Я вернулась...

Она стояла перед большим девятиэтажным, старым, но свежеокрашенным, домом. Но до дверей подъезда следовало еще пересечь огромный двор. Песочница так и осталась слева, а детская площадка — справа. Только все они лет пять назад обновились. Все так же стояли полукругом скамейки, но и их стало больше, и они уже претендовали на звание красивых. Почему-то было тихо, даже птицы не кричали, и не было слышно машин.
«Я вернулась». Когда-то это слова ничего не значили бы для нее. Теперь она поняла их смысл, но они так и не приобрели в ее душе должного значения. «Я вернулась…»
Какая жизнь шутница. Выгнать из дома, гонять по всей стране и дальше в поисках счастья.… А потом дать понять, что оно — там, откуда ты давно сбежала. Память — хорошая шутка. При правильном подходе она не мучит тебя, а лечит. И гонит куда-то смутными желаниями. Только иногда это понимание приходит слишком поздно.
Она стояла и вспоминала. Потом вдохнула поглубже воздух и выдохнула. Надо же, в магазинчике напротив до сих пор ящики с мандаринами оставляют на улице. Их запах — запах зимы для нее. Как-то она с другом отломала доску у одного из ящиков, и они вытащили несколько штук прежде, чем их заметили. Друг…
— Эй! — окликнули ее. Ее — потому что никого больше не было.
Она обернулась. Она сразу узнала его, хотя он и изменился очень сильно. Их дружба началась с детства и больше походила на соперничество. Когда они стали подростками, во дворе заговорили о любви. Но ее не было. Они были слишком разными: она слишком беспокойная, он очень спокойный.
— Так ты вернулась. Поздравляю, — он остановился рядом, засунув руки в карманы куртки и улыбнувшись. Вот так да. Улыбка осталась прежней. Разве такое бывает? — Ты обещала писать. Помнишь?
— Помню. Но ты же знаешь, что я часто обещаю невозможное.
— Ты надолго? — спросил он, помолчав.
— Навсегда.
Он удивился. Как всегда, слегка наклонил голову и с полуулыбкой приподнял одну бровь.
— Пойдем домой, — попросила она, чувствуя, что ноги замерзают.
— Пойдем, — легко согласился он. — Посмотришь, каким все стало. К вам?
— К нам, — кивнула она.
Они пошли бок о бок друг с другом к подъезду. Вдруг он взял ее за руку. Хотя почему вдруг? Они привыкли ходить, взявшись за руки. Только ее уже не маленькая ладонь больше не тонула в его ладони. Они стали подниматься по лестнице. Ее все-таки отремонтировали.
— Знаешь, вчера Луна звонила, — заговорил он. — Сказала, что ты скоро вернешься. Вы с ней встречались… — он не договорил.
— Нет, — покачала она головой. — Но ты же помнишь, как близки мы с ней. Телепатия, наверное.
Он улыбнулся шутке. И она вдруг, глядя на него, раздвинула уголки рта. Стало спокойно и радостно.
— Наверное.
— А ты здесь так и живешь?
— Да.
— И не уезжал никуда?
— Уезжал. На три месяца. Но не смог — вернулся.
— И я вернулась, — подумала вслух она. — Как мать и сестра?
— Живы и здоровы. Она так замуж и не вышла. Но какие наши годы!
Она устало хихикнула. Одна из его любимых фраз.
— Мама тоже поздно встретилась с папой. Наверное, это семейное.
— Может быть.
— А ты?
— Что я?
— Женат?
— Нет, но пытался. Не получилось.
— Почему?
— Она не была на тебя похожа.
— Вот как…
Они подошли к двери квартиры. До сих пор она обита темно-красным дерматином. Старшая сестра — врач. Видимо, так и не накопила денег на новую дверь.
— Что-то не так? — спросил он, видя, что самая дерзкая девчонка из всех, кого он знал, неуверенно мнется у двери.
— Лучше ты, — ответила она.
Он кивнул и нажал на кнопку  звонка.

* * *

Их свадьба была тихой, но красивой. Он не спрашивал ее о времени, проведенном вне дома. Сказал только: «Будет, что детям рассказать».