Зима в Венеции

…На imborcadero1 дул промозглый ветер, и она зябко ёжилась, пока он расплачивался. Пожилой грузный гондольер щербато ухмыльнулся, подсчитав чаевые и вытащил из-под лавки оплетённую бутыль.
-Grappa, signor?..2
Он улыбнулся в ответ и покачал головой. Гондольер хмыкнул и сделал большой глоток сам. Они стояли на старой слякотной мостовой и смотрели, как он отчаливает. Выплыв на середину канала, старик хрипло затянул "Santa Lucia".
Она зарылась лицом в воротник его куртки и глухо сказала:
-Не надо ему петь эту песню. Никто не поёт эту песню в Венеции зимой.
-Никто. Он пьян. Куда ты хочешь пойти теперь?..
Она чуть отстранилась и пристально посмотрела на него.
-Мы всегда были очень осторожны в Венеции. Помнишь, как мы были осторожны?
-Да. Но теперь это не важно. Завтра в пять часов утра нас заберёт на лодке Гвидо. Главное – добраться до Неаполя, а там уж будет совсем легко. Лиссабон, Сан-Франциско, Капакабана. Альварито уже приготовил документы и купил для нас дом. Нас не найдут.
- Нас не найдут… - эхом повторила она, глядя на свинцовую воду.
Он неловко обнял её и поцеловал в висок – туда, где еле заметно билась синяя жилка.
- Мне вовсе не грустно. – Тихо проговорила она. – Ты только не думай, что мне грустно. Просто не хочется ничего сегодня решать.
Он мягко повернул к себе её лицо.
- Тогда слушай. Сейчас мы выйдем на Fondamente Nuova – помнишь, тебе всегда нравились те каменные львы? – и пройдём на Rialto. Покормим голубей на Piazzale-Roma, купим огромные горячие сосиски, от которых у нас потом будут болеть животы, и чуть-чуть погреемся в каком-нибудь кабачке. Будем снова ходить, пить вермут и ни о чём не думать. А под вечер, когда ты начнёшь хныкать, что устала и замёрзла, пойдём ужинать в Gritty. Нас ждёт Gran Maestro. Старый пират задумал какой-то сюрприз…
Он видел, что ей действительно уже не так грустно. Глаза заблестели, почти как до перестрелки в Риме.
- Gran Maestro очень милый, правда?.. Помнишь, как он смешно пел в позапрошлом году?
- Конечно! А помнишь, как он затащил нас на утиную охоту, а ты чуть не перевернула лодку?.. 
- Да, а ты так и не попал ни в одну утку… - внезапно она расплакалась навзрыд, вцепившись в кожаные отвороты его воротника. Он молча гладил её волосы, чувствуя, как к горлу подкатывается комок.
Потом она успокоилась и снова повеселела. Они пообедали на Piazzale-Roma; он пил граппу, она попросила мартини. Тяжкое небо плевалось снегом вперемешку с дождём; в траттории кроме них посетителей не было. Добродушный, но какой-то усталый хозяин изнывал от скуки и косился на улыбающуюся пару, явно желая завязать разговор. Он допил обжигающую граппу и помахал хозяину рукой:
- Ancora due Martini!..3
Толстяк принёс целую бутылку, а заодно и третий бокал – для себя. Увидев, что господа не против, сказал для затравки:
-Fa brutto tempo, ha?
-Si, brutissimo.4
Хозяин склонил голову набок, стараясь уловить акцент, потом удовлетворённо кивнул и проговорил на ломаном английском:
-You – Americans. Me like Americans. Me est Andrea Cipriani.
-You"re quite right. We"ve just arrived from USA. Mr & Mrs Jackson. – Они бегло улыбнулись друг другу. И снова он ощутил сухой колючий жар в груди. Хозяин траттории рассмеялся, вполне довольный своей проницательностью.
-Ha! ha! Jackson!.. Like singer. Negro – ha, ha!..
"Джексоны" посмеялись вместе с ним. Потом она шепнула, что хочет на воздух. Он уговорил развеселившегося не на шутку хозяина взять плату за обед и поднялся из-за стола.
-Ciao, Jacksons!
-Ciao…
У собора Sant Marco она остановилась. Чуть сжала его кисть, и сказала так тихо, что он едва услышал:
-Я хочу помолиться.
