На обочине ч. 5

«Героиновая девочка»
Подкорытова корчилась от ломки. Она, доношенная и здоровая на вид, орала днем и ночью, не давая до себя дотронуться. Ее ручки и ножки сводило судорогой, маленькое тельце подбрасывало в кроватке.
— Верочка, вызывай нарколога! — измученно бросил главврач Юрий Сергеевич. — Я ничего сделать не могу.
Перепробовали все — и уколы, и капельницы. Не помогало ни то, ни другое. Девочка все так же орала в кювезе*. Ее все так же подкидывало.
Очистка организма и крови от ядов ничего не дала. Девочка по-прежнему заходилась криком. Приглашенный нарколог решил, что зависимость от наркотиков у нее врожденная.
— Похоже, это и стало причиной развития тяжелой энцефалопатии**, — сказал он. — Будем восстанавливать работу мозга...
Юрий Сергеевич, по странному совпадению тоже носивший фамилию Подкорытов, сидел в кресле, устало откинувшись на его спинку. Закрыв глаза и легонько массируя их указательными пальцами, он размышлял. «Подкорытова... Подкорытова... Да нет, не может быть! Совпадение. Фамилия все-таки распространенная. ...Пока нужно вытащить девочку с того света. А потом разберемся.»
Рабочий день закончился. Но Юрий Сергеевич обязан находиться рядом с «героиновой девочкой». Нужно было хотя бы вздремнуть. Пристроился головой на столе, среди бумаг, и уже начал проваливаться в сон, как в дверь кабинета кто-то поскребся. «Показалось», — сквозь дрему подумал главврач. Тогда в дверь осторожно постучали.
— Войдите! — очнувшись, устало бросил Подкорытов.
Дверь отворилась. На пороге возникла девчонка лет четырнадцати, невысокая, с кругами под глазами. «Совсем еще ребенок», — подумал Подкорытов. В ее лице было что-то неуловимо знакомое, но кого эта девчонка ему напоминала, Юрий Сергеевич не разобрал. Да и не до того было. Все мысли — о «героиновой девочке».
— Я... тут... — сказала Жилка.
Она кляла себя за нерешительность. Чего доброго, этот усталый человек заставит ее забрать дочку. И куда она тогда с ней?.. Фетка выгонит, она и так держала Жилку у себя с единственным условием: что та откажется от ребенка и вернется к ней. Подкорытова сосредоточилась, собралась с силами и жестко проговорила:
— Я отказываюсь от ребенка!
Главврач не удивился. Он только спросил:
— Это твое последнее слово?
— Да! — уверенно и твердо повторила Жилка. — Мне ее некуда брать.
Подкорытов к подобным заявлениям начал привыкать только недавно. Конечно, сложно к такому привыкнуть. Но, во всяком случае, Юрий Сергеевич теперь уже не возмущался. И в самом деле, сможет ли эта девчоночка воспитать ребенка? Сама еще ребенок, ветер в голове и ниже, задирает юбчонку...
— ...Я уже и отказную написала.
Девчонка угловатой походкой подшагала к главврачу и положила на стол бумагу, исписанную аккуратным девичьим почерком:
«Я, Подкорытова Анжела Юрьевна, отказываюсь от своего ребенка, т.к. жить мне с ним негде, а где его отец, я не знаю, и денег у меня нет.»
— Иди, — выдавил Юрий Сергеевич.
Девчонка так же угловато зашагала к двери. Главврач нагнулся, выдвинул ящик, вытащил из него папку «Отказные дети» и положил в нее еще одно заявление.
«А ведь это та самая «героиновая девочка», — внезапно понял Подкорытов. — Мать-наркоманка. Разве сможет она ухаживать за дочкой? ...Которую мы, к тому же, и с того света-то еще не вытащили...»
В кабинет заглянула медсестра Вера.
— Юрий Сергеевич, шли бы вы домой! — участливо проговорила она. — Мы без вас справимся. А то вы уже совсем никакой...
