Часть 3
Глава 1
По сторонам дороги лепилось великое множество деревенек, хуторков и прочих мелких поселений. Народ в них был не слишком зажиточный. Лишних лошадей на продажу не имелось ни у кого, хотя Грэм предлагал большие деньги. Лошадь отказался продать даже хозяин постоялого двора, в который под вечер первого дня пути забрел Грэм. То ли ему не понравился разбойный вид посетителя, и он не захотел отдавать животное в неизвестно чьи руки, то ли еще что. Грэм, страшно уставший, – он шел всю ночь и весь день, сделав краткий привал около полудня, - не стал настаивать.
Зато он узнал, что четверка молодых людей, путешествующих верхом, проезжала тут позавчера. Временной разрыв увеличивался. С каждой минутой медейцы уезжали все дальше и дальше, а он ничего не мог поделать.
В какой-то момент он даже начал подумывать: а надо ли ему это, в самом деле? Чего ради так истязать себя, сбивать ноги в тщетных попытках догнать пешком всадников? Их-то его судьба явно не волнует, ведь они даже не попытались разузнать, что с ним случилось после того, как он рванул от ворот обратно в город. Но даже этот довод перестал действовать, стоило Грэму вспомнить Ванду. Реакция последовала незамедлительно. Сжалось сердце, перехватило горло. При мысли, что он может никогда ее не увидеть больше, ему стало так физически больно, что он тут же подумал, что лучше убьется в дороге, чем по своей воле навсегда расстанется с Вандой. Страсть становилась прямо-таки болезненной, как будто его кто-то приворожил, не считаясь со средствами.
Три дня Грэм шел пешком, не считаясь с усталостью, выматывая себя до полного изнеможения, чтобы мысли о Ванде оставили его. Увы, даже когда поздно вечером он падал на очередное ложе (если везло, то это оказывалась кровать, если нет – то трава), скорее мертвый, чем живой, он не прекращал думать о девушке.
На четвертый день удача повернулась к нему лицом. Под вечер он зашел в придорожную корчму в маленькой деревеньке, и, переговорив с хозяйкой, пышной добродушной моложавой женщиной, которой он, кажется, пришелся по душе, стал обладателем лошадки, которую любезная хозяюшка согласилась продать. Лошадь была не слишком резвая, но Грэм не мог позволить себе капризничать. От словоохотливой хозяйки он узнал, что медейцы были и здесь. Причем не очень давно, пару дней назад. Видно, они не торопились, а может быть, у них возникли проблемы.
Хозяйка развеяла его опасения. Молодые люди, по ее словам, не выглядели озабоченными. Во всяком случае, не больше, чем какие-либо другие заезжие люди. Точнее, лишь один из них выглядел хмурым – черноволосый молодой человек, в описании которого Грэм легко узнал Ива. Остальные же трое были уставшими, не слишком разговорчивыми, но и только. Похоже, подумал Грэм, расставание со мной их не расстроило. Даже Ванду. Что ж…
Он поблагодарил милую женщину, закончил ужин, - еда была хорошо приготовлена, но Грэм не чувствовал вкуса, настолько он устал, - и, поднявшись в выделенную ему комнату, замертво упал на кровать и тут же уснул.
Уже на рассвете он был в конюшне и седлал купленную накануне лошадь. Он абсолютно не выспался, очень плохо соображал и боялся, что попросту уснет в седле, несмотря на утреннюю прохладу. Поэтому человека, появившегося в конюшне вслед за ним, он заметил не сразу. А заметив, удивился. Все-таки ранний час, он не ожидал, что кто-то еще будет собираться в дорогу.
Человек между тем, поправляя свои седельные сумки и проверяя ремни, искоса разглядывал его, не особо скрываясь.
- В чем дело, любезный? – не слишком вежливо поинтересовался Грэм, поняв, что мужчина не собирается отвлекаться от него на что-либо еще. – У меня что-то не то на лице?
- Извините, - тут же отозвался странный тип. – Просто ваше лицо показалось мне знакомым. Мы не могли встречаться раньше?
Грэм быстро осмотрел его. Мужчина в возрасте чуть за тридцать, среднего роста, светловолосый, ничем не примечательный. Если Грэм когда и сталкивался с ним, то просто не запомнил. Память на лица у него была очень избирательная.
Что касается его собственной внешности, то ее запоминали буквально все, кому он попадался на глаза. Очень неудобное свойство для вора. Так что, возможно, этот мужчина когда-нибудь его видел.
- Не могу сказать наверняка, - сухо сказал Грэм. – Я вас не помню.
- Странно, - ничуть не смутился блондин. – А я уверен, что видел вас… и не очень давно. Вы не из Акирны едете?
Грэм насторожился.
- Умерьте свое любопытство, - сказал он еще холоднее. – Это вас не касается.
На этот раз блондин стушевался.
- Извините, я не хотел вас обидеть. Я просто пытался установить, не знакомы ли мы.
Грэм отвернулся, показывая, что разговор окончен. Короткий этот диалог ему не понравился, особенно тревожно стало, когда он заметил, как неожиданно изменилось лицо блондина. Как будто он что-то вспомнил. В следующую минуту блондин покинул конюшню так стремительно, словно его кто-то укусил за пятую точку. Грэм, нахмурившись, закончил седлать лошадь и вскоре тоже вышел во двор. Блондина уже и след простыл.
*
Тревожное предчувствие не отпускало Грэма весь день. И, как оказалось, не зря. Не к добру блондин завел разговор про знакомое лицо.
Больше двенадцати часов Грэм провел в седле, проехав гораздо меньше, чем хотелось бы. Он снова очень устал, не приблизился к медейцам ни на дюйм, и вообще пребывал в плохом настроении.
Вечером он остановился в очередной корчме. Заказал ужин и устроился с ним за столом у стены, чтобы не слишком бросаться в глаза. Когда он уже заканчивал ужин, дверь в зал распахнулась с таким грохотом, что Грэм даже вздрогнул и поднял голову. И вздрогнул еще раз.
В зал входили трое. В одном из них он сразу же узнал блондина, пристававшего к нему с расспросами утром, а с ним были двое в доспехах и при оружии. О боги, неужели они ехали за мной? - ужаснулся Грэм. Значит, все-таки этот блондин вспомнил, где видел меня. И захотел получить награду. Замечательно.
Солдаты тем временем, не отходя от дверей, внимательно оглядывали зал, как и их сопровождающий. Грэм, у которого в запасе было еще немного времени (и слабая надежда, что не в нем все-таки дело), тоже осторожно, не поднимая головы, осмотрелся в поисках путей к отступлению. Результаты были неутешительными. Дверь загораживали солдаты, немалые габаритами, да еще и растопырившие в стороны ножны с мечами. Мимо них не проскользнуть. Окон в небольшом низком зале предусмотрено не было. Оставалось два пути – или через кухню, или по лестнице наверх, и со второго этажа прыгать вниз. Второй вариант Грэма не устраивал. Не с его ногой, и так нывшей после трехдневного марша, заниматься такими акробатическими упражнениями.
О боги, взмолился он, пусть не меня ищут! Пусть пронесет мимо!
Блондин, оживившись, вдруг ткнул пальцем в сторону Грэма. Тот мгновенно напрягся и схватил со скамьи ножны с мечом. Солдаты увидели его, кивнули и направились прямиком к нему. Перед ними все испуганно расступались. Грэм прикинул расстояние до двери на улицу, которую теперь ничто не загораживало, и сравнил с расстоянием до двери на кухню. Оценка получилась в пользу последней, но еще неизвестно, есть ли там окна, не загонит ли он сам себя в ловушку. Нет, подумал Грэм, прорываться нужно на улицу.
Он вскочил на ноги, одним прыжком забрался на стол, выдернул из ножен меч, еще раз огляделся, высматривая, как ему лучше добраться до двери.
- Стоять! – рявкнул на всеобщем один из солдат, ускоряя шаг и тоже вытаскивая меч. – Брось оружие! Именем императора, Грэм Соло, ты арестован!
- Как же, сейчас, - ответил Грэм и красивым прыжком перелетел на другой стол, приземлившись прямо перед носом у какого-то перепуганного фермера. Началась небольшая паника, народ повскакивал с мест, закричала женщина.
Оба солдата уже бежали к нему с двух сторон, на ходу опрокидывая скамьи, не говоря уже о предметах помельче и полегче, распихивая людей, которые не успевали убраться с дороги. Грэм на секунду задумался, живым или мертвым они хотят его получить, но тут же решил, что, по большому счету, это не имеет никакого значения.
Еще один прыжок, из-под занесенного для удара меча, закончился не очень удачно. Грэм поскользнулся, потерял равновесие, упал на одно колено, едва успев вскинуть меч, отражая удар второго солдата, оказавшегося ближе, чем он рассчитывал. Удар был так силен, что у него занемели руки; не опирайся он на колено, пожалуй, не устоял бы.
Теперь не стоило и думать о том, чтобы достигнуть двери в том же темпе, прыгая по столам. Ближний солдат, молодой парень, ровесник Грэма, только гораздо крупнее, перепрыгнул через мешающую ему скамью и пошел в атаку.
Ох, как плохо, подумал Грэм. Пока я буду отбиваться от этого, подоспеет его товарищ. Против двоих я выстою, но долго ли?..
Из положения на коленях атаковать было очень неудобно, и Грэм попытался приподняться, но очередной мощный удар опрокинул его обратно. Ладно, подумал он, пофантазируем. Вор я или не вор?
Следующий удар он даже не стал парировать. Долгие часы спарринга с Роджером не прошли даром. Уж чему-чему, а уходить от ударов тот его научил.
Сильно пригнувшись, Грэм нырнул под клинок, перекатился через плечо и кубарем слетел на пол. Поскольку просчитывать падение детально ему было некогда, он с размаху ударился лбом о подвернувшуюся перевернутую скамью, но даже не почувствовал боли и тут же вскочил на ноги. Если не учитывать рассеченный лоб и заливающую глаза кровь, упал он удачно, так что между ним и противником оказался стол. Это давало Грэму кое-какие преимущества. Хотя бы в том, что его бастарда была длиннее, чем солдатские мечи. Правда, с другой стороны приближался второй противник.
Дорогу к двери по-прежнему загораживал молодой громила, и это не помешало бы исправить. Грэм ухватился за край стола, поднапрягся и опрокинул его со всем уцелевшим содержимым прямо на противника. Пока тот пытался выкарабкаться из обрушившегося на него роскошного, тяжелого дубового стола, Грэм перемахнул через него и рванул к двери. Вообще-то стоило убить парня, пока тот еще не пришел в себя от неожиданности, но Грэму почему-то не хотелось этого делать. Убить имперского солдата значило ухудшить свое и без того неважное положение.
За спиной надрывались оба солдата, пустившиеся в погоню. Они призывали всех присутствующих задержать беглеца и даже сулили за это деяние награду. Присутствующие, не будучи дураками и самоубийцами, связываться с вооруженным человеком не хотели. Наоборот, они сторонились и расступались, освобождая дорогу не столько Грэму, сколько его обнаженному мечу.
Он уже почти достиг двери и, так сказать, вдыхал воздух свободы, когда перед ним возникло неожиданное препятствие в виде непримечательного внешне блондина, про которого все, казалось, благополучно забыли. Он словно вырос из-под земли перед самым носом Грэма, так, что тот он неожиданности споткнулся и едва не покатился кубарем.
Убивать безоружных было не в правилах Грэма, но в исключительных случаях он мог совершить и неблаговидный поступок. Сейчас настал именно такой крайний случай, и Грэм поднял меч, чтобы ударить мешающего ему блондина. Тот явно не ожидал подобного поворота событий. Видно, он думал, что для того, чтобы сыграть героя, достаточно просто встать на пути у убегающего преступника, и тот сразу испугается и остановится. Грэм же его почему-то не испугался. Когда блондин увидел занесенный над ним меч, он весь сжался, побледнел как полотно и впал в состояние ступора. Грэму стало его жалко, но удержать руку он не сумел, успев лишь немного подправить направление удара. На лицо и одежду брызнула кровь, блондин упал. Кажется, я все немного перестарался, с сожалением подумал Грэм. Но расстраиваться из-за своей оплошности времени не было, он пинком открыл дверь и выскочил во двор.
Уйти от преследования на своей лошадке нечего было и надеяться. К счастью, во дворе стояли оседланные лошади касотцев, совершенно никем не охраняемые. Только поводья были накручены на перила. Грэм немедленно освободил животное, показавшееся ему более выносливым и заскочил в седло. Хорошо бы увести с собой и вторую лошадь, но возиться с ее поводьями было некогда. Из дверей уже вывалились оба солдата, а с ними еще несколько человек сочувствующих. Грэм наподдал каблуками по бокам лошади, заставив пуститься ее с места в галоп, и направил ее в ворота.
Уже выезжая со двора, он услышал характерный щелчок. Ох, Безымянный! Кажется, к седлам были приторочены еще и арбалеты. Какое невезение! Один он увез с собой, но второй-то остался…
Он едва успел подумать о своей оплошности, когда арбалетный болт вошел в плечо. Он пошатнулся, но все же удержался в седле; рукав тут же пропитался кровью.
К счастью, к тому времени, как арбалет был перезаряжен, стрелять уже было поздно. Грэм исчез из зоны видимости.
*
Получив ранение, долгой скачки Грэм не выдержал бы. Но ему повезло, погоня отстала довольно быстро, и он смог спокойно съехать с дороги, углубиться в лес, там спешиться и заняться обеими ранами.
Чувствовал он себя неважно. Кружилась голова, наливалась тяжестью и болью рука. С ранениями в это плечо ему везло: года полтора назад он получил туда же из арбалета же в Обооре, от истрийских "друзей" Илис. Тогда его и Роджера хотели утыкать болтами, как подушечки для иголок, и уже начали исполнять свою задумку. Спасло их исключительно вмешательство Илис. Теперь болт угодил почти в то же самое место, что обостряло ощущения. Двигать правой рукой было тяжело и больно, и Грэм знал, что это только начало. Он, правда, не хуже сражался и левой рукой, но все же бастарда не совсем одноручное оружие. Он даже зашипел сквозь зубы, так все было плохо.
В лесу он разыскал маленькую речку, или, точнее, ручеек, и принялся за обработку ран. Смыв кровь с лица, он ощупал лоб и пришел к выводу, что ничего страшного с ним не произошло, просто рассек кожу. Скорее всего, останется шрам. Но что тут поделать? Просто рожа станет немного более разбойничьей. Успокоившись на этот счет, он замотал голову попавшейся под руку тряпкой (его сумка с вещами осталась в корчме) и принялся за вторую рану. Для начала предстояло вынуть из плеча болт. Порядком намучившись и искусав в кровь все губы, Грэм все-таки справился с этой задачей и даже сумел перевязать рану, после чего кое-как отмыл кровь с одежды, разложил ее на земле сушиться и сам уселся рядом подумать, что делать дальше. После недолгих размышлений он пришел к выводу, что в случившемся сегодня виноват он сам. Зная, что по всем городам и весям развешаны бумаги с его подробнейшим описанием, он, как последний дурак, поперся по дороге, вместо того, чтобы свернуть в лесную глушь и продолжить путь по бездорожью. Да еще и останавливался на всех постоялых дворах. Вот идиот… Конечно, ему нужна была лошадь, но уж заполучив ее, точно было пора сворачивать с дороги.
Теперь его в покое не оставят. Раз уж попался однажды на глаза стражам порядка, то все, пиши пропало. После сегодняшней неудачной попытки поймать Грэма вдвоем, в следующий раз касотцы явятся уже вдесятером, вдвадцатером… а может, вообще целой армией. Если сильно обидятся.
Грэм скрипнул зубами. Положение – хуже не бывает. Ему даже отступать некуда; на севере – Наи, где его уже ждали.
И в храме Фекса не приютят.
Допрыгался, воришка, мрачно подумал Грэм. Хотя, какой из меня вор? Меня даже ловят не за кражи, а совершенно за другие поступки…
Имея за собой такой "хвост", разыскивать медейцев, если подумать хорошенько, не стоило, чтобы не привести неприятности к ним. Но ехать Грэму было решительно некуда, только лишь на север. Как раз к Северной крепости.
Ночь Грэм провел у ручья, в котором промывал раны. Костер он не разводил, не того было, хотя его и лихорадило немного. Утром, едва рассвело, тронулся в дорогу, держа направление на север, пытаясь припомнить карту, которую показывала Илис.
Быстро ехать он не смог, несмотря на то, что украденная им у солдат лошадь оказалась резвой и выносливой. Мешало раненое плечо, каждое движение причиняло резкую боль, к тому же, рана воспалилась, начался жар. Грэм серьезно опасался заражения крови, но темпа движения старался не снижать. Он и так по-прежнему отставал от медейцев на несколько дней.
К вечеру он чувствовал себя совершенно измученным и, спрыгнув с седла, едва удержался на ногах. Пришлось ему схватиться за стремя и переждать, когда отхлынет дурнота.
Слабость от ранений усугублялась голодом. Никакой еды у Грэма с собой не было, а были деньги, но какая от них польза в лесу? Из-за жара особого аппетита не было, но есть-то все равно нужно. Пришлось переходить на так называемый подножный корм, хотя Грэм и не слишком хорошо разбирался в лесных растениях и живности.
Он понимал, что, по-хорошему, ему надо было бы отлежаться, желательно под крышей, пока не затянется рана на плече. Но такой роскоши он позволить себе не мог, хотя за два дня уже несколько раз случалось такое, что он почти терял сознание прямо в седле. Ночи, проведенные на земле, тоже не добавляли ему здоровья.
Но он всегда отличался живучестью, невероятно сильной, несмотря на не слишком крепкое телосложение. Эта живучесть выручила его несколько лет назад на каторге, где его пытались свести в могилу, потом, когда его ткнули вилами в бок, и он выжил буквально чудом. Не подвела и сейчас. Несмотря на изматывающий путь через лесную глушь, рана начала затягиваться, жар прошел, как и воспаление, и к Линку, маленькому хутору в десяти лигах от Северной крепости, Грэм подъехал во вполне приличном состоянии, разве только что заметно похудевший. Он все еще берег правую руку, а на лбу, с которого он уже снял повязку, красовался не до конца заживший шрам.
После попытки ареста Грэму очень не хотелось показываться на этом хуторе, чтобы не навлечь на свою голову еще бОльшие неприятности. Он предпочел бы объехать его подальше и выехать сразу к форту. Но в Линке он мог узнать что-нибудь о медейцах: были они тут или нет, и не слышно ли о каком-нибудь необычном происшествии в крепости. Последний вопрос был для Грэма особенно важен. Он хотел узнать, успели медейцы что-нибудь предпринять или нет.
Прежде чем соваться в хутор, он решил произвести разведку. По кустам, как Оге и Ив, он ползать не стал, а нашел более удобное место для наблюдения. Хутор располагался недалеко от кромки леса, и отлично просматривался наблюдателем, сидящем на достаточно высоком дереве.