Он мягко подтолкнул её ко входу в пределы. Она шла внутрь неуверенно, часто оборачиваясь. Он закрылся от ветра и закурил, скрывая выражение лица. Минут через пятнадцать она вышла, и он не стал её ни о чём спрашивать. Начинало смеркаться.
 В Gritty было людно и шумно. Он ещё только высматривал свободный столик, как над ухом раздался рокочущий бас:
-Добрый вечер, commendatore! Леди… Счастлив видеть!..
Она хихикнула, когда жёсткие рыжие усы Gran Maestro скользнули по тыльной стороне её кисти. Оторвавшись от руки дамы, управляющий ресторана закатил глаза, утрированно показывая восхищение. Джексон нахмурился и выпятил нижнюю челюсть, разыгрывая бешеную ревность. Она смеялась и хлопала в ладоши, наблюдая за обычной игрой двух мужчин. Наконец, Gran Maestro вздохнул и опустил глаза, признавая своё поражение.
-Ваш обычный столик уже сервирован. Сегодня – омары и кьянти. Надеюсь, commendatore ничего не имеет против омаров?
-И против кьянти тоже. Ты подойдёшь к нам?
-Как только чуть схлынет толпа. Приятного аппетита – и помните, что за омарами я приглядывал лично!..
Они некоторое время смотрели, как Gran Maestro легко несёт по проходу своё большое тяжёлое тело. Итальянец успевал раскланиваться и улыбаться всем знакомым, шёпотом отдавать распоряжения официантам, цепко оглядывать зал в поисках малейших нарушений.
Омар был действительно великолепен. Быстро расправившись со своим, Джексон цедил кьянти, глядя на спутницу. Она ела медленно, маленькими кусочками, копаясь в блюде, как птичка. От вина глаза её заблестели, она заметно расслабилась. Потом они просто пили - его ладонь на её кисти - и слушали маленький оркестр.
Gran Maestro подошёл только часов в десять, когда в ресторане почти никого не осталось. Она поцеловала его в пахнущую дорогим одеколоном щёку и поблагодарила за прекрасный ужин. Джексон просто улыбался и смотрел на старого знакомца. Тот подмигнул:
-Что-то не так, commendatore?
-Ты всегда так меня называешь. Только не пойму, почему.
 Gran Maestro щёлкнул пальцами:
-Сегодня ты будешь duce! Это больше подходит. Я могу называть тебя сегодня вечером duce?
-Можешь.
 Они снова налили вина – уже в три бокала. Gran Maestro поднял свой, блеснув крупным камнем в перстне:
-Viva duce!5
Джексон ухмыльнулся и выпил залпом. Женщина тоже улыбалась, но выглядела уже сонной и отяжелевшей. Мужчины поговорили о погоде, общих знакомых и последних событиях в Венеции. Потом женщина сказала, что пойдёт в номер, и попросила не засиживаться. Gran Maestro поклялся, приложив ладонь к левой стороне груди:
-Он поднимется вслед за вами не позже, чем через полчаса. Я сам выгоню из зала этого пьяницу!
Она погрозила мужчинам пальчиком и ушла. Он спросил у Gran Maestro:
-Проблем не будет?
-Только не здесь. Я проверял всех постояльцев. Да их не очень и много. Зима.
-Зима. Мы завтра уезжаем.
-Гвидо?..
-Да. Рано утром он будет ждать на лодке у Rialto imbarcadero. Потом – Южная Америка.
-Правильно. После провала в Риме здесь становится слишком опасно.
-Везде слишком опасно. Таким людям, как мы, нигде не светит солнце.
Gran Maestro осторожно поинтересовался:
-Ты уже слышал про Ирландца?..
-Si, Gran Maestro. Скверная смерть. Давай выпьем за него.
-Выпьем. И за Петерсона. За Арчи Фостера, Кабана Джорджи, Шарля Лурье, Чёрного Бо.
Джексон хмуро улыбнулся:
-Мне столько не выпить.
-Никому столько не выпить. Давай лучше выпьем за нас. Viva, duce!
-Viva, Sergio!
-No, duce. Gran Maestro. Теперь я Gran Maestro.
Джексон отсалютовал бокалом и выпил.
-Спасибо за чудесный вечер. Для неё это очень важно, ты же понимаешь.
