них стали говорить всё меньше и меньше, а потом и совсем ограничили – запретили.

Но остались забавные гибриды. Допустим, сочинения Карлоса Кастанеды, где он соединяет литературу с древними индейскими традициями употребления психотропных веществ.  Для индейцев это способ выжить. У них нет книг, телевизора. Скучно. Наедятся кактусов, и смотрят «мультики». У них к этому иммунитет уже. А у рядового обывателя потребление мескалина вызывает сдвиг по фазе. Зато кайф!

Другой автор, имени которого не вспомню, написал цикл рассказов, где герой, инженер-изобретатель – настоящий алконавт.  Чтобы что-то изобрести, он напивается в стельку, отключается, и в этом состоянии работает. Наутро смотрит – машина времени готова. Как делал – не помнит…

Искусство развивалось, двигалось по инерции ещё все семидесятые и начало восьмидесятых. Потом начался спад.


(продолжение следует)