61. Как чумаки за солью ходили

-Васыыыль! Васылю!– крик со двора колотился в окна хаты, разрывая на мелкие кусочки такой чудный, такой душистый сон, где степь вздыхала пряным теплым ветром от горизонта до горизонта и ковыль кланялся под ноги волам...
-Та Васылю!!!
Василь обреченно вздохнул, разлепливая глаза и с неохотой вываливаясь из пахучего ковыля в корыто мартовского стылого утра.
Плеснув на лицо воды из кадки в сенях и поплотнее запахнув жупан,он ступил в снежную талую мешанину, начинающуюся сразу за порогом хаты. Пухлая сдобная Одарка,с которой черт его окрутил две зимы тому,стояла в дверях коморы, многообещающе уперев руки в боки.
-Шо ты шкандыбаешь, як ото мерзле горить?–завела она  и Василь привычно втянул голову в плечи,протискиваясь между косяком и пышностями жинки.
Пока он прибирал в полутемной коморе,колол кряхтящие под топором дрова, задавал корм крепко пахнущей животным паром  скотине, выносил теплый навоз к огороду – Одарка громко осуждала нерадивого чоловика за лень, голодрацтво и родичей.

Василь той порой, почесывая воловьи твердые лобешники, рассеянно улыбался и представлял,как совсем уже скоро, только станет шлях,потянется вон на волю из села степенный чумацкий обоз.
 И тяжелые возы, груженые зерном,будут царственно плыть к югу по ковыльным волнам, ведомые мощными широколобыми волами.
И на самом переднем возу будет восседать чумацкий голова дед Чубарь,а за спиной его вцепится в тугую мешковину когтистыми лапами пивень с зеленым хвостом,сверкающим на солнце, как смарагд.
 И головные волы будут мерно ступать, опустивши долу вызолоченные и прикрашеные разноцветными стричками рога...

-Ты шо, зовсим здурив?!–и без того визгливый одаркин голос стал и вовсе нестерпим, - ты куды ото подался свит за очи?!
Не оглядываясь, Василь медленно брел мимо соседских тынов, засунув мерзнущие руки за пазуху – и ноги как-то сами собой вывели его до хаты Чубаря.
 Потоптавшись в нерешительности возле тына, Василь направился  к сараю – в селе все знали, что Чубарь порой даже ночует в возу, спасаясь от крутого характера Чубарихи, дочки польского корчмаря, которая и по сей день через слово добавляла “холера ясная”.

Осторожно приоткрыв скрипучую дверь, Василь зашел в соломенное тепло сарая.
-Та хто там ще? – услышал он сначала явно не чубарский голос, а потом приглушенный смех нескольких крепких глоток. Когда глаза наконец привыкли к свету каганца, Василь обнаружил в сарае чуть не всю их чумацкую артель.
Чубарь, как и положено голове, сидел на возу, вокруг на соломе или на полу вольготно расположились остальные чумаки.
-Та то ж наш Василю! – загудел басом здоровенный Тарас Семиножка, - то теперь можна и по новой!
Рядом с носом Василя возникла пузатая бутыль внушительных размеров с широким, на поляцкий манер, горлом, наполовину заполненная лоскочущей нюх жидкостью.
-Склянок нема, так шо так хлебай,- сообщил длинный, как жердяка, Гриць Гудзь, - А тут Бударь здох, шоб його…
Чубарь скорбно склонил голову с седым оселедцем: пивень Бударь был его всегдашним неизменным спутником.
-Эге ж…- сочувственно вздохнул Василь, отхлебывая.

Дверь вдруг скрипнула и все настороженно притихли.
 На пороге возник гусь.Он стоял, глядя на чумаков, приоткрыв широкий клюв, будто улыбаясь.
 По какой-то прихоти природы он вылупился на свет божий пегим, как коняка: пятно на пятне,а одно наползало на левый глаз, придавая гусю вид прямо-таки залихватский.
-Тю!- изумился Петро Драбына, - то шо воно таке?
-Тьху, - сплюнул Чубарь, - та то ж Холерка.

Чумаки только переглянулись, хмыкнув себе в усы. Назвать гусака именем своей жинки, которым все кликали ее за глаза – такую смелось мог иметь только артельный голова.
Холерка тем временем беззаботно прошлепал прямо через круг и устроился подле Василя. Тот на всякий случай немного отодвинулся.
-Цей дурный гусак кажного дня носиться десь, когда добрая птица сыдыть у курятнику, - поделился Чубарь.
-Може, не хоче до котела твоей дружины? – предположил Ондрий Подопрынога.
Все, смеясь, не заметили, как дверь сарая отворилась уже пошире и в проеме вырос дородный силуэт Чубарихи.

Василь ойкнул и спрятал бутыль за спину. Чумаки мигом умолкли, поглотав языки – грозный взгляд хозяйки не сулил ничего хорошего. Сложив руки на груди, она медленно обвела взглядом присутствующих и остановилась на Чубаре, сдвинув брови. Кончики хустки ее очипка воинственно встопорщились. Артельный голова сжался бубликом:
-То тут хлопцы… того, зашли, кхе, покалякать….
-Покалякать…- медленно басом повторила Чубариха и, помолчав немного,  - холера ясная…
Постояв таким манером еще минуту, она величественно удалилась.

Хлопцы перевели дух,подмигивая друг другу. Василь потянулся за горилкой и вдруг почувствовал,что бутыль что-то держит: засунув чуть не всю голову в горлышко, Холерка пытался добраться до заветного напою.
-Тю! – опять поразился Петро Драбына, - цей гусак таки дурный!
Василь же отчаянно старался вытряхнуть гусака из бутыли, размахивая ею во все стороны: Холерка лупасил лапами, растопыривал крылья,а чумацкое товариство тем временем заползало под жупаны и солому, давясь от смеха.
-Та хай йому грець! – в сердцах крикнул Василь,с размаху шлепая Холеркой о воз,отчего гусак выскользнул из бутыля и,отряхиваясь,уселся на прежнее место.
 
Чубарь вдруг предложил:
-А шо, хлопцы, как нам завтра уже податься?
-Та шлях ще не став,мы ж затонемо, - удивился Остап Загоникобыла, - хоча волы раздобрели… харчи е, магарыч…лантухи…
-Отож, - подал голос Гриць Гудзь, -хоча и довгенько воно так буде, так хоч не тута…
Чумаки согласно закивали,улыбаясь.
 А Холерка упал плашмя длинной шеей на солому и заснул.

На следующее утро из села вон на волю степенно выходил чумацкий обоз.
 Переругавшиеся со своими молодицами да жинками чумаки победно правили мощными широколобыми волами, ведущими за собой тяжелые возы, груженые зерном и царственно плывущие к югу.
 А на самом переднем возу восседал чумацкий голова дед Чубарь,с синяком под глазом и гордым неукрощенным взором. И головные волы мерно ступали,опустивши долу вызолоченные и прикрашеные разноцветными стричками рога...
... А на небосводе медленно падал за горизонт, раздаривая горстями соль, Чумацкий Шлях.

...Дверь сарая на подворье Чубаря скрипнула и выпустила пегого гусака. Холерка вышел за тын; вытянув шею, поглядел в сторону удалявшегося чумацкого обоза, встрепенулся – и споро зашлепал вдогонку по размякшей мартовской колее.