-Береги её, duce. Таких больше нет.
-Знаю.
Джексон поднялся из-за стола и пожал руку Gran Maestro. Они стояли и смотрели в глаза друг другу – люди, видевшие и кровь, и грязь, и не сломавшиеся под этим грузом. В какой-то момент казалось, что мужчины обнимутся, но тут Gran Maestro кашлянул и полез в карман за платком. Джексон подумал, что связной становится слишком сентиментальным для своей работы.
Стоя у входа в Gritty, он выкурил сигарету. Небо немного очистилось – по всем признакам утро обещало быть ясным и холодным. Что ж, тем лучше.
Позже, в номере, они любили друг друга – тихо и бережно, словно в первый и последний раз. Ночь дышала их вздохами, тьма жадно пила стоны, небо впитывало их нежность. Они плыли в безбрежном и безопасном море, наслаждаясь свободой и теплом. Окончание их любви было не взрывом, а медленным погружением на дно – к покою и мягкому наслаждению в па/стельных тонах.  Потом она снова плакала, уткнувшись лицом в подушку, а он гладил и целовал её спину. Утешить было нечем, да он и не умел – утешать.
Утро действительно оказалось безветренным и холодным, но солнца не было видно из-за тумана. Женщина проснулась спокойной и улыбчивой, Джексон немного нервничал. Они собирались плотно позавтракать, но не терпелось увидеть Гвидо, его лодку, почувствовать, наконец, что двухнедельный кошмар закончен. Кроме того, не лишним было бы немного попетлять по городу, проверяясь на наличие "хвоста". Он почему-то ожидал, что Gran Maestro захочет с ними попрощаться, но тот так и не появился.
Ровно в семь утра они были на Rialto. Когда послышался плеск вёсел, она подошла к самому бортику канала, вглядываясь в туман. Постепенно там, в мреющих клубах, появлялись очертания гондолы с двумя гребцами. Джексон почувствовал запоздалый страх – показалось, что плывут те, в чёрных дождевых плащах, которые преследовали их в Вечном городе. Но уже через секунду до них донёсся негромкий голос Гвидо:
-Они здесь! Правь к берегу, Антонио!..
Женщина сразу села в лодку, а Джексон задержался на берегу. Гвидо смотрел на него с непонятным выражением лица. Джексон наслаждался последними моментами опасности и напряжения. Несмотря на облегчение, было немного грустно; теперь эту дьявольскую эстафету примет кто-то другой – что ж, остаётся лишь пожелать ему удачи. Побольше удачи.
-Эй, чего ты там застрял? – её голос вывел его из оцепенения.
-Иду. – Он сделал шаг к гондоле, но тут же был остановлен Гвидо.
-No, signor. Извините, но вы остаётесь пока здесь. Приказ Центра, понимаете.
Джексон переспросил, всё ещё улыбаясь:
-Что-что?..
Гвидо действительно выглядел виноватым:
-Ничего нельзя поделать. Нам приказано переправить даму в Неаполь – только её. Вы, насколько я понимаю, встретитесь с ней уже в Лиссабоне… Вам придётся остаться в Венеции и ждать других агентов…
Женщина попыталась вскочить, но бородатый Антонио осторожно придержал её, что-то тихо объясняя. Гвидо хотел продолжить, но смешался и махнул рукой. С каменным, омертвелым лицом Джексон смотрел, как гондола медленно отчаливает и скрывается в тумане. Последнее, что он видел – её бледное лицо и глаза, в которых тяжко плескалось отчаяние.
Он бродил по городу, по их любимым закоулкам, не меньше часа. В голове был полный сумбур. Приказы Центра действительно не обсуждались, но в этот раз аналитики перемудрили. Ведь всем было понятно, что сила их пары – именно в единстве. Один без другого они были слабее - даже больше, чем вдвое. Значит, их разлучили специально, непонятно лишь, зачем. Gran Maestro! Вот кто мог ответить на этот вопрос. Как куратор венецианской агентурной сети, он просто обязан быть в курсе решений Центра. Но почему же молчал вчера?..
Нужно было возвращаться в Gritty. Никто, кроме Gran Maestro, прояснить ситуацию не мог.