— Верочка, хотите анекдот? — чуть оживился Подкорытов. — Телефонный звонок в два часа ночи. Пьяный голос: «А Свету можно?» «А кто ее спрашивает?» «Подруга.» «Какая подруга?» «А-а, практически уже никакая...»
Он рассказал анекдот без каких-либо интонаций. Потом добавил:
— Вот и я — практически уже никакой...
Поднялся и бросил:
— Если что, звоните. Я дома.
Юрий Сергеевич Подкорытов ушел из семьи почти пятнадцать лет назад. Ушел, устав от измен жены. Года четыре перед тем у них не было детей. И все эти годы жена ему изменяла. И он это знал. Может, пыталась таким образом сотворить ребенка; а может быть... Нет, сейчас о ней думать не хотелось. И без нее много проблем.
Юрия Сергеевича не покидало ощущение, что эта самая Анжела Подкорытова — его дочь. По возрасту вполне даже подходит, но, учитывая постоянные измены жены... Кроме того (но Подкорытов не отдавал себе в этом отчета; скорее, просто гнал эту мысль), эта девица — наркоманка. А у ее дочери, помимо наркотической зависимости, еще и (как выяснилось только сегодня утром) — ВИЧ.
И только тут главврач осознал, чем грозит для него отказ мамаши от «героиновой девочки». Даже если они и снимут наркозависимость малышки (или просто отсрочат ломку?..), от ВИЧ-инфекции никуда не деться. И он, Подкорытов, просто не сможет пристроить эту девчонку ни в один детдом. Она будет его долгой (если не вечной) головной болью.
...Подкорытов уснул только после нескольких таблеток снотворного.
Утром, едва появившись на работе, он затребовал карточки всех рожениц последней недели, разрешившихся от бремени девочками. Их оказалось девять. Тех, у кого это был второй ребенок, Подкорытов отмел сразу. К чему им такое «счастье»? Таких оказалось двое. Из оставшихся семи трое, похоже, перебивались с хлеба на воду. «Подставить» их Юрий Сергеевич тоже не имел права. Оставалось четверо: бухгалтер («видимо, бывшая, — подумал Подкорытов, — наверняка ее уволили перед самым «декретом»), продавщица и две жены «новых русских». С этими было проще. Эти — переживут.
— Верочка, зайдите и закройте дверь. Меня интересует все о Ермиловой и Юрченковой. Кто отцы, а, главное, цвет волос матери, отца и ребенка.
— Вы хотите?.. — догадалась Верочка.
— А ты можешь посоветовать что-нибудь другое? — раздраженно спросил главврач.

Фетка исчезла
Вечером Зорина не появилась. Поначалу девчонки думали, что повторилась история с «похищением», потому что Кобылке одна из Пашкиных девочек сказала, что будто бы видела, как Фетку затаскивали в какую-то машину. В какую — она не уточнила. А потом вообще заявила, что, может, это была и не Фетка. В общем, никто ничего так и не узнал. На третий день Рыжик сказала, что Фетки, скорее всего, уже и в живых-то нет, поэтому она, Рыжик, занимает ее место.
— А если Фетка вернется? — усомнилась Пышка.
— Если вернется, — раздраженно бросила Рыжик, — все пойдет как было.
Возражать никто не стал. Шувалова и так была правой Феткиной рукой.

А тем временем...
В дверь позвонили.
— Кобылка, глянь! — еле слышно, одними губами, приказала Рыжик.
Танька на цыпочках подошла к двери и осторожно заглянула в глазок. Не открывая дверь, так же — на цыпочках — вернулась в комнату.
— Пашка, — тихо сказала она.
— Открывай! — велела Рыжик. — И полюбезнее. Поулыбайся. На кухню проводи. Скажи, я сейчас. ...Пышка, помаду! Быстро!
