left or

Ласковый осенний ветерок, крадучись, перешагивал с дерева на дерево. В тех местах, где он несколько задерживался, дерево начинало сильно наклоняться в сторону, будто пытаясь дотянуться до соседа. Иногда ветер ложился на поле, подминая под себя тысячи колосков пшеницы, ходящей волнами в то время, когда ветер бешено катался по огромной, казавшейся сферической из-за своих необъятных размеров, площади, и еле-еле подрагивающую, когда ветер неслышно касался их верхушек. Приятно щебетали птицы, обсуждая последнюю серию «Этой дикой птичьей жизни», транслировавшейся вечером по спутниковому телевидению. На том месте, где годом-двумя раньше веселился огонь, больше никогда не будет расти трава. Черный круг похож на макушку лысеющего человека, все остатки своих волос направляющего на ласкающееся под солнцем место на голове, после образования которого его голова зажила отдельной, собственной жизнью. Дерево пахло смолой. Вечером показывали популярный телесериал. Трава пахла солнцем и грибами.
Преодолевая витиеватые переплетения веточек и травинок, сквозь натянутую между пальцами веревочку, лазерной сеткой растянувшуюся по всей лесной подстилке,– перебирая лапками, полз маленький жучила. Его конечности были покрыты черными волосиками, жесткие крылья были плотно сжаты, проходя вдоль всей спинки черным швом. Маленький черный жук полз по прямой в поисках провианта. По прямой потому, что по прямой проще; само по себе как-то. Мыслей не было. Полз потому, что он каким-то образом оказался на этой прямой, или кривой, чаще прямой, конечно. С самого детства его сопровождало какое-то чувство, может чувство ожидания, может печали, чаще ожидания, конечно. Это чувство было с ним и сейчас. Оно вообще отступало только во время забытья, в котором жук пребывал темное время суток. Являясь частью всего окружающего, ни на что не сетуя и ни о чем не жалея, под гипнозом собственного существования, жучила делал то, что подсказывал ему инстинкт самосохранения, а именно: добывал себе пропитание.
Черная земля пахла лесной сыростью, где-то стучал дятел, над головой облизывали небо громадные деревья,.. и трава, не очень огромная, но над головой; шелестела...
Представь себе мир, полный ужаса и страданья и ты увидишь его обратную сторону. Без оборота нет лица, без лица... оборота. Иногда, чтобы сбиться с пути, достаточно идти в ногу со всеми. Представляя идеал чего-либо, расстраиваясь из-за злостного несовпадения его с действительностью, на секунду представь себя частью чего-то очень большого. К чему тебе иллюзии? Ты – часть мира. При каких обстоятельствах все время можно на себя злиться за то, что ты такой тупой? Недостаток некоего понимания – результат полномасштабного подстраивания под окружающий мир, попытка восприятия его как собственного идеала. Отрешившись от человеческой глупости,– просто чтобы не расстраиваться по пустякам,– можно неплохо пожить...
Недавно увидевшее дневной свет,– ударивший в глаза после темной норы,– опешив от гармоничного сочетания давления, температуры, влажности, замешанном на движениях травы и деревьев, черное насекомое пребывало в некотором шоке. Разглядывая все окружающее, быстро перебирая лапками, в свое удовольствие осознавая свободное, ничем не сдерживаемое движение собственных длиннющих усов,– жук вдруг наткнулся на крохотное насекомое непонятного цвета и внешнего вида. Оно стремилось по известным только ему делам, неосмотрительно не глядя по сторонам, и даже не удосужившись заметить внимательно наблюдавшее за ним голодное насекомое много больших размеров. Взяв поправку на движение втянутой в свою траекторию жертвы, движимый прямым природным инстинктом,– жук нахлынул на непонятного лесного таракана сбоку, мгновенно обезвредив и без того безвредное насекомое... Заморив тараканчика,– процесс, проходивший на чистой воды ничем