В ресторане по причине раннего часа было пусто. Джексон перекинулся дежурными любезностями с заспанной официанткой и поинтересовался, где можно найти администратора. Девушка сказала, что он должен быть у себя в кабинете. Так оно и оказалось. Открыв дверь кабинета, Джексон не увидел старого приятеля, но зато услышал его голос:
-Медленно и аккуратно достань свой пистолет и положи на пол. Клянусь, рисковать я не буду.
Джексону приходилось уже слышать такие голоса. Всегда – из-за спины, всегда – очень напряжённые. Но Gran Maestro действительно был опасен. Джексон сделал так, как ему велели и спросил, уже зная большую часть ответа:
-Ну и что всё это значит?.. Неужели Центр недоволен мной настолько?
-Центр ни при чём. Ты же не дурак – и всегда просчитывал положение на несколько шагов вперёд. Центру ничего не известно. Они думают, что ты уже на полпути в свою Южную Америку.
Gran Maestro хихикнул, и Джексон понял, что он всё же нервничает.
-Зарович?..
-Да, он. Это большая удача, что ты пришёл сразу сюда. Люди Заровича появятся здесь минут через сорок. Можешь пока чего-нибудь выпить – но очень, очень осторожно…
Gran Maestro обошёл его, почти прижимаясь к стене. Ствол внушительного пистолета смотрел Джексону в живот, и он понял, что всё на самом деле очень плохо. Подчёркнуто медленно он сел к столу и придвинул к себе стакан с красной жидкостью. Кьянти.
-Как тебе удалось обмануть Гвидо? Поддельная шифровка Центра?..
Gran Maestro немного расслабился. Усевшись за другой конец стола, он положил пистолет рядом с собой – достаточно профессионально. Никаких шансов.
-Ну, ну! Ты же мастер. Подумай сам. У шифровки очень много степеней защиты.
Джексон дёрнулся – и пистолет снова оказался направлен на него.
-Сидеть!.. Сидеть, я сказал! Да, Гвидо тоже в деле. Вы – отработанный материал, Центр скоро о вас забудет. А Зарович платит очень, очень большие деньги. Расслабься, скорее всего, её уже усыпили и везут в Румынию. Ты ей уже ничем не поможешь.
-Гвидо… Как же так?
-Ну, ты же знаешь нас, итальянцев: жена, bambini, куча бедных родственников. Всем нужно помочь...
Джексон посмотрел на Gran Maestro в упор – почти как вечером накануне:
-А у тебя, Sergio? У тебя тоже bambini?
Тот поморщился:
-Разве тебе никогда не приходилось вести двойную игру?.. Пойми, это страшные игры. Слабые проигрывают. Так, как сегодня проиграли вы. Да что я тебе объясняю… Ты же всегда был очень хорош в игре. Ты был почти лучшим.
-Да, был. Мне нужно в туалет.
 Gran Maestro хохотнул, но тут же стал серьёзным:
-Что ты пытаешься со мной сделать? Не сходи с ума.
Джексон проговорил раздельно и чётко:
-Мне – нужно – в – туалет.
Gran Maestro колебался:
-Но ты же понимаешь, что всё кончено. Тебе не уйти. Даже если ты убьёшь меня, тебя поймают! Пойми…
-Я понимаю. Но мне нужно в туалет.
Джексон встал и повернулся к двери. Gran Maestro смотрел на него, закусив губу. Рука его судорожно дёрнулась, когда Джексон поднял с пола свой пистолет, но тут же расслабилась вновь. Агент почти вышел в коридор, когда  Gran Maestro крикнул:
-Ты же вернёшься, commendatore? Скажи, ты же вернёшься?!.
Джексон обернулся и проговорил:
-Называй меня duce, Sergio. Для тебя я – duce.
Оставшись один, Gran Maestro отставил бутылку кьянти в сторону и щедро плеснул себе в бокал виски. Он успел выпить почти половину, прежде чем из уборной раздался выстрел. Только один. Gran Maestro не думал о том, как будет оправдываться перед Заровичем. Всё это потом. Сейчас же губы его кривились в горькой улыбке:
-Viva, duce!..
*        *       *
1   причал, пристань. 
2  граппы, синьор? (граппа – грубая виноградная водка) 
3 Ещё два мартини!
4  -Мерзкая погода, а?
   -Да, мерзейшая.
5  Да здравствует дуче!