Мировой заговор

Трофим Петрович повертел в руках пустой  стакан и, поставив его на стол, придвинул к бутылке. Однако обнаружил, что Юрий бутылку отодвинул, и даже прикрыл ее ладонью, выказав тем самым свое желание обождать с выпивкой. На недоуменный  взгляд Трофима Петровича Юрий без всякой иронии и шутовства произнес:
- Слышь, Петрович, чего скажу... Я заговор против человечества раскрыл...

Трофим Петрович нахмурился - Юрий среди товарищей слыл за краснобая, и, бывало, не сразу поймешь, серьезно он говорит или нет. Юрий же, видимо, справившись с  внутренним волнением, твердо повторил:
- Раскрыл мировой заговор. Понимаешь?!

- Эка невидаль, да  энти заговоры уже сто разов в газетах разоблачали, - все еще ожидая подвоха, произнес Трофим Петрович.

- Причем тут эта макулатура, Петрович? Я серьезно,  - поморщился Юрий, будто  надкусил что-то кислое. - Мировой заговор против человечества, понимаешь, против всего, всего  человечества!

- Энто ты, Юрок, маненько загнул. Кто это против всего человечества попрет? Марсияне, что ли? - пробормотал Трофим Петрович и потянулся к бутылке, пытаясь избежать продолжения разговора.

- Да погоди ты с водкой, - раздраженно произнес Юрий. - Они, они виноваты во всех наших бедах, во всех наших неудачах, во  всех на...

- Дык, кто же они?! Энто каковские они?! те али энти?! - не дал закончить фразу Трофим Петрович. - Ты по-людски скажи, кто такие они? Шпиёны али масоны, а может, дерьмократы?

- Какие, к лешему, шпионы! - замахал руками Юрий, открывая Трофиму Петровичу доступ к бутылке. Тот немедля воспользовался моментом.

- Не кипятись, Юрок, - миролюбиво произнес  Трофим Петрович, примериваясь, как бы распределить содержимое бутылки на троих. - Выпьем вот  остаточки.  Дык, все будет путем...

От такого пренебрежения к судьбе всего человеческого рода Юрий лишился дара речи. Он несколько секунд следил за тем, как прозрачная жидкость наполняет стаканы, а потом  наклонился к самому уху Трофима Петровича, и зловеще прошептал:

- Они - это тараканы!

Рука Трофима Петровича дрогнула, и он пролил водку на стол.

-Ёкарный бабай, - ругнулся он. - Какие, хрен в фуражке, тараканы?!

- Они самые, - выпрямившись,  ответил Юрий, удовлетворенный произведенным  эффектом.

Трофим Петрович залпом выпил стакан и уже собирался выудить из банки приглянувшийся ему малосольный огурчик, как вдруг застыл и, переведя взгляд с банки на Юрия, проговорил, удивленно растягивая слова:

- Тарака-аны... Ка-а тараканы?.. Они, что, в самом деле?..

- Они, точно, они... - уверенно, хотя и негромко, будто  кто-то еще, кроме Трофима Петровича,  мог бы ненароком   его услышать, подтвердил свои слова Юрий.  - Сам посуди.  Мы дома строим, а они в них живут, мы хлеб сеем, а они его едят... Тут весь фокус вот в чем  - они на нас воздействуют своим коллективным разумом, чтобы мы для них  побольше пользы делали.

Полагая, что в достаточной мере обосновал свою мысль, Юрий замолчал, выпил из стакана водку, закусил хлебом и луком. Неодобрительно посмотрев на пустую бутылку, он встал  с табурета и подошел к окну. Сквозь неплотно прикрытую форточку в кухню проникал холодный зимний воздух. Юрий  попытался  разглядеть что-нибудь между белыми узорами на оконном стекле, но ничего не разглядел и, отколупнув от рамы кусочек отслоившейся краски,  с досадой пробубнил:

- Где ж этот Игорь шляется? Сказал же ему, чтоб далеко не мотался, так ведь нет, поперся куда-то...

Постояв еще у окна, Юрий вернулся к столу.

- Я эвон, что кумекаю... Несуразица у тебя получается, - оживился Трофим Петрович, очевидно, заметив какое-то противоречие в словах Юрия. - Сумлеваюсь я, что  в тараканью голову можно хоть малость ума-разума запихнуть.