Лазал Грэм всегда неплохо, и не только по деревьям, ибо профессия того требовала, но чтобы залезть на дерево в этот раз, ему пришлось приложить немалые усилия, ведь он до сих пор не мог нормально действовать одной рукой. Не без удобства он устроился в развилке одного из росших на окраине леса дубов, и весь день просидел незамеченный, любуясь в свое удовольствие живописным селеньицем. Впрочем, и замечать-то его было некому. Весь хутор состоял из четырех деревянных крошечных домишек. Но на всякий случай на ветвях рядом с собой Грэм положил арбалет, который умыкнул у касотских солдат вместе с лошадью. Он не слишком хорошо умел пользоваться этим оружием, но в случае нужды смог бы выстрелить и, пожалуй, даже попасть. К тому же, арбалетом всегда можно припугнуть. Особенно излишне любопытного крестьянина.
За весь день никаких посторонних в Линке Грэм не увидел. В маленьком поселении никак не чувствовалась близость с фортом. На самом хуторе не было ни одного солдата. Все казалось тихим и мирным. Никто никого не искал, а это значило, что медейцы еще не успели попасться касотцам на глаза и ничего не натворили. Грэм неподдельно обрадовался этому факту. Это значило, что у него еще есть шансы поучаствовать в афере, и есть еще время побыть рядом с Вандой до того, как она отправится с братом домой, к родителям.
Дождавшись, пока в сумерках уже хуторяне начали возвращаться домой с полей, Грэм слез с дерева, вскочил в седло и не спеша направился в поселок, чтобы расспросить о медейцах.
У дверей ближайшего же дома Грэм увидел пожилого крестьянина с женой. Они расположились с ужином за столом, вынесенным на улицу. Заметив всадника, под пыльным плащом которого топорщились ножны с мечом, они заметно встревожились, а мужчина даже встал из-за стола, чтобы приветствовать его.
- Вечер добрый, сударь, - произнес он на почти непонятном Грэму диалекте касотского.
- И тебе вечер добрый, - ответил Грэм на всеобщем. К испугу крестьянина примешалось удивление. Видимо, не часто в этой глуши встречались чужеземцы. – Пусть милостью богов стол твой и закрома твои никогда не пустуют.
Крестьянин согнулся в глубоком поклоне. Жена его, не поднимавшаяся из-за стола, с нескрываемым страхом смотрела на Грэма. Наверное, она приняла его за разбойника, и не удивительно, с его-то видом: бородатый, осунувшийся, пропыленный, да еще этот свежий шрам на лбу. На поясе – меч, у седла – арбалет. Грэм понимал ее тревогу, но развеять не мог. Да и не видел нужды, если честно. Если его будут бояться, то скорее ответят на интересующие его вопросы.
- Добрый человек, - заговорил он, дождавшись, пока крестьянин выпрямится. – Скажи, не проезжали ли здесь чужеземцы? – скрывать нездешнее происхождение четверки медейцев он не видел смысла. Зачем, если, едва они откроют рот, это становится очевидным? – Их четверо, все верхом. Два парня лет двадцати трех и две совсем молоденькие девушки, рыжая и блондинка. Они должны были держать путь на север.
Как ни странно, тревога хуторянина и его жены заметно возросла. Неспроста это, подумал Грэм. Проезжали они здесь, чует мое сердце, только почему-то старик не хочет или боится об этом говорить.
- Не припоминаю я таких, сударь, - ответил крестьянин почтительно. – Никто у нас тут не проезжал, а уж такие господа, как вы описали, и подавно.
- Вспомни получше, - предложил Грэм, покопался в кошельке и бросил в руки старику крупную золотую монету. Касотскую, из старых запасов.
Глаза старика заблестели. Теперь жадность боролась в нем со страхом. Грэм подумал, что мысли его сейчас как на ладони: золотая монета в таком захолустье – целое состояние, а старик надеялся получить еще и вторую, угодив богатому господину. Увидев это выражение надежды на его лице, Грэм утвердился в мысли, что медейцы здесь были. Чтобы положить конец мучительным размышлениям старика, он достал вторую монету, покрутил ее в пальцах так, чтобы металл вспыхнул на солнце. Тусклые глаза хуторянина загорелись ярче золота, не говоря уже о глазах его жены, которая просто пожирала монету взглядом.
- Говорите, два парня и две девушки, сударь? – крестьянин сделал вид, что его внезапно осенило. – Рыженькая и светленькая? Молоденькие совсем? – он переглянулся с женой, та кивнула ему. – Вспомнил я, сударь. Здесь они.
- Здесь? – вскинулся Грэм, не поверив своим ушам. Не может быть – такая удача! – Ты говоришь, они здесь? Где?
- У Гернота они живут. В сарае… Уж несколько дней как. Упросили его пустить их, никто не хотел – чужеземцы, да еще странные какие-то. Много золота обещали, только все боялись их пускать.
- Что они делают в сарае этого… Гернота? – удивился Грэм. Он попытался представить себе Ванду в сарае, но воображение отказывало ему. Даже после многих дней совместного путешествия. Медейская принцесса, живущая в сарае – это уже слишком.
- Да кто ж их знает, - вступила в разговор женщина. Тревога ее значительно ослабла при виде золотых монет. – Ждут как будто чего-то. Может, и вас ждали, сударь. Сидят днем и ночью в сарае, почти не выходят оттуда. Если нос и высунут, то вдвоем или втроем…
Вполне разумно, что они не выходят поодиночке, но что они вообще тут забыли? подумал Грэм. Может, все-таки не о них речь? Да нет, вряд ли.
- Ах да, сударь! – снизошло на старика новое озарение. Он даже хлопнул себя по лбу. – Один из парней-то, из чужеземцев, на следующий день уехал куда-то! Гернот-то рассказывал: мол, упросили его, ночь переночевали, а с утра один-то и уехал. Черный такой, длинноволосый. Суровый…
Не иначе, Ив, подумал Грэм. А куда же это он мог уехать, оставив девчонок на Оге? Впрочем, тут особо думать нечего. Наверняка отправился разыскивать офицера, к которому отсылала их Илис.
- Покажи-ка мне, где ваш Гернот живет, - велел Грэм. – Тогда золотой будет твой.
Если старик и опасался неприятностей для соседа, сила денег была непреодолима. Он махнул рукой, указывая на стоящую поодаль хибарку, едва видную в сгустившихся уже сумерках.
- Да вон его дом-то… отсюда видать. И сараюшка рядом – та, в которой чужие-то живут…
- Благодарю, - кивнул Грэм и бросил монету в подставленную ладонь. Не обращая больше внимания на супружескую чету, тронул каблуками бока лошади и направился к указанному домишке.
Быстро стемнело. Грэм остановился, осмотрелся. Окна домишки были темны, вокруг царила мертвая тишина, только сверчок трещал где-то поблизости. Видно, хозяин дома уже спал. Тем лучше, подумал Грэм.
Из-под двери маленького сарайчика пробивалась полоска света.
Грэм тихо спешился, обмотал поводья вокруг подвернувшегося под руку столба, подошел к двери, прислушался. Тихо. Спят они там, что ли, при свете? И кстати, интересно, где их кони? Едва успев подумать об этом, Грэм услышал тихое фырканье. Ага, значит, сарай этот заодно служит и конюшней.
Он открыл дверь, шагнул вперед и снова тихонько закрыл за собой дверь.
На засыпанном соломой полу стоял горящий фонарь. Сарайчик внутри выглядел еще меньше, чем снаружи. Просто невероятным казалось, что здесь разместились три лошади, и еще осталось место для четверых людей.
У боковой стены мирно спали все трое медейцев. Первым делом Грэм нашел взглядом Ванду и едва сдержал облегченный вздох. Девушка была, конечно же, жива и здорова. Она лежала на охапке сена, закутанная в какое-то одеяло, подложив под щеку кулачок, и казалась так совсем маленькой девочкой. Из-под одеяла выбивались ее огненные кудри, в прыгающем свете фонаря казавшиеся языками пламени. Рядом с ней лежала Корделия, так же закутанная в одеяло, а по другую сторону – Оге, укрытый плащом. На него, видимо, одеяла не нашлось.
Видимо, за время отсутствия Ива они расслабились настолько, что даже не сочли нужным оставить часового. Грэм подумал, что, узнай Ив о таком разгильдяйстве, он устроил бы друзьям хорошую головомойку.
Неплохо бы придумать какую-нибудь шутку, чтобы в следующий раз неповадно было, но сейчас Грэму не хотелось. Он испытывал слишком сильное облегчение от того, что нагнал все-таки эту непутевую компанию, и был просто счастлив, что с ними все в порядке.
Особенно с Вандой.
Грэм приблизился к ней и опустился рядом на колени, не обращая внимания на боль в ноющей ноге. Теперь девушка была совсем близко, протяни руку – и коснешься. Но он не спешил ее протягивать, он, затаив дыхание, рассматривал спящую принцессу. Ванда похудела и побледнела; под глазами лежали тени, а тонкие брови хмурились даже во сне. Видимо, что-то тяготило и огорчало ее в последние дни.
Ванда спала и совсем не чувствовала, что рядом на коленях, наклонившись к ней, стоит человек. Грэм невольно улыбнулся такой беззаботности и легко притронулся к пламенным шелковистым кудрям, лежавшим на одеяле. В то же мгновение девушку словно подбросило. Она резко села на охапке соломы, широко раскрыв огромные серые глаза.
И увидела Грэма.
Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Грэм не знал, что сказать, а Ванда…
- Живой, - выдохнула она, схватила его обеими руками за воротник, уткнулась носом ему в грудь и зарыдала.
Немедленно проснулись Оге и Корделия. Картина перед ними предстала самая что ни на есть умилительная: принцесса рыдает, как дитя, орошая слезами рубашку стоящего перед ней на коленях Грэма, растерянного, бледного и осунувшегося. Он же обнимает ее левой здоровой рукой и явно не знает, что делать. Утешать плачущих девушек и детей он не умел никогда.
Оге таращился абсолютно круглыми сонными глазами, явно им не веря и все еще думая, что спит. Корделия же села, завернувшись в одеяло, и тихо и радостно спросила:
- Ты откуда тут взялся?
- С неба упал, - так же тихо ответил Грэм, только отнюдь не радостно, а хмуро. Корделия хихикнула, но тут же приняла обычный серьезный вид. Кивнула на Ванду:
- А с ней что?
- Откуда я знаю? – огрызнулся Грэм. – У нее спроси.
Корделия понимающе кивнула.
- Я думаю, Ванда это от радости…
- Может, перестанете обсуждать меня? – вскинулась Ванда. Слезы все еще катились у нее по щекам, и голос срывался, но глаза гневно сверкали. Она пыталась взять себя в руки. Если она могла позволить себе слезы наедине с Грэмом, то в присутствии подданных, пусть даже и хороших друзей, плакать не могла. Ванда выпрямилась, оттолкнула Грэма, и сама отодвинулась в сторону, насколько ей позволяло одеяло, которое он придавил, опустившись на колени. Попыталась принять царственный вид, но слезы портили все дело. Она хлюпала носом и была похожа на обычную зареванную девчонку, а никак не на высокородную принцессу. Грэм не смог удержать улыбку, глядя на нее.
- Грэм, это ты? – Оге, наконец, обрел дар речи.
- Нет, не я, а Безымянный. Оге, у тебя со зрением все в порядке?
- У меня-то да, - расплылся в улыбке Оге. – А что это у тебя с башкой?
- Ушибся…
- А с рукой?
- Какая разница?
- Нет уж, - заговорила Ванда. Она более или менее справилась со слезами, но с радостью, сквозившей в каждом взгляде, слове и жесте, совладать не могла. – Грэм, я хочу знать все, что случилось с тобой за эти дни. Кажется, ты побывал в какой-то переделке?
- Ночь на дворе, - напомнил Грэм. – Может быть, отложим разговоры до утра?
- Мы прекрасно можем поспать и днем, - возразила Ванда. – Все равно нам абсолютно нечего делать.
- Я понимаю, что вы тут сидите который уже день и умираете от тоски, - усмехнулся Грэм. – Зато я валюсь с ног. Последнюю неделю я не вылезал из седла, чтобы нагнать вас, и устал жутко.
- Извини, я не подумала…
Грэм, и не ожидавший, что она подумает о подобных вещах, снова улыбнулся. Избалованная девчонка плакала от радости, увидев его живым, но, едва взяв себя в руки, тут же стала думать только о себе.
- Конечно, ложись спать, - важно продолжала Ванда. – Только… можешь уделить мне минутку?
- Разумеется, но в чем дело?
Выбравшись из одеяла, окутывающего ее, как кокон, Ванда опустилась рядом с ним на колени. Теперь он заметил, как легко она одета: совсем тонкая рубашка, глубокий вырез которой обнажал нежную кожу плеч и груди, и обтягивающие штаны до середины икр, – вот и вся ее одежка. Ванду ничуть не смущало, что она почти раздета. То ли она не задумывалась о том, какое действие производит на мужчин такой ее наряд, то ли, наоборот, слишком хорошо знала это. Грэм заметил, что Оге, покраснев, быстро отвернулся, сам же он был не в состоянии отвести взгляд. Тонкая ткань нижней рубашки не скрывала почти ничего, отчетливо обрисовывая грудь. Ванда на секунду наклонилась, убирая несколько щекотавших ее голые пятки соломинок, и в вырезе ее рубашки взору Грэма предстало такое зрелище, что кровь бросилась ему в лицо.
Корделия предупреждающе кашлянула, но принцесса и бровью не повела.
- Ты мог поехать в другую сторону, - обратилась она к Грэму, выпрямившись. – Мог оставить нас самих разбираться со своими проблемами. Но ты нагнал нас, хотя это было трудно. Почему ты так поступил?
Да неужели она не понимает? удивился Грэм. После всего, что было сделано и сказано – неужели она не знает, чего ради я тащусь за ними, словно пес на привязи? Или она хочет, чтобы я произнес это вслух, и тем самым укрепил ее власть надо мной?
- Ты же знаешь, Ванда, - тихо ответил Грэм. – Хочешь, чтобы я сказал при всех?
Она все-таки покраснела. И не стала настаивать на ответе.
- Я знаю, что тебя ищут три короля, - сказала она. – И мой отец тоже. Он хочет повесить тебя за то, что ты совершил когда-то давно. Ты убил человека, я знаю. И не одного. Но я уговорю отца отменить приговор, снять обвинения. Он сделает это. Он даст тебе титул, земли, деньги в награду за преданность. Обещаю. И тогда… тогда я скажу тебе кое-что. А пока прими подарок от меня.
Произнеся такую королевскую речь, Ванда с детской непосредственностью обняла его за шею и поцеловала в губы. Поцелуй этот трудно было назвать сестринским, несмотря на всю неопытность девушки, и Грэм подумал, что Ванда совсем уже перешла все границы. Если бы не присутствие двух зрителей, он бы поклялся, что она рассчитывает на продолжение, хотя это и казалось невероятным. Или при медейском дворе царят такие свободные нравы? И медейская принцесса – нимфоманка? Потому что, если это не попытка соблазнения, то что? Грэм почувствовал, что так скоро сойдет с ума. Он попытался отстраниться, освободиться от маленьких холодных ручек, но Ванда удерживала его крепко. Да еще и вцепилась ему в волосы, немилосердно оттягивая их назад. Кажется, она вошла в раж.
- Ванда, - снова кашлянула Корделия, на сей раз гораздо громче.
С тихим вздохом девушка отпустила волосы Грэма и отстранилась. Посмотрела на него сияющими от радости глазами – раскрасневшаяся, улыбающаяся.
- Жаль, что не могу подарить тебе большего, - заявила она.
А вот Грэму было не жаль. Он был безумно рад этому, поскольку фраза девушки прозвучала, мягко говоря, двусмысленно.
- Мне вполне хватит и поцелуя, моя принцесса, - хрипло отозвался он. Встретился взглядом с Корделией и неожиданно прочитал в ее глазах сочувствие.
- Теперь можешь ложиться спать, - улыбнулась ему Ванда.
До сна ли теперь было Грэму? Он был уверен, что не уснет до утра. Кровь в его жилах горела, жгла его.
- Оге, что ты там разглядываешь на стене? Может быть, повернешься к нам?
- А что, уже можно? – дурашливо осведомился Оге и обернулся. Вид у него был такой довольный, словно это ему выпала честь целовать принцессу. – Вы как, готовы ложиться? Я спать хочу, просто ужас.
- Ну так ложись!
Не дожидаясь дополнительного приглашения, Оге забрался под плащ и уютно свернулся под ним. Корделия тоже улеглась, укрывшись одеялом. Ванда же не торопилась ложиться.
- Думаю, для тебя тут места тоже хватит, - сказала она Грэму. – Выбирай, где понравится. Одеял у нас, правда, больше нет, так что придется тебе обойтись так… - она протянула руку, коснулась незажившего до конца шрама на лбу, провела пальцами по обветренным, потрескавшимся губам. Серые глаза ее смотрели напряженно. – Я так рада, Грэм, что ты жив и свободен. И что ты здесь. За это тебе спасибо.
Глава 2
Несмотря на свои опасения, в ту ночь Грэм спал так крепко, что его было не разбудить. Соломенная подстилка показалась мягче пуховой перины, и стоило закрыть глаза и опустить голову на свернутый плащ, как он сразу же провалился в сон. И проснулся он поздно. В щели сараюшки просачивались уже лучи бледного северного солнца, и все трое его снова обретенных спутников бодрствовали.
Прежде чем начались расспросы, Грэм сам потребовал медейцев рассказать, что произошло с того момента, как они расстались. Инициативу взяла на себя Ванда.
Когда Грэм ускакал от ворот обратно в город, стражники велели остальным не сходить с места, и тут же послали трех человек вслед за ним. Еще несколько отправились к другим выездам с наказом никого из города не выпускать без тщательного досмотра, поскольку внутри городских стен находится опасный преступник. А медейцам приказали задержаться, чтобы расспросить, где и при каких обстоятельствах они сошлись с Грэмом. Ив, не на шутку разъяренный, потребовал объяснений, которые ему незамедлительно и представили. В виде одного из тех объявлений, что во множестве были расклеено по городу. Компания внимательно его изучила и ужаснулась. Надо ли говорить, что факт розыска Грэма тремя королями поверг всех в шок; к тому же, в бумаге приводился длинный список преступлений, за которые, собственно, преступник и должен был понести наказание. Ванда тут же заявила, что не верит во всю эту чушь. Касотский офицер пожал плечами и ответил ей в том духе, что она, конечно, может и не верить, но факты от этого не меняются. А лично он ничуть не удивлен, что такой негодяй, как Грэм Соло (так, кстати, медейцы узнали его фамилию), смог пустить пыль в глаза молоденькой неопытной девчонке. Теперь к ярости Ива прибавился гнев Ванды. Ив не без труда ее успокоил ее; после чего пришлось объясняться с касотским офицером. Сам он быстро сумел взять себя в руки. Судя по всему, длинный список преступлений Грэма и тот факт, что его разыскивают, чтобы предать смерти, не стал для него сюрпризом.
Он проигнорировал Ванду, которая хотела уговорить его вернуться в город и попытаться разыскать Грэма, и сосредоточил все свое внимание на касотце. Он сочинил какую-то довольно правдоподобную историю о цели путешествия, и рассказал, что человек, оказавшийся преступником, присоединился к ним случайно. Им просто оказалось по дороге, и они его практически не знают. Ванда была возмущена таким предательством со стороны близкого друга, но в тот момент ничего не сказала, поскольку понимала, что и их судьба сейчас висит на волоске. Зато потом она с Ивом не разговаривала дня два ли три.