Пару минут спустя она, вульгарно размалеванная, появилась на кухне и произнесла почти ласково:
— Здравствуй, Пашенька! В гости заглянул? Это хорошо. Я тебя ждала...
— Если б ждала, девочек своих отправила бы... — усмехнулся Пашка.
— А кто ж знал, когда ты придешь? — проговорила Рыжик улыбаясь (а глаза были жесткими). — Я думаю, мы еще успеем. Говори, не за этим же пришел?
Пашка несколько секунд буравил взглядом изумрудные Светкины глаза и, наконец, проронил:
— Взрослячки наглеют.
Рыжик энергично кивнула.
— Похоже, это они сдали Фетку.
Светка глянула на Пашку и ответила односложно:
— Может быть.
— ...После того, как мы с ней задумали объединяться.
— Я знаю, — ответила Рыжик. — Выпьешь?
— Не откажусь.
Светка выставила на стол бутылку. Водку она могла оставлять в холодильнике абсолютно безнаказанно. Пашка разлил ее по двум стаканам и один протянул Светке.
— За что пьем? — поинтересовался он.
— За работу, — ответила Рыжик. И уточнила. — За нашу с тобой работу.
— Хорошо сказала! — одобрил Пашка
Чокнулись. Выпили.
— Доходы? — спросила Рыжик.
— Пополам. Без кидалова.
Пашка работал честно — Светка это знала.
— Девочки общие?
Он кивнул. Налили по второй.
— Мелко плаваем, — помолчав, сказал Пашка. — Семи-восьмилетки в Москве идут дороже.
— За такую зелень нас с тобой в Исети утопят, — сказала Рыжик.
— За такую зелень немалую «зелень» платят, — возразил Пашка. — И на улицу их не выводят. Они по домам сидят и клиентов поджидают. Поняла?
Светка кивнула. И сказала:
— Только не здесь.
— Не здесь, — согласился Пашка. — Квартиру снимать надо.
— Ты подбираешь клиентов, я поставляю девочек, — подумав, проговорила Рыжик.
— Я всегда знал, что ты умная девочка, — сказал Пашка. — По рукам?
И крепко сжал небольшую руку Рыжика. Хоть было и больно, Светка не вскрикнула. Выдержала.
— Будем искать, — сказала Рыжик.
— Может, скрепим договор постелью? — предложил Пашка.
— Под тебя я не лягу! — жестко бросила Шувалова.
— Я не тебя имел в виду, — отступил Пашка.
— Выбирай, — сказала Светка. — Моих ты знаешь. Всех.
— Если б Жилка не залетела... — протянул Пашка.
— Дура была, — отозвалась Рыжик. — Сейчас рожает.
— Уйдет? — закуривая, спросил Пашка.
— Вряд ли. Оставит там. Куда ей деваться?
— Неужели никого посвежее нет?
Рыжик поколебалась. Всего несколько секунд. И сказала:
— Подождешь с полчаса, будет. Варька должна вернуться. Если Пышку не хочешь.
Пашка скривился.
— Ты же знаешь, Рыжик, я не люблю толстых. Мне б кого постройнее. А эта... Варька?..
— В твоем вкусе, — поспешила сообщить Светка. — Способная девочка. Далеко пойдет.
— Тогда подожду. Я кассету подтянул. Поставь девочкам. И сама глянь. Разговор будет.
На кассете малолетку лет восьми имел какой-то мужик. Потом та же малолетка лизалась со взрослой. Девчонки смотрели на эти сцены вполглаза. Но, когда Пашка поставил другую, на которой девчонки лет пятнадцати работали с собаками, на общем ложе началось оживление. Кобылка придвинулась ближе и смотрела во все глаза, Рыжик тоже следила с интересом, зато Пышка сорвалась и исчезла в ванной. От увиденного ее выворачивало наизнанку.
— Хочешь так же сняться? — кивнув на экран, спросил у Яшиной Пашка.
— Сколько? — подумав немного, спросила Кобылка.
