Пустота души...

   «Усталость подкатывает постепенно, не спеша. Она то накатывает волнами, то струится ручейком. Смертельная усталость. Так и хочется расслабиться и лечь в кровать. Но там, в кровати, усталость не берёт своё, даже наоборот: она уступает место тоске и одиночеству. И даже не смотря на плюсовую температуру, в кровати холодно и неуютно. Как будто чего-то не хватает, или кого-то. Желание стать маленьким ребёнком, что бы его оберегали, жалели, успокаивали, всё чаще и чаще посещало его. Тяжело видеть перед собой образ, который кажется недостижимым, тяжело пытаться останавливаться каждый раз, когда пытаешься дотянуться до него. Невыносимо тяжело.
   «Первый поцелуй – это единственный настоящий поцелуй, остальные – это рутина. Фактически протокол. Встретились – поцеловались, прощаемся – целуемся, занимаемся сексом – те же поцелуи. Рутина. А вот первый поцелуй запоминается надолго. Он всегда происходит неожиданно, неожиданно для обоих. Обычно посреди разговора, когда мы несём какую-то несусветную чушь, на полуслове», - он поймал себя на том, что вспоминает моменты первых поцелуев с его многочисленными пассиями. От этого как-то сразу захотелось оказаться в шумной компании, не важно какой, лишь бы было шумно, лишь бы кто-нибудь отвлёк его от самого себя. Но это не вариант, это лишь временное убежище. От себя не убежишь, и если есть опухоль, то её надо вырезать.
   На кухне он взял нож и вернулся в комнату. Там, сидя на стуле, под размеренное жужжание компьютера, он разрезал кожу по шву грудной клетки. Затее, терпя боль, он сломал рёбра. За окном завыл ветер и тут он понял, что боль, которая душит его, не физическая. Он терпел душевную боль. Отложив нож, он впился взглядом в провал груди: рот раскрылся в беззвучном крике ужаса. На месте души была лишь пустота».
  Он очнулся на полу, весь в холодном поту. Его била дрожь. Единственный звук, который он слышал – гулкий звук биения сердца в пустоте души…