Ив сумел убедить касотцев, что он и его спутники почти и не знают Грэма, и если к ним больше нет претензий, немедленно покинут город, дозволив досмотреть багаж. Но осматривать сумки солдатам было лень, подозрения их Ив сумел усыпить, и они разрешили медейцам уехать.
Ванда не стала устраивать скандал и уговаривать Ива вернуться и помочь Грэму. Она понимала, что это бесполезно. В упрямстве Ив превосходил свою принцессу. Его ничуть не смутило, что девушка временно перестала с ним разговаривать, да и Оге с Корделией посматривали на него осуждающе. Они тоже считали, что не дело бросать в беде человека, столько времени помогавшего им. Ив же только заявил, что не желает покрывать беглого каторжника и вытаскивать его из собственного дерьма. Грэм, узнав об этой фразе, ничуть не удивился. Надменный медеец неоднократно давал ему понять, что считает его не лучше грязи под копытами лошади.
В Линк компания медейцев прибыла без особых приключений, зато вконец разругавшись. Им едва удалось договориться о дальнейших действиях, для чего пришлось заключить на время мирный договор. Ванда начала разговаривать с Ивом, хотя и сквозь зубы, тот же вел себя так, словно ничего не случилось. Зная его немного, Грэм мог предположить, что на душе у него в самом деле тяжко, но показывать он этого не желает.
Решив на время остановиться на хуторе, чтобы хорошенько обмозговать план действий, полдня Оге и Ив потратили на то, чтобы разыскать жилье. Как и сказал Грэму старик-крестьянин, никто сначала не хотел пускать подозрительных незнакомцев к себе на постой, опасаясь неприятностей с имперскими войсками. Но, в конце концов, им удалось уломать Гернота, человека немолодого и одинокого, разрешить им пожить у него в сарае. Хотя никто из них не пришел в восторг от перспективы провести безвылазно несколько дней в маленьком сарайчике вместе с животными и различным инструментом, это все-таки было лучше, чем ничего.
Вечером того же дня решили: первое, что нужно сделать, это разыскать Хельмута Клингманна, поговорить с ним и узнать, чем он может помочь. Нужно было идти к самой Северной крепости, но вовсе не стоило всем сразу совать головы в пасть ко льву. Было ясно, что девушек отправлять нельзя, из Оге разведчик получился бы никудышный, он слишком много разевал рот по сторонам и вообще был не в меру беспечен и легкомыслен. Оставался Ив.
Ив уехал один, наказав остальным носа не высовывать из сарайчика до его возвращения и самодеятельностью не заниматься. Ни у кого такого желания даже не возникло, хотя сидеть целыми днями взаперти было просто невыносимо. Время от времени они все же вылезали на улицу, чаще все вместе, и недолго прогуливались по хуторку. В ожидании Ива время тянулось невыносимо долго.
Ждали же его уже не сегодня завтра.
Выслушав краткий рассказ Ванды, Грэм на минуту задумался, о чем стоит говорить ему самому, а о чем – нет. Почему-то ему не хотелось упоминать о второй встрече с Эмилем Данисом, как и о том, что он оказался магиком и человеком, обладающим большой властью. С другой стороны, без него в рассказе не обойтись, ведь именно он помог Грэму выбраться из города, обойти стражу. Сочинять историю, слишком сильно расходящуюся с истиной, он не хотел тоже. Фантазия его богатой не была, он боялся завраться и запутаться. Сослаться на Ночную гильдию Грэм тоже не мог. В результате, получилось так, что главным действующим лицом в рассказе стала Илис. Решение оказалось правильным: никто не удивился, узнав, что именно она нашла возможность провести Грэма через ворота, не привлекая внимания стражи. Пообщавшись с ней немного, никто даже не сомневался, что она очень ловкий человек.
А вот про стычку в придорожной корчме пришлось рассказать, иначе было не объяснить, откуда взялись рассаженный лоб и пробитое плечо. Девушки пришли в ужас и одновременно проявили желание осмотреть его раны, хотя смысла в этом уже не было. Но ни одной, ни второй, ни даже Оге не пришло в головы, что охотники на Грэма могут заинтересоваться и ими тоже. Будь с ними Ив, он живо сообразил бы, что присутствие Грэма равносильно тому, что они таскают с собой приманку для касотских солдат, этакий огромный вымпел, сообщающий всем желающим "Мы здесь!". Поняв это, Ив не позволил бы Грэму и минуты остаться с ними, пусть даже пришлось бы убить его.
*
Часы тянулись один за другим, августовский день проходил мимо. Позавтракав всухомятку вместе с медейцами из их припасов, Грэм устроился у дальней стены, привалившись к ней спиной. Пока такая возможность, он хотел как следует отдохнуть. Не часто выпадало такое, что можно было никуда не торопиться, и ничего не делать.
Вот девушкам и Оге такое времяпровождение явно успело надоесть. Они изнывали от скуки и не знали, чем себя занять. Чтобы хоть как-то скрасить тоскливые часы ожидания, Оге принялся рассказывать какие-то байки, которых, судя по всему, он знал неисчислимое множество. Девушки слушали, улыбались, вставляли свои реплики, иногда позевывали. Грэм слушал вполуха. Ничего интересного в подробностях придворной жизни он не находил, пусть даже подробности эти порой оказывались довольно забавными. Отвращение к светской жизни он питал еще с юности. Он находился в полудреме; одна половина сознания бодрствовала и замечала все, в то время как вторая половина спала.
Солнечные полоски двигались по соломенному полу вслед за солнцем. Около полудня, по прикидкам Грэма, в сарай заглянул Гернот узнать, как обстоят дела у его гостей. Это оказался крепкий мужик лет пятидесяти, заросший бородой до самых глаз, медведь медведем. Силищей он обладал, судя по всему, невероятной, и Грэму было нетрудно понять, почему он отважился пустить к себе подозрительных гостей, наплевав на возможные неприятности с имперскими солдатами. Такие люди обычно не боялись ничего. Гернот очень удивился, обнаружив в своем сарае четвертого, непрошеного гостя. Он сразу же захотел выяснить, откуда же этот гость взялся. Грэм понял, что не понравился хозяину, и тот принимает его едва ли не за разбойника. Свое появление он объяснил так, что обстоятельства задержали его в дороге, и нагнать спутников он смог только вчера вечером. Не верить ему у Гернота, вроде бы, причин не было, но объяснения Грэма он выслушал, недоверчиво качая головой, а потом поинтересовался, кто же это рассказал, где прячутся его спутники. По его тону было ясно, что болтливого соседа ждет жестокая расправа; Грэм же не хотел неприятностей для старика. Поэтому он сказал, что, еще расставаясь, он и его товарищи условились встретиться здесь. А найти четырех человек в маленьком хуторе не так уж и сложно. Гернот мрачно кивнул, но, похоже, не поверил ни единому слову.
Уже собираясь уходить, он не слишком любезно поинтересовался, как долго еще господа намереваются занимать его сарай. Не то чтобы они сильно мешали ему, пробурчал он совсем не дружелюбно, но сарай пригодился бы ему в качестве хозяйственной постройки, а пока медейцы занимают его, он не может быть использован. Корделия заверила, что буквально завтра или послезавтра они уедут и не будут больше мешать любезному хозяину. Гернот снова кивнул и наконец ушел.
- Кажется, я не слишком понравился вашему хозяину, - заметил Грэм.
- Что вовсе не удивительно, - ответил Оге. – Если бы я не знал тебя, я бы принял тебя за разбойника с большой дороги. Согласись, мало приятного в том, что такой тип решил поселиться в твоем сарае. Конечно, это всего-навсего сарай, а не дом, но… Наш хозяин человек вполне милый, но терпение его не бесконечно.
- Хорошо бы, Ив сегодня вернулся, - вздохнула Корделия. – Сколько можно сидеть в этом сарае? К тому же, еще пара дней, и этот человек просто выгонит нас. Ясно, что мы мешаем ему, и он опасается неприятностей. Я бы на его месте тоже опасалась.
- Остается только молиться всем богам сразу, - ответил ей Оге без тени улыбки. Что-то случилось с ним за последнее время: он стал гораздо меньше улыбаться и шутить, Грэм уже за это утро не раз и не два замечал глубокую задумчивость на лице Оге, и удивлялся, что же с ним приключилось. – Может быть, они услышат нас, и Ив вернется сегодня или завтра.
*
Грэм не знал, молились ли медейцы или нет, но сам он не молился. Потому что не знал, кому. Фекс отвернулся от него, остальные боги никогда не проявляли к нему благосклонности. Кроме разве что Борона, уже сколько раз даровавшего ему жизнь вместо неминуемой, казалось бы, смерти. Но молиться богу смерти о скором возвращении живым товарища, по крайней мере, странно. Поэтому Грэм решил, что молиться вообще не имеет смысла. И устроился опять у облюбованной стены, накрывшись плащом, и погрузившись в дрему.
Когда день уже клонился к вечеру, и вся компания готовилась провести еще одну ночь в тревожном ожидании, послышался приглушенный стук копыт и тихое ржание. Кто-то на полном скаку подлетел к сарайчику и резко осадил коня. Грэм, надеясь, что всадник окажется Ивом, но все же готовый к худшему, приподнялся на своей импровизированной лежанке, обнажив меч и положив рядом заряженный арбалет. Жестом остановил медейцев, бросившихся было к двери, как радостные дети. Они одарили его недоуменными взглядами, никто из них не сомневался, что прибывший всадник – Ив. Но послушались, замерли на местах.
Тем временем дверь отворилась так резко, словно ее пнули в нетерпении, и в проеме появился высокий черноволосый человек. Грэм тихонько вздохнул с облегчением. Это был Ив. Не в лучшем своем виде, покрытый дорожной пылью, уставший, с подсохшей уже царапиной на щеке, но живой и невредимый и с прежним мрачным блеском в глазах.
- Все в порядке? – выдохнул он, обводя взглядом маленькое помещение. Глаза его наткнулись на Грэма, привалившегося спиной к стене и готового в любой момент вскочить на ноги, с обнаженным мечом в руке и лежащим рядом арбалетом. Облегчение, проступившее было на лице Ива, тут же сменилось надменной злобной гримасой. – Ты тут, бродяга, - процедил он. – Видно, боги прогневались на нас за что-то, если не хотят избавить от твоего присутствия раз и навсегда. Я надеялся, что тебя поймали в Акирне и предали смерти, как ты того заслуживаешь.
- Как видишь, нет, - сухо ответил Грэм, вставая. Он не хотел разговаривать с Ивом, глядя на него снизу вверх, к тому же в таком тоне. Арбалет Грэм оставил лежать на полу, но меч из руки не выпускал. Он начал думать, что зря с таким нетерпением ждал возвращения Ива, ему-то оно точно не сулило ничего хорошего.
- Ив! – воскликнула Ванда сердито, тоже вскакивая на ноги. – Так-то ты благодарен Грэму за все, что он для нас сделал?!
- За все, что он сделал, - ответил Ив, даже не повернув к ней головы, - мы уже отблагодарили его, позволив ему уйти там, в Акирне, вместо того, чтобы задержать и сдать на руки страже. Впрочем, наинец, не обольщайся. Причиной тому вовсе не наша доброта, а обычная неосведомленность. Знай я тогда то, что знаю про тебя сейчас, вор…
- Что бы ты тогда сделал? – осведомился Грэм. – Сдал бы меня властям?
- Если бы я знал еще в Медее, я в цепях притащил бы тебя к королю, - Ив говорил ровным голосом, но за спокойствием его чувствовалась пылающая ярость. – К сожалению, в Касот было уже поздно.
- Ты мог бы отнести мою голову касотскому императору, - заметил Грэм. – Или истрийскому принцу. Уверяю тебя, награда была бы не меньше.
Ив прищурился.
- Отнести одну только голову? Нет, это плохая идея. Истрийский принц, как и мой король, хотел бы видеть тебя живым и невредимым, и снести тебе голову сам. Кроме того, я уже сказал, в Касот было поздно. Ты все-таки кое-что сделал для нас. А сейчас поздно вдвойне.
- Отпустишь меня с миром?
Ответить Ив не успел. Ванда с крайне решительным видом встала перед ним, словно защищая от него Грэма, и твердо сказала:
- Если хочешь прогнать его – забудь об этом. Я не позволю. Он искал нас, спешил за нами, хотел помочь нам. Ты не смеешь гнать его. Не смеешь говорить в таком тоне.
- Оставим мой тон. Ванда, ты видела бумагу. Ты знаешь, какие обвинения предъявляют этому человеку, кто и за что его ищет. Твой собственный отец вынес ему смертный приговор за убийство. И ты хочешь, чтобы он оставался рядом?
- Хочу. Я давно знаю, кто он такой.
- Что? Откуда?
- Он сам рассказал мне, - ничуть не смущаясь, ответила Ванда. Яростные черные молнии, метаемые глазами Ива, не пугали ее. – Еще давно.
Грэм увидел, как напряглись челюсти медейца. Кажется, он сдерживался из последних сил. Грэм почти слышал скрип зубов.
- И ты ничего не сказала? Ни мне, никому? Почему?
- Потому что знала, что ты скажешь и сделаешь, - спокойно ответила Ванда. – К тому же, я не обязана отчитываться перед тобой в поступках. Я – принцесса.
- А я – твой слуга, и поклялся защищать тебя, - мрачно сказал Ив. – Но как я могу выполнить клятву, если ты приближаешь к себе бандитов и убийц?
- Кого хочу, того и приближаю, - огрызнулась девушка. – Ты забыл, что я наняла Грэма в качестве телохранителя?
Что касается самого Грэма, то он-то как раз забыл. Казалось, тот разговор случился много лет назад.
- Хорош же из него телохранитель. Того гляди, от него самого защита понадобится.
- Перестань клеветать! – Ванда потеряла все свое спокойствие, зло притопнула ногой. – Я доверяю Грэму, как никому здесь, понятно тебе?
- Ванда, ты совсем ума лишилась. Подобрала бродячего блохастого пса и хочешь прикормить и приручить его?
Если своим сравнением с блохастым псом Ив хотел уязвить Грэма, то цели своей не добился. Грэм и ухом не повел. Весь разговор в целом ему, конечно, очень не нравился, но на личные оскорбления он не реагировал.
Происходящее напоминало ему как раз грызню псов у ног хозяйки. Каждый хотел показать свое превосходство и получить лакомую кость. Ему не хотелось участвовать в грызне, но выбора не оставалось. Альтернативой была немедленная вечная разлука с Вандой.
Ванда даже покраснела от злости. Выпрямившись во весь свой небольшой рост, она громко сказала:
- Приказываю тебе молчать, Ив Арну! Не желаю слышать от тебя больше ни одной угрозы и ни одного оскорбительного высказывания в адрес Грэма. Ты понял меня? Еще один выпад, еще одна попытка неповиновения, и я обвиню тебя в измене!
При этих словах судорожно вздохнул Оге, тихо ахнула Корделия. Ив даже не изменился в лице. Он отвесил в сторону Ванды небрежный поклон и неожиданно спокойно осведомился:
- А что насчет обещанного мне поединка?
- Какого еще поединка? – с подозрением спросила Ванда, взглянув на Грэма. – О чем ты говоришь?
- Мы с Грэмом уговорились о поединке, - пояснил Ив. – Он должен был состояться в день нашего отъезда из Акирны, но обстоятельства помешали. Я бы предпочел получить обещанное.
- Прямо сейчас? – поинтересовался Грэм. По правде говоря, время и обстоятельства были не слишком удачными. Нервные крестьяне, касотский форт рядом. К тому же, правая рука еще болела и не слишком хорошо повиновалась ему.
- Почему нет?
- Стойте! – воскликнула Ванда. – Вот уж кто лишился разума! Вы хотите поубивать друг друга?
- Зачем – поубивать? – возразил Ив. – Вовсе нет.
- Запрещаю! Я запрещаю вам драться.
- Слушаюсь, моя принцесса, - склонился в поклоне Ив, стиснув зубы. Но взгляд, посланный им Грэму, говорил о том, что повиноваться он на самом деле не собирается, и свое получит. Пусть даже после этого Ванда нажалуется на него своему королю-отцу.
- Грэм? – Ванда повернулась в другую сторону.
- Слушаюсь, - Грэм тоже не собирался отступать.
- Отлично, - она смерила взглядом обоих парней, и было понятно, что вид их ей не понравился. Черные глаза Ива сверкали яростью, красивые губы кривились в странной усмешке. Грэм же смотрел на него с обычным спокойствием, в глазах его был синий лед. – А теперь, Ив, я хотела бы услышать твой рассказ. Конечно, после того, как ты отдохнешь с дороги.
- Слушаюсь, моя принцесса, - повторил Ив, скидывая пропыленный плащ.
*
От отдыха Ив отказался. Точнее, он заявил, что вполне может отдохнуть в то время, пока будет рассказывать. С этими словами он устроился на полу, привалившись спиной к стене, положив рядом свернутый плащ и меч в ножнах.
Медейцы расположились рядом; Грэм остался на своем месте. Приближаться к Иву ему не хотелось. К тому же, раз его считают за бродячего пса, пусть так и будет. А бродячему псу не место у ног принцессы. Что касается его обязанностей телохранителя, о которых напомнила Ванда, то он вполне мог выполнять их и здесь, благо что пока девушке ничего и не угрожало.
Но Ива он слушал внимательно. И с каждым словом все больше утверждался во мнении, что дело плохо.
До форта Ив доехал без приключений. Дорога тянулась через бесконечные поля, между маленьких и больших деревенек. Ночь Ив провел на постоялом дворе, располагавшемся у самых крепостных стен, а утром приступил к поискам гарнизонного офицера.
Дело это было муторное. Гарнизонный офицер, естественно, и располагался в гарнизоне, то бишь внутри крепости, а туда абы кого в военное время не пускали. Ив же как раз подходил под определение "абы кто", в Северную мог попасть разве что под арестом, а потому ему нужно было как-то встретиться с Хельмутом вне форта. Он переговорил с солдатами у въезда, попытавшись узнать, нельзя ли вызвать офицера за стены для беседы или получить пропуск в крепость. Результаты разговора были неутешительны. Офицерам гарнизона, равно как и солдатам, конечно, разрешалось покидать крепость, но только по нуждам службы или в случае крайней необходимости. Добиваться разрешения выйти за стену ради встречи с каким-то незнакомцем не стал бы никто, ни офицер, ни рядовой.
Это был тупик. Ив не мог попасть в крепость и не мог вызвать наружу Хельмута для разговора, потому что тот не знал его. Сидеть у стены и ждать, пока нужный человек выйдет из ворот? Кто знает, сколько пройдет времени. К тому же, Ив просто не знал касотца в лицо.
Потом Ив вспомнил о вещице, данной им Илис для опознания, и у него появилась мысль. Конечно, рискованно отдавать серебряный браслет в руки солдат: была вероятность, что Ив больше никогда не увидит его, что не дойдет этот браслет и до офицера. Но другого выхода вроде не оставалось. Ив уговорил одного из солдат передать браслет лично Хельмуту с просьбой прийти на встречу. Ему пришлось раскошелиться, но зато солдат пламенно поклялся сегодня же передать адресату вещь и предложение о встрече.
Условились, что Ив будет ждать касотца вечером в таверне.
Дожидаясь Хельмута за столом в общей зале, он не был ни в чем уверен. Он боялся, что касотец не придет. Не позволят дела, или он не узнает браслет, или просто проигнорирует просьбу. Что тогда делать, Ив не знал.
