Под углом зрения

Лет десять назад я услышала где-то, что дневник хорошо упорядочивает мысли, и решила его завести. Садилась и упорядочивала. И сейчас могу перечитывать свою жизнь перед сном, как хорошо знакомый рассказ. Но от этого  порядка порой веет таким холодом, что кажется, будто не я, а мой двойник следит за каждым моим шагом и высмеивает все, что бы я ни делала. Маленькая ошибка превращается в чудовищное преступление, а случайный успех рассматривается как незаслуженный подарок судьбы. В целом получилось довольно уродливое я, спроецированное под таким углом зрения. Вы думаете, я была несчастлива? Или меня мало хвалили в детстве? Нет. Просто этот самый угол у всех разный.
К примеру, моя подруга Люся носит пятьдесят четвертый размер, съедает в день кило пряников и очень довольна собой. А что? В дверь проходит и боком, и передом. И вокруг своей оси повернуться приятно: куда ни посмотри – гладко. Я трясусь над каждой калорией, голодаю по пятницам, с тоской прохожу мимо манящих прилавков со сладостями, и все равно ненавижу себя за лишний грамм веса.
Я закончила факультет прикладной математики МГУ с красным дипломом, но если продавщица в продуктовом магазине скажет, что я не умею считать, я охотно ей поверю и начну повторять таблицу умножения.  Люся завопит на весь магазин и силой темперамента, крика и веса докажет, что эта продавщица хотела ее обсчитать. Она со скрипом окончила восемь классов, а потом выучилась на маляра. А что? Не всем же захламлять мозги туманными научными абстракциями. От этого там становится темно и тесно, как на пыльном заброшенном чердаке. А в комнате после ремонта светло и чисто. Побелил потолок, оклеил стены новыми обоями – и глаз радуется. Вот тебе и угол зрения.
Я к.э.н. и работаю на том же самом факультете, который когда-то заканчивала и где сравнительно недавно защищалась. Езжу в другой конец Москвы с Речного вокзала. Я, конечно, могла бы сменить работу, но для этого мне нужно посмотреть на себя под другим углом зрения. А я пока не могу.
Как обычно, я возвращаюсь домой после последней лекции часов в шесть. Ты заходишь в двери вагона и смотришь сквозь меня. Не узнаешь или не хочешь меня узнавать; садишься  в другой конец и достаешь какие-то бумаги. Ты вообще не можешь не работать. Так мы и едем, растащенные по двум стенкам одного вагона. А было время – нас не растащишь. Ровно три года назад была точно такая же весна, точно так же светило солнце, только пальто на мне было короче, а волосы чуть длиннее. Я выбегаю из поезда на своей остановке и несусь вперед, как ненормальная. Некоторые прохожие оборачиваются и смотрят на меня с завистью: раз я так спешу, значит, меня где-то ждут. Меня действительно ждут дома два попугая и стопка непроверенных контрольных работ.
 Как часто я представляла себе эту нашу встречу в метро… Я вхожу в вагон поздно вечером, в норковой шубе и с цветами. С чайными розами. Нет, лучше  в каракулевой и с красными. Достаю из сумочки мобильный. Маленький и женский. Nokia 6510, с голубой подсветкой. И начинаю просматривать SMS-ки. Ты смотришь, как всегда, в никуда. Потом начинаешь меня узнавать и в то же время еще сомневаешься…
Я хорошо помню, как мы расстались. Я просто пошла в парикмахерскую. В неудачный день. Двадцать пятого июня. Во всех школах  в этот день выпускной вечер. Я пожалела, что он был не мой. Впереди меня образовалась длинная очередь выпускниц и их мам со шпильками наготове. Сначала каждой участнице выпускного бала начесывали волосы, чтобы они стали дыбом, как у бабы-яги. Потом завертывали их колечками. Потом лачили до блеска. Я увлеклась наблюдением за процессом и не заметила, как в дверях появилась женщина с маленькой болонкой в трогательно-изящном кепи и собачьем пальто.
Кошка, до этого мирно дремавшая рядом со мной, мгновенно ощетинилась, стремительно выгнула дугой спину, ее зрачки угрожающе сузились, когти вылезли далеко из мягких подушечек лапок. И раздался душераздирающий крик. Я никогда не видела, чтобы кошка так орала. Болонка жалобно заскулила и прижалась ближе к хозяйке.
- Она же ей лаза выцарапает! - возмутилась женщина.
- Она просто защищает свою территорию, - парировала уборщица.
  В этот момент я вдруг осознала, как я устала. Устала защищать каждый миллиметр наших непростых отношений от непрошеных лохматых болонок. Устала учиться на одни пятерки, чтобы тянуться за тобой, не спать по ночам и сдавать сессии с валидолом. Устала постоянно делать искусственное дыхание нашей любви. Лучше всего было  вырвать тебя из сердца, как переросший сорняк. Но любовь слишком глубоко пустила корни, стала частью моей кровеносной системы. Мне было сложно обойтись без тебя и без привычки тебя любить.
 Потом я долго развивала тему самодостаточности, читала рубаи Омара Хайяма: «И лучше будь один, чем вместе с кем попало». Но мне нужно, чтобы было кого позвать и куда вернуться. Чтобы просто кто-нибудь был. Подкармливал мое израненное самолюбие. Тогда появился Сережка. Он действительно просто был. Появлялся всегда по первому желанию и ничего не требовал. Это очень удобно. Ничего не обещать и не отдавать взамен.
Но еще лучше, чтобы был сын. Он не уйдет, потому что будет еще долго от меня зависеть. Будет бегать во дворе, тайком курить, приносить двойки, залезать вечером ко мне в постель под одеяло и говорить, что замерз. И так пройдет лет двадцать. Потом по вечерам  он начнет убегать к девочке. Греться. Подключать модем и ставить драйверы или просто пить чай. А я снова останусь одна. Начну развивать тему самодостаточности. Потом искать другого Сережку.
Ну вот, опять у меня какая-то безрадостная картинка получается. А может, ее просто повернуть под другим углом зрения?
 
февраль 2003.