69. Вычесть единицу

Человек невысокого роста, тщедушный и некрасивый, поднимался по изломанной лестнице четырёх этажного здания провинциального ВУЗа. Его юркие зрачки успевали десять раз, слева направо пробежать по каждой мраморной ступени, прежде чем он ставил на неё ногу. Шёл он быстро и, создавалось впечатление, что шагом он отмечал секунды, а цикличными скачками зрачков, десятые их доли. Его мысли, блуждающие среди нечётких множеств и громоздких числовых таблиц, делились на порции и складывались в очередь. Первым в этой очереди, неизменно стояло короткое обращение к аудитории. Он говорил: «так». Затем он искал глазами мел, влажную тряпку, а, если не находил, старосту. Если всё было в порядке, он переходил к третьему элементу очереди, в противном случае, ему приходилось вываливаться из своей изолированной системы и, с отчаянием параноика искать решение в окружающей враждебной среде…
Невысокий тщедушный человек, впервые оказавшийся в центре поточной аудитории забитой детскими лицами первокурсников и трезвым весенним солнцем, и напоминавший затейливых вдохновителей мировых войн, жался к раздвижной доске, вцепившись в кусок мела, как в единственное верное решение дифференциального уравнения…
Больше чем весну, он ненавидел  мешанину, из-за которой средняя мысль выскочила из очереди на первый план, и он невольно стал диктовать вырванное из контекста определение. Опомнившись, он сказал: «так» и продолжил писать собственное имя  на большой доске. Здесь он подумал, а что если после собственного имя «Андрей», ему написать отчество «Николаевич» тогда, пока он не напишет собственную фамилию, его будут принимать за Колмогорова. Он улыбнулся, но напиравшая очередь, вновь сделала его лицо серьёзным…
В этом году весна для молодого математика наступила рано, едва закончились зимние каникулы…
Он перестал пересчитывать двадцать семь антрацитовых ворон, что клевали рябину под окном аудитории и, сказав, что предела не существует, направил взгляд в центр зала на широкие ступени прохода. В этот же момент, все триста два человека убедились в том, что двадцать семь антрацитовых ворон – это болезненная галлюцинация, навязанная им чужой нездоровой волей…
Задние ряды, как полагается, слушали невнимательно. Андрей знал, что мысли там довлеют нестрогие, а значит опасные, деструктивные. Он решил туда не смотреть и вдруг повысил темп чтения своей лекции до рваного темпа марокканского рэпа. Желание поскорее избавиться от неопределённости торопило всю очередь. Получив, наконец, конкретное значение, он вновь улыбнулся, и улыбка его продлилась на два скачка безумных глаз дольше, чем прошлая…
Кто-то на последнем ряду демонстративно захлопнул тетрадь и отвалился на жёсткую спинку. В это же мгновение в аудитории остался лишь один студент, и глаза его излучали томительное презрение ко всякому порядку. Его рука, окаменевающая в продолжительном потягивании, не успевала заслонить собой открывающейся зевотой рот. Его ручка с шумом грохнулась на пол и, создавая колючий треск в сложной голове, перекатилась под партами на ряд ниже.
  Пока кусок мела из разжатых пальцев онемевшей руки летел до серого истёртого пола, Андрей пришёл к выводу, что в аудитории образовался излишек «пишущих ручек», и, чтобы восстановить равновесие, необходимо было вычесть одну. Он улыбался, хотя не понимал, что молчит уже на протяжении четырёх шагов и семи скачков безумия в глазах.
Но! Прежде чем отнять, необходимо было удостовериться, что все ручки подобны, и определить, по какому закону распределены они в аудитории…
На пятом шагу он решил, что сидящие перед ним студенты – это лишь образное выражение своих «пишущих ручек», которые в свою очередь, являются элементами единичной прямоугольной таблицы. На шестом - он определил место единственного «нулевого элемента», соответствующий студент которого засыпал. А на седьмом шагу он уже стоял перед «нормальным проницательным студентом», сидевшим на первом ряду и представлявшим собой симметричную относительно «главной диагонали» позицию своей «пишущей ручки», той, которая была утеряна на противоположном краю потоковой аудитории. Осталось только вычесть, и всё будет в порядке…
Впоследствии, когда во время пяти минутного перерыва Андрей шёл, заломив руки за спину по направлению к кафедре, восстанавливая распылённую по углам больного рассудка очередь, он никак не мог понять, почему ему не удалось вычесть «единицу»…

Эту историю мне рассказал один «нормальный проницательный студент», сидящий непременно на первом ряду и постоянно грызущий свою ручку.