Когда он увидел входящего в зал высокого молодого человека в доспехах, сжимающего в руке браслет Илис, он едва сдержал вздох облегчения. Сохраняя спокойное выражение лица, он поднялся навстречу, подавив внезапную мысль, что это может быть совсем не тот человек, что Хельмут послал кого-то вместо себя.
На касотце был черный форменный плащ, скрепленный у горла черной же с серебром пряжкой в виде мертвой головы. Такие пряжки носили касотские офицеры. Значит, по крайней мере, этот человек был из офицерского состава гарнизона, хотя и не слишком высокого звания – наметанный глаз Ива быстро разобрал его знаки отличия. Молодой касотец окинул зал взглядом, увидел стоящего Ива, и брови его удивленно поползли вверх. Видимо, он ожидал встретить здесь кого-то другого. Тем не менее, он решительно шагнул к Иву и протянул ладонь с лежащим на ней серебряным браслетом.
- Вы прислали мне эту вещь? – спросил он на всеобщем с сильным касотским акцентом.
Ив подтвердил. Удивление касотца возросло. Он потребовал объяснить, откуда Ив взял браслет. Ив, видя, что Хельмут полон подозрений, объяснил.
- Ах вот что, - сказал касотец, выслушав его. Впрочем, было непохоже, что сомнения его развеялись. Ив подумал, что нужно было попросить Илис еще и написать записку – чтобы его не приняли за вора. Мало ли каким способом можно получить у девушки браслет. – Я, откровенно говоря, ожидал увидеть Илис, а увидел вас, и подумал, что… Впрочем, неважно. Чего вы хотите? Я выполню любую просьбу Илис.
Ив объяснил, что просьба его не имеет к Илис никакого отношения. Касотец нахмурился. Видимо, он был готов сделать все, что угодно для истрийки, но отнюдь не для ее друзей. Ив понял, что скорее всего, помощи от него не получить, но пока оставалась хоть какая-то надежда, он не намеревался отступать.
Впрочем, про принца он пока решил не говорить. Если касотец откажется помогать, совсем незачем ему знать о целях медейцев. Поэтому Ив только сказал, что ему и его спутникам необходимо попасть в крепость. Желательно так, чтобы никто о них ничего не знал.
Хельмут очень удивился.
- Могу я поинтересоваться, зачем вам это нужно? – спросил он жестко.
- Сначала скажите, поможете вы нам или нет.
Касотец молчал так долго и смотрела на Ива так пристально, что тот уж подумал: сейчас он встанет и уйдет, ничего не сказав. И, возможно, отправится-таки к командованию с докладом о странном парне, говорящем с подозрительным акцентом и желающем попасть в крепость с неясными целями. А может быть, Ив даже и окажется после этого в крепости с помощью Хельмута, но один и в цепях.
Наконец, касотец заговорил.
- Не в вашем положении торговаться, - сказал он очень тихо. – Я по глазам вижу, что вы отчаянно желаете проникнуть в крепость, и не для пустой забавы. Выкладывайте.
И Ив выложил. Он рассказал и о битве при Каэроне, где был уничтожен отряд Дэмьена, чуть не погиб Ив, а сам принц захвачен в плен. Рассказал о своих поисках, о знакомстве с Илис, об ее обещании попытаться помочь, о возвращении в Медею и новом походе, теперь уже в компании с друзьями. Рассказал о последнем разговоре с Илис, в котором она указала на Хельмута как на надежного человека, способного оказать помощь. Оставалось только надеяться, что никто из присутствующих в таверне не слышал его рассказа. Медеец имел не слишком много шансов остаться в живых на северной границе Касот. Особенно после такого признания.
Если Илис ошибалась относительно Хельмута, думал Ив, я уже покойник.
Но касотец слушал, и светлые брови его все сильнее сходились на переносице.
- Похоже на Илис, - сказал он без восторга. – Устроить ближнему своему приятный сюрприз, а самой отойти в сторонку и наблюдать, как человек будет выпутываться. Впрочем, в данной ситуации она лишена такого удовольствия. Безымянный, она что же, хочет, чтобы мне снесли голову?
Хельмут очень долго колебался, прежде чем сказать "да" или "нет". Он рисковал. Его не заинтересовали деньги, предложенные Ивом. Зачем мертвецу деньги? С другой стороны, он и не отказывал в помощи, ведь заявил же он, что выполнит любое желание Илис. А в данном случае желание было высказано вполне ясно, хотя и не ее устами. Она хотела, чтобы он помог явившимся к нему медейцам, пусть даже ценой собственной жизни. Впрочем, так далеко Хельмут заходить не собирался, хотя и сказал "да" после очень долгих и тщательных раздумий. Он еще собирался пожить, а потому заявил, что не поведет медейцев прямо к камере Дэмьена, а поможет информацией. Кое-какими подсказками… и кое-какими действиями, которые никто не сможет приписать непосредственно ему. Он был осторожен.
Он объяснил подробно, как изо рва попасть в ход, ведущий в подземные помещения форта. Путь внутрь преграждали двери и решетки, запертые, но не охраняемые. Хельмут мог достать ключи к ним, поскольку частенько ходил в карауле именно по этим коридорам, но он не собирался доверять ключи Иву. Это было бы слишком опасно. Он мог только в условленное время подождать медейцев с ключами у первой двери и провести их во внутренние коридоры. С камерой Дэмьена дела обстояли иначе. Несмотря на уверения Илис, он вовсе не имел свободного доступа к узникам, и мог только рассказать, как попасть к темницам. Дальше медейцы должны будут действовать сами, и их счастье, если все пройдет гладко. Обратно им тоже придется выбираться самим, но двери, ведущие ко рву, останутся незапертыми…
Все это внушало не слишком много надежд, но было лучше, чем ничего. Ив поблагодарил и спросил, когда в следующий раз Хельмут будет в карауле в нижних этажах. Касотец не мог сказать точно, но предполагал, что дней через семь или восемь. Поэтому он предложил Иву пока вернуться за своими товарищами, приехать к Северной всем вместе и встретиться с ним еще раз. И тогда условиться точно. Ив согласился.
На том они и разошлись, и Ив отправился в обратный путь, не слишком вдохновленный перспективами и обуреваемый мрачными предчувствиями. Он боялся, что Хельмут все-таки сдаст их, и по приезду всей компании к форту их уже будет ждать небольшой отряд касотской конницы с вполне определенными целями.
Он умолчал о происхождении царапины на щеке, а никто и не стал спрашивать. Всем было не до нее. Грэм отметил это, но тоже не задал ни одного вопроса. Разговаривать с Ивом ему сейчас не хотелось.
Все заметно погрустнели и поскучнели. Кроме Грэма, который с самого начала знал, что путь к Дэмьену вовсе не будет устелен розами. И он же высказывал сомнения, что касотский офицер станет рисковать головой ради совершенно незнакомых людей. Тогда его не слушали. Не уверен он был, что выслушают и сейчас, слишком далеко медейцы уже заехали. Поэтому он промолчал, не стал произносить фраз "я же предупреждал", и просто ждал, что скажут остальные.
Остальные же явно не знали, что сказать. Оге выглядел подавленным, а девушки… а вот девушки, кажется, о чем-то усиленно размышляли.
Грэм молчал. Он даже не знал, суждено ли ему продолжить путь вместе с медейцами, потому что глаза Ива, сидевшего напротив, говорили – сегодня вечером или никогда.
- Давайте отложим обсуждение на завтра, - наконец, вздохнула Ванда. – У нас в запасе есть еще четыре или пять дней, а я хочу подумать.
- Как тебе будет угодно, принцесса, - отозвался Ив. – Тогда, если позволишь, я немного передохну.
В сарае уже сгущалась тьма.
- Конечно, - рассеянно ответила Ванда. – Да и мы, пожалуй, тоже…
*
Отдохнуть не получилось. Грэм, едва успев забыться сном, тут же проснулся от звука шагов. Кто-то осторожно шел к нему, стараясь не шуметь. Грэм приоткрыл глаза. Было темно, но спустя секунду глаза его привыкли к тьме, и он сумел рассмотреть мягко передвигающуюся фигуру, очертаниями похожую на Ива. Интересно, подумал он, и стал ждать.
Ив приблизился и мягко притронулся кончиком сапога к боку Грэма под ребрами. Хорошо, что не пнул, подумал Грэм и в то же мгновение оказался на ногах, с мечом в руках.
- Во двор, - едва слышно сказал Ив, качнув головой в сторону двери.
Во дворе оказалось на удивление светло, чему немало способствовали полная луна и звезды.
- Отойдем подальше, - предложил Ив. – Незачем привлекать внимание.
Они вышли за пределы хуторка и остановились на небольшой полянке, окруженной с трех сторон высокими ясенями. Грэм быстро оглядел место. Неплохо. Земля ровная, как в фехтовальном зале в замке князя, ни кочек, ни ям. Просто отлично.
Потом он взглянул на Ива. Тот сбросил плащ, под ним в лунном свете блекло поблескивала кольчуга. В руках у него был меч. Уже вынутый из ножен.
- Итак, - сказал Ив негромко. – Завтра в дорогу отправится только один из нас. Второй останется здесь, живым или мертвым, это уж как выпадет. Ты согласен, что нам обоим нет места в отряде?
- Нет, - ответил Грэм. – Не согласен. Но от поединка отказываться не буду.
Биться в одной рубахе против человека в доспехе было не слишком разумно. Но шла ли здесь вообще речь о разуме? Глаза Ива застилала пелена яростной ненависти.
- Не будем же терять времени, - сказал Грэм и вытянул из ножен на поясе свой клинок.
Он попытался ухватиться за меч двумя руками, как привык, крутанул его для пробы, и понял, что ничего не выйдет. Правая рука все еще болела и здорово мешала. Он перекинул клинок в левую руку, получилось ненамного лучше. Бастарда была слишком длинной и тяжелой для одноручного боя.
Внимательно наблюдавший за его манипуляциями Ив покачал головой.
- Собираешься драться левой рукой? Боюсь, будет не слишком удобно.
- Ничего, я справлюсь, - ответил Грэм сухо.
Ив ничего больше не сказал, но тоже переложил клинок в левую руку. Грэм не знал только, будет ли от этого больше пользы или вреда, одинаково ли хорошо владеет Ив обеими руками. С другой стороны, правша или левша противник, не имело для него особого значения.
- Начали? – спросил Ив, принимая боевую стойку.
Несомненно, он был в более выгодном положении, несмотря на то, что держал меч в непривычной левой руке. По меньшей мере, ему не мешало ранение.
Не дожидаясь атаки противника, Грэм сам нанес несколько быстрых ударов, прощупывая оборону Ива. Правое плечо тут же отозвалось на движение болью, заныло и заломило, но он только стиснул зубы. Ив мастерски отразил атаку и сделал обманный выпад, который Грэм едва успел отразить. Он крутанулся и ударил с разворота, но Ив снова успел поймать его меч. Правда, теперь это далось ему непросто. Подвижность его ограничивала кольчуга, и в этом он проигрывал Грэму, который, будучи одет лишь в рубаху, мог крутиться как угодно. К чему он и приступил, едва лишь заметив некоторую замедленность противника.
Девять лет назад князь не раз говорил, что двигается он как танцор. Князь сам был грациозен, как кошка, но сын превзошел его. Врожденная ловкость еще развилась, пока он с мальчишками развлекался кражами на улицах. Быстроте и плавности движений Грэма не мешали ни высокий рост, ни сломанная в тринадцать лет нога. Правда, долго он так "танцевать" не мог, нога все-таки подводила. После длительных нагрузок она начинала болеть, проявлялась хромота, и уже ни о какой плавности и быстроте не шло и речи.
И сейчас Грэм решил, что если он и сможет в чем-то превзойти противника, лучше защищенного и не раненного, то только в быстроте. И он затанцевал вокруг, нанося один быстрый удар за другим.
Такая тактика не прошла бы с быстрым и вертким, к тому же гораздо более сильным Роджером, но Иву приходилось жарко. Грэм видел капли пота, выступившие на его смуглом лбу, закушенные губы, напряженный взгляд. Он только защищался, но уже не пытался атаковать. Ив уставал, и это было хорошо, но и Грэм уставал тоже. Он почувствовал, что правый рукав стал горячим и влажным, и удивился, ведь меч Ива ни разу не коснулся его, но тут же понял, что опять закровоточила незажившая до конца рана от арбалетного болта.
Сам он несколько раз достал противника, но вреда особого не причинил. Ива защищала кольчуга, и меч Грэма, коснувшийся его кончиком, не сумел прорезать ее. Возможно, несколько часов спустя в этих местах у него появятся синяки, но не более. Грэм попробовал отвлечь противника хитрым обманным финтом, и, когда Ив на секунду открылся, рубанул со всей силы по ребрам. На этот раз ему удалось пробить кольчугу, и поверх колец ее выступила кровь. Ив охнул, пошатнулся, но устоял на ногах. Пока он пребывал в замешательстве, Грэм снова ударил в развороте, крутанувшись вокруг себя, но удар его не достиг цели. Подвела нога. Бедро пронзила резкая боль, он упал на колено, и меч прошел вскользь, не причинив вреда. Ив воспользовался этим и ударил сверху, целя по рукам. Меч вылетел из пальцев Грэма и со звоном упал на землю в нескольких шагах от него. Он метнулся в сторону, чтобы подобрать клинок, но дорогу ему заступил Ив, нанеся жестокий рубящий удар, который мог развалить человека пополам. Грэм понял, что о схватке до первой крови можно забыть, что теперь, похоже, Ив решил биться насмерть. Умирать же ему не очень хотелось. Он ушел от удара, перекатившись через спину вбок, и стараясь не обращать внимания на нарастающую пульсирующую боль в ноге и плече.
Он не успел подняться на ноги. Ив поймал его в перевороте, изо всех сил пнув ногою под дых. Грэм, задохнувшись, свернулся клубком, не имея сил распрямиться, и понимая уже, что это конец. Мучительно пытаясь вдохнуть, он уже ждал последнего удара мечом, но вместо этого почувствовал, как жесткие пальцы вцепились ему в волосы, оттягивая голову назад. Ив заставил его встать на колени и приставил клинок к горлу.
- Вот и все, - выдохнул он. – Ты почти покойник, бродяга. Выбирай теперь – или уйдешь, или умрешь.
- Немного чести в том, чтоб прирезать безоружного противника, - заметил Грэм. Говорить было трудно, он словно выплевывал каждое слово.
- Ничего, переживу. Даже если дать тебе меч, ты не сможешь долго сражаться. Ты хромаешь, и у тебя идет кровь.
- У тебя тоже.
Ив бросил быстрый взгляд вниз.
- Это царапина. Впрочем, если хочешь умереть с мечом в руках, я сделаю такое одолжение. Но сначала еще раз предложу – уходи.
- Нет.
- Как хочешь, упрямец.
Ив отпустил его волосы, убрал меч от горла и отступил в сторону. Грэм с трудом поднялся на ноги, подобрал клинок. Нога болела дико. Он взглянул на стоящего напротив противника. Ив тяжело дышал, смуглое лицо его заливала смертельная бледность, но вид был решительный. Кольчуга справа окрасилась кровью. Грэм подумал, что и Ив тоже долго не протянет. Рана вряд ли была царапиной, как он утверждал.
- Ну, давай.
Теперь Грэм не спешил нападать. Он ждал, что предпримет Ив.
А тот тоже не торопился. Он видел, что быстрый прежде противник потерял теперь свою ловкость и увертливость, и решил взять его измором. На его месте Грэм не стал бы тянуть, ведь с каждой каплей крови, покидавшей тело, Ив тоже слабел и становился медлительнее.
Теперь Ив бил на поражение, заставляя Грэма уворачиваться. Каждый удар мог стать смертельным, не отбей его Грэм или не уйди в сторону. Раз за разом ему становилось все труднее и труднее уклоняться. Но и Ив заметно уставал.
Долго так продолжаться не могло, но Грэм даже затруднялся предположить, чем может окончиться схватка. Ив открытым текстом пообещал убить его, но сам он не собирался ни подставляться под меч, ни убивать своего противника. Он даже не хотел наносить Иву серьезных ранений, чтобы не задерживать продвижение отряда.
Но, чтобы обойтись без крови, ему нужно было соглашаться, когда Ив велел уходить немедленно.
Что ж, подумал Грэм, вспомним приемы, которые показывал Роджер. Они, конечно, не слишком честные, но действенные.
Отбив несколько сокрушительных ударов Ива, он сам пошел в атаку, увел меч Ива вверх и в это мгновение ударил его ногой в колено. Этот удар был очень болезненным, он знал это – Роджер как-то раз продемонстрировал на нем, и потом Грэм два дня хромал. Ив потерял равновесие, споткнулся и открылся. Грэм едва не пропустил нужный момент, потому что сам с трудом удержался на ногах. Сейчас можно было нанести смертельный удар, он видел это, но ограничился тем, что просто выбил из рук противника меч. Теперь безоружным был Ив, и Грэм приставил к его груди кончик своего меча.
- Закончили? – спросил он, правой рукой отводя упавшие на лицо волосы, промокшие от пота. Плечо немедленно дернула боль, он поморщился. Кровь все еще текла, пропитывая рукав рубахи. Повязка, конечно же, промокла насквозь.
Ив обжег его яростным взглядом черных глаз.
- Ты, кажется, недавно говорил о том, что нет чести в убийстве безоружного?
- А ты, кажется, не раз утверждал, что у меня нет и не может быть чести? – усмехнулся Грэм. – Так чего же ты ждешь от меня? Но я не собираюсь убивать тебя. Я предлагаю закончить поединок.
- Нет! – плюнул Ив. – Он закончится только твоей смертью, бродяга!
До чего доводит людей ненависть, с сожалением подумал Грэм. Впрочем, он знал, что значит ненавидеть.
С минуту он молча рассматривал Ива. На какое-то мгновение ему показалось, что не Ив, а Роджер стоит перед ним, такая же бешеная ярость была сейчас в черных глазах. Но Роджер не ненавидел его.
- Прошу, - сказал Грэм и убрал меч.
Но Ив не успел и двинуться с места, потому что вдруг из-за дерева неподалеку раздался звонкий голос:
- Может быть, уже хватит?
Они одновременно повернулись, и на лицах у них проступило очень похожее выражение удивления. Из-за дерева вышла Ванда с заряженным арбалетом в руках. Нацелен он был в них.
- Ты что тут делаешь? – хрипло спросил Ив. Дыхание его стало прерывистым, и он зажимал рукой рану в боку, но между пальцами все равно текла кровь. – Ванда, почему ты пришла?
- Потому что, если вас не разнять, вы поубиваете друг друга, - ответила принцесса гневно. – Я же запретила вам драться! Разве нет? Вы что же, ни в грош не ставите запрет своей принцессы?
Оба дуэлянта молчали. Ив бледнел все сильнее, и было ясно, что через несколько минут он просто грохнется прямо там, где стоит. Ванда же этого не замечала. Ее арбалет по-прежнему смотрел между Грэмом и Ивом и был готов, в случае чего, повернуться в ту или иную сторону.
- Что вы сцепились? Я не понимаю, что вы не поделили?..
"Тебя", – хотел сказать Грэм. И промолчал. Ванда, пожалуй, не поняла бы.
