Проблемы современного психоанализа

               
В дверь кабинета психоаналитика робко постучали (в этот кабинет стучат всегда робко).
- Войдите, - тонким голосом сказал доктор, Матвей Иванович Шамахов.
Матвей Иванович был необычайно толстым, с гладким подбородком и говорил тонким голоском.
На пороге стоял небритый паренек с давно нестрижеными волосами.
- Присаживайтесь, чем могу служить? - спросил доктор, - Как Вас зовут?
- Меня зовут Кондратий, - сказал паренек, редкое сейчас имя.
- Так на что Вы жалуетесь?
- Понимаете, меня почему-то считают гомосексуалистом, а это очень гадко, тем более что подобную мерзость я ненавижу. Про меня, где бы я не работал, в коллективах ходят отвратительные слухи. А на одной работе был настоящий педарас, скрытый правда. Так когда мы однажды остались один на один этот педрила стал ко мне приставать, пришлось в морду надавать, а потом, конечно, уволиться. Это просто полный ****ец!
- Но какие-то основания у тех, кто так считает есть? - пропищал доктор.
- Понимаете, Матвей Иванович, меня никто никогда не видел с женщиной. Жены у меня нет, любовниц - тоже, я девственник. А сейчас у всех мышление нацелено на секс, половина журналов в любом киоске посвящена этому, вот людей и клинит.
- Так значит Ваша проблема именно в этом!
- Как раз нет. Женщинами я не интересуюсь и того, что называют половым влечением у меня нет.
- Почему же? - взвизгнул Матвей Иванович.
- Вообще женщин я люблю. Но люблю я их, так сказать, выше пояса, как неких мистических сущностей. Я бы хотел жениться, но какая может быть женитьба без траханья? Да и простое знакомство с женщиной подразумевает постепенный переход к половым отношениям.
- А почему ниже пояса Вы девушек не любите? - хихикнув спросил доктор.
- А то, что у них под юбкой я ненавижу и боюсь. Помню, я еще маленький был и одна девчонка показала мне свою письку. Так меня страхом как молнией пронзило. И с тех пор так и пошло. Как-то еще в институте, когда мы бухали в общаге, одна ебливая сокурсница затащила меня в свою комнату, стянула штаны и хотела совокупиться, так я вырвался от нее - и бежать, прямо без штанов. Потом весь институт надо мной смеялся, пришлось даже целый месяц на занятия не ходить, пока не забылось все помаленьку, а то каждый сокурсник пальцем показывал и хохотал. А девки меня старались выследить где-нибудь одного, потом быстрым движением снимали с себя трусы, поднимали юбки и нагибались. Мне слезы, а им хохот. А одна девка мало того что письку все время показывала, так еще и за хер меня хватала, знаете как неприятно. А как-то четыре бабенки заманили меня в подвал и чуть было не изнасиловали, еле удрал от них, благо на подвальном окошке стекла не было и я смог, с трудом правда, просочиться через него.
- Ну а не пробовали Вы как-нибудь пересилить себя, взять себя в руки? Ведь для большинства представителей мужского пола подобное отношение женщин было бы счастьем, очень многие об этом мечтают и их мечта недостижима! - сморщившись пропищал Матвей Иванович.
- Какое там! Меня даже при виде фотографии голой бабы, скажем в порножурнале, в дрожь бросает. Да что там порножурнал, я нарисованную мальчишками на стенке общественного туалета ****у и то видеть не могу.
-Так почему Вам не пойти в монахи?
-  В монастыре женщин нет вообще, а это меня тоже не устраивает. Конечно, бабищи в большинстве своем подлые существа, кто их по недомыслию любит - тех они посылают, а кто боится - к тем пристают. Но к счастью не все такие, попадались мне женщины, которые понимали меня и не приставали с подобными вещами. Это - настоящие Женщины, а не какие-то бабы-****ищи. Одну такую, по имени Катя, я даже полюбил, но о свадьбе не могло идти даже речи, потому что как ни крути, а брак без половых отношений либо невозможен, либо быстро распадется. Чтобы встречаться с такими девчонками я и живу в миру. Кстати, я слышал, что есть такая гинекологическая аномалия, когда у женщины вообще нет ****ы. Вот бы мне такую найти! Будем жить вместе, душа в душу, но без этих идиотских занятий, которые многие так любят. Сейчас этой женщине, наверное, так же тяжело как и мне, над ней издеваются подруги и ее давит секс-пропаганда. А я посвящу ей всего себя, и тем самым сделаю ей тоже хорошо.
- Я постараюсь Вам помочь, у меня есть знакомый гинеколог, поговорю с ним, - пообещал Матвей Иванович, - Только почему же Вы так боитесь женского органа?
- Потому что я чувствую, что там содержится пустота. Баба от мужика отличается тем, что у нее не наличие чего-то, а наоборот - отсутствие. Если заглянуть в половую щель, то там можно увидеть только пустоту. А ведь пустота - это смерть, небытие, погибель. А у баб это ничто уходит далеко в глубину тела, и значит вся их сущность, кроме, наверное, сердца, пронизана смертью. И чувствую я, что прикоснувшись к этой пустоте я погибну, погибну не телом, а чем-то более существенным.
- Но ведь есть наука, которая объясняет строение женщины совсем по другому! - удивленно провизжал Матвей Иванович.
- Все это я прекрасно знаю! - сказал Кондрат тоном, не терпящим возражения, - Но для меня все обстоит именно так, как я сказал, и никакая наука переубедить меня не сможет, хоть десять академиков соберутся и прочтут по десятку лекций. А, может, я вижу, чувствую что-то, что академикам не под силу! Они-то привыкли мыслить так, как их учили!
- Но ведь люди женятся, живут с тетками - и ничего!
- А если так они идут к собственной гибели? Гибели, конечно, не тела, а чего-то более важного?!
- А для чего тогда, по-вашему, мужчине дан половой член?
- Во-первых, чтобы ссать было удобнее, а во-вторых, чтобы соблазнять своего хозяина, тянуть его к пустоте. А все это чтобы испытать человека. Тот, кто это испытание пройдет, тот после смерти, наверное, отправиться в Рай, а кто нет - сами понимаете куда.
- Ну а как же детей делать? - поинтересовался доктор.
- А зачем их делать? Извлекать значит их души из рая, замуровывать в телесные тюрьмы, обрекать их на мучения, соблазны, а потом все равно на смерть. Жизнь ведь равна почти нулю, единице деленной на бесконечность, а потом бед от нее много, так зачем обрекать кого-то на такие муки? Для чего, скажите Вы мне!
Все это Кондрат сказал твердым, крайне уверенным тоном. Матвей Иванович смотрел на пациента все внимательнее и внимательнее, и, наконец, прямо задал последний вопрос:
- Значит, вы считаете, что Ваша жизнь - путь к святости?
- Да! - коротко и громко ответил Кондрат.
Матвей Иванович встал из-за стола и ни с того ни с сего грохнулся на колени:
- О, Совершенный! - прокричал он и ударился головой об пол.
- Что с Вами? - удивленно спросил Кондрат.
- Я не смог добиться того, чего добился ты, великий! Святой! - возбужденно проговорил доктор, - Пришлось поступать по-другому...
Матвей Иванович снял штаны и распахнул свой белый халат. Там, где положено быть “мужскому достоинству” весело блестело пустое место, крестообразно расчерченное двумя рубцами.

                ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
 
                2003 год