Параноидальные мотивы простого русского леса

Над тёмным лесом вставало унылое не выспавшееся солнце, освещая своими лучами верхушки вековых дубов. Воздух был свеж и прохладен. Где-то очень далеко долбил своё дерево упрямый дятел.

В доме на окраине леса, там где сливаются две реки, жил лесник дядя Ваня. Всем был хорошо старый лесник: не пил, не курил и не изменял жене, потому что был не женат; одно в нём было плохо – зверей дядя Ваня совсем не любил. Больше всех остальных не любил он белок – они напоминали ему о войне с финнами, которых дядя Ваня любил ещё меньше.

На самой высокой сосне, там где уже почти можно достать до солнца, жили в дупле белки. Их было много – пять или шесть, никто точно не знал. И всем были хороши белки: и грибы сушили, и орехи собирали, и на кабанов не охотились, потому что их не было… Но белки, все как один, не любил лесника дядю Ваню. Он напоминал им о войне с финнами, у которых орехи не растут, а грибы не сохнут. Белки не знали, что дядя Ваня потерял на войне левую ногу, поэтому они всячески издевались над ним и обидно смеялись.

В глубокой-преглубокой норе, там где не бывает солнечного света, жили еноты. Енотов было мало – всего один, но он стоил многих. Еноты были хороши всем и всех любили, кроме белок, которые, к слову, и сами терпеть их не могли. Еноты вспоминали ту страшную войну с финнами, когда коварные белки пожрали весь запас сушеных грибов, оставив их, енотов, умирать голодной смертью. Поэтому сейчас последний живой енот мстил белкам за своих близких, в знак протеста не вылезая из норы. Белки не знали, что еноты ещё живут в глубокой-преглубокой норе и о протесте, естественно, тоже не догадывались.

Под землёй, ещё глубже чем еноты, жили кроты. Кроты не любили никого, потому что от рождения были слепы. Впрочем они не верили, что слепота у них врождённая, поскольку считали себя инвалидами войны с финнами, в которой на них нападали поочерёдно и коварные белки, и склочные еноты и пьяный дядя Ваня. Кроты давно уже готовили план атаки на своих врагов, но ждали пока те сами начнут войну. Враги, в свою очередь, вообще не подозревали о существовании кротов, поэтому войну не начинали и спокойно жили себе на верху, тихо друг друга ненавидя.

Посреди леса стояла огромная сосна, которой было лет больше, чем самому старому человеку на свете. Сосна не участвовала в войне с финнами, но на неё жили белки, которые рассказывали много интересного, в том числе и о дяде Ване… Растерянная сосна слепо верила коварным белкам и тоже люто ненавидела пьяного лесника. Сосна, как и белки, не знала, что дядя Ваня потерял на войне ногу. Смущали сосну только склочные еноты, которые тоже не знали дядю Ваню, но настраивали дерево против коварных белок. Сосна паниковала и даже подумывала о самоубийстве.

А солнце тем временем уже поднялось, и теперь весь лес был ярко-зелёный – наступал самый разгар лета. Дядя Ваня спокойно гнал самогон, пил чай и ненавидел белок. Белки собирали орехи, сушили грибы и ненавидели дядю Ваню. Еноты не делали ничего и тоже ненавидели белок. Кроты готовили новый план атаки и ненавидели всех. Только сосна стояла растерянная и недоумевала, кого ей сегодня ненавидеть, поэтому за компанию ненавидела всех, включая ни в чём ни повинных кротов. Солнце смотрело на всё это сверху, улыбалось и с грустью вспоминало войну с финнами…

В далёкой-далёкой Финляндии жили финны. Их было много – может быть, даже больше чем белок. Так как финны жили далеко, то они любили всех, включая пьяного лесника дядю Ваню, которого по ошибке считали беременной румынской женщиной. Финны не знали, что именно на войне с ними дядя Ваня потерял свою левую ногу, поэтому не расстраивались. Портили им немного настроение кроты, которые знали всё, но молчали – кроты не говорили по-фински, зато пели вслух обидные песни.

Совсем в другом месте жил ёжик. Он был маленький и по праздникам вонял гнилыми яблоками, поэтому ёжика не любили все. Несчастный ёжик не понимал, за что его все не любят, и старался как мог быть лучше, но всё было напрасно. Кроты считали, что ёжик на стороне белок, или в лучшем случае поддерживает енотов, белки считали, что ёжик на стороне кротов, а в то и самого дяди Вани. Дядя Ваня ёжика вообще никем не считал – он не любил зверей. Ёжик видел всё это, обижался и долго-долго спал, весь в слезах.

Где-то в пасмурном и хмуром Воронеже жили внуки дяди Вани: Маша и Тимофейка. Если бы ёжик, которой жил совсем в другом месте знал про этих детей, он бы очень обрадовался, потому что Маша и Тимофейка любили ёжиков. Вместе с дедом они собирали их на войне с финнами.

Белки, кроты, еноты, сосна и убогий ёжик не знали, что у дяди Вани есть внуки. Больше всех не знала об этом сосна – она вообще мало что соображала на старости лет и готовилась уйти на покой. Белки о чём-то догадывались, но молчали. Кроты знали всё точно, но ошибались.

А солнце уже начало опускаться. Оно улыбалась своей угрюмой улыбкой людям, зверям, финнам и ёжику и любило их всех одинаково сильно.

Стоит ли говорить, как сильно, просто не по человечески сильно, любили солнце жизнерадостные финны. Может быть, если бы они знали о беде дяди Вани, им было бы не до любви, но они не знали и солнце продолжали любить...

Неожиданно белки пронюхали, что совсем в другом месте живёт ёжик. Они посоветовались и, подняв белый флаг, направились к енотам, чтобы вместе всё узнать у несчастного ёжика. Еноты, не долго думая, согласились, но взяли с собой за компанию сговорчивых кротов. Звали и сосну, но та по причине своей старости никуда уже не пошла. Не пошёл никуда и дядя Ваня, потому что он был одноногий, а вторую ногу потерял на войне с финнами.

Ёжик любил всех, но от этого звери его били ещё сильнее. Кроты пинали ёжика, еноты обсасывали его, а белки обидно смеялись, отбивая в такт хвостами финские песни. Ёжик терпел, а звери били его всё сильнее и сильнее…

Солнце закатилось за горизонт, и мир погрузился во тьму. Потом на небо неохотно выполз ленивый месяц. Он смотрел вниз на тёмный лес. Он видел пьяного дядю Ваню, который орал свои громкие песни; видел белок, которые снова ненавидели лесника, и енотов, которые снова ненавидели белок. Видел он и кротов, которые спали, зарывшись в кучу зелёных листьев; видел сосну, которая радовалась покою и была ко всем безразлична… Видел и маленького ёжика, который стонал, собирая по углам потерянные в бою иглы, кашлял и хватался лапками за колючие бока. Месяц не знал, что единственной вещью в мире, которую не любил ёжик, был сам месяц.

В тёмном лесу все спали и только где-то далеко-далеко, в пасмурном и хмуром Воронеже любили маленького ёжика внуки дяди Вани. А ещё дальше долбил своё дерево упрямый дятел…