- Ну и что же вы молчите? Грэм, убери оружие. В ножны!
Грэм повиновался. Как бы то ни было, драться с Ивом он более не собирался. Это все равно что добить раненого. Ив его жест не оценил – глянул, словно василиск, стиснул зубы.
- Ванда, прошу тебя, не вмешивайся!
- Не вмешиваться? И что? Уйти? Ив, опомнись, у тебя кровь идет, ты ранен! Грэм, у тебя тоже!
- Я не ранен, - возразил Грэм. – Это старая рана.
- Мне плевать! – взорвалась Ванда. – Вы, идиоты, вы мне нужны живыми, понимаете? Оба!
- Позволь нам самим разобраться, - тихо проговорил Ив.
- Не позволю! Я приказываю вам сложить оружие! Ив, я могу доложить о твоем неповиновении отцу. Он с тебя шкуру лентами спустит.
- Не сомневаюсь, - буркнул Ив и, шагнув в сторону, нагнулся за мечом, охнул, схватился за бок и второй рукой. Кровь пошла сильнее. – Будь ты проклят, наинец, - выдавил он, с трудом распрямляясь. Меч остался лежать на земле.
- Я уже проклят, - пробормотал Грэм и хотел подойти к Иву, чтобы помочь снять кольчугу и осмотреть рану. Но Ванда жестом запретила ему двигаться с места и сама подскочила к Иву, бросив арбалет.
Она помогла расстегнуть пояс и освободиться от кольчуги, и он в тот же момент осел на землю. Ванда опустилась рядом с ним на колени и, повернувшись к Грэму, крикнула:
- Приведи Корделию! Пусть она принесет свет, воду и что-нибудь для перевязок!
Надо думать, что принцессу не учили лекарскому искусству. Но Грэм сильно сомневался, что ему учили Корделию, знатную девушку, наперсницу принцессы. А вот он сам кое-что соображал в ранах.
- Я сам посмотрю, - сказал он и, не обращая внимания на протесты Ванды, встал рядом с ней на колени и приподнял рубашку Ива. – Мне света достаточно. А вот ты сходи и принеси воды. И все остальное.
- Чтобы ты добил его, пока меня не будет?
Грэм поднял на нее мрачные синие глаза. Вот, значит, какого она о нем мнения.
- Не будь ребенком, - сухо сказал он. – И не говори глупостей. Поторопись лучше…
Рана, к счастью, оказалась не слишком опасной, просто Ив успел потерять много крови. Острый меч Грэма прорезал плоть, как бритва, оставив чистый порез, длинный, но не слишком глубокий. Грэм промыл рану, зашил ее тем, что оказалось под рукой (он позаимствовал у Корделии ее набор для шитья) и наложил повязку. Ив не издал ни звука во время процедуры, даже когда Грэм шил по живому, и не дернулся, хотя оставался в сознании.
- И часто тебе приходилось шить раны, которые своей же рукой и нанес? – поинтересовался он, когда все было окончено.
- Не слишком, - ответил Грэм. – Но бывало.
- Давайте оставим сентиментальные воспоминания на другой раз, - решительно сказала Корделия, которую привела Ванда. – Грэм, иди сюда, я посмотрю, что у тебя с рукой. Кажется, кровь все еще идет.
Грэм повиновался и стянул рубаху.
- Ого, - тихо сказал Ив, окинув его взглядом.
Интересно, к чему относится это "ого", подумал Грэм. Наверное, к шрамам. Поскольку больше ничего примечательного Ив просто не увидел бы. Мускулатурой Грэм похвастать не мог. Он всегда был поджарым, худощавым и жилистым, особенно этому способствовало жаркое солнце и нечеловеческий труд в каменоломнях Самистра. Ни грамма жира не было в его теле, жестком, как камень, который он ломал и тесал два года. А вот шрамов на его шкуре хватало: и от плетей надсмотрщиков, и полученных в схватках, которых было больше, чем хотелось бы. И уродливое лиловое клеймо с изображением медейского грифона на груди, которым его наградил восемь лет назад палач на эшафоте. И огромный шрам на боку, от разбойничьих вил.
Кроме того, чуть выше живота, куда его ударил сапогом Ив, наливался кровью большой синяк.
- Кто-то изрядно постарался, чтобы свести тебя в могилу, - заметила Корделия на удивление спокойно, разматывая окровавленную повязку на плече. – Но, видно, ты очень живучий.
- Угу, - подтвердил Грэм и взглянул на Ванду. Та смотрела на него круглыми отчаянными глазами, закусив губу.
- Рану ты растревожил, - вынесла вердикт Корделия после беглого осмотра. – Воспаление со всеми вытекающими последствиями. Наверное, замотал ее, чем придется?
- Стерильных бинтов под рукой у меня не было, - проворчал Грэм. Вид у раны и впрямь был скверный. А он-то думал, что она заживает…
Корделия только покачала головой.
- Отлежаться бы вам с Ивом где-нибудь… И что вы за народ?
- Доедем, не развалимся, - подал голос Ив. – До свадьбы заживет.
- Если вы до нее доживете, - отрезала Корделия. – В чем лично я сильно сомневаюсь. Теперь – терпение, Грэм. Я хочу привести твое плечо в приличный вид.
- Дай я это сделаю, - попросила Ванда необычно робко. По ее глазам Грэм понял, что ей очень хочется прикоснуться к нему. Ему тоже было бы приятно, но доверять ее лекарским способностям он не стал бы.
- Ты не умеешь, - возразила Корделия. – Не надо, Ванда, ты только хуже сделаешь.
- Я ненамного хуже тебя умею!
- Значит, вообще никак. Поскольку мои познания в медицине совсем невелики. А теперь не мешай мне, пожалуйста.
Корделия была старательна, но неумела. Грэм кусал губы и думал о том, что никакого обезболивающего, конечно же, у медейцев с собой нет. Если не считать вина, но это плохое средство.
- Давай я пока заштопаю твою рубашку, - предложила Ванда робко. – И Ива тоже…
Сквозь боль Грэм улыбнулся. Кто бы мог подумать, что принцесса Медеи станет штопать дыры на его рубахе?
- Отложи до утра, - сказал он. – Не ночью же…
- Я так ни разу и не достал тебя, наинец, - вдруг проговорил Ив. – Где ты научился так фехтовать? В бродячем цирке?
Сказал бы я тебе, подумал Грэм, где меня учили, да ты не поверишь. А поверишь, еще хуже выйдет.
- Пожалуй, - продолжил Ив, не дождавшись ответа, - если бы не раненое плечо, ты бы раскроил меня на лоскуты в два счета.
- Я бы не стал убивать тебя, раненый или нет, неважно. И давайте уже вернемся на хутор. Как бы Оге, проснувшись, не обнаружил наше отсутствие и не поднял панику.
*
Когда они вчетвером вернулись в ставший уже почти родным сарайчик, Оге спал, как ребенок, и никакой паники устраивать не собирался. Как выяснилось позже, он даже не заметил ухода товарищей, и долго удивлялся утром, когда это Ив успел порезаться.
Грэм повалился на солому в свой угол, накрылся плащом и попытался уснуть. Его начинало лихорадить. Все тело болело, как будто его использовали для игры в мяч, дергало плечо. Будет не слишком приятно, если такая маленькая рана повлечет за собой серьезные последствия. Но кто мог подумать? Раньше он был крепче, и все заживало на нем, как на собаке. Теперь, видимо, уже нет.
Утром их снова навестил Гернот, которого интересовало, что за шум раздавался вокруг его дома ночью. Девушки уверили, что все в порядке, просто вышел небольшой спор. Гернот мрачно взглянул на Грэма, кутавшегося в плащ, – рубаха-то его была у Ванды, - на бледного Ива, уже успевшего напялить на себя неизменную кольчугу, покачал головой, пробурчал что-то под нос, и выразил желание, чтобы сарай был освобожден в двадцать четыре часа.
- Очень хорошо, - задрала нос Ванда. – Мы как раз собирались уезжать.
Собираться-то собирались, но, по мнению Грэма, следовало задержаться еще на день или два, чтобы они с Ивом смогли зализать раны. Но теперь выбора у них не оставалось. Входить в конфликт с крестьянином, терпевшим их присутствие столько времени, не стоило. Грэму не хотелось, чтобы его еще раз подняли на вилы, а разозленный Гернот, как ему казалось, вполне был способен за них взяться, чтобы поторопить гостей.
Глава 3
Около полудня они выехали. За час до этого Ванда вернула Грэму рубашку, зашитую и, насколько возможно, отмытую от крови и еще влажную. Это было очень кстати, поскольку сменой платья Грэм не располагал. Передавая ему рубашку, Ванда явно хотела что-то сказать, но поблизости оказался Оге. И хотя девушка всеми силами пыталась намекнуть, чтобы он на минуту оставил их одних, Грэм постарался, чтобы Оге далеко не отходил. Он предчувствовал очередную романтическую сцену со слезами и поцелуями, на этот раз посвященную ночной драке. Боги знали, как он не хотел еще раз трепать нервы себе и Ванде.
Ив самостоятельно забрался в седло и даже сидел, гордо выпрямившись, бледный как полотно и с закушенными до крови губами. Грэму было интересно, сколько времени он продержится так, прежде чем свалиться с седла.
Вообще, экспедиция грозила завершиться раньше времени. Двое ее участников были ранены, а оставшиеся явно не способны к самостоятельным действиям. Дорога до форта, занявшая у Ива неполный день, растянулась на два, так медленно они двигались. К удивлению Грэма, Ив не только ни разу не свалился с седла, но и не издал ни слова жалобы и вообще держался гораздо лучше, чем можно было ожидать. Что касается его самого, то ему становилось только хуже. Растревоженная рана и не думала заживать. Она снова воспалилась и причиняла дикую боль всякий раз, когда Грэм, подзабыв о ней, делал излишне резкое движение. Вместе с болью вернулся и жар. Грэм уж подумывал, не был ли болт смазан какой-нибудь ядовитой гадостью, которая теперь медленно, но верно убивает его.
Корделия приходила в ужас и отчаяние всякий раз, как снимала повязку с его плеча и осматривала рану. Бедная девочка, она ничем не могла помочь, ее знаний не хватало, и Грэм успокаивал ее, как мог.
- Тебе нужен лекарь, - в отчаянии сказала она под вечер того дня, когда они покинули гостеприимный хутор. – Иначе рана загниет, и…
- Если она не загнила до сих пор, думаю, и в дальнейшем этого не случится, - ответил Грэм. – Что касается лекаря – не знаю, где мы тут возьмем его. Придется тебе справляться самой…
- Но я не знаю, смогу ли…
- Сможешь.
Корделия посмотрела на него с большим сомнением, но промолчала.
На второй день пути впереди показался форт. Черной громадой нависал он над подступающими к нему деревеньками и полями. Грэм мысленно прикинул его размеры и подумал, что в Северной крепости мог разместиться гарнизон не в четыреста человек, а раза в два, а то и в три, больший. Безымянный, а какие там должны быть подвалы… Грэм взглянул на вздымающуюся в небо высоченную дозорную башню, и сердце его сжалось от нехороших предчувствий.
- Какой огромный, - пробормотала Ванда, с трудом оторвав взгляд от представшего им мрачного зрелища.
- Какой мрачный, - эхом вторила ей Корделия.
- Подумать только, где-то там сейчас томится мой брат…
- До которого еще нужно добраться, - прервал принцессу Ив. – И мы сделаем это. Мы найдем Дэмьена, чего бы нам это ни стоило, как бы ни была велика его темница.
Видимо, при воспоминании о принце на него нахлынули патриотические чувства. Во всяком случае, Грэм еще не слышал, чтобы он говорил с такой патетикой.
- Ну да, и сколько бы народу его не охраняло, - закончил он мрачно. – Ты слишком оптимистичен.
- А тебя вообще никто не заставляет ехать с нами, - огрызнулся Ив.
Похоже, у него что-то стало с памятью, и он напрочь забыл, как в Акирне сказал Грэму, чтобы тот и думать забыл об отъезде. Или просто настроение у него менялось. Или… или были какие-то свои соображения.
Грэм не стал ничего отвечать, в надежде, что на этом очередная словесная стычка и окончится. Надежды его не оправдались. Иву хотелось поговорить, и даже присутствие Ванды его не сдерживало. Видно, он решил, что после того, как она видела поединок, скрывать от нее больше нечего.
- Хотя, пожалуй, я ошибаюсь, - продолжил Ив. – Ты помнишь, я назвал тебя псом. Не знаю, обидело тебя или нет, да мне и плевать. Я продолжаю придерживаться мнения, что сравнение это верно. Даже в том, что оставаться с нами тебя вынуждает поистине собачья преданность.
- Иди к Безымянному, Ив! – вспыхнул Грэм. – Я не давал клятв верности! Если кто и демонстрирует собачью преданность, так это ты.
- Клятвы верности здесь ни при чем. К тому же, ты и понятия не имеешь, что это такое, вор.
- Это потому, что я никогда никому не служил.
Говоря откровенно, это была полуправда. Грэм действительно не присягал на верность ни человеку, ни организации, но Ночная гильдия… Пожалуй, можно сказать, что он служил ей, хотя и не давал никаких клятв. Но с этим было покончено, да и Иву совершенно необязательно было знать такие подробности.
Ив усмехнулся.
- Не сомневаюсь. Но теперь ты решил попробовать, не так ли? Кажется, Ванда обещала тебе от имени своего отца деньги, поместье, титул в награду за верность? Может быть, это - причина твоего упорства? Тогда могу сказать, что ничего из обещанного ты не получишь, и единственное, чем наградит тебя король – топор и плаха. Или, может быть, веревка. Король, конечно, любит свою дочь, и не может отказать ей ни в чем… почти ни в чем… но если речь пойдет о том, чтобы помиловать преступника, да еще даровать ему все вышеперечисленное… Король не пойдет на это. Может быть, в благодарность он оставит тебе жизнь, отправив обратно в каменоломни, но не более.
- Не распускай язык, - обернулась покрасневшая от гнева Ванда. – Как ты можешь говорить за моего отца и оспаривать мои слова?
- Ты лучше меня знаешь, что представляет собой твой отец, - спокойно ответил Ив. – И он никогда не изменит решения, чего бы оно ни касалось. Он оставил твоего брата в руках касотцев, обрек его на смерть, и ты думаешь, что он проявит больше милосердия к обласканному тобой голодранцу, к тому же – преступнику? Нет, Ванда. Благодарности не будет. И нам остается только молиться, чтобы нас не постигла та же участь, в случае, если мы вернемся с Дэмьеном.
- О чем ты говоришь?!
- О том, что король не желает видеть своим наследником Дэмьена. И тебе это прекрасно известно.
Красная от злости Ванда молча смотрела на него.
- Что-то я уже ничего не понимаю, - посетовал Оге. – По-моему, вас занесло куда-то не туда.
- Если бы, - сухо сказал Ив.
- Не хочу говорить об этом сейчас! – заявила Ванда гневно. – Но я еще припомню этот разговор.
Вечером того же дня, когда все разошлись по комнатам деревенской гостиницы неподалеку от форта, Грэм проклял миг, когда ему показалось, что одиночества с него хватит, и поехал к поднимающемуся над равниной дыму.
Всю ночь он не спал, не только из-за мрачных мыслей, но и из-за раны. Компания специально устроилась на ночлег в гостинице, а не под открытым небом, чтобы не причинять лишних страданий раненым, но Грэму не стало легче. Жар усилился, и спасался он, только смачивая полотенце в тазу с прохладной водой и обтирая им горящее лицо. Лежать он не мог, раненое плечо не позволяло устроиться удобно, и он слонялся по комнате, не зная, где и как ему провести ночь. К счастью, своими блужданиями он никому не мешал, поскольку в спальне находился один: все пятеро взяли себе отдельные комнаты, воспользовавшись тем, что в гостинице, кроме них, не было других постояльцев. Возможно, этот вариант был не лучшим с точки зрения безопасности, но всем хотелось провести эту ночь роскошно. А если получится, то и следующие несколько ночей. Ведь меньше чем через неделю им предстояло проникнуть в Северную крепость, и никто не знал, все ли вернутся оттуда.
Когда время перевалило заполночь, Грэм еще не спал и даже не помышлял об этом. Теперь его немного лихорадило, и он закутался в плащ и уселся на кровати, скрестив ноги. Хорошо было бы выпить вина, но хозяин гостиницы наверняка уже спал, и беспокоить его не хотелось, поэтому Грэм обходился водой.
Вдруг в дверь его комнаты раздался тихий стук. Грэм вздрогнул, подумав, не показалось ли ему. В состоянии, в котором он сейчас пребывал, можно было увидеть и услышать, что угодно. Но через полминуты стук повторился, уже громче, и Грэм понял, что на самом деле слышал его.
- Войдите, - сказал он негромко, недоумевая, кого это принесло глухой ночью.
Дверь тихонько отворилась, и в образовавшийся проем проскользнула тоненькая фигурка. Грэм вздрогнул, подумав было, что Ванда почтила его поздним визитом, но при тусклом неверном свете огарка свечи, стоявшей на столе рядом с кроватью, быстро разглядел, что это не принцесса, а ее подруга.
- Я не разбудила тебя? – тихо спросила Корделия, приближаясь.
Судя по всему, она еще не ложилась. Ее светлые тонкие волосы были разделены пробором и заплетены в две косы. Так она убирала их в пути, а на ночь переплетала в одну. И одежда на ней была дорожная, только плащ и куртку она сняла.
- Нет, я не спал, - ответил Грэм. – А тебе что не спится?
- Не знаю, - Корделия пожала плечами. – Тревожно мне что-то… Да и поговорить с тобой хотелось наедине.
Грэм удивился.
- Ну садись, - сказал он, указав на стул рядом с кроватью. – Или ты предпочитаешь на кровати? Если что, я подвинусь…
- Нет, мне вполне хватит и стула, - поспешно ответила Корделия и уселась на стул. Взглянула на Грэма. – Плечо болит?
Он кивнул.
- Я плохой лекарь, - покаянно сказала она. – По правде говоря, меня этому и не учили, но мне кое-что рассказывал наш лекарь. Но этого слишком мало.
Грэм промолчал.
- Нужно все-таки найти настоящего лекаря, чтобы он посмотрел твою рану.
- Корделия, - мягко перебил ее Грэм, - ты ведь пришла не за тем, чтобы поговорить о ране.
- Да, - согласилась она, - не за этим.
После этой фразы она замолкла, задумавшись. Грэм не торопил ее.
- Когда мы пытались уехать из Акирны, - заговорила, наконец, девушка с обычным своим спокойствием, - и тебя пытались арестовать, стража в воротах принялась расспрашивать нас, как мы оказался в одной компании. Ванда рассказывала, да? Они показали листовку, и в ней было написано твое имя. Полное, не то, что ты назвал нам.
Кажется, Грэм уже понял, куда она клонит, и ему стало как-то совсем неуютно. Меньше всего ему хотелось разговаривать о родственных связях. Но пока он не прерывал Корделию. Молчал, глядя мимо нее на пляшущий огонек свечи.
- Грэм Соло – вот что было там написано. Ты ведь не будешь отрицать, что это твое имя?
- Не буду, - кивнул Грэм. – Меня действительно так зовут.
