Придурки

Вы помните тотальный дефицит всего и вся? Мы буквально в последние годы об этом забывать стали, ослепленные изобилием новых супермаркетов и еврошопов, озлобленные отсутствием заработанных денег. А раньше… Помните? Масло – по талонам, колбаса – по блату, мандарины – к Новому году, шпроты – к майским праздникам, икра – к пятидесятилетию.
Хочешь конфеты-ассорти? Пожалуйста! Вот фирменный поезд « Татарстан», ночь в дороге, утром в Москве. Побегаешь по столице, высунув язык, попаришься в очередях, потолкаешься с сумками в метро и вечером тем же поездом в обратный путь, уставший, но уже с конфетами-ассорти, копченой колбасой, шпротами и мандаринами. Не зря про этот поезд загадка ходила: «Что такое – зеленое, длинное и колбасой пахнет?»
Наверное, можно было все это и в Казани приобрести, однако, как говорил персонаж Аркадия Исааковича Райкина: « Через товаровед, через директор магазин, через зав. отдел…» Вспомнили?
Возьму на себя смелость утверждать, что одни, если так можно сказать, продукт никогда в России дефицитным не был. Угадали? Нет, водка здесь не при чем. Вы лучше 1985-ый год вспомните! То-то! Еще попытка. Точно!
С чем-чем, а с дураками у нас в стране никогда перебоев не было. Еще Гоголь сказал, что в России существует две проблемы: проблема дорог и проблема дураков. Все-таки классик есть классик! Будто вчера в окно выглянул и изрек.
Ладно, давайте дороги оставим другим, а на втором пункте высказывания остановимся.
Я уже рассказывал про соц. соревнования, так что останавливаться на этом не буду. Просто, любили нас, следователей, по окончании рабочего дня задействовать на охрану общественного порядка. Говоря проще, улицы патрулировать.
Возможно, просто проявляли заботу о нашем здоровье, давали возможность свежим воздухом подышать, а то все кабинет, кабинет… Но, скорее всего, это просто лишнее подтверждение правильности высказывания классика. У нас один так и представился проверяющему: «Постовой старший следователь майор милиции Никитин!». По сути правильно: звание, должность, род занятий. Не знаю, что на него потом начальство обижалось?
Чтобы наши прогулки по свежему воздуху как-то организовать, нас закрепляли за участковыми инспекторами, которые нас инструктировали и озадачивали. Мы им, значит, до 18 часов отдельные поручения даем, а после шести вечера они их нам же и перепоручают. Логично!
Пришли мы однажды в опорный пункт, участковый на мне так прямо и повис:
«Помоги с заявлением разобраться! Замучили меня одни тут!».
«Что за заявление?» – спрашиваю.
«Тут не перескажешь. Они говорят, что их постоянно подслушивают. Пойдем к ним вместе сходим, сам послушаешь»
«Да на кой они мне сдались, твои заявители? Сам разбирайся!»
А участковый прямо слезу из меня вытягивает:
«Ты же следователь, юрфак закончил, все законы знаешь! А я что? Индустриально-педагогический техникум! Что тебе, трудно? Все равно до 11 часов ночи по улицам бродить»
Как там у Крылова:
«Уж сколько лет твердили миру,
                Что ложь вредна…»
А ведь действует до сих пор! К тому же, на улице, действительно, холодно.
«Ладно, - говорю, - пошли к твоим жалобщикам».
Домишко рядом оказался. Поднялись на третий этаж – типичная двухкомнатная «хрущевка». Хозяева – муж с женой лет 45-ти, живут одни. С виду люди как люди! Участковый меня сразу же представил:
«Это наш следователь, пришел по вашему заявлению»
Спасибо, родной, что представил, безвестности я, конечно же, не пережил бы! Стал у супругов выяснять, что за беда с ними случилась. Оказывается, примерно два месяца назад кто-то установил в квартире подслушивающее устройство и на протяжении всего этого времени подслушивает их разговоры.
«С чего вы это взяли? – интересуюсь я -  У вас есть какой-то доступ к секретной информации или являетесь диссидентами?» Ни того, ни другого.
«Так кому нужно вас подслушивать?!» – не выдерживаю я.
Кому нужно подслушивать, они не знают, но уверены, что подслушивают, поскольку стоит им о чем-нибудь дома поговорить, как все на работе говорят о том же.
Стоп! Все ясно – чистая клиника. Им за помощью не по «02», а по «03» звонить нужно! Однако пытаться объяснить это – дело пустое. Надо как-то людей успокоить. Они требуют, чтобы мы нашли и обезвредили подслушивающее устройство. Сделаем все возможное!
Прохожу в комнату. Шкаф, софа, телевизор, задняя крышка которого болтается на одном шурупе. Отверточку! Что у нас здесь? Пыль и перегоревшее сопротивление. Сойдет за «жучек».
«Подслушивающее устройство я удалил. Можете спать спокойно!» – и показываю зажатое в руке сопротивление. Как же мало людям для полного счастья надо! Когда случалось краденые вещи возвращать, так не благодарили. До свидания! Адью! Чао! Спокойной ночи!
Уже на улице я, конечно, участковому все высказал, что о нем думаю:
«Ты что, сам не видел, что они шизофреники? Какого хрена ты меня потащил? Я что, доктор?»
«Ладно, не обижайся. Что мне теперь с их заявлением делать? Выходит, факты подтвердились, раз ты «жучек» нашел! Может в КГБ переслать?»
Еще один пациент! У них что здесь, эпидемия?
«Направляй куда хочешь, только меня оставь в покое! На тебе «жучек» на память. Счастливо оставаться!» – торжественно вручаю участковому сгоревшее сопротивление и ухожу топтать тротуар. Уж лучше по морозу, чем с этими придурками!
Прошла зима.  Эту историю я  давно забыл, заваленный выше головы новыми делами, когда меня вызвал в кабинет начальник. Визиты в начальственные кабинеты никогда не доставляли мне удовольствия, но что делать?
Захожу, докладываю:
«Вызывали, товарищ полковник?»
«Вызывал. Ты что ж свои таланты скрываешь?»
«Какие таланты, товарищ полковник?» – ничего не понял, но тон хорошего не предвещает.
«Как какие! Ты, оказывается, специалист по подслушивающим устройствам!»
«По каким устройствам? Я их в глаза-то не видел!»
«Как это не видел?! На, почитай!» – повышает голос начальник и протягивает мне тетрадный лист, исписанный корявым почерком. Что за ерунда?
Оказывается, те самые ненормальные, у которых я сгоревшее сопротивление изъял, в заявлении начальнику выражают мне большущую благодарность за проделанную работу, сообщают, что почти три месяца после этого они жили спокойно, их никто не подслушивал, а сейчас опять началось (Оно и понятно – весна, обострение), и убедительно просят вновь направить меня для осмотра квартиры, поскольку участковый ничего найти не может.
«Я же хотел как лучше!» – пытаюсь оправдаться, но тщетно. Рев начальника пресек мою слабую попытку самозащиты, и я тут же осознал, что был не прав. Все верно! Если бы те психи написали в заявлении, что я им телевизор сломал и незаконный обыск учинил, мне бы долго пришлось объяснения писать. Получается, и я в дураках остался! Что не говорите, а прав был Николай Васильевич Гоголь!