- Ничего ты не понял, - сердито сказал Юрий. - Я ж тебе говорю у них коллективный разум. У каждого мозгов может с пылинку всего, а может и того меньше. Вот они  вместе и собираются, а вместе - они уже сила, вместе - это уже одна большая голова. Вот скажи, видал  ты когда-нибудь, чтобы таракан в  одиночестве существовал?

Трофим Петрович отрицательно замотал головой:

- Всегда цельным табуном живут, особливо на кухне...

- То-то и оно, - произнес Юрий и попытался придавить пробегавшего мимо таракана, но не успел  - таракан скрылся за кухонной плитой.

Однако Трофим Петрович не был удовлетворен таким ответом  и вновь обратился к Юрию:

-  А зачем им  энто нужно?

- Ну, как зачем?! Как зачем?! Они так жить приспособились, - теряя самообладание, возмутился Юрий. - Ничего не делают сами, а на нас влияют. Вот повлияли, чтобы ты хлеб не доел, чтобы крошки остались,  вот им и еда. Повлияют, чтобы ты кран не закрыл до упора - вот им и питье.

- А мне не жаль, - возразил Трофим Петрович. - Пущай едят, пущай живут...

- Во-от, - злился Юрий на непонятливость собеседника. - Из-за таких,  как ты,  людям житья от тараканов не стало. Куда ни глянь, везде одни тараканы. Да, знаешь ли ты, что в атомной войне только тараканы и выживут!

- Да ты что?  Атомная бомба она же всех подчистую... Никого ж не останется... - промямлил Трофим Петрович, и недоверие в его глазах стало сменяться испугом.

          - А они останутся! - почти мефистофельским голосом  произнес Юрий. - Никого не останется, а они останутся. Я тебе, Петрович, и не такое скажу. Вот, слушай. В конце пятидесятых  американцы средство от тараканов придумали, очень крутое. Всех тараканов убивало, и  дохли они жуткой смертью. Вот тогда-то тараканы и обозлились на людей. Да так обозлились, что решили нам третью мировую войну устроить.  Поскольку в   Кремле  тараканов больше, чем в  Капитолии, то они такой план действий сообразили. Сначала  собрались, значит, кремлевские тараканы и подействовали на нашего Никиту, который тут же на Кубу ракеты повез.   Такой сюрприз американцам не понравился, и они возмутились, а тараканам заокеанским только этого и надо было. Эти тараканы  немного на своего президента, ну в смысле, не на своего тараканьего, а американского президента, повлияли. Вот так Карибский кризис и начался. Правда, потом тараканы одумались - жить то им как без людей? Откуда еду брать и все прочие? И решили они иначе все сделать. Повлияли на людей, чтобы те формулу той тараканьей отравы с ошибкой записали, и вместо нее получился яд для человека. Только вот действует он не мгновенно, а постепенно, от поколения к поколению, и весь вред от него на генетическом уровне проявляется. Ну, что ты теперь скажешь? Пусть живут, да? Пусть едят?..

Трофим Петрович пребывал в полном замешательстве и молчал. Он почти ничего не понял про генетический уровень, потому что в жизни своей различал лишь два уровня - выше пояса и ниже пояса.  В соответствии с таким подходом, и всех людей Трофим Петрович делил на две категории: честные, то есть те, кто бил в морду выше пояса, и сволочи, которые били в морду ниже пояса. Однако по интонации Юрия, по выражению его глаз Трофим Петрович догадался, что посягательство на генетический уровень - это удар ниже нижнего, и что надо быть откровенно мерзкой тварью, чтобы отважится на такое. Пытаясь собраться с мыслями, он взял со стола пустую бутылку и стал разглядывать на ней этикетку.

- Эвон ты как... - сказал Трофим Петрович, отводя от бутылки разочарованный взгляд и возвращая ее на прежнее место.

- А ты, как хотел ...  - в голосе Юрия появились саркастические нотки. - Наверно, не поверил мне сразу, а? Думал, что я байки травлю  и тебя разыгрываю? Так?

Трофим Петрович кивнул.

- Я сам долго ничего не подозревал, - не унимался Юрий. - А на днях глянул вокруг и чую, понимаешь, нутром чую, что живу я как-то не так... Тяжело жить мне, тоскливо,  хоть вешайся... Тут я и сообразил - они, сволочи проклятые, влияют так... Не дают полной жизнью жить, полной грудью дышать... А тоска? Думал ли ты, Петрович, откуда эта тоска берется? От несвободы она, от несвободы, - Давят они на нас, жить не дают, а мы осознать не можем... Умом не можем, а душа страдает. Нам же невдомек, мы тоскуем и водку пьем, а понять не можем...