- Я сразу подумала: странно, почему ты не назвался полным именем? Что в нем такого? Но потом… Имя показалось смутно знакомым, я была уверена, что слышала его прежде. Через некоторое время мне пришло в голову, что фамилию Соло носит один из княжеских домов в Наи. Вроде бы, род Соло – один из самых древних, богатых и знатных в северном королевстве. О князьях Соло говорили, что они настолько горды, что не склонят головы и перед Бороном, явись он им. И тогда я задалась вопросом: по праву ли ты носишь эту фамилию?
- Более чем, уверяю тебя.
- Неужели ты – сын князя Соло? Но почему тогда ты…
- Я его бастард, - прервал ее Грэм сухо. – Моя мать и князь не были… в общем, они не женаты.
- Бастард? – удивилась Корделия. – Князь знает, что ты носишь его фамилию? Он позволил тебе взять ее?
- Позволил. Он официально признал меня своим сыном и наследником.
- О! Наследником? У князя не было других детей, рожденных в законном браке?
- У него были две дочери. Обе старше меня. Но в Наи женщины не наследуют ни при каких условиях. В лучшем случае, состояние перешло бы к их детям мужского пола. В худшем – во владение короны.
- Ничего не понимаю. Ты наследник князя Соло, и тебя разыскивают по городам и весям как разбойника и бежавшего каторжника? Почему? Ты не мог бы рассказать мне все с начала?
- Зачем? – коротко и хмуро спросил Грэм, первый раз за весь разговор посмотрев на нее.
- Чтобы я могла понять, кто ты такой, - просто ответила Корделия.
- Да что тут понимать? Откинь все, что знаешь обо мне, как о наследнике знатного рода, и получишь ответ.
- Этого мало. Кроме того, все не так просто, как ты пытаешься представить.
- Да куда уж проще…
Снова последовала пауза. Корделия, казалось, что-то обдумывала, нахмурив брови; Грэм, не стесняясь, разглядывал ее. Пожалуй, была она красивее августейшей подруги, изящнее и аристократичнее, с более плавными движениями. Грэму раньше нравились такие девушки – тонкие, нежные и почти прозрачные.
- Слушай, - сказала Корделия, приняв какое-то решение. – Я скажу тебе что-то, но это должно остаться между нами. Обещаешь?
- Обещаю. Кстати, я надеюсь, это касается и всего, что было сказано раньше? Оставим в тайне мою принадлежность к княжескому роду.
- Хорошо. Я ничего не скажу, пока ты сам не пожелаешь раскрыть тайну. Хотя и не могу утверждать, что Ванда самостоятельно не поймет того, до чего додумалась я.
- Вот когда поймет, тогда и будет видно, - буркнул Грэм. – Ну, что там у тебя за тайны?
- Извини, если я лезу не в свое дело, но… Что ты намереваешься делать после окончания нашей кампании? – спросила Корделия, в упор на него посмотрев.
Ее вопрос, в общем-то, вполне логичный, заставил Грэма растеряться. Он еще не думал, что последует за освобождением принца, поскольку ему хватало других, более насущных проблем.
Корделия словно прочитала его мысли.
- Полагаю, ты еще не задумывался об этом. Напрасно, я бы сказала. Насколько я знаю, тебя ищут не только в Касот, но и в других западных королевствах тоже?
- А заодно и в Истрии и Самистре, - мрачно добавил Грэм. – У меня большой размах.
- В твоем родном королевстве на тебя тоже идет охота?
- Еще как…
- Значит, свободно гулять по материку, да и по некотором заморским странам, тебе не удастся, - заключила Корделия. – Если только не прятаться по щелям, как крыса. Думаю, тебе не захочется такой жизни.
Грэм промолчал, не понимая, к чему ведет Корделия, и почему ее так интересует его дальнейшая судьба.
- Тебе остается только уехать куда-нибудь очень далеко – на юг, к дикарям, или на восток, где ничего нет, только степи и кочевники. Не знаю, чем бы там стал заниматься такой человек, как ты.
- Ну мало ли. Коней пасти, например. Чем не занятие?
- Сомневаюсь, - улыбнулась Корделия. – Пастух из тебя, извини, никакой…
- К чему ты ведешь? – не выдержал Грэм.
- Или ты можешь вернуться с нами, - невозмутимо продолжила она. – К королю Тео.
Предположение это показалось Грэму настолько абсурдным, что он не удержался и расхохотался, несмотря на мрачное расположение духа.
- Я еще в своем уме! Ты что же, думаешь, я сам приду к вашему королю, чтобы он тут же снес мне голову?! За кого ты меня принимаешь, за самоубийцу? Явиться к Тео все равно что преклонить колени на эшафоте и самому положить голову на плаху. Когда мне надоест жить, я, возможно, так и сделаю, но… Пока меня туда не заманишь никакими обещаниями.
- Не считай и меня тоже полной дурой, - оборвала его Корделия. – Я думала об этом. Ты говоришь, что тебя ничем не заманишь к Тео, но… как же Ванда? Разве ты не любишь ее и не готов последовать за ней куда угодно?
Смех Грэм точно ножом отсекло. Корделия, нарочно или нечаянно, попала в самое его больное место.
- Я-то готов, - сказал он глухо. – Но захочет ли она? Пока ее брат в темнице, я ей нужен, но потом… не знаю. К тому же, если я сам явлюсь к Тео… Корделия, я действительно не знаю.
- Ванда обещала заступиться за тебя перед отцом, - напомнила Корделия.
- Обещала. Но захочет ли она выполнить обещание, когда брат будет с ней, а она сама вернется домой? Сейчас она может наобещать золотые горы, лишь бы только удержать нужного человека.
Корделия недоуменно нахмурилась.
- Хорошего же ты о Ванде мнения. Ты действительно любишь ее? О любимом человеке так не говорят.
- Я действительно люблю ее, - ответил Грэм. – Если только это слово вообще имеет какое-то значение. Но я не питаю иллюзий. Моя любовь не застилает мне глаза, я вижу все недостатки, но они не имеют для меня никакого значения, вот и все.
- Понимаю, - вздохнула Корделия, неожиданно погрустнев. – Но обычно все закрывают глаза на отрицательные стороны характера любимого человека… Впрочем, мы отвлеклись. Так значит, ты думаешь, что как только ты перестанешь быть полезным Ванде, она забудет все обещания, ей станет безразлична твоя судьба?
- Не исключаю такой возможности.
- И поэтому ты, хотя готов следовать за ней куда угодно, к Тео не пойдешь?
- Именно.
- Интересно. Кажется, ты противоречишь сам себе…
- Может быть, - вздохнул Грэм и потер ладонью лицо. – Но все равно, к Тео я не пойду.
- Но я сказала не все, - вдруг прервала его Корделия. – Подумай еще вот о чем, помимо обещания Ванды заступиться за тебя. Ты – нобиль, и высокородный. Твой отец был одним из самых знатных людей в Наи. Если ты сможешь доказать, что ты на самом деле сын князя Соло, Тео отменит свой приговор.
- С чего бы это? – хмыкнул Грэм. – Разве есть какое-то особенное правосудие для нобилей? Первый раз слышу.
- Напрасно. Не знаю, как у вас в Наи, а в Медее для знатных людей существует свой суд. В самом худшем случае, Тео не отменит, а смягчит свой приговор.
- Еще не легче! Отменит казнь, а вместо этого опять отправит на каторгу! Нет уж, я предпочту пойти под топор, чем соглашусь на такое помилование.
- Нобиля не могут отправить на каторгу, - нахмурилась Корделия.
- Это ты так думаешь. Высокородных подонков в каменоломнях и шахтах, конечно, поменьше, чем безродных, но тоже хватает.
- Говоришь со знанием дела?
- Именно, - повторил Грэм сквозь зубы.
- Извини. Но ты просто выводишь меня из себя своим ослиным упрямством!
- Дело не в упрямстве. Просто я знаю, о чем говорю, а ты – нет.
В ответ на это Корделия одарила его взглядом, которому, несомненно, выучилась у Ива. Грэм подивился: ну надо же, довел такого спокойнейшего человека, как Корделия, до бешенства, - но продолжал гнуть свое. Пока собеседница уговаривала его сунуть голову в пасть медейского грифона (то бишь медейского правосудия в лице короля Тео), он припомнил разговор двух подружек, невольным свидетелем которого стал некоторое время назад.
- Никак не могу понять, тебе-то что за печаль? Почему ты так усердствуешь, чтобы убедить меня вернуться с вами? Ты ведь настаивала, чтобы Ванда распрощалась со мной, и побыстрее.
- Откуда ты знаешь?
- Я слышал ваш разговор.
- Когда?!
Грэм пояснил, когда и где произошел упомянутый разговор. Даже при тусклом свете свечи стало видно, как покраснела бедная Корделия; в глазах ее боролись гнев и стыд. В конце концов, гнев победил, или она просто сделала вид, что признание Грэма оскорбило и разозлило ее, а не заставило устыдиться.
- Так ты подслушивал нас?!
- Да, - просто ответил Грэм.
- Ты… ты… - она не находила слов. – Ты просто негодяй! – судя по всему, ругательства сильнее она не могла подобрать или произнести. – И ты стоял и слушал, что мы говорим о тебе?!
- Я был не в силах уйти. Любопытство, понимаешь ли…
- Ты должен был уйти или как-то дать знать о своем присутствии!
- И пропустить так много интересного?
Корделия вскочила со своего места, раскрасневшаяся, раздраженная и смущенная одновременно.
- Я все понимаю, но… О боги, и куда смотрят глаза Ванды?! У нее нет ума, у тебя – совести, а я тут стараюсь ради вас… Нет уж. Я не желаю больше с тобой разговаривать.
- Воля твоя, - ответил Грэм, немало озадаченный бурной реакцией собеседницы. Корделия всегда казалась ему очень сдержанным человеком, и он не ожидал от нее таких эмоций. – Не я начал разговор.
- Ты совершенно невозможный человек, - заявила Корделия все еще пылко. – Не понимаю, что нашла в тебе Ванда?
- Не думаю, что она сама это понимает. Да и я тоже… Но ты, кажется, не хотела продолжать более нашу беседу?
- Послушай, - Корделия, не обращая внимания на его последнюю фразу, опустилась на свой стул и попыталась взять себя в руки. Надо сказать, ей быстро удалось справиться со своими страстями и обрести обычное спокойствие. – Мы с Вандой росли вместе. Мы дружим, сколько я себя помню, она моя лучшая подруга, она как сестра мне. Даже ближе: с родной сестрой мы так не доверяем друг другу, как с Вандой. Я знаю ее, как саму себя. Поэтому я знаю, что благоразумие не входит в число ее достоинств. Если она что-то вбила себе в голову, никому и ни за что не удастся переубедить ее. Сейчас она уверена, что любит тебя, она честно верит в это. Может быть, это и впрямь так, но лично я сомневаюсь, зная легкомыслие Ванды. Ее увлечения меняются с поразительной быстротой. Но когда мы вынуждены были уехать из Акирны без тебя, я видела, сколько слез она пролила. Из-за тебя она поссорилась с Ивом, а ведь он ее близкий друг. Так что, хотя я знаю, что неразумно поддерживать Ванду в ее заблуждении, но… я не смогу уговорить ее расстаться с тобой. А если с тобой что-то случится, какое-нибудь несчастье… или обстоятельства разлучат Ванду с тобой… не знаю, как она на это отреагирует. Она всегда хватает через край в эмоциях. Поэтому я хочу, чтобы ты оставался с ней, покуда возможно, и при этом я хочу спасти твою шею. Понимаешь?
- Еще бы, - медленно сказал Грэм, немного сбитый с толку тирадой Корделии. – Ты заботишься о Ванде, чего тут не понять? Не хочешь, чтобы она лила слезы из-за подобранного на дороге блохастого (как тут выразился Ив) полуприрученного пса, вдруг сорвавшегося с привязи? Понимаю…
- Ничего ты не понимаешь! – снова вспыхнула Корделия. – При чем тут пес? Это слова Ива, не мои!
- Да какая разница, чьи, если суть одна, - вздохнул Грэм и откинулся на стену, поморщился от боли в плече при неловком движении. – Извини, Корделия, но я очень устал. Возможно, мне удастся уснуть сейчас, так что…
- Конечно, - она тут же встала. – Через минуту я оставлю тебя. Но сначала подумай хорошенько, и скажи: нет – это твой окончательный ответ?
- Окончательный.
- И тебе не будет больно разлучиться с Вандой навсегда?
Грэм помолчал, потом честно ответил:
- Будет. Но что ж из этого? В любом случае, нам предстоит разлука. Тео ни за что не согласится на наш союз.
- Но он может не возражать против дружбы. Впрочем, как знаешь. Не буду тебя больше уговаривать. Спокойной ночи, Грэм.
- О боги, помогите нам, - пробормотал Грэм, проводив ее взглядом. – Кажется, нам никогда не выпутаться из этой истории.
Глава 4
Под утро ему действительно удалось уснуть. Боль то ли отступила, то ли он просто перестал ее замечать, и он проспал мертвецким сном до самого полудня, благо никто его не потревожил.
Последующие несколько дней компания провела достаточно приятно. Пришлось немного потесниться, потому что в гостиницу нагрянули и другие гости, которых Грэм определил как наемников, но в остальном им никто не мешал. Даже вольная компания, состоящая из четырех человек, которые вели себя довольно шумно, не цепляла их. Возможно, потому, что редко кто из медейцев спускался вниз и еще реже сталкивался с ними в общей зале или еще где-либо.
Проведя некоторое время в тепле и спокойствии, под крышей, Грэм почувствовал себя гораздо лучше. Рана, наконец, начала заживать, и он обращался с ней крайне осторожно, чтобы вновь не потревожить ее и не вызвать очередное воспаление. К моменту выхода в крепость он должен быть в хорошей форме, а если не сможет свободно двигать правой рукой, какой от него толк?
Что касается второго раненого, тот изначально чувствовал себя гораздо лучше Грэма. Его рана, казавшаяся на первый взгляд гораздо более серьезной, причиняла не так уж много неудобств и почти не болела. Она даже не воспалилась после того, как Грэм буквально на коленке заштопал ее; данное обстоятельство сильно удивляло Ива.
Но, несмотря на относительно нормальное самочувствие, настроение у Грэма было поганейшее, чему немало способствовал последний ночной разговор с Корделией, который никак не шел у него из головы. Жизнерадостная болтовня Оге, с которым он после перерасселения оказался в одной комнате, выводила его из себя. Рыжий медеец встряхнулся, пришел в свое обычное расположение духа и разговаривал так же много, как раньше, по делу и не по делу. Ив игнорировал его – судя по всему, его волновало что-то значительно более важное, чем чепуха Оге, - а Грэм с трудом сдерживался, чтобы не психануть.
Ему хотелось, чтобы этот поход, наконец, окончился, и он смог бы развязаться с медейской компанией. Правда, он не знал, как будет дальше жить, но старался об этом заранее не думать. Время, чтобы помучиться, еще будет в избытке.
Пока он старался избегать встреч с девушкой, насколько это было возможно. Или, по крайней мере, старался не оставаться с ней наедине. Ванда посылала ему укоряющие взгляды и всеми силами пыталась дать понять, что хочет поговорить с ним без свидетелей, но он делал вид, что ничего не замечает. Точно так же он обходился и с Корделией, которая слишком часто многозначительно на него поглядывала и явно на что-то намекала.
*
На вторую встречу с Хельмутом Ив снова отправился один. Чувствовал он себя вполне здоровым, сопровождение ему не требовалось; к тому же два человека привлекали гораздо больше внимания, чем один. В этот раз Ив обернулся быстро, всего часа за три. Новостей он привез две: приятную и неприятную. Приятная новость заключалась в том, что Хельмут не отрекался от своих слов и через день, поздним вечером готов был встретить их в подземелье, у первой двери, с ключами в руках, и помочь, чем сможет. Неприятная новость была такова, что завтрашним днем в крепости ожидали прибытия императора, который желал еще раз переговорить с важным пленником и, возможно, добиться от него того, чего не смог добиться от короля.
- Значит, послезавтра может быть уже поздно, - упавшим голосом сказала Ванда. – Если Барден возьмется за допрос со всей серьезностью, мы можем не найти Дэмьена на прежнем месте…
- Но нам больше ничего не остается, - ответил Ив. – Только надеяться на удачу. На то, что хотя бы еще один день Дэмьена никуда не переведут.
- Нет, мы можем еще кое-что сделать, - возразила вдруг Корделия. – Нам не обязательно дожидаться условленного времени. Мы можем отправиться не мешкая, сегодня же. Или даже завтра. Если император прибудет днем, до вечера у него едва ли будет время заниматься пленником.
- Это безумие, - тут же возразила Ванда, и Грэм был с ней абсолютно согласен. – Я уже не говорю о том, что в ожидании императора усилится бдительность, но ведь мы даже не знаем дорогу к камерам пленников! Кроме того, Хельмут предупредил нас, что путь преграждает множество дверей! Как же мы сумеем открыть их?
- Когда император уже будет внутри крепости, бдительность, как ты говоришь, усилится еще более, - Иву, судя по всему, безумная идея Корделии пришлась по вкусу. Грэм ужаснулся. Если уж Ив потерял голову, чего же теперь ждать от остальных? - А что касается запертых дверей, так на что же еще может сгодиться вор, присутствующий среди нас?
Выпада в свою сторону Грэм не ожидал и потому немного растерялся. Остальные, между тем, молча смотрели на него. Очень быстро Ив потерял терпение, решив, видно, что молчание затянулось.
- Ну, что скажешь, вор? Дверь открыть тебе по силам?
- Двери бывают разные, - вздохнул Грэм и взглянул на Ванду. Взгляд этот решил дело, рассеял все его колебания – девушка смотрела такими умоляющими глазами, что устоять было невозможно. – Я думаю, можно попробовать.
- Пробовать нам нельзя, - резко сказал Ив. – Если будем пробовать, лишимся голов. Нам нужно действовать. Итак, решено – выступаем сегодняшним вечером, одни, без помощи Хельмута.
- Только не полным составом, - сказал Грэм. Почувствовав на себе недоумевающие взгляды, он пояснил: - Оге ведь говорил, что не умеет плавать, так? А нам придется перебираться через ров.
- Но вы же не собираетесь оставить меня одного здесь? – занервничал Оге. – Что я буду делать?
- Я тоже не умею плавать, - тихо проговорила Корделия, немного покраснев. – Так что, Оге, один ты не останешься…
- Замечательно! – зашипел Ив. – Просто замечательно! Что же вы раньше молчали?!
- Я не молчал! – запротестовал Оге возмущенно. – Я еще давно говорил…
- Без нервов, - вмешался Грэм. – Успокойтесь. В любом случае, лезть в крепость большой компанией нельзя. Кому-то пришлось бы остаться. Теперь нам просто не придется делать выбор, вот и все. Оге и Корделия будут ждать нас здесь, а в случае, если мы не вернемся, они смогут отправиться домой и…
- Мы вернемся, - с яростью сказал Ив.
- Тогда вообще не о чем волноваться. Мы вернемся, и вместе поедем обратно, вот и все.
- Мне все равно это не нравится, - заявил Оге. – Не хочу я сидеть тут и ждать вас.
- А что ты предлагаешь? – поинтересовался Грэм. – Сидеть на берегу рва и ждать нас там?
- Хотя бы и так.
- Оге, не глупи.
Оге насупился, лицо его приняло упрямое выражение.