не мотивированном голоде,– потяжелевший лесной обитатель снова двинулся в путь. Неожиданно его дорогу перегородило нечто очень большое, очень гладкое, нечто даже утоптанное, пышащее жаром уже разгоряченного полуденного солнца, глиняной поверхностью своей, нет, двумя глиняными поверхностями своими,– по середине-то была не очень широкая полоска травы,– окаймлявшее всю видимую часть стены плотно прилегавших друг к другу стройных колосков пшеницы. Два всей площадью своей параллельных трека, два идеально ровных следа от двух пальцев на запотевшем от дыхания стекле; два следа от никем незамеченных протекторов, таинственно возникших по всей кромке поля...
Эпидермис Земной головы – все, что выросло над поверхностью,– плавно покачивалось в прозрачном до звезд воздухе. Ненастойчиво, но отчетливо звучала музыка неба,– непрерывная, плавная линия, скользящая над горизонтом, над полями, деревьями; собирающаяся в сырые овраги, обступая заросшие опятами пни; лежащая на изогнутых травинках; низвергающаяся смолой по вымазанной солнечным светом теплой коре дерева; высохшими листьями лежащая на лесной подстилке; маленькими пятнами, укрытыми земляничными листьями, красневшая вдоль лесных тропинок; маленькой струйкой серебрившаяся вдоль переносицы; струившаяся сквозь волосы; лежащая на дне мирового океана; совпадающая ритмом с движением системы планет; затаившаяся под нависшей над листом подорожника каплей лесной росы. Ее было видно на небе: белый след, постепенно, по мере удаления от наблюдателя, рассасывающийся на все более широкий, но легко узнаваемый, четко прослеживающийся в своей стройной непрерывности.
Внутри маленького тела все двигалось, трепетало. Его тело жило, жучила не мог и не хотел сопротивляться столь сильному стремлению. Движения были схожи не с механическим действием совокупности лапок, а с командой, фактом существования которой тело немедленно переносилось к выбранному объекту. На сей раз этим объектом была не другая сторона перегородившей путь дороги, а упавший ствол дерева, лежавший на опушке. Ведь под любым лежащим на опушке стволом,– по жизнеутверждающим наблюдениям черного живого существа,– всегда можно найти немного пищи. Поддавшись, как обычно, инстинкту, жук рассеяно наблюдал, как его тело преодолевало расстояние, разделявшее его временное, сеюсекундное место пребывания с темной,– таящей безумные по коэффициенту полезного действия деликатесы,– прохладой под некогда росшим деревом. Как и должно было быть, плотно утрамбовав голод в самую отдаленную часть своего восьминогого тела, жук в задумчивости над дальнейшими действиями ненадолго прекратил движение...
Куда идти и что делать, когда то чего ты достиг, предварительно поставив перед собой цель, уже достигнуто и находится прямо у тебя в руках?.. А что если ты долгое время думал, что достиг всего чего хотел, а оказалось что просто тратил время впустую, бесцельно, героически, требуя к себе «уважения», расходуя свои силы, в итоге попав в глупость,– достигнув которой, она стала очевидной? Люди – просто оболочки, внутри каждого – пустота. Каждый из нас одинок, и все вместе мы одиноки. Все люди живут рассеянно, и от этого главным образом происходит их несчастие и всеобщая запутанность всего. Точно спят и перепутались ногами и руками. Все мешают друг другу. Мудрый эгоизм. Он не холоден. Он просто благороден.

Оставь страх, чтобы не быть слабым
Не будь слишком горд, чтобы быть сильным
Познай себя средь суеты, мой друг
И ты вернешься вновь к себе,
Вернешься в невинность.

Возвращение в невинность.

Когда ты хочешь - пой,
Когда ты хочешь - кричи!
Будь сам собой
И верь в себя!

Не заботься о том, что люди говорят
Иди лишь собственным путем.
Не откажись и используй возможность
Вернуться в невинность.

Это - не начало конца
Это - возвращение вновь к себе,
Возвращение в невинность.