— На дозу хватит, — ответил Пашка. — И не на одну.
— Подумаю, — коротко сказала Яшина.
Из ванной, шатаясь и икая, вышла Пышка.
— Выпей! — скривившись, бросила Рыжик.
Пышка убрела на кухню. Спустя минуту в дверь позвонила Варька.
— Голодная, ужас! — протараторила она. — И мокрая, как из...
— Ешь и мойся! — оборвала ее на полуслове Светка. — Видишь, человек тебя ждет!
— Понял! — сказала Варька, оценивающе оглядывая Пашку. — Сей момент.
Спустя полчаса девчонки следили из коридора за кувыркающимися на общем ложе Пашкой и Варькой.
— Учитесь, малолетки! — бросила Светка. — Глядите, как девочка работает!..

Возвращение
Жилка вышла из роддома — свободная как никогда. Она чуть пошатывалась от слабости. Остановилась на пороге, сощурилась на солнце и несколько минут стояла, согреваясь. Потом почувствовала приближение ломки. И, сорвавшись с места, заплетающимся бегом заторопилась домой.
— Жилка вернулась! — заорала Пышка, подлетела к Подкорытовой, затискала-зацеловала, и даже Рыжик с Кобылкой, похоже, были ей рады.
— Ну, с возвращением, Жилка!..
— Рыжик, дай дозу! — Подкорытова дрожала.
— Да я тебе по такому случаю сама вколю, — сказала Рыжик. — Танька, набери Жилке полную ванну. Пышка, разогрей чего поесть...
У Рыжика, бывшей правой Феткиной руки, даже интонации были Феткины.
— Ну, давай вену, — сказала Рыжик.
Жилка протянула ногу.
— А Зорина где? — спросила она, почему-то называя Фетку по фамилии.
— Взяли Зорину, — бросила Кобылка. — В тот же день, как ты в роддом загремела.
— Прямо с работы взяли, — дополнила Рыжик.
— За Ленку? — спросила Жилка.
— Нет, до Ленки не докопались, — ответила Кобылка. — За Ларку. Она Пашку подговорила Ларку Студня по асфальту размазать.
— Фетка хотела с Пашкой объединиться. Против взрослых, — сказала Рыжик.
— Не знала, — проговорила Жилка.
— Об этом знала только я, — ответила Светка.
— А их не выкупить? — поинтересовалась Подкорытова.
— Это тебе не пять сотен за Ленку, — заметила Кобылка. — Тут десятками тысяч пахнет. Или больше. Они у тебя есть?
— Нет, — помотала головой Жилка.
В дверь постучали.
— Варька вернулась, — сказала Пышка.
— Новенькая? — поинтересовалась Жилка.
— Но, — подтвердила Кобылка.
— С вокзала?
— Да не, Рыжик ее где-то на улице подобрала...
«Что ж, этого следовало ожидать, — подумала Подкорытова. — Рыжик — бывшая правая рука Фетки. Сейчас она метит на ее место.» Может, это и хорошо. Иначе взрослые их просто сотрут в порошок. Пышка сорвалась в коридор и открыла дверь.
У порога комнаты стояла Варька, держа впереди себя за плечи крепкую девчонку лет девяти. Впрочем, ей вполне могло быть и восемь.
— Знакомьтесь! — сказала Варька. — Она поживет с нами.
Девчонка с интересом разглядывала Рыжика.
— Как тебя зовут, детка? — спросила Шувалова.
— Нина! — бойко отозвалась малолетка.
— Умница! — выдохнула Светка.
Впрочем, это слово, скорее, предназначалось Варьке.

...В это же самое время по екатеринбургским улицам торопился домой темно-зеленый «Лэндкрузер», на заднем сидении которого разместилась счастливая Юлия Николаевна Ермилова с небольшим свертком, из которого выглядывало сморщенное красное личико той, которую через три-четыре дня в районном загсе запишут Ермиловой Надеждой Константиновной...