- И не старайтесь, и не уговаривайте! Все равно у вас ничего не выйдет.
- А мы и не будем уговаривать, - вступила Ванда. – Что, если я просто прикажу?
Оге захлопал глазами, как обиженный ребенок, и открыл рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, но Грэм опередил его.
- Кстати! Ванда, будет лучше, если ты тоже останешься.
Он ожидал бурю эмоций, и она воспоследовала.
- Что?! Ты хочешь и меня оставить? И уйти с Ивом вдвоем? Да ни за что! Я вас вдвоем не отпущу, хотя бы потому, что за вами нужен глаз да глаз! Вы ведь на дух друг друга не переносите, и, чего доброго, кто-нибудь из вас убьет другого раньше, чем вы сможете найти Дэмьена.
- Я согласен с Грэмом, - проигнорировал Ванду Ив, в кои-то веки продемонстрировав редкое единогласие с Грэмом. - Ванде незачем идти с нами, чем меньше народу, тем лучше. Но вот подождать нас действительно можно на берегу. Конечно, не на открытом месте. Нечего двум девушкам, да и Оге тоже, торчать в касотской таверне.
Грэм мог бы поспорить с ним, но не стал, хотя и считал, что рядом со рвом будет много опаснее, чем в гостинице. Но, во-первых, он уже успел смертельно устать от споров, а во-вторых, время споров вообще прошло. Теперь нужно было действовать, а не болтать, на это просто не оставалось времени.
Впрочем, буквально через несколько часов ему пришлось переменить свое мнение относительно безопасности проживания в гостинице.
*
У медейцев было еще несколько часов в запасе. Грэм и Ив, на плечи которых ложилась самая тяжелая часть операции, решили не терять времени даром, и хорошенько подготовиться. Остальные, которым пока нечем было заняться, спустились вниз, чтобы заказать ужин. Хотя ни у кого почти не было аппетита (исключая Оге, который, наверное, думал бы о еде и на эшафоте), решили подкрепиться перед выходом, ведь никто не знал, где и когда удастся в очередной раз поесть.
- Мы с Грэмом спустимся позже, - сказал Ив вслед Оге и девушкам. Он вытащил из ножен свой меч и внимательно изучал его, проверяя остроту клинка. – Закажите ужин и для нас тоже, да не съешьте его сами.
- А вы не сидите тут слишком долго, а то дождетесь именно этого, - хмыкнул Оге и скрылся за дверью. За ним последовали девушки, причем Ванда задержалась в дверях, бросив на Ива и Грэма тревожный взгляд. Видимо, она всерьез опасалась, что эти двое, оставь их наедине, все же зарежут друг друга.
Грэм бы на ее месте уже не опасался этого. Как ни странно, после поединка враждебность Ива к нему заметно поуменьшилась. Как видно, он отвел душу и теперь нервничал гораздо меньше. А может быть, искусство фехтования Грэма внушило ему такое уважение, которое затмило все прочие чувства.
- Отличный меч, - заметил Грэм, рассматривая клинок, лежавший у Ива на коленях. До этого момента не было возможности изучить меч: Ив редко вынимал его из ножен, а во время недавнего поединка Грэму было не до того, чтобы восхищаться красотой обнаженного оружия. А меч был красив. Настолько, что бастарда Грэма казалась рядом с ним дешевой поделкой. Клинок меча Ива, длинный, узкий и очень острый, был выкован из отличной стали. Его покрывала тонкая золотая гравировка в виде замысловатого растительного узора, среди которого скрывались какие-то письмена. Даже если это были буквы знакомого Грэму языка, он не мог разобрать их, настолько заковыристым трудночитаемым шрифтом были они написаны. Гарду украшали драгоценные камни, а яблоко было отлито в виде орлиной головы. Нарядное оружие, Грэм даже сказал бы – парадное, и не такой меч таскать с собой, бродя в поисках приключений.
- Это меч моего отца, - ответил Ив, не поднимая головы. – И моего деда.
- И отец отдал его тебе?
- Да, когда я вместе с принцем отправлялся на север. Отец тогда сказал, что меч нужнее мне, чем ему. Я не ожидал такого подарка. Сам король не мог оказать мне большей чести. Между прочим, твоя бастарда, наинец, тоже оружие высокого класса, она весьма неплоха. Как ты получил ее? – Ив взглянул на Грэма; усмехнулся, приподняв бровь. – Вероятно, украл?
- Всего лишь купил, - камни, которыми Грэм расплатился за свой меч, конечно же, были ворованными, но не сообщать же об этом Иву?
- Купил? Интересно. И где же можно приобрести такое оружие, если не секрет?
- В лавке некого наинского купца. Впрочем, тебе это уже не должно быть интересно, при твоем-то мече. Не думаю, чтобы тебе захотелось обзавестись новым.
- Конечно, нет. Но всегда полезно узнать что-нибудь новое. Например, что хорошее оружие можно найти в лавке наинского купца.
Дальнейшие сборы проходили в молчании. Грэму не о чем было разговаривать с Ивом; медеец, как видно, тоже так считал. Дело у них спорилось, и сборы много времени не заняли. Скоро оба были готовы спуститься вниз и присоединиться к Оге и девушкам, которые, должно быть, уже приступили к ужину.
В отличие от Оге, который красовался в бархатном камзоле вместо доспеха, и с одним-единственным кинжалом у пояса, и Грэм, и Ив не собирались расставаться с оружием, а Ив так даже облачился в починенную уже кольчугу, хотя нужды в ней, в общем-то, не было. Наверное, предположил Грэм, он так сроднился с ней, что без нее чувствует себя голым. Сам он накинул на плечи плащ, чтоб меч так не бросался в глаза.
А внизу, в зале, оказывается, творились просто страшные вещи, которых ни Ив, ни Грэм не ожидали увидеть.
Все дни проживания в гостинице медейцам счастливо удавалось избегать встреч с касотскими наемниками, но в этот вечер им не повезло. Оге и девушки спустились в зал и застали там всю четверку, проводящую вечер за пивом и игрой в кости и отчаянно скучающую. Им бы уйти, но они, ободренные, видимо, тем, что солдаты не причиняли им никаких неприятностей все это время, решили, что и сейчас все обойдется, и устроились на противоположном конце зала. Что происходило потом, Грэм не видел, но легко было догадаться даже и без позднейших рассказов Оге. Порядком упитые и скучающие наемники заприметили двух хорошеньких девушек и решили развлечься. Оге, присутствующий тут же, и его жалкие попытки вмешаться, не произвели на них никакого впечатления, а про еще двух вооруженных спутников девушек наемники то ли забыли, то ли не брали их в расчет.
Когда в зал вступили Грэм и Ив, самое веселье только начиналось. Оге был благополучно приперт к стене одним из солдат, мужчиной средних лет с темными, начинающими седеть волосами до плеч; всякие его попытки освободиться сдерживал кончик меча наемника, приставленный к его носу. Такому увальню, как Оге, и думать было нечего вывернуться. Второй солдат, приблизительно тех же лет, сидел за столом, пил пиво и похохатывал, наблюдая за двумя более молодыми товарищами, занятыми девушками. Ванда оказалась в объятиях у светловолосого парня, которых держал ее крепко, словно в тисках; все попытки высвободиться ни к чему не приводили. Как она ни вырывалась, он не отпускал ее, и хотя ей удавалось пока уворачиваться от его поцелуев, было ясно, что грубая сила скоро победит. Корделии же приходилось еще хуже – ее ухажер, здоровенный темноволосый детина, стиснул ее своими ручищами так, что она всхлипывала едва слышно и дышала с трудом, и все норовил запустить руку ей под рубашку. Хозяин гостиницы, хотя отлично все видел, делал вид, что ничего не происходит. Ясно, ему не хотелось связываться с четверкой отвязных пьяных мужиков в железе и при оружии.
Ива при виде этой картины прямо перекосило, и он рванулся бы вперед с мечом в руках, если бы его не удержал Грэм. У него тоже внутри все перевернулось при виде, как какой-то касотский ублюдок лапает Ванду, но он не хотел действовать наобум. Отпускать с миром солдат он не собирался, но подумал, что бросаться на них сломя голову тоже не дело.
- Спокойно, Ив, - шепнул он взбесившемуся медейцу, схватив его за плечо. – Спокойно.
- О чем ты говоришь? Какое еще спокойствие? – зашипел было Ив, выдираясь из его пальцев, но тут обернулся наемник, пивший пиво, и заметил их.
У этого были коротко остриженные русые волосы, жесткое, потемневшее от загара лицо со шрамом на щеке и светлые, северные глаза. Из доспехов на нем была бригантина и наручи; меч он носил за спиной. Грэм подумал, что если наемный солдат дожил до таких лет, дело свое он знает знатно, и тихо вздохнул. С профессионалами ему связываться не хотелось.
Девушки тоже увидели вошедших Ива и Грэма, и их попытки высвободиться стали активнее, хотя и оставались настолько же безуспешными. Парни же, держащие их, только развеселились сильнее.
Тем временем наемник встал из-за стола, легко перескочил через скамью и направился к ним, поправляя на ходу меч. Грэм не стал останавливаться, шел куда и собирался, пока не оказался в двух шагах от солдата.
- Стойте, парни, - обратился к ним тот с ухмылкой, особенно неприятной, потому что двух зубов у него недоставало. – Стойте, где стоите, и не рыпайтесь.
- Пошел прочь с дороги, ублюдок, - с яростью и презрением бросил ему Ив. – Или я распорю тебе брюхо, как свинье, да и твоим дружкам тоже.
- Да что ты говоришь? – ухмылка наемника стала еще шире. – А может, решим дело миром? Ребятки ваших девочек не обидят, только развлекутся немного и вернут в целости и сохранности. И девочкам понравится, уверяю.
Ив решил не продолжать разговоры, а размахнулся и съездил ему по зубам той рукой, на которой носил украшенный камнями перстень. Наемник, вероятно, обладал хорошей реакцией, но теперь он был пьян, и отпрянул недостаточно быстро. Удар был силен, он покачнулся и сплюнул кровью – острые грани камней разорвали ему губу. Выпрямившись, он уже не ухмылялся, и дружки его тоже. Рука его потянулась к мечу, и оружие с легким шелестом вышло из ножен. Ив тоже обнажил меч, и Грэм – вслед за ним, но его больше волновал не стоявший перед ними человек с окровавленным ртом, а его приятели.
Тот, что удерживал у стены Оге, решил больше с ним не возиться. От мощного удара в челюсть Оге сполз по стене без сознания, а его "сторож" направился к своему приятелю, перепрыгивая через скамьи. Двое наемников помоложе тоже решили присоединиться к новой потехе; они отпустили девушек и встали из-за стола, обмениваясь короткими резкими фразами на касотском. Видимо, они рассчитывали сначала избавиться от неожиданной помехи, а потом продолжить развлеченье.
- Безымянный, - едва слышно проговорил Грэм, ожидая, пока подойдут противники. – Четверо против нас двоих не слишком хорошо…
- Ничего, разберемся, - так же тихо ответил Ив. – Но как же неудачно все…
Что неудачно, подумал Грэм – это точно. Только настал решающий день, как возникла такая помеха. Схватка с превышающим числом противником – не самое лучшее, что могло случиться.
Касотцы окружали их, ухмыляясь. Грэм и Ив по молчаливому согласию встали так, чтобы не мешать друг другу и вместе с тем чтобы можно было прийти на помощь в случае необходимости. Грэму было некогда разглядывать подробности, но он заметил, что Корделия, торопливо запахнув на груди рубашку и утерев слезы, бросилась к Оге посмотреть, все ли с ним в порядке; Ванда же не сошла с места, не отрывая глаз от окруженных касотцами спутников.
- Ты пожалеешь о своих словах, щенок, - пообещал тот, которому Ив разбил лицо. – Сильно пожалеешь.
- Сейчас посмотрим, кто тут пожалеет, - ответил ему Ив.
- Даже не вздумай просить о пощаде, - продолжал касотец, выписывая острием меча замысловатые фигуры в воздухе перед лицом Ива. – Будешь визжать как свинья, когда я буду вспарывать тебе брюхо. Да и твой беловолосый молчаливый дружок тоже. А ваши девочки будут на это смотреть. А потом мы прирежем вашего рыжего приятеля и пустим девок по кругу.
Он добавил еще несколько слов на своем языке, и расхохотался вместе со своими приятелями.
А потом началась схватка.
Грэму достался светловолосый парень, который тискал Ванду (чему Грэм был очень рад, руки у него чесались) и мужчина постарше, ударивший Оге. Светловолосый был ненамного старше Грэма и казался не слишком опасным противником, в отличие от своего старшего товарища. Зато они были явно хорошо сработавшейся парой и действовали в редкостном согласии, и Грэму приходилось туго. К тому же, оба его противника были одеты в кольчуги, а у младшего имелся маленький щит, которым он не только оборонялся, но и наносил удары. У старшего же был полуторный меч, и действовал он им, как Грэм своей бастардой, двумя руками.
С несколькими противниками сразу Грэму сражаться уже приходилось, но ни разу еще с настолько сработавшейся парой. Удары следовали с такой частотой, что звон мечей сливался в сплошной гул. Грэму даже некогда было посмотреть, как идут дела у Ива, их оттеснили друг от друга, и теперь его норовили ударить со спины. Пока он успешно отражал атаки, пытаясь достать кого-нибудь из противников. Довольно долго у него ничего не получалось, но, наконец, ему удалось поймать ритм пары касотцев. Теперь нужно было сломать его, сбить напарников, чтобы они потеряли темп и запутались.
Тянуть с окончанием схватки не стоило, Грэм только зря вымотал бы себя, а вечером предстояло трудное дело. Он перехватил меч левой рукой, зная, что большинство людей не привыкли драться с левшами, а освободившейся рукой рванул с плеч плащ. Он намотал его на предплечье и закрутил, обманывая противников, сбивая их с толку, путая удары. Старший наемник не обманулся таким трюком, только заухмылялся шире и бросил насмешливо несколько слов на касотском. А вот светловолосый, менее опытный, растерялся, сбился. Грэм на это и рассчитывал. Он резким движением стряхнул плащ с руки и набросил его на голову светловолосому, отбил атаку второго противника, ушел из-под следующего удара и рубанул парня в лицо, прямо сквозь плащ. Светловолосый взвыл и повалился, схватившись за лицо.
Старший касотец, с лица которого ухмылку будто стерли, зарычал что-то и удвоил частоту ударов, осыпая Грэма ругательствами вперемешку на всеобщем и касотском языках. Но стало легче, не приходилось уже крутиться в две стороны, обороняя еще и спину.
Смертельная пляска сверкающей стали продолжалась, мечи сталкивались, звенели. Сильный противник достался Грэму – опытный солдат, быстрый, хитрый, знающий. Обмануть его финтами и ложными выпадами было непросто, и сам он знал приемы, неизвестные Грэму.
- Парень, брось оружие, я ничего тебе не сделаю, - вдруг сказал касотец, нанося один удар за другим. – Ты хорошо дерешься, не хотелось бы тебя убивать.
- А иди к Безымянному, - ответил Грэм коротко. Удар. Блок. Разворот. Удар. – А лучше – к Борону.
И действительно, короткий разговор во время схватки мог стоить жизни. Грэм приблизился к касотцу, словно танцуя, и коротко, без замаха, ударил в шею. Брызнула кровь, он почувствовал горячие капли на лице, но не обратил на них внимания.
Он остановился и огляделся.
Иву приходилось туго. Оба его противника были целы и невредимы, если не считать раненной руки у темноволосого молодого парня. Правда, и сам Ив был цел, хотя заметно начал уставать. Теснили его сильно. Грэм коротко отсалютовал окровавленным мечом Ванде, смотрящей на схватку круглыми глазами, и отправился на помощь Иву. Он оттянул на себя старшего, того, что носил бригантину. Темноволосый парень тоже был хорош, гораздо лучше светловолосого (который до сих пор катался по полу, зажимая лицо и завывая), но хуже своего приятеля со шрамом, Ив мог с ним справиться самостоятельно.
- Ублюдок, - сказал наемник, окинув быстрым взглядом забрызганного кровью Грэма и оценив стремительность, с которой он расправился с двумя противниками. – Сучий потрох…
- Болтай поменьше, - посоветовал Грэм, смотря прямо в светлые бешеные глаза и переходя в атаку. – Один уже доболтался.
Чего не хватало украшенному шрамом солдату, так это спокойствия, что было странно для такого опытного воина. Он взбесился, то ли от слов Грэма, то ли от увиденного, а может, по каким-то своим, сугубо личным, причинам. Как бы то ни было, ярость застилала его глаза и мешала думать ясно и хорошо рассчитывать свои удары. За что он и должен был поплатиться очень быстро.
- Щенок! – продолжал беситься и шипеть он. – Я выпущу тебе кишки!
Вот ведь заклинило его, подумал Грэм, не отвечая. Брюхо и кишки, ничего более. Впрочем, он что-то выкрикивал еще и по-касотски, но тут уж Грэм его не понимал.
Не получив ни царапины, Грэм распорол наемнику бедро, так что кровь хлынула не хуже чем из горла. Он выронил меч и повалился на бок, пытаясь зажать рану руками. У него, конечно же, ничего не вышло. Грэм опустил меч и встал над ним, взглянул на Ива, который тоже закончил, наконец, схватку и подошел, стряхивая с клинка кровь.
- Будешь добивать? – поинтересовался медеец, разглядывая корчащегося на полу у их ног наемника.
Грэм покачал головой.
- Сам подохнет. И этот тоже, - он кивнул на светловолосого парня с рассеченным лицом, который, наконец, затих, но был еще жив. – А твой как? Мертв?
- Мертвее не бывает.
- Прекрасно. Итак, мы имеем два трупа и еще двоих, которые скоро станут трупами. Неприглядная картина. Если наш любезный хозяин поведает о сегодняшнем столкновении здешним стражам порядка, нам не сдобровать.
Ив бросил свирепый взгляд на хозяина гостиницы и служанок, забившихся за стойку. Те сразу как будто сжались, стараясь стать совсем незаметными.
- Мы же не будем здесь задерживаться, - бросил Ив. – Уйдем сразу же. А потом уже будет неважно. Пойдем, посмотрим, как там девушки и наш герой.
Девушки были в полном порядке, только испуганные и заплаканные. Когда Ив и Грэм подошли, они бросились к ним и буквально повисли на шеях, снова разревевшись.
- Спокойно, - сказал Ив, осторожно снимая с себя Корделию. Он пытался говорить мягко, у него это не получалось. – Уже все кончено. Все в порядке.
- Ты не ранен? У тебя тут кровь!
- Это не моя.
Корделия довольно быстро успокоилась и вместе с Ивом отправилась поднимать с пола пришедшего в себя Оге, вид у которого был обалделый. На левой стороне лица, – там, куда попал кулак наемника, - медленно проступал громадный кровоподтек. Вполне вероятно, что после такого мощного удара Оге лишился пары зубов.
Отделаться от Ванды было сложнее. Грэм уже знал, что если она виснет на шее, снять ее нельзя никакими силами. Ручки у ненаследной медейской принцессы были весьма и весьма цепкими. Тем не менее, избавляться от нее как-то нужно было.
- Ванда, я весь в крови, - сказал он прямо в ее рыжую макушку. – Ты испачкаешься.