Трофим Петрович уже не слышал Юркиных слов. Он оглядывал кухню и в каждом ее углу видел тоску. Вся кухня с утварью, столом и буфетом предстала осязаемым воплощением тоски. И захотелось вдруг Трофиму Петровичу свободы, захотелось расправить крылья и выпорхнуть отсюда. А потом - к небу, к небу... Но нет. Все вокруг напоминало о несвободе. И четыре замызганных стены, и низкий потолок, и глаза этих тварей, из всех щелей следящих за ним, и даже пустая бутылка - все это была несвобода, одна огромная, сплошная, фундаментальная несвобода. Все это и раньше видел Трофим Петрович, но как-то не обращал внимания, а тут, будто озарение нашло. А, главное, боль такая в душе образовалась, от бессилия боль, от чувства, что  ни расправить крылья, ни вырваться  на свободу он не сможет...

- А чего у  тараканов свой президент имеется что ли - несмело спросил Трофим Петрович.

- Ну, Петрович, ты совсем уже... За чем тараканам   президент? - воскликнул Юрий и даже встал с табурета. Ты, вообще,    понимаешь, для чего президенты существуют?

- Дык, ясен хрен, президент - это голова государства, - проявил Трофим Петрович свои познания.

- Правильно, - сказал Юрий. - Это у  людей так... У каждого  - своя голова на плечах - вот в обществе разброд и шатание. Поэтому нужна одна главная голова, а то все разбегутся, и никто ничего делать не будет. У тараканов - который раз тебе повторяю - коллективный разум. Они все как одна голова. Представь, что мы с тобой  - одна голова, не как у уродов в Кунсткамере, разумеется, а сознание у нас общее... Представил? Тогда бы я тебе ничего и не объяснял, а ты и сам бы все понял.

Трофим Петрович рассеяно заморгал глазами,   пытаясь представить общее на двоих сознание.

- Никакого обмана, никаких секретов, ни воровства, ни мошенничества ничего подобного у них быть не может, - продолжал развивать свою мысль Юрий. - Смысла нет обманывать самих себя.  Соображаешь, Петрович? Не нужны этим тварям ни парламент, ни суд, ни прокуратура,  ни президент! А, что это означает? Это означает, что их нельзя уничтожить.  Если бы у них был президент или царь, ну или еще какой-нибудь правитель, тогда отправили бы группу "Альфа" или спецназ, да и ликвидировали бы этого самого главного. Точечный удар! Понял?  А теперь смотри, атомная бомба для тараканов - ерунда, так? Так. Точечный удар для них тоже нипочем. Главного-то у них нет. Все равно сколько тараканов убьешь - одного, сотню, тысячу - от бесконечности не убудет. Бесконечность всегда остается бесконечностью... Это у людей - главного скинули, и началось... Хаос, паника, революции, контрреволюции, смертоубийство одно... Бывает еще тиран какой-нибудь, хуже холеры...

- Сталина не трогай, - перебил его Трофим Петрович.

Оборванный на полуслове, Юрий умолк. Он собирался припугнуть приятеля рассказом о  беспощадности заговорщиков к тем, кто   даже ненароком, но все же прикоснулся к их тайне.  Однако ничего такого  Юрий говорить не стал, потому что, подыскивая слова,  окончательно  убедившие бы Трофима Петровича в реальности тараканьего заговора, вдруг осознал тягостность всего сказанного. Ему стало не по себе, и, чтобы избавиться от этого чувства,  он  захотел рассмеяться,  обратить все в шутку, но не смог, и со вздохом опустился на табурет. 

 Трофим Петрович тоже молчал. Он ссутулился так, что  практически, полулежал на столе, будто придавленный чем-то тяжелым. Он тупо смотрел перед собой, пытаясь осознать небывалую мощь этих маленьких существ, которым не нужен президент и перед которыми оказалось бессильно все  человечество. Внезапно Трофим Петрович выпрямился, и в глазах его сверкнула отчаянная решимость. Он повернулся к Юрию, который почувствовал некоторую нервозность от его прямого и светлого взгляда. Отчаянная решимость присутствовала не только во взгляде Трофима Петровича, но ощущалась  в каждом его движении, в  выпрямленной спине, в повороте головы, в  лице, во всей  его фигуре.

- А, энто... А как же бог? Он же обещал спасти людей... - на одном дыхании произнес Трофим Петрович.

