Где ты, ласковая?

  Я играю на баяне. Это единственное, что я делаю искренне. Я отдаюсь этому без остатка. Ничего в жизни не впечатляет меня так сильно, как мелодичность баяна.
  Мне 36 лет, но я старый. Очень старый, пропитый, хмурый человек. Почему я такой, я знаю. Я самостоятельно выбрал такую жизнь. Много алкоголя, много женщин и лживая свобода. Я не обманывал сам себя. Я жил этим годы и понял, к чему все это вело. В этом вся игра и заключалась: кто кого. Или  судьба меня, или я ее.
Я употреблял алкоголь без разбора, в сумасшедших количествах, у меня не было женщин, -  у меня были всякие падшие дешевые девки – они не были похожи на женщин. Это кривые изуродованные пародии на них. Я не хотел другой жизни, не желал.
Это был мой вызов судьбе, когда я сознании и рассудке в 16 лет выбрал именно такой образ жизни. Меня никто не принуждал и не заставлял, я не шел ни у кого на поводу,  и не никому не подражал. Я захотел поиграть с судьбой, сыграть с ней в  авантюру.
  Я продолжаю играть на баяне, но  прекратил игру с судьбой. Два года назад. Я продолжаю пить, принижать девок. Только теперь от бессилия, от проигрыша. Я проиграл судьбе. Она ударила меня сильно. Сломала.  Я думал, что ломать больше нечего, я все сам разрушил, лишил ее работы. Оказалось, нашлась для нее небольшая работенка. Судьба всего лишь хлестнула меня по щеке, но это отдалось где-то, не скажу, что в сердце, ненавижу эти приторные сравнения, я не падкий на это, но то, что отозвалась где-то эта пощечина, это да, это было. Удар пришелся как раз во всю несвежую,  небритую  щеку. Немного коснулась губ.
  Это была она. Та самая. Я ее пару раз видел раньше. В пьяном бреду не отличал ее от других. Я всегда играл на баяне, если просили. В компании или на концертах. Лучший баянист в округе, все-таки. Если за это башляли деньги, то я пропускал их в себя в виде  алкоголя и очередных шлюх.
  Как она туда попала? Я не знаю. Кого ни спрашивал, никто толком о ней ничего рассказать не мог. Она была не из этой загаженной псевдобогемы.
  Когда проигрываешь, прикидываешь в голове все возможные варианты и осознаешь, что выбрал не самый удачный из них. Когда проигрываешь судьбе,  -  больно и тяжело  прикидывать в уме то, что должно  было быть тем самым единственным.
  Она зашла в общую гримерку с какими-то людьми. Я не обратил внимания, я разливал очередную бутылку на всех. Какая-то девка вешалась мне на шею. Я весело и быстро начал играть любимую песню. Баян послушно реагировал на мои руки и пальцы. Я пел и люди подпевали. Песня - рука - стакан -бутылка - проигрыш мелодии - чей-то смех и крики - песня -рука - очередной стакан - бутылка...
  Это не интеллектуальный спор с судьбой. Это спор на жизнь. Я был уверен, что обману судьбу, "Там, где все разрушено – нечего разрушать!" 
  Я только раз посмотрел на нее своими пьянющими глазами в этой грязном смурном обществе, когда она улыбнулась на чью-то шутку. Я будто протрезвел на секунду. Я редко обращаю на это внимание. Я редко вижу искренние улыбки.
Потом был странный кутеж. Все смешалось: музыканты, фанатки, левые девицы, бутылки, одежда...Один баян оставался на месте – у меня на коленях. Люди легко могут морально упасть, если появляется сплошная халява. Здесь была халява.
Я был в блудливом тумане, когда часть людей, собралась и стала выходить из гримерки. Среди них была она. Чьи-то объяснения, почему они уходят пролетали мимо моих ушей. Она подошла ко мне и легонько дотронулась до меня, так, что я даже не совсем почувствовал. Я тискал сидевшую рядом,  намалеванную  куклу, но повернулся и посмотрел на нее. Она смотрела мне в глаза. В мои пьяные, стеклянные, потерянные, тупиковые глаза. Она улыбнулась и тихонько коснулась   рукой моего лица. Она погладила меня по щеке! Так нежно передала мне тепло своей ладони. Она, не оторвав своей руки от моей скуластой щетинистой впадины, произнесла по-доброму:
- Ты...Старый Хрен!
И так улыбнулась, будто поняла, что я играю с судьбой. Я никому об этом не говорил! Откуда она  узнала?
Рука проскользила по губам и ушла. Я сидел, как отмороженный. Я ничего не ощущал. Мне было все равно, где я нахожусь.
У меня горела щека. Я  не испытывал такой ласки с детства! Моментально всплыли  в памяти смутные забытые куски  моего отрочества. Когда я маленький, в деревне выхожу из сарая с дровами и несу их матери, а та тихонько и  ласково целует меня в лоб, так, чтоб отец не видел, он ругал ее за всякие сентименты: «Из пацана должен вырасти мужчина, а не тряпка!» – говорил он ей.
Так ласково больше никто  и  никогда не обращался со мной. Я не допускал, я боялся этого.
Я играл с судьбой. Доигрался! Она ударила меня в самое забытое и самое настоящее. Судьба пощадила только баян.
Я проиграл. Это теперь не важно. Я не могу найти ее. Она исчезла.
Где ты, ласковая?