135. 100 периодов сингулярности

WARNING!!!
Перед прочтением данного юмористического произведения читателю следует кратко ознакомиться с классическими курсами математического анализа, алгебраической линейности, теории функций комплексного переменного, функционального анализа и уравнений математической физики.
Настоятельно рекомендуется изучить основы сред механической сплошноты в целом, а также динамической воды, динамического газа и деформируемости телесной механической твердости в частности.
Основным ключом для постижения юмористичности предлагаемого текста являются последние достижения в области арифметической планиметрии, стереометрической тригонометрии, планиметрической арифметики и тригонометрической стереометрии.
Автор гарантирует, что все лица, чьи имена упомянуты в тексте, старше 18 лет.
В процессе создания данного произведения не пострадал ни один математик (за исключением автора). За доставленные в результате прочтения страдания автор ответственности не несет.

В раннем детстве он полюбил таблицы Брадиса, исступленно, до самозабвенья. Читал их по утрам, пока все домашние спали. Вглядывался в стройные колонки цифр, поражающие столь притягательной, но так и не понятой им магией. Тайком возвращал их в портфель старшей сестры, мечтая о тех временах, когда они по праву будут принадлежать ему.
Добрые дяденьки и тетеньки, которых домашние деликатно называли специалистами, не проявляли заметного беспокойства, поскольку к таблицам результатов розыгрышей денежно-вещевой лотереи никаких чувств не испытывал. Но даже самым искусным специалистам не удалось раскрыть его переполненного тоской влечения к справочникам с расписанием движения поездов и самолетов.
В период полноправного владения магическими таблицами постиг тайну нормального распределения. Функции-колокольчики звучали повсюду. Жил и описывал ими все, что попадалось на глаза. Томился в ожидании, чувствуя, что его томление является преддверием гениального открытия.
Не мог смириться с универсальной нормальностью, которая доминировала, подавляя его. Тогда он постиг тайну бесконечно малого. Бесконечно мало было в его жизни любви, бесконечно мало признания. Естественным образом присущая ему сингулярность все более агрессивно воспринималась окружающими. Тогда пришла гениальная идея описать в терминах интегро-дифференциального исчисления явления социального и экономического, культурного и духовного порядка. Новый тон зазвучал в его теле. Тело пело, ему подпевали Ньютон и Лейбниц. Пение говорило о правильности и исключительности открывшегося пути, ведущего к всеобщему признанию. Начал с самого простого – моделирования чувств любви и сексуального возбуждения отдельно взятого индивида.
Сквозь минувшие периоды сингулярности понял, что именно к счастью подвернулась тогда под руку толстая книжка про войну и мир. Выстраданная им идея была изложена нудно и непонятно. От этого было особенно досадно. Мир ничего не получил, но делить свои открытия с кем-либо он не мог. К тому же настало время в одиночку, без домашних и специалистов, за пять лет собрать множество осколков знаний, которое человечество умудрилось вслепую накопать за тысячелетия.
Долго блуждал по чуждому ему городу, улицы которого веером расходились в разные стороны. Еле выбравшись из Веерштрасья, устремился в квадратную точку – оплот враждебного ему мира. На пути в Пуанкаре впадал в отчаяние, отбрасывая оказавшиеся бесполезными примитивные карты Декарта. Именно они завели его в глухие болота, называемые в простонародье кругами Мора. Там подстерегал его Коши Бессмертный из Римана. Справиться с ним и с коварной реологией той местности помог Мах и его друзья. Махнув на все вселяющие ужас непонятности, сладострастно отдался Рейнольдсу, Грассгофу и прочим комплексным безразмерностям. В самые тяжелые минуты блужданий был обогрет виноделом Марангони, который стал для него ближайшим другом.
Он вышел победителем из этой затяжной схватки, он постиг тайну мира. Все разнообразие движений ручейков и океанов, земных твердынь и пластических масс, легкие дуновения ветерка и яростные бури, социальные и животные эволюции и революции – все это укладывалось в конечный набор чисел подобия.
Одолев страх перед миром, утратил к нему интерес, и по окончании соответствующего фака был востребован родиной в качестве научного сотрудника НИИ квадратного трехчлена в лаборатории положительного дискриминанта. Публиковался, защищался. Родоначалил у нас в стране направление отрицательного дискриминанта, до известных событий агрессивно отрицаемое и порицаемое отечественной наукой.
Жизнь в духе Лерэ стала доставать, оценки в том же духе стали доставать еще больше. Блуждать и скитаться надоело. Послал всех на Рунге-Кутта. Устал доказывать, что решения задач, волнующих человечество и его желудок, существуют в обобщенном смысле, захотелось найти эти решения в конкретном аналитическом виде. А еще лучше – в численном, в виде купюр. Посему обездолил науку и занялся экономиксом, маркетингом, консалтингом, аудитом, бюджетированием и сальдированием. В чем преуспел не без помощи своих тайных открытий. Стал носить исключительно Навьё от Стокса и забыл о существовании кругов Мора. Будучи вовлеченным в бизнес-общение и бизнес-управление и уже зная о существовании хронопов и фамов, дабы не повторять ошибок молодости, стал классифицировать встречающихся ему особей на эллиптиков, задолго с еле заметным нарастанием извещающих о своих намерениях, и гиперболиков, ударной волной обрушивающих на жизнь свою активность. В настоящее время любит и предпочитает первых, боится и избегает других.
К научному математическому творчеству случайно вернула сетелитература, в коридорах которой сначала наиболее продвинутые личности, а вслед за ними и широкие массы стали воспевать кумиров его детства. Сначала Гаусс и Брадис, далее по списку. Мир если не поймет, то неизбежно почувствует его исключительность.
Идет сто первый период сингулярности, ярковыраженность которой становится все более и более.