Курица не птица

Стук.
- Адольф Алоизыч, откройте, пожалуйста.
- Кто там?
- Это я, Усама.
- Не имею чести знать.
Тишина. Стук.
- Что еще?
- Адольф Алоизыч, откройте, мне и вправду очень надо. Спрятаться. Ищут. Вы не можете отказать мне в помощи… Мать вашу, Адольф… Мы так похожи, почти родственники. Просто несколько по-разному представляем, какая часть людей наиболее достойная. Вы должны понять меня, пожалуйста, впустите.
- До свидания, не тревожьте меня более, - Адольф перевернулся на другой бок, чтобы поудобнее устроиться в своем гробу.

А: Что еще вам “кажется”?
Б: Да нет, ничего. Что и всем. Вот иногда кажется, что кто-то позвал, а оборачиваешься – нет никого. Хотя было один раз… чудно совсем. Просыпаюсь как-то и понимаю, что я – не я, а одна девчонка из соседнего подъезда. Ленка, маленькая, лет восемь ей. Я, понятное дело, перепугался. Да и вы бы на моем месте… Понимаете, вот, например, одна часть тебя, та, которая девчушкой стала, абсолютна уверена, что Эльдорадо – это магазин. Ну этот, помните. И только. А другая твоя половина… Как бы параллельно получается. Чуть не обделался.
Я вам еще не рассказывал свою теорию про Эльдорадо? В смысле, конечно, не про Эльдорадо, а в общем: про желание человека найти место, где все счастливы. Не просто идеальный уклад жизни, как у разных там Платонов, а место, где все счастливы. Задолго до того, как появилось само слово “утопия”, была Библия, и, следовательно, было понятие рая. Тоже своеобразная утопия. Только с поправкой на то, что достижение её в этой жизни невозможно. Потом был Мор, который нам популярно объяснил, что достижение всеобщего счастья реально и есть не более чем вопрос организации общества. Конструктор “Собери Сам”: построй идеальное общество. Следующим был “Кандид”, и тут уже даже не надо было строить никакого “светлого общества”. Сия волшебная в своем очаровании страна уже существует, тебе же остается только до неё дотопать. Реки, горы – это не века и годы, их вполне возможно подчинить человеческому разуму. 
    Пришел XX век.
О, в этот век, преступный и постыдный,
Не жить, не чувствовать – удел завидный.
    “Бог умер” ещё в XIX. На смену ему пришли “Мы”, “1984” и с остатками Бога разрушили веру человека во всеобщее счастье. Осталось только счастье индивидуалиста, а рецепт его приготовления был дан аптекарем давно: пройдись по головам остальных.
А: Вы несколько отошли от темы. Вам нравится искусство? Может быть, перейдем к живописи? Опишите, что вы видите на этой картинке.
Б: Пятно.
А: Конкретнее.
Б: Черную, жирную кляксу с неровными краями.
А: Не напоминает ли она вам что-то? Ежика? Стрекозу? Расчлененное человеческое тело?
Б: Нет.
А: Перейдем к следующей картинке. Что на ней изображено и какие ассоциации у вас вызывает?
Б: Клякса. Разводы кистью. Разноцветные.
А: Клякса? Это “Юдифь” Джорджоне. Краски, игра, красные отблески на мече,  то ли от платья, то ли от крови.
Б: Доктор, любая картина настолько уродливо и  неправдоподобно отражает чудо жизни, насколько это делает обычная клякса. В этом отношении я не вижу разницы между живописью абстрактной и любой другой, от Леонардо до Брюллова.
А: Очевидно, мы зря отвлеклись от темы нашего разговора. Вернемся к вашим галлюцинациям.
Б: Что, за психа меня держите? У меня нет никаких галлюцинаций. Вот был я знаком с одной Золотой Рыбкой, так у неё, да, еще те глюки были.
Вы сегодня как-то странно себя ведете. Все нормально? Точно? Мне можно продолжать?
Так вот… Кроме галлюцинаций у неё был хронический похмельный синдром, да и вообще, была она, к слову сказать, какого-то нездорово-зеленого оттенка. Что неудивительно, т. к. она переселилась на ПМЖ в столичную реку Яузу, вернее, в ту её часть, что непосредственно сообщается с ликероводочным заводом “Кристалл”. Это вам не экологически чистое синее море… Да и печень, знаете, уже не та…
Довольно долгое время развлекалась она тем, что была и.о. Бога, то есть претворяла в жизнь всяческие людские желания. Например:
“Боже, дай мне силы выдержать это”;
“Да чтоб у него за такие слова язык отсох”;
“Пожалуйста, пусть будут здоровье и деньги”;
“Укажи место, где достать водки”;
“Сделай меня королевой Австрийской”.
И решила Рыбка однажды исполнить СВОЕ желание. Как вы думаете, чего могла пожелать Золотая Рыбка? Уж точно, что ей не нужно корыто (вместительность 85 литров, без внешних дефектов) или изба (терем, n-комнатная квартира в центре Москвы, etc.) Захотела она пожелать чего-нибудь такого, глобального. Мира, гармонии и счастья на земле. Только сия подлая мыслишка зародилась в её голове, как в плавниках у неё очутился автомат Калашникова. Happiness is a warm gun.
Рыбка уничтожила все пороки, всю злобу и ненависть, и равнодушие, зависть и ложь, тех, кто улыбается, и при этом говорит за спиной гадости, и тех, кто наступает на ноги в общественном транспорте, и воровство, мошенничество, тех, для кого люди только инструменты, всю боль и всех больных, сплетников, грусть и страдание, и всех бюрократов… Всех. И вас, и меня…
Мир стал идеальным. Однако… несколько скучным. Однообразным. Надоедливым.
Уничтожив среди прочих людей всех алкоголиков, Рыбка обрекла “Кристалл” на нерентабельность производства, и он вскоре был закрыт. Тут уж жить стало совсем невыносимо, и Рыбка утопилась. Как глупая старая мокрая курица. Глупая курица.
А: Достаточно. Ваш психологический портрет мне ясен. Закурить не хотите?
Б: Уже. Курит. Он. Видите пепел?
А: Где?
Б: Там. За окном.
А: Это не пепел. Просто идет снег. Если не возражаете, я проведу тест на определение вашего IQ, и мы можем заканчивать.
Б: Конечно.
А: Итак, первый вопрос. Курица это: а) млекопитающее; б) пресмыкающееся; в) птица.
Б: Курица не птица. Курица не птица. Не птица. И не небо. Не небо. Не свобода.
А: Сядьте. Прекратите кричать! Слышите? Прекратите немедленно! Не превращайте мой кабинет в… в палату № 6.
Б (тихо): Вся Россия, доктор, палата № 6. Только вы этого не видите.