Возникла пауза. Громко хлопнула форточка,  раскрытая порывом ветра. В кухне сразу сделалось  холодно.

- Э-э -э, - замялся Юрий, явно сбитый с толку таким поворотом разговора.

Он подошел к  окну и плотно прикрыл форточку.  Развернувшись к столу, посмотрел на Трофима Петровича. Тот, в свою очередь, не сводил глаз с Юрия. Некоторое время они смотрели друг на друга, и в их индивидуальных головах, невзирая на выпитую водку,  лихорадочно бегали мысли. Трофим Петрович продолжал сидеть, выпрямившись, будто внутри его тела находился стержень, не позволявший согнуться. С зыбкой надеждой во взоре он смотрел на  Юрия, ожидая, что тот не найдет аргументов против бога и тем самым сохранит для человечества единственную возможность спастись от этого ужаса в виде мирового тараканьего заговора.

Юрий, не выдержав, отвел взгляд и принялся ходить по кухне от стены к окну и обратно.  Он чувствовал, что ответ где-то рядом, надо лишь немного поднатужиться и все встанет на свои места. "Бог, бог, бог, - стучал пульс в  висках у Юрия, - Причем тут бог, когда речь идет о тараканах? Бог и тараканы... Тараканы и бог...   Что-то мы не о том  заговорили. Может,   это белая  горячка так начинается?"

Юрий остановился, посмотрел на Трофима Петровича и, кашлянув, будто у него  перехватило горло, произнес:
- Выпить бы...

Трофим Петрович кивнул, и они оба посмотрели на Игорев стакан, в котором еще оставалась водка.

В эту секунду, возможно, от   избытка переполнявших его чувств, не зазвонил, а буквально захрипел дверной звонок. Юрий направился в коридор и, отомкнув дверь, увидел на пороге улыбающегося Игоря. Юрий хотел  кое-что, весьма нецензурное, высказать Игорю по поводу долгой отлучки, но, заметив три бутылки водки, вместо двух , посмотрел на друга с немым вопросом.

- Держи боезапас, Юрок... Сейчас такое расскажу,  офигеешь!.. - весело произнес Игорь, отдавая бутылки Юрию и проходя в коридор.

Он быстро снял полушубок, шапку и ботинки. Друзья вместе направились в кухню.

Появление Игоря сразу изменило настроение товарищей.  В один миг тараканий кошмар превратился в  досужий вымысел, ерунду, на которую было жалко тратить время. Трофим  Петрович, увидав бутылки, очень приободрился, и весь   предыдущий разговор вылетел из его головы. Тем более что Игорь   принялся с энтузиазмом рассказывать о казусе у торгового ларька.

-Я беру, значит, две пол-литры и, гляжу, в одной таракан плавает, -  для пущей убедительности Игорь даже сделал странное движение руками, по его мнению,   демонстрирующее, как плавает таракан. - В натуре таракан... Я прямо обалдел!.. Говорю этой мымре в ларьке, типа, ты что, офигела что ли... Я сейчас, типа, жалобу в защиту прав этих,  как их там, ядрен-матрен, потребителей, напишу... А она, типа, говорит, ругаться не надо, у нас торговая точка цивилизованная, мы вам  бракованную продукцию обменяем. А я не дурак, сразу ей отвечаю, типа,  про моральный ущерб не забудь... Вот она мне на халяву еще одну бутылку и дала, ну я и не стал на них жалобу писать, все по честному...

- Ловко ты, - восхитился Юрий. - Значит, уже и у нас научились права человека уважать. За это и выпить не грех...

- Энто не права человеков, а права потребителей, - поправил его Трофим Петрович.

- Не-е, мужики, вы оба не рубите, - вмешался Игорь. - Выпить - это не право. Выпить - это обязанность.

Затем Игорь взял свой стакан с оставшейся водкой и залпом выпил. Юрий открыл только что принесенную бутылку и разговор пошел дальше. Говорили о случае в ларьке, потом стали обсуждать законы и то, что соблюдать их непременно надо, и, что если с человеком по-человечески обращаться, то и он на многое способен и даже коммунизм может построить, если, конечно, по-человечески...

... Спустя четыре часа, Игорь и Трофим Петрович в бессознательном состоянии были доставлены в реанимационное отделение городской больницы. Юрия в больницу не повезли, потому что Фельдшер "скорой помощи" безошибочно определил смерть  последнего вследствие отравления водочным суррогатом.