128. Посвящение

Леночка была существом изящным, с юмором, который проявлялся с некоторым запозданием, так как она отличалась очаровательной простотой и доверчивостью. Любое слово принимала за чистую монету, и поэтому она всегда становилась объектом милых дружеских шуток окружающих мужчин. 
Леночка пролежала в клинике три месяца и вовсе не хотела выписываться, так как за стенами больницы  ждали  бесцветные  «Ах, вы сени, мои сени…» в музыкальной школе, где она работала учительницей фортепиано. Жизнь не сулила Леночке никаких подарков, и даже разнообразия. В клинике все уже привыкли к ней и считали своей. Жизнь «героев в белых халатах» всегда казалась Леночке чем-то непостижимым, загадочным и мужественным. Зав. Клиникой  - Семён Никитич, как никто другой, соответствовал этому идеалу:  скромный, умный, с едва заметной улыбкой, с легкой сединой на висках, в белоснежном отглаженном накрахмаленном халате, готовый прийти в любой день и час….  Особый нимб на его голову Леночка возложила, узнав, что Семен Никитич спас ей жизнь на операционном столе и пять суток не отходил от её постели, пока не миновала опасность. Семен Никитич  также  озарялся внутренним светом, при виде Леночки и зазывал её в кабинет, для дела, под любым благовидным предлогом.
- Семн Никитч, ну, пожаалста, возьмите меня в операционную. Ну, так хочется посмотреть. Я никогда не видела операции на сердце, и вообще я не видела операций. Семн Никитч, ну, пожалст…, - умоляла Леночка, снедаемая желанием прикоснуться к миру своего кумира.
На что получала мягкую улыбку и отказ:
- Посторонним нельзя….
И вот однажды, сердце доктора подтаяло:
-   Ладно, надевай операционную пижаму и пошли. Только не упади в обморок от вида крови.
Огромная  пижама поглотила маленькую фигурку, но это совсем не портило Леночку, а даже придавала ей некий шарм и особую притягательность.
У операционного стола её водрузили на три подставки за спиной Семен Никитича, чтобы было хорошо видно. Рост, надо отметить, у него был завидный. Близость дорогого человека и опасность переживаемого момента заставляли трепетать Леночкино сердечко. Она смущенно вздрагивала, когда доктор поворачивался к её груди,  пытаясь смахнуть со лба капельки пота. Зав клиникой был доктором «от Бога». На его операциях всегда царил мир, бескровность и тонкий юмор. Специально для Леночки, его ловкая рука подхватила бьющееся сердце больного. «Сердце на ладони», - восхищенно вспомнила  Леночка  название любимой книги, и ещё больше воспылала любовью к доктору. Её желание помочь, поучаствовать было столь велико, что, Семена Никитича испугало обжигающе-азартное дыхание у самого своего уха.
- Ну, ты что, не видишь, что рук не хватает? – изображая легкое раздражение, спросил Семен Никитич, - Да куда?! Ты не намытая, слезь с подставок!!!
За спиной хирурга послышался грохот падающих подставок и робкие всхлипы обиженной женщины.
- Не хлюпай носом. Посмотри там, в углу, внизу у пола в стене ручка. Видишь?
- Вижу, -  робко подтвердила Леночка.
- Присядь, возьмись за ручку двумя руками и, как я скажу «раз!», на сантиметр подними ее, но не больше! А, как скажу «два», опусти ручку на сантиметр! Поняла?
- Поняла, - затаив дыхание, преисполненная гордостью за оказанное доверие, пролепетала Леночка, хватаясь обеими руками за эбонитовый шарик ручки, торчащей из стены на высоте десяти см от пола. Поза оказалась неудобной: руки затекли, а уши выросли до размеров локатора, чтобы не пропустить ответственную команду. Видеть происходящее мешала совсем съехавшая на глаза шапочка. За спиной  постепенно затихли голоса, и улеглась деловая суета. Леночка скорее не увидела, а почувствовала взгляд, скользивший от двери по стене на уровне ее лица:
- Ну, что, сидишь???
- Сижу…
- Хорошо сидишь?
- Хорошо сижу..
- Ну, тогда отпускай ручку!
- А как же «раз»?
- Ты так хорошо держала, что не потребовалось «раз».
Семен Никитич помог разжать затекшие пальцы Леночки и вывел её в предоперационную, куда стекались хирурги и сестры из соседних операционных, закончив оперировать.  Сбрасывая маски, перчатки они наклонялись над умывальниками, «размывая»  руки.
- Ты куда? – зашипел Семен Никитич одним только уголком рта, перекошенным в сторону Леночки
- А что? – так же шепотом испуганно спросила она.
- А «размываться», кто будет?
- А я не знаю КАК, - продолжала шептать Леночка.
- Делай как я!
Семен Никитич начал «намываться» стерильными щетками, окунал руки в асептический раствор, и подставлял руки  салфеткам, обильно смоченным спиртом. Операционные сестры, хранившие печать торжественности момента на своих лицах, невозмутимо поливали спиртом руки доктора.
Леночка с точностью и прилежностью отличницы повторяла каждое движение хирурга. Затылки врачей как-то странно  замерли над умывальниками и, то тут, то там раздавалось нервное покашливание, едва сдерживаемого смеха.
Доктор, закончив процедуру «псевдо-размывания», с «намытыми»  поднятыми  на уровень головы  руками, направился к выходу, приглашая сделать то же самое Леночку.
Профессорский обход всех четырех этажей клиники прошёл в сосредоточенно- деловой  атмосфере с поднятыми руками. На  один шаг зав.клиникой приходилось три шага Леночки. Полюбоваться этой картиной вЫсыпали все обитатели больницы.
-   Ну, всё, можешь опустить руки, и приготовь кофейку, пожалуйста.
-   Ну, как операция, Семен Никитич? – спросил, зашедший в  ординаторскую главврач.   
- ОЧЧЕНЬ, ОЧЧЕНЬ было  трудно. Если бы не Леночка, мы бы пропали совсем…
Семен Никитич сгрёб в охапку возмущенно взметнувшуюся Леночку:
-    Солнышко, ну, я ожидал, что тебе станет скучно, или упадешь в обморок от вида крови, но такого азарта, страсти я не мог предположить. Вот  и убрал тебя в самый ответственный момент из-за спины, чтобы ты не свалилась на операционный стол!   
- А что там за ручка, которую я держала?
- Это от аппарата, который давно выбросили, а ее забыли открутить…

Эпилог:
Вот уже 20 лет Леночка работает  сестричкой в той самой операционной. И вот уже 20 лет, заглядывая в её окошко за инструментами, врачи хихикают: «Ну, что сидишь? Хорошо сидишь?»