- В крови! – Ванда тут же отпрянула, посмотрела на него испуганными глазами. – Ты ранен?
- Нет. Это касотская кровь…
Она бросила взгляд туда, где в лужах крови лежали двое мертвецов и двое живых. Пока еще живых. Ее передернуло.
- Ты страшно убиваешь.
Грэм пожал плечами.
- Как умею. Кроме того, покажи мне хоть одного человека, который убивает красиво…
- Я бы сказал, что это ты, - подошел Ив. – Ты убиваешь даже не красиво – изящно. Нет, правда, кто учил тебя?
- Какая разница? – буркнул Грэм, и, встретившись глазами с понимающим взглядом Корделии, отвернулся.
- Хочешь, я поговорю с Дэмьеном, чтобы он взял тебя в свою личную гвардию?
Грэм удивился так, что с минуту не мог выговорить ни слова, пытаясь понять, шутит Ив или нет. Слова медейца ошарашили не только его: обе девушки тоже изумленно уставились на него, не в силах поверить ушам. Даже Оге, который не полностью еще отошел от свалившей его оплеухи, удивленно хлопал глазами.
- Я не шучу, - серьезно добавил Ив.
- Спасибо за предложение, но я скажу – не надо, - наконец, Грэм нашел в себе силы заговорить. – Личная гвардия принца – это, конечно, прекрасно, но… Но я не присягал на верность никому и впредь не собираюсь.
- От тебя этого и не потребуется. В гвардии есть и наемники, - настаивал Ив.
- Но я-то не наемник. Кроме того, вряд ли Тео понравится, если среди людей принца окажется вор и разбойник.
Ив хотел что-то сказать, но его опередила Ванда:
- А как насчет того, чтобы поступить в мою гвардию, Грэм? Уж я-то сумею уладить все с отцом…
Ну надо же, подумал Грэм, предложения работы сыплются одно выгоднее другого. Если бы он озаботился сейчас проблемой поиска хорошего места, ему не пришлось бы долго раздумывать.
- У тебя же нет гвардии! – фыркнул Оге. Говорил он слегка невнятно, сказывались разбитые губы.
- Ну и что? – задрала нос Ванда. – Не было – так будет! Ну, что скажешь, Грэм? Или, хочешь, я сделаю тебя своим телохранителем? Официально? Отец не посмеет тебя тронуть тогда.
Мысль остаться телохранителем Ванды была, что и говорить, заманчивой. Всегда быть рядом с ней, за ее спиной, следовать за ней, как тень… Грэм, правда, не знал, на сколько его хватит. Как долго он сумеет сдерживать низменные желания. Поэтому он решил пока не давать ответ. Кроме того, на данный момент имелась гораздо более важная проблема.
- Давайте отложим обсуждение моего возможного положения при дворе на потом, - стараясь быть серьезным, предложил он. Почему-то его разбирал нервный смех, сдержать который стоило ему немалых усилий. – Сейчас нам есть, чем заняться.
*
Перед тем, как уйти из гостиницы, Грэм и Ив припугнули хозяина и служанок, чтоб помалкивали. Ив пообещал им в случае, если они обмолвятся о сегодняшнем происшествии хотя бы словом, смерть такую же кровавую, как та, что постигла касотским наемников, но отнюдь не столь же быструю. Впрочем, быстрой смерть светловолосого парня и солдата со шрамом, которому Грэм вспорол бедро, назвать тоже нельзя было. Угрозы вроде бы возымели свое действие, но наверняка сказать было сложно. Хозяин казался испуганным, но еще бы ему не испугаться, когда в его заведении на его глазах как свиней зарезали четверых посетителей. Если он окажется законопослушным подданным, он, стоит медейцам выйти за дверь, тут же побежит к ближайшей заставе и расскажет о драке.
А потому мешкать не стоило.
Через час после захода солнца все пятеро уже сидели в сотне метров от рва, окружавшего форт, в густых зарослях орешника. Кони их были стреножены и привязаны тут же недалеко.
- Ждем темноты и выходим, - сказал Ив командирским тоном.
- Темноты мы не дождемся, - ответил Грэм хмуро. – Безымянный побрал бы эти августовские ночи. Мы на севере, и темнее, чем сейчас, уже не будет.
Ив вполголоса выругался на медейском.
- Нас будет видно, как на ладони.
- В воде-то? Не думаю. Главное, не высовываться слишком сильно и не шуметь. А в подвалах нам будет уже все равно, ночь на улице или день.
- Это точно.
- Тогда и ждать нечего. Раньше начнем, раньше закончим. Только вот что. Оге, слушай сюда. Нечего вам торчать здесь, не хватало еще, чтобы вас нашел патруль. Бери девчонок и дуй к Герноту. Ждите нас там.
- Но… - сделал несчастные глаза Оге.
- Я сказал! – повысил тон Грэм. – Езжайте к Герноту, и без разговоров, - он посмотрел на Ива, тот одобрительно кивнул. – Если он не будет вас пускать, скажите ему… скажите, что мы приедем и уши ему обрежем. А может, и еще кое-что. Пусть подумает. В случае чего – отдайте ему вот это, - он снял с пояса мешочек с золотыми монетами и бросил его Оге на колени. – Ему хватит до смерти. А вот коней наших оставьте тут. Они нам еще пригодятся.
- А ты не хочешь нас спросить? – королевским тоном поинтересовалась Ванда. Впрочем, кроме тона, королевского в ней в этот момент ничего не оставалось. Глаза у нее были огромными и отчаянными, а пальцы рук она судорожно сцепила на коленях.
- Нет, - мотнул головой Грэм. – Хотела получить телохранителя, так слушай теперь, что он тебе говорит.
- Так телохранитель должен быть при мне…
- Еще будет. Ну, хватит болтать. Ив, ты готов? Так и поплывешь в кольчуге, что ли? Снять не хочешь?
- Не хочу, - буркнул Ив. – Но придется.
- Вот именно. Давай, поторапливайся.
Пока Ив освобождался от кольчуги, Грэм подошел к Оге, присел рядом с ним на корточки.
- Смотри мне, - сказал он. – Береги девчонок. Если до нашего возвращения с ними что-то случится, особенно с Вандой, голову отрежу.
- Да какой из меня охранник? - с тоской сказал Оге, понурив голову. – Сам видел…
- Ничего, постарайся уж. Для меня.
Оге кивнул без особого энтузиазма. Грэм с сочувствием глянул на него. С той минуты, как Оге более или менее пришел в себя после богатырского удара, он ходил, как в воду опущенный, что и понятно: девушек он защитить не сумел, и это очень его мучило. Вояка из него был никудышный. Грэм, впрочем, не стал из-за этого относиться к нему хуже, не всем же быть великими воинами, кто-то должен и другими делами заниматься. Он хлопнул Оге по плечу, бросив коротко: "Не вешай нос", - и вернулся к Иву.
Тот уже снял и кольчугу, и подкольчужник, и рубаху, и теперь пытался пристроить за спину свой меч.
- Помочь? – поинтересовался Грэм. Ив утвердительно кивнул. – Ты сапоги-то тоже снимай. Без них плыть удобнее, поверь мне.
Ив бросил на него через плечо яростный взгляд.
- Может быть, нам раздеться догола? То-то касотцы обрадуются…
- Ну, догола не стоит, - невозмутимо ответил Грэм. – Слишком много чести будет… Готово. Давай теперь мой.
Девушки молча наблюдали за их приготовлениями, и только когда они уже были готовы спускаться ко рву, поднялись и подошли к ним.
- Удачи вам, - сказала Корделия и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в щеку сначала Ива, потом Грэма. – Будьте осторожны. О боги, как бы я хотела пойти с вами!
- Все будет в порядке, - пообещал ей Ив. – Через несколько дней мы вернемся в вам – с Дэмьеном.
- Может быть, вы все же позволите мне пойти тоже? – несчастным голосом спросила Ванда.
- Нет, - одновременно ответили Грэм и Ив и засмеялись.
- Тогда – удачи, - вздохнула Ванда. Она, вслед за подругой, подошла к Иву и поцеловала его в щеку. – Ив, забудь все те глупости, которые я наговорила тебе – ну, про измену и все прочее…
- Моя принцесса, я о них и не помню, - серьезно отозвался Ив.
Ванда ослепительно улыбнулась ему (впрочем, видно было, что улыбка эта далась ей не без труда) и перешла к Грэму. Тот стоял неподвижно, глядя на нее, и думал, что ему, вероятно, предназначено нечто большее, чем сестринский поцелуй в щеку. Он не ошибся. Ванда крепко поцеловала его в губы, не обращая внимания на остальных присутствующих, а потом заставила наклониться. Ее губы оказались у самого уха Грэма, а кудри щекотали ему щеку.
- Я люблю тебя, - шепнула она. – Так что, пожалуйста, вернись целым и невредимым.
Сегодня просто день сюрпризов, подумал Грэм. Сначала предложение места в королевской гвардии, теперь вот принцесса делает любовные признания. Он не знал, плакать или радоваться теперь. А потому не стал делать ни того, ни другого, просто коснулся губами огненной макушки Ванды и сказал:
- Конечно, вернусь, что может со мной случиться?
- Обещаешь?
- Обещаю, - улыбнулся Грэм.
- Хорошо, - Ванда отпустила его и сделала шаг назад. – Тогда – иди.
Но уйти им не удалось еще минуту или две. Оге тоже желал с ними попрощаться и пожелать им удачи, так что пришлось задержаться, обмениваясь любезностями и рукопожатиями еще и с ним.
После этого, наконец, можно было идти.
*
К сожалению, лес не подступал вплотную ко рву, а заканчивался футах в ста пятидесяти от него. Грэм и Ив подобрались к самому краю леса. Точнее, это был уже не лес, а подлесок, в основном молодая поросль кленов и дубов и кустарник. Совсем близко темнела вода рва, за ним возвышались стены форта. На фоне светлого августовского неба четко вырисовывались зубцы стен и фигуры часовых между ними. По стенам крепости двигались яркие огоньки множества факелов, отражавшиеся в темной воде рва.
Парни ждали момента, когда часовые разойдутся в разные стороны, чтобы можно было незамеченными соскользнуть в воду.
Ночь была светлой, но холодной, к тому же от воды тянуло сыростью. Грэм успел порядком замерзнуть. Из одежды на нем оставались одни штаны, подвернутые выше колен. Из вещей у него были только меч в ножнах на спине и непромокаемый кожаный футляр с воровским инструментом и картами Илис. Его спутник был экипирован точно так же, за исключением футляра, и тоже замерз. К тому же, им изрядно докучали комары. Грэм старался не обращать на них внимания, но кожа уже зверски чесалась и зудела везде, куда смогли добраться кровососы.
- Нас сожрут прежде, чем мы успеем что-то сделать, - недовольно пробурчал Ив. – Безымянный побери этих касотцев! Сколько можно торчать на одном месте?
- Тихо! – зашипел на него Грэм. – Возмущаться потом будешь. Наберись терпения и жди.
Ждать пришлось еще с четверть часа. За это время Грэм успел целиком покрыться гусиной кожей, а на теле его, кажется, не оставалось ни единого места, которое не зудело бы от укуса комара. Он смотрел на тихо плещущуюся темную воду и прикидывал, насколько холодной она должна быть. Боги знали, как ему не хотелось туда лезть.
За это время Грэм успел переплести волосы в более тугую косу и подвязал ее, чтобы не мешала. Но даже так она свисала до лопаток. Не обрезать ли мне ее, подумал он, но времени на такие парикмахерские операции уже не оставалось. Часовые, наконец, ушли со своего поста, их темные силуэты медленно двинулись в противоположные стороны.
- Пошли, - коротко бросил Грэм и первым, пригнувшись, быстро направился к реке. Ему было не видно, лицом или спиной повернуты ко рву часовые на стене, и оставалось только молиться, чтобы они с Ивом остались незамеченными, чтобы касотцы не подняли тревогу.
За считанные секунды они преодолели расстояние, отделяющее их от воды, и Грэм первым соскользнул в ров, стараясь не поднимать шума. Ледяная вода обожгла кожу, и он с трудом удержался от вскрика, только втянул воздух сквозь сжатые зубы. Рядом послышался тихий плеск и какой-то сдавленный звук – это нырнул Ив.
Стараясь не высовываться из воды, они быстро и бесшумно поплыли к крепостной стене, к тому месту, что указали Илис и Хельмут.
Грэм подумал, что долго в такой воде он не вытерпит. Вообще, он плавал неплохо, но в таком холоде… Зато он лишний раз порадовался, что с ними нет Ванды, и ей не приходится мерзнуть в воде, такой ледяной, что мертвеют руки и ноги. К счастью, ров был не слишком широким, и долго плыть не пришлось. Минут через пять Грэм уже был у крепостной стены, покрытой мхом и слизью. Вода подступала к самой кладке. Он осмотрелся в поисках Ива и заметил его темноволосую голову на расстоянии вытянутой руки от себя. Пока все шло нормально.
Теперь предстояло найти проход, который привел бы их в нижние помещения крепости. Проход этот скрывался под водой и сверху не был виден, а значит, его нужно было найти, и побыстрее.
- Ныряем по очереди, - едва слышно прошептал Грэм, когда они с Ивом подобрались друг к другу так близко, что почти касались лбами. – Сначала я, потом ты, и так продолжаем, пока не найдем решетку, или что там должно быть.
Ив коротко кивнул. Даже при таком скудном свете было видно, как его колотит дрожь, но он не произнес ни слова жалобы. В его темных напряженных глазах отражалось пламя факелов.
Набрав в легкие побольше воздуха, Грэм нырнул, стараясь не слишком сильно плескать. Ночью под водой от зрения мало толку, и он закрыл глаза. Впрочем, он все равно не умел нырять с открытыми глазами. Пришлось полагаться на руки. Он тщательно ощупывал каждый квадратный дюйм поверхности стены, но пальцы чувствовали только скользкий камень, мох и слизь. Когда легкие уже грозили разорваться, Грэм устремился наверх, к воздуху. Холодный ночной воздух ожег горло и легкие, но все равно это было чудесно – снова дышать.
- Ничего, - помотал головой Грэм в ответ на вопросительный взгляд Ива. Тот молча кивнул и ушел под воду чуть в стороне от места, где нырял Грэм.
Время тянулось бесконечно долго, как показалось Грэму. Ива не было целую вечность, но, наконец, его голова показалась над поверхностью воды. Он тоже ничего не нашел.
Они нырнули еще по четыре раза. Безрезультатно. Грэм начал уже опасаться, что Илис указала неверное место, но это значило, что и Хельмут ошибался тоже, а это уже странное совпадение. Он хотел поделиться своими подозрениями с Ивом, но решил подождать немного. И нырнул еще раз. И снова впустую.
Зато Ив, нырнув вслед за ним, вернулся с радостной вестью.
- Я нашел решетку, - тяжело дыша, сказал он. – Вот здесь, в стороне. Но не знаю, можно ли за нее проникнуть. Мне показалось, она заперта.
- Хельмут что-нибудь говорил тебе об этом?
- Нет, ничего. И Илис, кажется, тоже.
Грэм нахмурился, закусив губу.
- Плохо. Может быть, они в преддверии приезда императора решили навести порядок в форте? Тогда нам придется придумывать что-то еще. Впрочем, подожди. Я посмотрю.
Он нырнул в указанном месте и, действительно, нащупал решетку, про которую говорил Ив. На ощупь она не казалась скользкой, как камни стены. Похоже, ее установили совсем недавно. Грэм покачал ее – держится крепко. Никакого замка или засова он не нашел, а переплетение прутьев было слишком плотным, чтобы между ними удалось протиснуться. Грэм выругался про себя. Похоже, у них неприятности. Для очистки совести, он опустился вниз, цепляясь за прутья решетки, чтобы понять, как велико отверстие, которое она закрывает. Возможно, это вовсе не тот вход, который они ищут.
Неожиданно пальцы его вместо переплетения решетки наткнулись на пустоту. Он, уцепившись за ее край, второй рукой попытался нащупать нижний край прохода. Ему показалось, что решетка оставляет свободным отверстие, через которое он вполне сумеет пролезть. Может быть, обдерет спину и живот, но пролезет. Вот более мощному Иву потяжелее придется.
Оказавшись на поверхности, Грэм, не дожидаясь пока восстановится дыхание, сразу рассказал о своей находке.
- Если это тот ход, интересно, насколько длинным окажется коридор за ним? – озабоченно прошептал Ив. – Впрочем, если он используется в экстренных случаях, а не просто как спуск для воды, то на пределе сил его пройти можно… то бишь, проплыть.
- Да нечего гадать, - отозвался Грэм. – Нужно или делать, или не делать и возвращаться. Если мы будем торчать здесь, то обязательно привлечем внимание часовых. Не думается мне, что здесь водится рыба, за которую нас можно было бы принять.
- Тогда поплыли. Ты вперед, я за тобой. И да будут милосердны к нам боги.
Они оба почти одновременно скрылись под водой. Грэм сразу направился к низу решетки, чтобы не терять времени, поднырнул под нее и довольно быстро сумел протиснуться. Разодрав, как и предполагал, кожу на спине и животе, но осторожничать было некогда. Его, помимо быстро заканчивающегося воздуха в легких, подгоняла мысль об Иве, ждущем своей очереди.
Вынырнуть сразу же за решеткой не получилось. Путь наверх преграждал низко нависающий каменный свод. Грэм быстро поплыл вперед, время от времени проверяя, нельзя ли уже всплыть. По идее, такое подводное плавание не должно было продолжаться слишком долго, иначе спасающиеся из замка, - а ход этот, действительно, скорее всего, был сделан для экстренных случаев, - рисковали нахлебаться воды и утонуть. Но Грэму показалось, что он плывет целую вечность, легкие горели и рвались наружу. Еще немного, думал он, и я – труп. Но тут свод над ним стал явственно подниматься, а еще через некоторое время Грэм не обнаружил над головой никакой преграды и изо всех сил рванулся наверх, рискуя разбить голову о камни в случае, если каменный потолок все же никуда не делся, а просто сильно поднялся. Но, - о, радость! – он ни обо что не ударился, а пробкой выскочил на воздух, откашливаясь и задыхаясь. Через секунду над водой показался и Ив.
Отдышавшись и поняв, что с ним самим, как и с его спутником, все в порядке, Грэм огляделся. Они находились в нешироком коридоре, заполненном водой. Потолок находился высоко над головой, в нем местами виднелись решетки, сквозь которые проникал тусклый свет и лилась вода. Было довольно темно, и поэтому Грэм не смог разглядеть, как далеко тянется коридор.
Он прислушался. Было тихо, и только шумела и капала вода.
- Мы в крепости, - прошептал за его спиной Ив. – Клянусь Рондрой, мы в крепости!
- Погоди еще радоваться, - осадил его Грэм. – Мы еще не открыли ни одной двери, и находимся так же далеко от Дэмьена, как час назад, когда сидели на берегу.
- Тогда пошли… то есть поплыли! По правде говоря, если я проведу в этой проклятой воде еще хоть пять минут, я просто околею.
В этом Грэм был вполне с ним согласен. Вода за решеткой была отнюдь ни теплее, чем во рву, и они оба рисковали замерзнуть насмерть.
Королевская прогулка - Часть 3
© Copyright: Светлана Крушина, 2003
Свидетельство о публикации №203032500134
Свидетельство о публикации №203032500134
Рецензии